Читать книгу Бухгалтер в латах - Эль Дарун - Страница 7

В жизни я видел много разных эмоций. В самом начале я их просто констатировал, не понимая и не распознавая. Годы шли и примерно к сорока пяти годам жизни я научился читать людей. Конечно не как профессиональный психолог, но тем не менее… Я прожил в том мире пятьдесят три года и в этом почти полтора, то есть мне должно быть в сумме почти пятьдесят пять. И что? И то! То, что я видел на лице отца Флорен было высшей степенью аху… Кхе-кхе. Простите. В общем священник был не в себе. Он подлетел как сумасшедший, схватил меня за рукав и потащил в сад. Я же не хрена не понимая, как тряпочка семенил за ним, пытаясь хоть, что-то сообразить. Как только мы отошли, Флорен не вы выдержал и его прорвало: Дхар! Дхар! Дхар! – Грязно выругался он. На местном языке словом «дхар» означался «не чистый» или по-нашему – «чёрт». Я это момент я просто стоял и непонимающе «блымал» глазами. Это что же такого могло произойти если священнослужитель от эмоций потерял контроль и помянул не чистого?! – Дхар! – Повторил он, нервно сжимая, разжимая ладони.

– Эдо Флорен, вы можете хоть что-то объяснить?

– Объяснить?! – Выкрикнул тот. – Да-да объяснить! Что тут объяснять?! – Просто орал он. Орал не на грамм не контролируя себя. Бьюсь об заклад – это в первые в его жизни, когда он в таком состоянии. – Она, такая же как ты! Драхмар, понимаешь, она такая же как ты!

– И что? – Недоумевал я. Был один, стало двое, какая разница.

Флорен, глянул на меня как на умалишённого. – А то!!! Во времена суровых перемен, когда мир стоял на грани краха Господь присылал одного праведника! Понимаешь!? Одного! Тут двое! Дхар! Драхмар! – Он даже не видел, как в истерике схватил меня за грудки и начал в припадке трясти как тряпочную куклу. Затем опомнился, резко отпустил. В какой-то момент его безумие улетучилось и он абсолютно спокойным голосом сказал глядя в пустоту. – Представь, что должно произойти с миром если вас прислали двоих гасить будущий пожар. – С этими словами, он быстро развернулся и стремительно пошел на выход из замка. Я, тревожно проводил его взглядом и решил вернутся к гостям, потому что те чувствуя, что происходит что-то не то, бросали в нашу сторону возбужденные взгляды. Отец тоже как-то не добро посматривал в мою сторону. Я приблизился к гостям окруживших эду Авель с ребенком и с улыбкой сообщил:

– Отец Флорен, передает свои наилучшие пожелания и просил сообщить, что в срочном порядке убыл по неотложным делам церкви. Все понимающе закивали, продолжая сюсюкаться с мелкой Ханной и осыпать мать и дочь комплиментами. Я поймал на себе задумчивый взгляд матери. По её подозрительному лицу я понял, что она мне не верит не на грош. И как в воду глядел…

В преддверии ночи в комнату без стука вошла мать. Выгнала из моей постели голых Лею и Таю… . Те едва успели схватить свои вещи и шмыгнули в коридор. Леди Авель, села в кресло на против кровати и властно сказала: – Рассказывай.

– Что рассказывать? – Не понял я.

– Всё! – На её красивом лице проступили нотки гнева. – Что Флорен увидел в Ханне, рассказывай! Что не так с моей дочерью?!

– Да всё так.

– Не ври мне Драхмар! Какие у вас дела со святошей?! Почему он с тобой говорил и ничего не сказал не мне не дею? Что вы замышляете?! Отвечай немедленно, негодник! – С этими словами, она подскочила ко мне и попыталась влепить пощечину. Я перехватил её руку, потом вторую и не отпускал, дожидаясь пока мать успокоится, но та и не собиралась. Она расходилась еще больше и больше, её буквально «колбасило» в припадке гнева, и я еле удерживал её руки.

– Да успокойся же ты! – Она едва не вырвалась, я еле успел снова перехватить руки.

– Что угрожает моей девочке, что вы задумали со старым дураком?!

– Чтооооо? – Я внезапно отпустил её и залился диким хохотом. Та непонимающе уставилась на меня, ошалев от такой резкой перемены. Я хохотал так, что у меня заболел живот и из глаз брызнули слёзы. Минуты три не мог прийти в себя. Смех меня выворачивал на изнанку. Я кое-как успокоился и кое-как смог взять себя в руки, всхлипывая в остаточных припадках смеха, вытирая простыней слезы. Всхлипывая со смеху, я предусмотрительно поднял руку, чтобы мать снова не набросилась на меня в приступе ярости. – Прости, прости. Не нужно меня больше бить, я сдаюсь. Просто задай тот вопрос, на который я смогу ответить, а не это твое «рассказывай всё». Я понятия не имею, что творится в голове у священника. Казалось до нее только сейчас стала доходить логика моих слов.

– Что сказал, отец Флорен? – С нажимом произнесла она.

– Он сказал, что Ханна святая или что-то в этом духе…

– Почему он говорил с тобой?

– Отвечаю. Потому что отец на приеме – официальное лицо и не может бросить гостей, а ты была с Ханной, остальных же это не касается, это дела нашей семьи. – Бессовестно соврал я, но кажется это прокатило…

– Почему он так был возбужден?

– Потому что он предполагает, что приход мир таких людей, предвещает определенные изменения. Кажется, что-то подобное написано в их храмовных книгах. Я же думаю, что отец Флорен обжегшись на молоке дует на воду. – Я как мог смягчил преподаваемую матери информацию.

Та глянула на меня непонимающе и спросила: – Что?

– Ну так говорят, когда не уверены в причинах, «обжегшись на молоке дуют на воду». – Леди Авель не моргая смотрела сквозь окно на ночной мир. Возможно, она увидела то что помогло расставить все кусочки информации по своим местам и тем самым успокоить распалившийся разум тигрицы, сражающейся за своего котёнка.

Со словами: – Можешь своих кошек звать обратно. – Она удалилась к себе.

Обновленный корпус кареты облачался в красную кожу, с синими и белыми вставками. Почти что российский триколор, но герб Ульхеймов был в основном красным, то есть фон красный с изображением дерева жизни на фоне которого находился пучок из пяти стрел, что означало, что глава данной семьи пятый среди наследников. Вокруг древа жизни шли синие и белые ленты, символизирующие чистоту и верность. Мастер Клат восемнадцать раз бегал к ювелиру перерисовывать эскиз герба, потому что получалось откровенно плохо. Не просто плохо, а ужасно плохо. Только в девятнадцатый раз он с досады решил пропустить пол кувшинчика вина в таверне, для успокоения нервов и абсолютно случайно напоролся на подмастерье художника из столицы, который приехал на каникулы погостить к своему отцу-тавернщику. Тот за двадцать минут выправил и дерево, и стрелы, и ленты. Та же самая геометрия лент в старом варианте была на столько хаотична, то если бы это чудо увидел Пабло Пикассо, он бы понял, что и в другом мире есть поклонники его таланта.