Читать книгу Счет - Эль Кеннеди - Страница 7

Дин

Покинув арену, я первым делом звоню своему старшему брату. Сегодня воскресенье, поэтому я набираю номер его мобильного, хотя велики шансы того, что он может быть в офисе. Ник работает допоздна, в том числе и в выходные. Мне кажется, своей одержимостью он пытается впечатлить нашего отца, и, если честно, ему это удается.

Однако радостный голос, раздавшийся на том конце, явно не принадлежит Нику.

– Дики, привет! Мы с тобой не разговаривали уже целую вечность!

В детстве это прозвище меня никак не задевало, но теперь, когда мы стали взрослыми, оно кажется мне чертовски оскорбительным. Насколько мне известно, как только моя младшая сестра научилась выговаривать «Дин», мои родители приказали ей забыть про «Дики». Но Саммер невозможно приказывать: она сделает все с точностью до наоборот. Моя сестра – упрямая бестия.

– Почему ты отвечаешь с телефона Ника? – с подозрением спрашиваю я.

– Потому что я увидела твое имя и захотела поговорить с тобой первая. Ты мне теперь не звонишь.

Я так и представляю, как в этот самый момент она надувает губки, и мои губы растягиваются в улыбке.

– Ты тоже мне не звонишь, – напоминаю я ей.

Саммер пару секунд молчит, а затем чрезмерно тяжело вздыхает.

– Ты прав, не звоню. Я ужасная сестра.

– Да нет, просто мы с тобой оба заняты. – Я иду по брусчатой дорожке к парковке, которая находится за тренировочным центром.

– Я и правда была очень занята, – соглашается Саммер.

На заднем плане слышится громкий смешок.

– Что это? – спрашиваю я.

– Ничего, просто Ники ведет себя как последний козел, все выходные сводит меня с ума. Он всегда был чопорным или сделался таким, став юристом?

Она произносит слово «юрист», словно это какое-то ругательство. Хотя для Саммер это, скорее всего, так и есть. В двенадцать лет моя сестрица заявила, что юриспруденция – это «чертовски скучно», и спустя восемь лет ее точка зрения не изменилась. Она согласилась учиться в колледже, входящем в Лигу плюща, лишь для того, чтобы умаслить родителей, но когда мы разговаривали в последний раз, Саммер сообщила мне, что после его окончания собирается заняться дизайном интерьеров.

– По сравнению с тобой все чопорные, – отвечаю я сестре. – Но это вовсе не значит, что я одобряю твои сумасбродные выходки.

Саммер младше меня на два года, но она с легкостью может перещеголять меня в том, как брать от жизни все, жить сегодняшним днем, и во всем подобном. Удивительно, как родители еще не отказались от нее.

И тут до меня доходит.

– А что ты делаешь на Манхэттене? Разве ты не должна быть в колледже?

– Мне захотелось навестить своего старшего брата.

По-моему, ее голос звучит уж как-то чересчур невинно.

– Врешь.

– Нет, это правда, – принимается убеждать меня Саммер. – Мне захотелось увидеть Ники. И тебя я тоже хочу увидеть, так что не удивляйся, если скоро я вдруг появлюсь у тебя на пороге. – Она замолкает. – И знаешь, я подумываю над тем, чтобы перебраться в Брайар.

В моей голове начинают звенеть сигналы тревоги.

– Зачем? Мне казалось, тебе нравилось в Брауне.

– Да, нравилось. Но… э-э-э… тут такое дело. – Саммер снова тяжело вздыхает. – Я на испытательном сроке.

Я резко останавливаюсь и сердито спрашиваю:

– Что ты натворила?

– С чего ты взял, что я что-то натворила? – Снова раздается фырканье.

– Изображай маленькую мисс невинность перед родителями. – Я усмехаюсь. – Хотя на них это уже тоже не действует. А теперь рассказывай, что случилось.

– Скажем так, это был небольшой инцидент в сестринском доме. В тогах.

Я давлюсь от смеха.

– А поподробнее?

– Нет.

Из меня вырывается стон раздражения.

