Читать книгу Ламповая Тян. Гейм Овер - Эл Рейнхарт - Страница 1

2064 год. Москва. Бизнес-центр «Такао».

В высотное здание, расположенное в центре современного мегаполиса, неспешно вошла темноволосая женщина. Силуэт её сзади освещали рекламные щиты и яркие неоновые огни улиц. Она шла мимо искусственных вечнозелёных растений, подсвеченных блестящими фонарями. Красные бутоны создавали приятную и восхищающую взгляд композицию, но никто вокруг не останавливался ни на секунду, чтобы взглянуть на неё. Все сновали друг за другом, образуя хаотичное движение. Лица рабочих в серых одеждах вмиг перекашивала притянутая улыбка, такая же искусственная, как и все растения в холле на первом этаже, когда на горизонте появлялась слегка сутулая, вечно недовольная и уставшая фигура вице-президента компании. «Мисс Штейн, доброе утро», – говорили ей тысячу раз, но она никому не отвечала, кивала головой и упорно пробиралась к лифту. Заходя в кабину, она в очередной раз смотрела на себя в зеркало: красиво уложенные темные волосы были растрепаны плохой погодой, легкий бежевый плащ и сумочка промокли до нитки. Лицо её стало ещё угрюмее, когда она заметила, что всегда идеальный и почти несмываемый макияж был слегка испорчен, о чём свидетельствовали несколько выпавших фальшивых ресниц на нижнем веке. Штейн смахнула их легким движением указательного пальца и прикрыла глаза. Её намного больше волновали мелкие морщинки, испещрившие уголки её век. Современная косметология, которой женщина старалась скрыть все недостатки своей внешности, никак не могла устранить эти маленькие несовершенства.

Лифт прибыл на 75-ый этаж. Стуча высокими шпильками по блестящему полу, Штейн прошла к своему кабинету, у которого её каждое утро встречал лучезарной улыбкой личный ассистент. Сара – несменяемый и идеальный работник, который верно и преданно проработал с Анастасией Штейн почти половину своей жизни. Она всегда во время сдаёт все отчёты, идеально готовит кофе и остаётся верна сдержанному классическому стилю в одежде. В это утро Сара вновь встретила свою начальницу, слегка поклонившись:

– Доброе утро, Мисс Штейн, вы сегодня рано.

– Да, Сара, я рано, – не смотря на неё, пробурчала Анастасия, заходя в кабинет, – что там новенького? Кроме войн, революций, бунтов и технологических прорывов. Ты же знаешь, это не ко мне. В общем, какова повестка дня?

– Сегодня братья Аверины подписали новый контракт с поставщиками Плутония, на авиатрассе в Северном регионе произошла первая в этом году авария, а ещё ровно 40 лет назад случился пожар в главном здании «Итари-Геймс».

– Ох, Сара, зачем ты мне это сказала? Я ненавижу эту дату, – прошипела женщина, кидая сумочку на диван.

Штейн и её ассистент вышли на небольшую лоджию. Сара молча держала в руках горячую кружку кофе и смотрела на промокшие серые бетонные высотки за окном, пестрящие рекламными вывесками. Анастасия же стояла рядом с ней, приложив одну руку ко лбу, и с усилием сжала глаза. На виске её появилась вздутая синяя полоса. Заметив это, Сара промолчала и продолжила безмолвно смотреть на потоки воды, омывающие фасады небоскрёбов. Спустя минуту Штейн открыла глаза, сглотнула комок, вставший поперек горла, и взяла горячий напиток из рук Сары:

– Я помню этот день, – начала она слегка сиплым голосом, рука её дрожала, то ли от дефицита нервных клеток, то ли от холода, веющего из открытого неподалеку окна, – помню в деталях, Сара. В самых что ни на есть малейших подробностях. Представляешь. Мы – ты и я, два человека, дожившие до сегодняшних дней. Из всей компании, которая в тот день собралась в здании, я никогда бы не подумала, что останемся в живых мы и братья Аверины.

– Да уж, а…

Сара не смогла продолжить предложение из-за крупных капель воды, попавших ей прямо на макушку и висок. Она – робот из первого поколения андроидов, выпущенных «Итари-Геймс» в 2015 году. Выпуск первой партии никогда не анонсировался в прессе. Эти экземпляры в 20-ые годы 21 века были либо утилизированы, либо отправились на повторное производство. Сара же осталась такой, какой и была создана, поэтому являлась практически самым старым искусственным интеллектом на Земле. Человек, с любовью сотворивший её много десятилетий назад, подарил ей симпатичную внешность, нежную улыбку, поразительно обширный рабочий потенциал и, к сожалению, сильную уязвимость к природным явлениям и внешним повреждениям.

– Сара! – Воскликнула Штейн, увидев, как подчинённая застыла с открытым ртом, замерев на месте, – зачем же ты окно открыла?!

