Читать книгу Истории с края земли - Екатерина Замятина - Страница 2

Было темно. Яркое освещение отдавалось центру города, на окраине же стояли тусклые фонари, создающие прерывистую цепочку света, которая не столько освещала, сколько разбавляла тьму тусклым светом. Крошечный парк длиной метров в пять освещали два фонаря на входе и выходе, по центру же расползлось кривое пятно темноты, в котором искрился нетронутый детьми снег. В нескольких десятках метров от парка возвышались мрачные башни многоэтажных домов, и редкие освещённые окна усиливали гнетущее чувство. Высокие сугробы снега заглушали звуки, и только лай бродячих собак напоминал, что здесь есть жизнь; чтобы выйти на улицу в одиннадцать вечера в тридцатиградусный мороз, должны быть очень веские причины.

В парке – в тёмном пятне – стояли двое, парень и девушка. Они были в чёрных горнолыжных костюмах, головы закрыты вязаными шапками, на ногах – высокие ботинки. У девушки был рюкзак за спиной, парень держал в руке орудие, напоминавшее крест, сваренный из тонких трубок. Примечательной была разница в росте: девушка была на две головы ниже парня, и чтобы что-то сказать, ей приходилось задирать голову.

Парень наклонился к ней и спросил:

– Слышишь?

Голос его звучал глухо из-за намотанного на лицо шарфа. Девушка помотала головой и медленно указала рукой на рюкзак. Парень кивнул. Так же медленно – мороз давал о себе знать – девушка сняла с плеч рюкзак, вынула термос и налила в крышку горячий кофе, от которого повалил пар. Парень положил на землю крест и взял крышку с кофе.

– Почему мы? – тихо спросил он. Одеревеневшее лицо не слушалось, и получилось больше похоже на: «П'чему м»?».

– Потому что никто, кроме нас. – Холод не пощадил спутницу, поэтому её ответ звучал как: «П'т'му што н’кто, кроме нас».

– Да не, – он очертил рукой полукруг. – Я в общем.

– А, это. Ну, потому что.

– Тоже мне исследовательница.

Девушка показала ему руку. Это должен был быть средний палец, но варежка закрывала собой неприличный жест. Она с силой растерла щеки, подвигала челюстью и сказала:

– Ты же сам знаешь.

Теперь её речь звучала нормально, но по-прежнему тихо. Казалось, сам воздух заглушал голоса и давил тишиной на уши, но им это было на руку. Нельзя спугнуть того, за кем охотишься.

– Я пожаловаться хотел, а ты…

– Ой, ну извини, что у меня нет такой блажи, как философствовать. Мне надо изучать.

– Да вот ты как раз и… как ты сказала? Короче, фигней страдаешь. Шею пробил – и всё.

– Вот у тебя решение всех проблем! Шею пробил!

– А что еще с ними делать?! Изучать? А нахрена?

– А зачем медведей изучают? Гепардов?

– Без понятия!

Раздражённые, они спорили и, сами того не замечая, повышали голос. Резкие звуки разрывали особо тонкую на краю земли ткань мироздания, и охота должна была сорваться, но кто-то – или что-то – выключило звук. Словно нечто большое, невидимое и злое залепило спорщикам рты, а потом отправилось дальше и зажало пасти лаявшим собакам, и стало так тихо, что тишина придавила их к земле. Медленно и осторожно парень вылил остатки кофе на снег и отдал пустую чашечку, затем наклонился ещё ниже и поднял крест. Спутница так же осторожно, стараясь не издать ни звука, закрутила термос, убрала его в рюкзак и вынула охотничий нож с широким лезвием. Они спрятались за сугробами и смотрели, как оно шло.

Чёрный худой силуэт высотой с два метра, с длинными руками и ногами и тонкими пальцами, лысой головой и круглыми, белесыми светящимися глазами без зрачков передвигался бесшумно, и определить его в полярной ночи можно было только по окружавшему его флеру безмолвия. Рядом с ним гасли электрические фонари, а когда оно уходило, загорались вновь, рядом с ним затихали все звуки: голоса, лай, шум ветра, хруст снега под ногами. Оно забирало признаки жизни, а в ответ давало тревогу, неопределённость и страх темноты. Оно было концентрированной темнотой. И оно шло к промерзшей насквозь паре.

Быстрым движением охотник достал из кармана деревянный свисток и свистнул изо всех сил. Высокий и чистый звук ударил как стрела, чудовище пошатнулось, но выстояло, схватившись рукой за дерево. Из глаз полился мертвенно-бледный свет, и охотники крепко зажмурились, потому что нельзя смотреть бездне в глаза. Но существо было так близко, что свет проходил сквозь закрытые веки, а лица обдало ледяным дыханием. И тогда охотник вонзил в него крест.

Несколько секунд ничего не происходило, но потом чудовище заревело и поднялась буря; ледяные иголочки кололи лицо, ветер прошивал насквозь, свист заглушал всё. На руку охотника капнуло что-то густое и горячее, но он не смел открыть глаза, иначе бы ослеп и сошёл с ума. Тепло чувствовалось сквозь толстую перчатку, и вскоре ручеёк нечеловеческой крови разделился натрое и поскользил по перчатке и от неё – вниз по снегу.

Буря шумела в полную силу ещё пару минут и затем резко стихла. Только когда воздух чуть потеплел, охотники открыли глаза. Чудовищный ветер сломал деревья и нагнал сугробы высотой в половину человеческого роста, но только на тёмном пятачке в парке, выходы же оставались чистыми, а само существо сжалось до размера пластикового пакета. Охотник обессиленно упал на колени и смотрел, как исследовательница собирает остатки в контейнер для еды. У нее было сорок две секунды, чтобы собрать остатки, засыпать их снегом и закрыть контейнер, а после этого – трое суток на то, чтобы исследовать останки существа. Лабораторией служила спальня, мерной посудой – старые чашки со сколами, а химикаты покупались в строительном магазине. Он не знал, зачем ей это, что можно узнать в такой «лаборатории», а главное – зачем. Но для неё это было важно, и поэтому она выходила с ним в дозор. В тридцатиградусный мороз, в ночь, и стояла по часу на одном месте, несмотря на выматывающую учёбу и личные проблемы. И это было лучшей наградой.