Читать книгу Ошибка - Эль Кеннеди - Страница 3

Я поступила в колледж девственницей.

И начинаю думать, что в этом же статусе его и окончу.

Конечно, в том, чтобы состоять почетным членом клуба целомудрия, нет ничего плохого. Ну и что, что мне скоро стукнет девятнадцать? До того чтобы именоваться старой девой мне еще далеко, и уж точно никто не станет обмазывать меня дегтем и вываливать в перьях только потому, что моя девственная плева до сих пор в целости и сохранности.

К тому же не похоже, что у меня появилась возможность потерять девственность в этом году. С тех пор как я поступила в университет Брайар, моя лучшая подруга только и делает, что таскает меня по вечеринкам, которым я уже потеряла счет. Конечно, парни со мной флиртовали. Некоторые (и это правда) даже пытались меня соблазнить. А один вообще прислал фотку своего пениса с надписью «Он весь твой, детка». Что само по себе было… да-да, ужас как по2шло, но, думаю, если бы он действительно мне нравился, то я, наверное, была бы, э-э-э, польщена? Так ведь?

Но ни один из тех парней меня не заинтересовал. А те, кому удалось привлечь мое внимание, не смотрели в мою сторону.

До сегодняшнего вечера.

Когда Рамона объявила, что мы идем на вечеринку братства, я и не думала, что кого-то там встречу. Такое ощущение, что каждый раз, когда мы оказываемся в «Греческом ряду»[2], парни из братства стараются уломать нас с Рамоной поцеловаться взасос. Но сегодня я познакомилась с парнем, который по-настоящему мне понравился.

Его зовут Мэтт, и он не похож на всех этих пафосных придурков. Мало того что он по-прежнему трезв, так еще и изъясняется распространенными предложениями и еще до сих пор не употребил слово «братан», хотя мы болтаем довольно долго. Вернее, болтает он. Потому что я, может, и успела вставить пару фраз, но зато совсем не против просто стоять и слушать его, любуясь точеным подбородком и милыми завитками светлых волос.

А если честно, так даже лучше, что я молчу. Рядом с симпатичными парнями я начинаю нервничать – несу всякую чушь, потому что не могу ясно соображать. Мои самоограничители отключаются, и я вдруг начинаю рассказывать им о том, как опи2салась в третьем классе во время экскурсии на фабрику по производству кленового сиропа. Или о том, как боюсь щенков, или о своем безобидном расстройстве личности, из-за которого, стоит вам отвлечься, я могу запросто начать убирать в вашей комнате.

Так что да, уж лучше я буду просто стоять, улыбаться, кивать головой и время от времени вставлять «о, правда?», чтобы окружающие знали, что я не немая. Только так получается не всегда, особенно если симпатичный парень задает мне вопрос, требующий конкретного ответа.

– Не хочешь выйти на воздух и покурить вот это? – Мэтт вытаскивает из кармана своей рубашки косячок и демострирует его мне. – Я бы и здесь затянулся, но только за это Мистер Президент вышибет меня из братства.

Я неловко переступаю с ноги на ногу:

– Э-э-э… нет, спасибо.

– Ты не куришь травку?

– Нет. То есть да, но редко. Из-за нее я чувствую себя… не в своей тарелке.

Он улыбается, и на его щеках появляются обворожительные ямочки:

– Так в этом-то и смысл.

– Да, наверное. Но еще у меня появляется ощущение усталости. О, и еще каждый раз когда я курю траву, то сразу вспоминаю о презентации, которую заставил меня посмотреть мой отец, когда мне было тринадцать. Там содержались статистические данные о том, как курение травы влияет на клетки головного мозга, а еще факты о том, что марихуана вызывает сильное привыкание. Хотя считается, что это не так. А после каждого слайда папа смотрел на меня и говорил: «Ты же не хочешь остаться без своих серых клеточек, Грейс? Нет?»

Мэтт оторопело смотрит на меня, и голос в моей голове кричит: «Хватит!» Но уже слишком поздно. Мой самоограничитель снова подвел меня, и слова продолжают соскакивать с языка.

– Но мама поступила еще хуже, потому что старается быть клевой мамой. Когда мне исполнилось пятнадцать, она отвезла меня на темную аллею, вытащила косяк и объявила, что мы выкурим его вместе. Это напоминало сцену из сериала «Прослушка». Кстати, я вообще-то не смотрела ни одной серии. Но это же о наркотиках, да? Короче, я сидела и паниковала, уверенная в том, что нас вот-вот арестуют, в то время как мама спрашивала меня о моих ощущениях и нравится ли мне травка.

Наконец-то мои губы перестают двигаться. Но взгляд Мэтта уже потух.

– Э-э-э, круто. – Он неловко машет косяком. – Пойду курну. Увидимся позже.

Мне удается сдерживать вздох до тех пор, пока он не уходит, а потом я протяжно выдыхаю и мысленно отчитываю себя. Проклятье! Не знаю, зачем я вообще трачу время на разговоры с парнями. Каждая беседа начинается с того, что я нервничаю, боясь опозориться, и в итоге оказываюсь в том самом неловком положении, потому что нервничала. Видите? Я обречена с самого начала.

