Читать книгу Комплекс хорошей девочки - Эль Кеннеди - Страница 8

МАККЕНЗИ

Прошло всего лишь две недели с начала семестра, а я уже выдохлась. Было бы не так печально, если бы я ходила на курс по бизнесу и финансам или по маркетингу и медиаправу. Да пусть даже на курс по основам программирования. Вместо этого я застряла в лекционном зале, уставившись на иллюстрацию какого-то волосатого голого мужика-обезьяны, который, если честно, мало чем отличается от нынешних парней.

Первый курс – дерьмо. Даже социология или психология пригодились бы для моей работы, но эти курсы были уже переполнены. Так что я застряла на антропологии, которая на данный момент состояла из десятиминутного показа слайдов о человекоподобных существах и сорокаминутного обсуждения эволюции. Ничего из этого никак не повлияет на мой банковский счет. Родители заставили меня пойти в колледж, но я надеялась, что смогу, по крайней мере, продуктивно работать, пока я здесь. Например, оптимизировать сайт «ПареньТерпитНеудачу» и приложение, настроить поиск по ключевым словам для удобства пользователей и просмотр рекламы. Вместо этого я веду заметки, потому что наш профессор – зубрила-перфекционист, так что никто в этом классе не получит пятерку. И, если уж я вынуждена тратить свое время впустую, я не собираюсь довольствоваться тройкой.

Я выхожу на улицу под палящее солнце и понимаю, что не чувствую своих пальцев. В зале было чертовски холодно. Я направляюсь в студенческий городок, беру кофе и сажусь на горячую бетонную скамейку под деревом магнолии, чтобы немного согреться. Мы с Престоном должны встретиться только через тридцать минут, поэтому мне нужно убить время.

Медленно потягивая кофе, я просматриваю деловую почту и заставляю себя не зацикливаться на том факте, что до сих пор ничего не слышала от Купера.

И я говорю «до сих пор», потому что он писал мне каждый день с субботней ночи. Поэтому я знаю, что так или иначе услышу от него что-нибудь сегодня, вопрос только в том – когда именно. В первый раз, когда он написал, я сомневалась, стоит ли открывать сообщение, боялась увидеть фото его достоинства на экране. Или, может, надеялась? Я никогда не была поклонницей таких фотографий, но…

Но ничего! – кричит голос в моей голове.

Точно. Никаких «но». Я не хочу видеть член Купера Хартли. Точка. Конец предложения. Ну, правда, зачем мне видеть член горячего, татуированного плохого парня, с которым я провела целую ночь, болтая о всякой ерунде? Это же просто смешно.

Что ж, зато мне больше не холодно. Я вся горю.

Так, срочно нужно отвлечься.

Когда на экране высвечивается мамин номер, я подумываю сбросить звонок, потому что это уж точно нельзя считать отвлечением, на которое я надеялась. Но прошлый опыт научил меня тому, что игнорировать ее не слишком хорошая идея – это только подтолкнет ее к отправке все более требовательных сообщений. А позже к звонку в ФБР: ее дочь наверняка похитили.

– Привет, мам, – отвечаю я в надежде, что она не услышит недовольство в моем голосе.

– Маккензи, милая, здравствуй.

Наступает длительная пауза, во время которой я не могу понять – она отвлеклась или ждет, что я что-нибудь скажу. Это же ты позвонила мне, мама.

– Как дела? – спрашиваю я, чтобы подтолкнуть ее к разговору.

– Просто хотела проверить, как ты там. Ты обещала позвонить, как только устроишься, но я так и не дождалась твоего звонка.

Ох. Она всегда это делает. Выставляет меня виноватой.

– Вообще-то я звонила домой на той неделе, но Стейси сказала, тебя нет или ты занята.

Я больше общаюсь по телефону с маминым ассистентом, чем с кем-либо из моей семьи.

– Ну да, у меня сейчас много дел. Историческое сообщество спонсирует новую выставку в Палате представителей, и мы уже планируем осенний благотворительный бал в пользу детской больницы. Настойчивость – это все, Маккензи. Ты же знаешь. Тебе следовало позвонить позже.

Ну естественно.