– Саммер…

– Я все расскажу тебе при встрече, – щебечет она. – С тобой хочет поговорить Ники.

– Саммер…

Но она уже отдала телефон моему брату, и спустя секунду из динамика звучит его глубокий голос.

– Привет.

– Что она натворила? – спрашиваю я его.

Ник начинает хохотать.

– О нет, я не буду ничего говорить. Скажу лишь одно – Саммер в своем репертуаре.

Проклятье. Я больше не уверен, что мне хочется узнать все подробности.

– Мама с папой в курсе?

– Ага. Они не в восторге, но, во всяком случае, ее не отчислили. Лишь два месяца условного наказания и двадцать часов общественных работ.

Последние слова немного отвлекают меня от проблем Саммер.

– Кстати, про общественные работы… – И я вкратце рассказываю ему о назначении О’Ши в Брайар.

– Вот дерьмо, – говорит Ник, когда мой рассказ окончен. – Он упоминал о Миранде?

– Нет, но и так очевидно, что он по-прежнему винит во всем произошедшем меня. – От горечи обиды горло словно сжимают тисками. – Часть меня так и подмывает найти ее и хоть немного образумить, а может, даже попросить поговорить с отцом.

– Она не стала делать этого тогда, – напоминает мне Ник, – так почему ты думаешь, что она сделает это сейчас?

Резонно.

– Знаю, но… – Я подхожу к машине и открываю дверь, нажав на брелок. Все еще на взводе от неожиданного появления О’Ши в моей жизни, я хочу лишь одного – поскорее убраться отсюда ко всем чертям.

– Да и ладно, – мрачно говорю я. – Наверное, и правда глупо думать, что Миранда захотела бы помочь мне. Я же монстр, разбивший ей сердце, помнишь?

– Хочешь совет? Постарайся не лезть на рожон. Ходи на тренировки, делай все, что говорит О’Ши, и не ввязывайся в перепалки с ним. Весна наступит так быстро, что и не заметишь. Ты окончишь университет и больше никогда не увидишь этого сукиного сына.

– Ты прав, – соглашаюсь я, – было бы из-за чего переживать. Я скоро уеду отсюда.

– Вот-вот. Но дай мне знать, если он будет доставлять тебе неприятности, ладно? Я найду хорошую причину, чтобы затаскать его по судам.

Я усмехаюсь.

– Ты же не занимаешься гражданским правом?

– Для тебя, мой младший братец, я сделаю исключение.

Когда мы заканчиваем разговор, мое настроение заметно улучшается. Мои друзья любят дразнить меня, называя мажором из Коннектикута. Уверен, они думают, что мои родители – снобы, брат и сестра – избалованные богатенькие детки, но на самом деле у меня просто замечательная семья.

Мои родители – весьма влиятельные адвокаты, но вряд ли возможно встретить более приземленных людей, чем они. Конечно, я, мои брат и сестра росли в достатке и имели блага, о которых многие могут только мечтать. У нас были няня и домоправительница. Мы учились в частных школах и каждую неделю получали приличную сумму на карманные расходы. Но чтобы увидеть хотя бы десять центов из этой суммы, нам необходимо было сделать всю работу по дому и закончить домашние задания. Стоило нашим оценкам упасть, нас тут же сажали под домашний арест. А если мы пытались выпросить себе что-нибудь лишь по причине того, что наша семья состоятельна, нас за это наказывали. Когда я потребовал у отца денег (один-единственный раз в жизни), он пожертвовал весь мой фонд колледжу – для детей из неблагополучных семей. А потом на все лето устроил меня клерком в свою фирму, чтобы я заработал деньги и вернул их обратно.

– Что хотел тренер? – спрашивает Гаррет, когда спустя пятнадцать минут я вхожу в гостиную.

– Познакомить меня с нашим новым тренером по работе с защитниками. – Я плюхаюсь в кресло и бросаю взгляд на экран. Джи и Логан играют друг против друга в Ice Pro, и, судя по счету, Логану надирают задницу.

– У нас новый тренер по работе с защитниками? – Логан тут же ставит игру на паузу. – И почему тебя захотели представить ему отдельно от всех?