Снова вздохнув, в поисках Рамоны я спускаюсь на первый этаж. Кухня забита кегами и парнями из братства. То же самое и в столовой. В гостиной полно очень громких и очень пьяных парней и море полуодетых девиц. Я восхищена их храбростью, потому что на улице морозно, а входные двери то и дело распахиваются настежь, отчего по дому гуляют холодные сквозняки. Мне же хорошо и тепло в джинсах-скинни и обтягивающем свитере.

Моей подруги нигде не видно. Из колонок грохочет хип-хоп, а я достаю из сумки телефон и смотрю на время – уже почти полночь. Даже после восьми месяцев учебы в Брайаре во мне просыпается чувство ликования каждый раз, если я задерживаюсь дольше одиннадцати вечера. Когда я жила дома, это был мой комендантский час. Мой отец – ярый сторонник ограничений. Любых ограничений. Сомневаюсь, чтобы он хотя бы раз в своей жизни нарушил какое-нибудь правило, и это заставляет меня недоумевать, как они с мамой умудрились прожить в браке так долго. Моя свободолюбивая мама – полная противоположность консервативному, строгому отцу, но это, похоже, лишний раз доказывает, что противоположности притягиваются.

– Грейси! – прорывается сквозь музыку пронзительный женский крик, и я не успеваю опомниться, как откуда ни возьмись возникает Рамона и крепко меня обнимает.

Когда она отстраняется, мне хватает беглого взгляда, чтобы по ее блестящим глазам и раскрасневшимся щекам понять – подруга пьяна. На ней точно такой же минимум одежды, как и на большинстве девушек в этой комнате: короткая юбка едва прикрывает задницу, а вырез красного топа с открытыми плечами демонстрирует больше чем следует. И я понятия не имею, как ей удается балансировать в этих кожаных сапогах на высоченных каблуках. Но выглядит она шикарно, что уж говорить, и пока берет меня под руку, притягивает к себе многочисленные восторженные взгляды.

Я больше чем уверена, что когда люди видят нас вместе, то чешут в затылке, задаваясь вопросом, как, ради всего святого, мы можем быть подругами. Порой я и сама спрашиваю себя об этом.

В старших классах Рамона была из тех отвязных девчонок, любительниц поразвлечься и выкурить сигуретку за углом школы. Я же была редактором школьной газеты и организовывала всевозможные благотворительные мероприятия. Не будь мы с Рамоной соседками, то вряд ли бы узнали о существовании друг друга, но каждый день мы встречались по дороге в школу и это стало началом дружбы, в которой сперва ценилось определенное удобство, но со временем она переросла настоящую. И настолько крепкую, что когда мы решали, в какой колледж поступать, то подавали заявления в одни и те же места, а когда узнали, что нас обеих зачислили в Брайар, то попросили моего отца поговорить с отделом размещения студентов и устроить так, чтобы мы жили в одной комнате.

С самых первых дней здесь мы были не разлей вода, но сейчас, не стану отрицать, стали немного отдаляться. Рамона всегда была одержима парнями и своей популярностью. Это все, что у нее на уме, и в последнее время я начинаю замечать, что Рамона… раздражает меня.

Черт. Даже от одной мысли об этом я чувствую себя отвратительной подругой.

– Я видела, как вы с Мэттом поднялись наверх! – шипит она мне в ухо. – У вас был секс?

– Нет, – печально отвечаю я. – Похоже, я его отпугнула.

– О нет! Ты что, рассказала ему о своей фобии щенков? – спрашивает она и театрально вздыхает: – Детка, пора бы тебе уже перестать рассказывать всем о своих заскоках. Я серьезно. Оставь это на потом, когда у тебя будут серьезные отношения и парень уже не сможет так легко сбежать.

Не в силах сдержаться, я начинаю хихикать:

– Спасибо за совет.

– Ну что, ты готова идти, или останемся еще ненадолго?

Я снова обвожу взглядом комнату. И сразу натыкаюсь на двух девушек, одетых только в джинсы и лифчики, которые страстно целуются в углу комнаты, а один из парней братства «Омега-Фи» снимает это горячее проявление чувств на камеру своего мобильного.

После увиденного мне едва удается сдержать стон. Ставлю десять долларов, что это видео скоро появится на одном из порносайтов. А бедные девушки узнают об этом только спустя несколько лет, когда одна из них соберется выходить замуж за сенатора, а желтая пресса будет рыться в ее грязном белье.

– Не буду возражать, если мы уйдем сейчас, – признаюсь я.

– Отлично, я тоже не против.

Я поднимаю брови:

– С каких это пор ты не против уйти с вечеринки раньше полуночи?

Рамона кривит губы:

– Нет никакого резона оставаться. Кое-кто другой уже захапал его себе.

Мне не нужно спрашивать, о ком она говорит – это все тот же парень, про которого она талдычит мне с самого первого дня этого семестра.

Дин Хейворд-Ди Лаурентис.