У моей матери имеется личный помощник, а она даже не соизволит перезвонить своему единственному ребенку, но да, это, безусловно, моя вина. Ох, ладно. Я уже научилась с этим жить. Аннабет Кэбот просто не может быть не права. Я унаследовала эту черту, по крайней мере в том, что касается бесполезных споров о пончиках или чем-то подобном. Мне всегда нужно выигрывать. Однако, в отличие от матери, я вполне способна признать, что совершила ошибку.

– Как дела в колледже? – спрашивает она. – Нравятся преподаватели? Занятия трудные?

– Все супер.

Ложь.

– Преподаватели классные, содержание курса отличное, очень интересно.

Ложь. И еще одна.

– Мне здесь нравится.

И снова ложь.

От правды не будет никакой пользы. Что я ей скажу? Что половина преподавателей, кажется, считает, будто учить первокурсников – значит посильнее им досадить, а другая половина появляется только для того, чтобы передать своим ассистентам флешку со слайдами в PowerPoint. Или что я лучше бы провела свое время где-нибудь еще, желательно занимаясь своим успешным бизнесом.

Мама не желает этого слышать.

Правда в том, что мои родители никогда не интересовались тем, что я хочу сказать, только если не они сами написали эту речь. В случае с отцом «сценарий идеальной дочери» задействуется на публичных мероприятиях и сопровождается фальшивыми улыбками, нацеленными на его избирателей.

– Я желаю, чтобы ты прикладывала усилия, Маккензи. Леди должна быть близка к народу и хорошо образована.

Для видимости, конечно, но этого она не говорит. Мое образование не для каких-то практических целей, а чтобы леди могла поддержать разговор на коктейльных вечеринках.

– Не забывай и сама развлекаться. Колледж – это знаменательное время для молодой женщины. Там ты встречаешь людей, которые будут присутствовать в твоей жизни на протяжении многих лет. Очень важно выстроить отношения прямо сейчас.

Что же касается мамы – я должна быть, как она. Должна стать прославленной домохозяйкой, которая посещает благотворительные собрания и устраивает вечеринки для поддержки профессиональных устремлений своего мужа. Я давно перестала пытаться спорить с ней, но вовсе не такую жизнь я хочу для себя. Но во мне еще теплится надежда, что, в конце концов, я сумею изменить свой путь, и они не успеют меня остановить.

А пока я подыгрываю.

– Я знаю, мам.

– Что насчет твоей соседки? Как ее зовут?

– Бонни. Она из Джорджии.

– А фамилия? Чем занимается ее семья?

Ведь все всегда сводится к одному. Они состоятельны, респектабельны?

– Бошан. Владеют автосалонами.

– Оу. – Очередная долгая, полная разочарования пауза. – Полагаю, дела у них идут прекрасно.

Имеется в виду, что раз они могут позволить поселить Бонни в комнату со мной, то, значит, они не голодранцы. Я подавляю вздох.

– Мне нужно идти, мам. Скоро начнутся занятия, – вру я.

– Хорошо. Поговорим позже, милая.

Я кладу трубку и, наконец, выдыхаю. Мамы иногда бывает слишком много. Она поставила высокую планку и переносит на меня свои завышенные ожидания всю мою жизнь. Да, у нас есть кое-что общее: то, как мы выглядим, наша склонность к нетерпению, рабочая этика, которую она проявляет к своим благотворительным организациям, и то, как я управляюсь со своим бизнесом и учебой. Но, несмотря на наше сходство, мы совершенно разные люди с противоположными приоритетами. Она еще не поняла, что не может слепить меня по своему образу и подобию.

– Привет, красотка.

Престон улыбается и выглядит при этом полностью исцелившимся от баскетбольной травмы. В его руках маленький букет розовых цветов, кажется, они называются «львиный зев[23]». Подозреваю, он сорвал их с чьей-нибудь клумбы в кампусе.

– Ты в хорошем настроении, – дразню я, когда он поднимает меня со скамейки и тянет на себя.

Престон целует меня, захватив в свои объятия.

– Мне нравится, что теперь я смогу видеть тебя чаще.

Его губы оставляют мягкие поцелуи на моей шее, а затем он игриво прикусывает мочку моего уха.