Я осторожно подбираю слова.

– Его зовут Фрэнк О’Ши. Он был моим тренером в старшей школе, поэтому Дженсен решил, что мы захотим поболтать, прежде чем официально представлять О’Ши всей команде.

Логан хмурится.

– Ясно. Но почему он появился только сейчас? Сезон уже начался. Как-то странно принимать тренера по работе с защитниками, когда мы уже отыграли первый матч.

– И проиграли, – бормочет Гаррет.

– Но все-таки один матч уже сыгран, – продолжает Логан. – Непохоже, что мы в такой уж плохой форме и нам требуется новый тренер, который все на фиг изменит. Такое ощущение, что тренер Дженсен запаниковал. – По-прежнему хмурясь, он снова поворачивается ко мне. – И что этот новый из себя представляет? Хороший мужик?

Дьявол во плоти.

– Нормальный мужик, – вру я и тут же меняю тему. – А где Так?

– Не знаем. Мне кажется, вчера он даже не ночевал дома. – Логан снимает игру с паузы, и все его внимание вновь сосредоточено на экране.

Я морщу лоб. Ночь с пятницы на субботу Такер тоже провел вне дома. Интересно, может, у него появилась новая девушка? Потому что он не имеет привычку не ночевать дома две ночи подряд.

Так как мои друзья снова поглощены видеоигрой, я поднимаюсь наверх и заставляю себя сесть за чтение лекции по предмету, в котором немного отстал. Остаток дня провожу то за чтением, то в дреме и спускаюсь вниз только вечером, лишь для того, чтобы стащить несколько кусков пиццы, которую заказали Гаррет и Логан. Не знаю, почему, но мне не хочется ни с кем общаться. Может, оттого что я по-прежнему раздражен из-за О’Ши, перешедшего в Брайар. А может, потому, что каждый раз, закрывая глаза, чтобы вздремнуть, я видел сексуальный ротик Элли, сомкнувшийся вокруг моего члена, плавные изгибы ее золотистого тела, вжавшегося в меня, ее грудь в моих ладонях.

Почему я не могу выбросить эту девчонку из головы? Да, секс был феноменальным. Да, она привлекательная. Но феноменальный секс и привлекательные девушки не редкость в моей жизни.

«Забудь о ней», – мысленно приказываю я своему члену, когда он снова твердеет при мысли об Элли.

В ответ он дергается, дразнит меня.

– Черт побери, – рычу я, шарю по кровати в поисках телефона, а затем набираю номер, по которому звонил прошлым вечером.

Элли берет трубку после четырех гудков, из динамика льется ее настороженный голос.

– Привет. Что случилось?

Я тяжело вздыхаю.

– Я хочу трахнуть тебя еще раз.

– У тебя теперь такой бзик? Будешь звонить мне каждый вечер и говорить это?

– Может быть. – Дерьмо. Я зол, хочу секса и в таком же замешательстве, как и Элли. – Скажи «да», куколка. Соглашайся и избавь наконец меня от мучений!

– Я уже говорила тебе: это произошло лишь раз и больше не повторится. Ни к чему не обязывающий секс – это не мое. Да, мы получили от этого удовольствие, но… черт, мне пора идти. Позвони одной из ваших хоккейных заек. Уверена, она сможет позаботиться о тебе.

И второй раз за два дня она бросает трубку.

* * *

Элли

– Кто это был?

Я чуть не подпрыгиваю на полметра, когда раздается голос Ханны. Я прервала звонок, как только услышала ее шаги в коридоре, но совсем не ожидала, что она появится так быстро.

– А, да никто. – Гениальный ответ.

Ханна выгибает темную бровь.

– Никто?

– Продажи по телефону, – придумываю я на лету. – А значит, никто.

Ханна подходит к моей кровати, бурча в раздражении.