Рамона просто одержима этим сногсшибательным третьекурсником с тех самых пор, как натолкнулась на него в одной из кофеен кампуса. И я говорю совершенно серьезно. Она таскала меня почти на все домашние матчи Брайара, только чтобы посмотреть, как играет Дин. Должна признаться, парень действительно секси. И еще он, судя по сплетням, тот еще бабник, но, к несчастью для Рамоны, Дин не тусуется с первокурсницами. Вернее, не спит с ними, а именно этого она и хочет. Обычно Рамона ни с кем не встречается дольше недели.

Она захотела прийти на эту вечеринку только потому, что услышала, что Дин тоже здесь будет. Хотя совершенно ясно, что парень чертовски последователен в своем приниципе «никаких первокурсниц». Сколько бы раз Рамона ни вешалась ему на шею, он всегда уходит с кем-то другим.

– Погоди, я только схожу в туалет, – говорю я ей. – Встретимся на улице?

– Ладно, но давай побыстрее. Я сказала Джасперу, что мы собираемся уходить, и он уже ждет нас в машине.

Рамона пулей уносится к выходу, я же чувствую легкий укол обиды. Очень мило, что она спросила меня, хочу ли я уйти, когда уже приняла решение за нас обеих.

Но я проглатываю раздражение, напоминая себе, что Рамона поступала так всегда и раньше меня это не задевало. Хотя по правде говоря, если бы она не принимала за меня решения и не вынуждала выходить из зоны комфорта, я бы так и провела все годы старшей школы в офисе школьной редакции газеты, пописывая в колонку жизненные советы для подростков, хотя сама даже не знала, что такое жизнь.

Но все же… порой мне хочется, чтобы Рамона сначала спросила меня, спросила, что я думаю, а потом бы решала, что нам делать.

В туалете на первом этаже собралась длинная очередь, поэтому я протискиваюсь сквозь толпу и поднимаюсь на второй этаж, где совсем недавно общалась с Мэттом. Я как раз подхожу к уборной, когда дверь широко распахивается и оттуда выходит красивая блондинка.

Она вздрагивает, когда замечает меня, но тут же надменно улыбается и поправляет подол своего платья, которое иначе как вульгарным и не назовешь. Мне виден даже треугольник ее розовых трусиков.

Мои щеки вспыхивают, и я смущенно отвожу взгляд, дожидаюсь, когда она начнет спускаться по лестнице, и протягиваю руку к дверной ручке. Но едва успеваю коснуться ее, как дверь снова распахивается и кто-то выходит.

Мои глаза сталкиваются с парой других глаз, самых голубых во всем мире. Мне хватает секунды, чтобы узнать их обладателя, и мое лицо краснеет еще больше.

Это Джон Логан.

Да-да, Джон Логан, он же ведущий защитник нашей хоккейной команды. И я знаю это не только потому, что Рамона уже несколько месяцев охотится на его друга Дина, а потому, что на прошлой неделе его точеное лицо было на обложке университетской газеты. После победы нашей команды в чемпионате в газете было опубликовано несколько больших интервью с игроками. Не буду врать – статья про Логана была единственной, которую я прочитала.

Потому что этот парень просто сногсшибательно красив.

Как и блондинка, он испытывает шок, увидев меня в коридоре, но тоже быстро берет себя в руки и широко мне улыбается.

А затем застегивает ширинку.

Боже ты мой.

Не могу поверить, что он только что сделал это. Мой взгляд невольно опускается на его промежность, что, похоже, также его ничуть не смущает. Парень выгибает бровь, пожимает плечом и уходит.

Вау, ничего себе.

Это должно было вызвать во мне чувство отвращения. И не только тот очевидный факт, что парень пять минут назад занимался сексом в уборной. Уже даже то, что Логан застегнул ширинку у меня на глазах, определяло его в один ряд с придурками.

Но вместо этого, одновременно с осознанием всех обстоятельств перепиха, на меня неожиданно накатывает волна ревности.

Нет, не то чтобы мне хотелось лишиться невинности с первым встречным в уборной, но…

Ладно, я солгала. Мне очень этого хочется. По крайней мере с Джоном Логаном. Когда я представляю, как его губы и руки касаются меня, то мое тело тут же накрывает горячая волна.

Почему я не могу поразвлечься с парнем в уборной? Я же в колледже, черт побери. Мне нужно получать удовольствие, делать ошибки, искать себя, но в этом году я еще так ничего и не сделала. Я переживаю это все через Рамону, наблюдая, как моя шебутная лучшая подруга рискует и пробует новое, в то время пока я сама, хорошая девочка, топчусь на месте, глядя на жизнь с осторожностью, которую еще с малых лет привил мне отец.

Что ж, я устала быть осторожной. Устала быть хорошей девочкой. Семестр уже почти закончился. Мне еще нужно подготовиться к двум экзаменам и написать работу по психологии – но кто сказал, что я не смогу справиться с этим, не втиснув в свой график настоящие развлечения?

До конца первого курса осталось всего несколько недель. И знаете что? Я хочу использовать их по полной.