Я удивлена, потому что обычно он избегает любых проявлений чувств на публике. Большую часть времени, если Престон держит меня за руку, это уже удача. Он никогда не принадлежал к тем парням, кому нравятся все эти романтичные прикосновения, и, надо сказать, я к такому привыкла. На самом деле это даже хорошо, особенно когда мы в кругу наших семей. Еще в юном возрасте я осознала, что утаивание своих эмоций и подавление периодически проявляющегося бунтарского духа – важные условия, необходимые для выживания в нашем мире.

– Ты готова? – спрашивает он.

– Пошли.

Сегодня замечательный день, на улице тепло, и Престон решил провести для меня экскурсию по кампусу. Первая остановка, конечно же, Кинкейд-Холл, где находится факультет бизнеса. Семья Престона – это наследие Гарнета, уходящее корнями в прошлое.

Престон сплетает свои пальцы с моими, а после снова выводит нас наружу. Пока мы прогуливаемся по тропинке в сторону художественного факультета, я восхищаюсь пейзажем. Кампус по-настоящему прекрасен. Здания из красного кирпича. Большая башня с часами над библиотекой. Зеленые газоны и гигантские величественные дубы вокруг. Я, может, и не в восторге от студенческой жизни, но, по крайней мере, на все это приятно смотреть.

– Что думаешь о колледже?

С Престоном я могу быть честной, поэтому вздыхаю и говорю:

– Мне до смерти скучно.

Он посмеивается.

– Я чувствовал себя так же на первом курсе, помнишь? Первые пару лет, пока ты не сможешь посещать курсы покруче, это кажется довольно утомительным.

– Во всяком случае, у тебя есть цель.

Мы проходим мимо театрального факультета, где студенты тусуются на парковке, рисуя нечто похожее на декорации старинной улицы.

– Тебе нужен определенный уровень образования, чтобы работать в банке твоего отца. Таковы ожидания и требования. Но у меня уже свой бизнес. Я сама себе босс, и мне не требуется степень, чтобы кому-то что-то доказать.

С улыбкой Престон сжимает мою ладонь.

– Как раз это я и люблю в тебе, детка. Тебе не нужно ничье разрешение. Ты не желала ждать, пока вырастешь, и занялась собственным бизнесом.

– Видишь? – Я буквально сияю. – Ты понимаешь меня.

– Но слушай, если ты действительно планируешь работать над своими маленькими техническими штучками, тогда думай о Гарнете как о поддержке своего проекта. Здесь у тебя появится миллион возможностей создать собственный бренд.

Ха. Мне такое и в голову не приходило. И все же я не в восторге от этой его фразочки – «маленькие технические проекты». Однако Престон прав.

– Отличное замечание, мистер Кинкейд.

Я встаю на носочки и целую его в гладковыбритую щеку, а после снова иду вперед. Еще одна причина, по которой мы с Престоном отлично подходим друг другу: мы оба – деловые люди. Ни одного из нас не привлекает идеализм творческих людей, не отвлекают романтические мечты о путешествиях по Европе или походах на вершину Мачу-Пикчу[24]. Мы – плоды нашего воспитания, у нас голубая кровь. Влиятельные будущие главы империй.

После того, как мы исследуем здание художественного факультета и маленький музей, в котором выставляются работы студентов, мы принимаемся бродить среди скульптур в ботаническом саду, проходя через оранжерею и огород. А затем Престон приводит меня к своей машине.

– Давай, хочу тебе еще кое-что показать.

Он открывает дверцу, и я усаживаюсь на гладкое кожаное сиденье. Перед отъездом Престон убирает крышу своего серебристого Порше.

Мы проезжаем по всей территории кампуса, мимо спортивного комплекса, вверх по холму, а после оказываемся у высокого круглого здания с куполом. Телескоп факультета астрономии. Престон ведет меня к незапертой двери.

– Разве нам можно здесь находиться? – удивляюсь я, поднимаясь по винтовой лестнице.

– Я знаю одного парня. – А потом Престон прижимает палец к губам. – Но нет, нельзя.

На втором этаже расположена комната с компьютерами вдоль стены и массивным телескопом в центре, устремленным в небо через широкую щель в крыше.

– О, как здорово, – говорю я, направляясь к телескопу.

Престон останавливает меня.

– Мы пришли увидеть не это.