– И как им удается получить наши номера? Когда я подписывала договор со своим оператором связи, там был целый пункт о том, что в соответствии с политикой их компании они ни за что и никогда не передадут мой номер третьим лицам. Только чушь все это. Знаешь, почему? Потому что каждый день мне звонят из авиакомпаний, магазинов одежды и прочих мест и рассказывают, какие у них потрясающие скидки, или объявляют о каком-то липовом выигрыше. Хочешь, скажу, какой звонок был самым худшим? Идиотская промоакция поездки на круизном лайнере, которая начиналась со звуков сирены! Кошмар какой-то.

Тирады Ханны обычно затягиваются на несколько минут, и я благодарю Бога за это, потому что она будет сильно накручена, чтобы раскусить мою ложь. Ее так захватила эта гневная речь, что она не замечает, как я тайком читаю вспыхнувшее на экране телефона сообщение.

Дин: Тебе пора перестать бросать трубку.

Я отвечаю: А тебе пора перестать предлагать мне секс. Знаю, что хороша в постели, но выбрось уже это из головы.

Он: Не могу. Поверь, я пытался.

Я: Плохо пытался.

Он: Давай же, куколка. Всего один раз. Только представь, как нам будет хорошо…

Конечно, нам будет хорошо: он – чемпион в сексе, но это не изменит того, что просто секс меня не привлекает.

Я: Отстань. Я учу текст роли с Ханной.

Он: Напиши мне, когда закончишь, и я прокрадусь в твою комнату. Уэллси даже не узнает, что я там.

Пронзительное желание появляется между ног. Меня неожиданно возбудила мысль о том, что Дин тайком проник ко мне и мы трахаемся, пока ничего не ведающая Ханна спит в соседней комнате.

Я стараюсь не обращать внимания на невольный отклик моего тела и печатаю: Спокойной ночи, Дин.

Затем поворачиваюсь к Ханне.

– Мы закончили ругать телепродажи? Детка, этот сценарий сам себя не прочитает.

– Прости. Ничего не могу с собой поделать: как слышу «продажи по телефону» – сразу прихожу в ярость. – Ханна сидит, скрестив ноги, посередине моей кровати и ловит сценарий, который я бросаю ей.

Я остаюсь стоять. В первой сцене моя героиня расхаживает взад-вперед, и мне хочется прочувствовать, как эта ходьба повлияет на мое владение дыханием.

Ханна листает первые страницы.

– Ладно, начинаем. Кем я буду, Джанет или Кэролайн?

– Кэролайн. У нее две определяющие черты характера – мелочность и равнодушие.

Моя лучшая подруга широко улыбается.

– Значит, мне выпала роль стервы? Отлично.

Если честно, мне хотелось бы, чтобы стерву играла я. Моя героиня – молодая вдова, потерявшая мужа в Афганистане, и это более тяжелая в эмоциональном плане роль. Из-за разрыва с Шоном мои эмоции и так на грани истощения, и я боюсь, что не смогу сыграть правдиво и достойно.

Как оказывается, мой страх оправдан. Мы только на пятой странице, а я уже чувствую себя словно выжатый лимон и объявляю короткий перерыв.

– Ух ты, – говорит Ханна, пробегая глазами несколько следующих сцен, – а пьеса довольно напряженная. Зрители будут постоянно рыдать в голос.

Я падаю на кровать рядом с ней и потягиваюсь.

– Это я буду постоянно рыдать в голос. – В буквальном смысле, потому что моя героиня льет слезы в каждой второй сцене.

Ханна откидывается назад, упираясь локтями в матрас, и между нами воцаряется комфортное молчание. Мне оно нравится, потому что такое бывает редко. Взять хотя бы Меган и Стеллу, которых я считаю близкими подругами: когда мы вместе, кто-то из нас обязательно старается заполнить тишину разговорами. Думаю, необходим определенный уровень доверия, чтобы вот так сидеть рядом с кем-то и не испытывать навязчивого желания болтать.

Как-то раз мой папа сказал мне, что то, как реагирует человек на молчание, может многое о нем рассказать. Я всегда считала, что он молол чепуху, потому как у отца есть привычка сыпать глубокомысленными изречениями и настаивать на их мудрости, хотя половина из них – полный бред.