Закрыв окно, Анастасия медленно повернулась к своей сотруднице и плавно нажала безымянным пальцем на механическую панель, скрывающуюся в её височной области. Она осторожно смахнула с неё капельки воды, подула на металлическую поверхность, затем нажала на кнопку перезапуска всех систем и устало покачала головой. Штейн давно могла бы утилизировать Сару, либо отправить её на повторное производство, но женщине нравилась непосредственность своей работницы и её нрав. Мог ли он быть у робота? Анастасия никогда не разбиралась в робототехнике, но была уверена, что у Сары есть характер и частичка души, которую ей оставил её создатель, давно покинувший этот мир. «Я знаю, у неё есть душа, её свет словно струится через её глаза!», – так Анастасия убеждала своих партнеров по бизнесу – братьев Авериных не забирать Сару на повторное производство. Ей казалось, что после обновления старый робот потеряет уникальность и станет обычным куском говорящего неживого механизма. Братья Аверины, отвечающие за глобальную экономику и распределение ресурсов, более меркантильно и реалистично смотревшие на мир, чем Штейн, никогда не разделяли её мнения насчет первого поколения роботов, зато в остальных вопросах они были единогласны. По большему счёту в том, как управлять огромными децентрализованными зонами, на которые поделился мир после глобальной информационной войны в 2026 году.

Война не была разрушающей и не унесла жизни миллионов, в Европе пострадало всего лишь несколько тысяч людей от нападения оппозиционеров и несколько десятков политиков, с успехом испарившихся после покушений с мировой арены. На вершине политической пирамиды остались лишь Братья Аверины, никогда не сидевшие в парламенте. Они возглавляли самую большую мировую технологическую корпорацию, возможности которой позволили создать глобальную криптовалюту и разорить банки по всему свету. Штейн оказалась тем партнером, который был нужен двум начинающим мультимиллиардерам, чтобы разобраться со всей бумажной волокитой, законами и духовными ценностями разных слоёв населения, смешавшихся в одну единую страну. В последнем пункте братья смыслили меньше всего. Душа, чувства, семья, любовь – эти понятия были чужды двум программистам, внезапно овладевшими всеми рычагами мирового управления. Однако, смотря на своих предшественников, которые управляли государствами, Аверины, обладая недюжинным интеллектом, пришли к выводу: им нужно уделить внимание к общественным проблемам, написанию новых кодексов, внедрению духовных ценностей, иначе они бы ничем не отличались от потерявших свои посты президентов и членов государственных структур прошлого. В этом им помогла Анастасия.

– Спасибо, мисс Штейн, – говорила с благодарностью очнувшаяся Сара, хлопая пушистыми ресницами.

– Неужели прошло столько лет? – Задумчиво спросила Штейн, смотря на промокшие высотные постройки за окном, – разве прошло уже 40 лет? Представляешь, какой бы я была, если бы не пользовалась услугами косметолога? Внешняя привлекательность – её я могу достичь с помощью новых средств, но что делать с внутренним миром? Я пользуюсь процедурами гидромассажа и омолаживания и выгляжу, как молодая девушка, но внутри, внутри… – Штейн едко усмехнулась, ставя чашку кофе на подоконник, – но внутри меня живёт сварливая бабка, страдающая неврозами и маразмом. Она жутко ненавидит весь мир, и, кряхтя и чертыхаясь, ноет о боли в суставах. Только вот не спина у меня болит. И не суставы. Моя голова полна воспоминаний, от наличия которых мне иногда хочется непрерывно кричать, срывая все голосовые связки. Ни одно лекарство, ни одно… Ничего не поможет мне забыть то, что случилось до войны.

– А после? Разве воспоминания о событиях, случившихся после 2026 года, не мучают вас? – Наивно вопрошает голубоглазая собеседница.

– Ах, Сара, конечно, мучают, но это уже не имеет значения…Всё прошло. Всё уходит, как вода сквозь камни. И этот день пройдёт. Переживём.

– Вы не против небольшого сюрприза? – Сара достала из кармана маленькую чёрную коробочку, – здесь находится микрочип. Память.

– Память? Где же ты это нашла? Разве это законно? Сара, ты что? Убила человека?!

– Вовсе нет, – робот качает головой и достаёт из коробочки маленький кусок микросхем, – я нашла его в архиве. Это заняло достаточное количество времени. По официальной версии чип, внедренный в височную область этого человека, в 20-ые годы был утерян, но я нашла его в старой коллекции странного престарелого учёного. И, хотя он больше напоминал сумасшедшего, я выкупила у него микрочип. Мне кажется, что вам очень понравится эта находка. Она практически бесценна. Микроволны, открытые учёными больше сорока лет назад и чипы, способные считывать их, не были совершенны, поэтому время записи здесь короткое. Всего лишь несколько месяцев, но они того стоят.

– Чья же эта память? – Подняв до предела брови, Штейн прижала руку к щеке.

– Помните Рину? Я думала, вам будет интересно взглянуть на происходившее с ней в то время. Лично мне кажется, что эта девушка не заслужила того, что с ней случилось и, если бы она осталась жива, то мир был бы немного… не таким, как сегодня.