Он ведет меня к двери, а после к лестнице, что ведет на крышу. Мы выходим на платформу. Отсюда виден весь кампус. Зеленые холмы и белоснежные здания. Практически весь город, вплоть до синего горизонта Авалон-Бэй. Это великолепно.

– Невероятно… – Я улыбаюсь и думаю о его заботе и изобретательности.

– Вип-тур ничто без вида с высоты птичьего полета.

Престон становится позади меня и обнимает за талию, а затем оставляет поцелуй на моем виске. Мы стоим так и вместе наслаждаемся видом.

– Я очень рад, что ты здесь, – нежно произносит он.

– Я тоже рада.

Признаюсь, последние пару лет между нами возникли небольшие разногласия, пока он учился в колледже, а я застряла в старшей школе. Отношения на расстоянии, даже несмотря на встречи по выходным, были напряженными. Это, к сожалению, лишило нас большого удовольствия.

Сегодня я вспоминаю о том, каково это – начать встречаться с ним. Каким он был очаровательным, как я чувствовала, словно выиграла приз, потому что меня выбрал старшеклассник. И все же, когда Престон прижимает меня к себе и обнимает, в голову приходит одна мысль.

Очень предательская мысль.

О точеных скулах Купера и его бездонных глазах. О том, как мой пульс подскочил, когда он сел рядом и одарил меня своей самоуверенной улыбкой. Но сердце не выскакивает из груди, когда в комнату входит Престон. Кожу не покалывает от его прикосновений. Мои бедра не сжимаются, а в горле не пересыхает.

С другой стороны, эти ощущения могут быть переоценены. Всплеск гормонов способен затуманить разум. Только посмотрите на статистику – люди, отношения которых стали нездоровыми, основывают их на сексе, а не на совместимости. Мы с Престоном подходим друг другу. Мы прекрасно ладим. Мы движемся в одном направлении. Родители одобряют наш союз, и все счастливы.

Я могла бы завести интрижку на одну ночь с дюжиной таких Куперов, и каждый раз мое сердце оказалось бы разбитым. Зачем так поступать с собой?

Нужно ценить то хорошее, что у меня уже есть.

– Спасибо, – благодарю я Престона, разворачиваясь и целуя его. – Сегодняшний день был идеальным.

Однако позже той же ночью, когда я краем глаза смотрю шоу на Нетфликсе и одновременно выполняю домашнее задание по английской литературе, меня охватывает волнительный трепет, в то время как имя Купера высвечивается на экране моего телефона. В этот момент я приказываю себе немедленно успокоиться.

Купер: Хочешь поужинать?

Я: Уже поела.

Купер: Я тоже.

Я: Тогда зачем спросил?

Купер: Посмотреть, что ты ответишь.

Я: Хитро.

Купер: Что делаешь?

Я: Нетфликс и домашка.

Купер: Это какой-то код?

Я: Ты меня подловил.

Купер: Не могу себе представить, на что похожа порнушка для богатых.

Эти слова на экране заставляют меня сжать ноги вместе и рождают ужасные идеи в моей голове, которые я незамедлительно запихиваю в коробку под названием «даже не смей».

Я: В основном это выглядит как поедание булочек над страницами «Уолл-стрит Джорнэл»[25].

Купер: Да вы просто больные.

Из меня вырывается смешок, и я прикрываю рот рукой, пока Бонни не услышала и не принялась расспрашивать, что же меня так рассмешило. Она милая, но совершенно ничего не смыслит в понимании личного пространства.

Я: А ты что делаешь?

Купер: Флиртую с цыпочкой, которую только что встретил.

Опять на те же грабли.

Я: У меня все еще есть парень.

Купер: Пока что.

Я: Спокойной ночи, городской парень.

Купер: Доброй ночи, принцесса.

Я знаю, что он просто нажимает на нужные кнопки. Такова фишка Купера. Пытается вывести из равновесия. На самом деле, мне это даже отчасти нравится. Приятно иметь друга, который видит в тебе личность. Ладно, может, технически это и считается флиртом, который технически не одобряется, но это всего лишь забава. Неважно, что при мысли о Купере у меня бушуют гормоны, я не брошу Престона ради первого татуированного плохиша, которого встретила в колледже.