Но сейчас я понимаю, что тогда он был прав. Думая о тишине, которую разделила с другими своими друзьями, я понимаю, насколько она была говорящей.

Мег заполняет тишину шутками, старается изо всех сил всех насмешить. Сколько я ее знаю, она всегда обращается к юмору, стоит ситуации стать достаточно серьезной.

Стелла же забрасывает тебя вопросами о твоей жизни. Сколько я ее знаю, она при любой возможности будет избегать разговоров о собственной персоне. Думаю, поэтому меня немало удивило, когда она стала встречаться с Джастином Коулом, футболистом, по которому сохла Ханна, пока не влюбилась в Гаррета. Стелла не раз открыто признавалась, что близость ее пугает.

Вспомнив про Джастина, я поворачиваюсь к Ханне.

– Слушай, а Гаррет когда-нибудь признавался, что ошибся по поводу Джастина?

Она морщит лоб.

– Почему ты об этом спрашиваешь?

Я улыбаюсь.

– Прости. Просто я только что думала о Стелле, и мне вспомнилось, как Гаррет был убежден в том, что у Джастина дурные намерения, и называл его мерзавцем.

– Было дело. – Ханна, смеясь, садится. – Вообще-то, совсем недавно мы как раз говорили об этом. Я сказала ему, что он ревновал меня к Джастину на уровне подсознания.

– Ха, готова поспорить, он был в восторге.

– Это единственное логическое объяснение. Такие хорошие парни, как Джастин, редко встречаются. Но Гаррет настаивает на том, что просто ошибся в нем.

– Что ж, в любом случае я рада, что Джастин оказался из числа хороших парней. Стелла заслуживает счастья. – Я замечаю меланхоличные нотки в своем голосе и надеюсь, что Ханна не обратила на них внимания.

Как бы не так.

– Ты тоже заслуживаешь счастья. Ты ведь это знаешь, да?

– Знаю. – Я сглатываю внезапно вставший в горле ком.

В зеленых глазах Ханны загорается огонек сомнения.

– Элли… а ты жалеешь о том, что рассталась с Шоном?

Ком в горле становится еще больше. Невозможно дышать, особенно когда мне вспоминается мучительная боль в голосе Шона, когда он спрашивал меня, с кем именно я переспала.

– Нет, – наконец отвечаю я. – Я знаю, это было правильное решение. Мы совершенно по-разному видели наше будущее и никак не могли найти компромисс, не обидев один другого.

Ханна кажется печальной.

– Как думаешь, ты уже готова снова с кем-то встречаться?

Я судорожно вздыхаю.

– Нет еще.

Боже, но мне так хотелось бы отвлечься. Я устала грустить, думать о том, как там Шон, и бороться с желанием позвонить ему. Может, я и не хочу снова сходиться с ним, но мне плохого, оттого что я обидела дорогого мне человека. У меня есть ужасная черта: желать, чтобы все вокруг были довольны и счастливы, даже если ради этого мне придется пожертвовать собственным счастьем. Мой папа утверждает, что это замечательное качество, но иногда мне хочется быть хотя бы немного эгоистичнее.

Наверное, в пятницу я как раз повела себя эгоистично. Секс с Дином случился потому, что мне необходимо было удовлетворить свои природные желания, и какой бы виноватой я себя ни чувствовала после него, как бы стыдно мне ни было, невозможно отрицать, что он чертовски меня устроил.

Да уж, возможно, Дин прав, что нам стоит заняться сексом снова.

– Может, мне стоит закрутить легкий роман, – говорю я вслух, просто чтобы оценить эту мысль.

Ханна отвечает быстро и резко.

– Ты уже пробовала это, помнишь? После ваших первых с Шоном расставаний. Тебе не понравилось.

Это правда. Мне совсем не понравилось.

– Но я ни с кем из них не спала, – напоминаю я ей. – Просто сходила на несколько паршивых свиданий и поцеловалась с парочкой придурков. Может, это и было моей ошибкой – что я ходила на свидания. Возможно, сейчас мне нужно выбрать горячего парня и просто трахаться с ним в свое удовольствие. Только секс, никаких ожиданий.

Ханна фыркает.

– Удачи тебе. Мы обе знаем, что ты не можешь целоваться с парнем и не думать о серьезных отношениях с ним.

Тоже правда.

Да зачем я вообще начала думать об этом? Если Ханна так отвечает мне, когда мы говорим о гипотетическом сексе без серьезных отношений, могу лишь представить, что она скажет, признайся я в том, что рассматриваю на эту роль Дина. Этот парень – исключительный бабник. Он совершенно не подходит для серьезных отношений, к тому же я сомневаюсь, что он согласился бы просто на интрижку. Невозможно представить, что он будет только со мной, – иначе ни о какой интрижке не может идти и речи: я ни за что не буду иметь дело с тем, кто спит с кем-то еще.

Так… надо отказываться от этой идеи с Дином, пока она еще в самом зародыше. Не знаю, почему ему так сильно хочется снова прыгнуть со мной в постель, но уверена, что рано или поздно он перестанет об этом думать. У этого парня концентрация внимания как у фруктовой мушки, а привычка делиться своей привязанностью как у щенка: готов предложить свою преданность всем, у кого есть угощение, то есть вагина.

Очнувшись от размышлений, я меняю тему разговора.

– Эй, что будешь делать на День благодарения?

– Мы с Гарретом поедем к моим тете и дяде в Филадельфию. Родители тоже туда прилетят.

– Круто.

– А ты поедешь в Бруклин?

Я киваю. Каждый праздник я провожу в Бруклине, со своим отцом, и мне каждый раз не терпится снова увидеть его, но в этом году я немного беспокоюсь: последний раз, когда мы разговаривали, он настаивал, что хочет сам приготовить праздничный ужин.

Раньше я бы только поддержала его, потому что папа – лучший в мире повар. Но пять лет назад ему диагностировали рассеянный склероз, и с тех пор я стараюсь сделать все, чтобы он не перетруждался. Мне пришлось отклонить приглашение бесплатного обучения в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, только чтобы быть в нескольких часах езды от него. Отец упрямо твердит, что ему не нужна помощь и что он вполне справляется самостоятельно, но мне было бы тяжело переехать в противоположный конец страны, тем более что периоды ремиссии стали немногочисленными и редкими.

Теперь я все больше радуюсь тому, что осталась на восточном побережье, потому что за прошедший год папино состояние сильно ухудшилось.

Как и большинству людей, страдающих этой болезнью, сначала отцу диагностировали рецидивирующе-ремиттирующий рассеянный склероз, но сейчас он перешел во вторично прогессирующий, то есть обострения стали более частыми и сильными, чем раньше. Когда я приехала к нему этим летом, то была шокирована произошедшими в нем изменениями. Внезапно ему стало тяжело ходить, тогда как раньше папа лишь иногда терял равновесие и ощущал легкое онемение в конечностях. Пока я гостила у него, с ним случилось два приступа вестибулярного головокружения, и мне пришлось надавить на него, чтобы он признался, что боль стала сильнее и временами у него бывают проблемы со зрением.

Все это очень пугает меня. Я уже потеряла в тринадцать маму из-за рака. Кроме папы, у меня никого нет. Я отказываюсь потерять и его, пусть даже мне придется цепями приковывать его к креслу в нашем доме в Бруклине и силой заставлять смотреть футбол, а самой готовить ужин.

– Ладно, перерыв окончен. – Мне снова нужно отвлечься от своих мрачных мыслей. Простонав, я сажусь на кровати и открываю сценарий на том месте, где мы остановились. – Кэролайн собирается опять накричать на Джанет.

Ханна заправляет за ухо прядь темных волос.

– Кстати, если бы ты вдруг потеряла своего мужа, я ни за что не стала бы называть тебя плаксой и призывать оставить все в прошлом. – Ее лицо становится серьезным. – Другими словами, ты можешь хандрить из-за Шона столько, сколько тебе нужно. Обещаю: я не стану осуждать тебя.

Горло сдавливает от нахлынувших эмоций, но я умудряюсь выдавить из себя:

– Спасибо.