– Ах, эта девочка, глупо упустившая свой шанс. Мне всегда было интересно, что с ней случилось перед тем, как…ну, ты знаешь, какая участь её настигла, а ведь она могла бы с легкостью занять место Авериных, но мы не можем изменить прошлое, Сара. Не беспокой ушедших. Дай им свободу. Дай им покой. Надеюсь, ты поймёшь. Зачем ворошить чьи-то старые воспоминания? По-моему смысла в этом не очень много. Читать это мы не будем, но раз уж ты выкупила этот фрагмент информации… оставь его в нашей базе данных.

– Но, Мисс Штейн, – возмущенно лепетала Сара, – вы не дослушали до конца! Это далеко не самая обычная цифровая память. Она не задокументирована и не заархивирована, как типичные образцы человеческой памяти с чипов 2022 года, это – кинофильм. Представляете себе? Кто-то специально сделал из отрывков информации киноленту, а пропущенные сцены, которые Рина описывала в своём дневнике, добавил с помощью компьютерной графики. Это немыслимо. Разве вы когда-нибудь встречали подобное?

– Нет, что ж, интересная находка, давай взглянем на это один раз. Возможно, это стоит того. Нужно на старом телевизоре смотреть это или на хронографе?

– На хронографе.

Они прошли в комнату, в интерьере которой были повторены в точности все детали обстановки прежнего кабинета Штейн: тёмно-зелёные стены, фото в деревянных рамках, дубовый стол, стеклянная пепельница, несколько гранёных графинов и стаканов на металлическом подносе, витающая в воздухе пыль, деревянный ламинат, начищенный до блеска, и одинокая чёрная вешалка для одежды в левом углу комнаты. Всё в этом пространстве напоминало о прошлом, но женщине, которая с течением времени всё хуже воспринимала быстро меняющийся мир, так было комфортнее. Она не жила прошлым, но каждый день, садясь за блестящий лакированный стол, вспоминала о том, какую жизнь вела до войны. Кончики её пальцев тревожно отстукивали по хрустальному бокалу звонкую мелодию, а перед глазами вновь проносились пережитые события, воспоминания – призраки прошлых лет. Штейн помнила их всех. Каждого, кто когда-то сидел перед ней и рассказывал о своей жизни, а она, кивая и улыбаясь, выслушивала их всех и утешала. Такова была её работа. Анастасия – дипломированный и опытный психолог. По крайней мере, об этом свидетельствует бумажка в рамочке на стене. Однако сама Штейн никогда не считала себя хорошим профессионалом. Листая старые документы, пожелтевшие от времени, она вчитывалась в слова, которые сама написала много лет назад. Женщина никак не могла соединить одну точку на линии своей жизни с той, на которой она находится сейчас. Читая старые отчёты, Штейн не хваталась за голову и не курила нервно сигареты одну за другой, она застывала на месте, удивляясь, скольким пациентам ей не удалось помочь. Более сотни тех, которые сошли с ума из-за экспериментов компании, в которой она работала. И Рина была одной из них.

Сара быстро вставила микрочип в проигрыватель в маленькое устройство – хронограф. Его изобрела группа учёных из «Итари Геймс» в 2035 году. Этот девайс по своей функции схож с телевизором, но без монитора. Принцип его работы основан на подсвечивании голографического изображения, транслируемого из маленького треугольного проигрывателя. Человеческую память с чипов первого поколения нельзя просмотреть, её можно лишь прочитать, предварительно разархивировав и приведя текст в нормальный вид. На чипе, который нашла сотрудница Штейн, память была воссоздана неизвестным энтузиастом. Анастасия и Сара прекрасно знали то, что происходило с Кариной и то, чем это всё закончилось, но они обе хотели вновь пережить прошлые события и заполнить пробелы в памяти. Затаив дыхание, женщины замерли на месте, наблюдая как из верхней поверхности треугольного устройства «ползут» вверх по воздуху извилистые лучи света, огибая друг друга и постепенно сплетаясь вместе. Спустя пару секунд, окончательно слившись, они образуют плотную тёмную поверхность. На чёрном фоне высветились слова, окрашенные ярко-зелёным светом: «Данная память реконструирована и записана на видео с помощью компьютерной графики. Для воссоздания отдельных эпизодов использовалась информация из личных дневников Карины. Данные о некоторых временных промежутках отсутствуют, в записях могут быть временные пробелы. Также в фильме звучит искусственно синтезированный голос, максимально приближенный к реальной живой речи главной героини».

Далее на экране высветились непонятные цифры, окрашенные в такой же ярко-зелёный свет, после чего картинка приобрела насыщенные краски, и в кадре появилось изображение девушки, сидящей у дерева с блокнотом. Закадровый голос начал свой рассказ.

20 сентября 2022 года.

Говорят, что с наступлением осени многих людей застаёт хандра. Меня это не коснулось. Возможно, во всём виновата моя любовь к золотистым листьям и прохладе, а может и обстановка, в которой я живу. Эти улицы, эти люди, которых я вижу каждый день, вызывают у меня отвращение, чувство смятения. Мой город полон красивых мест и довольно старинных достопримечательностей, но атмосфера, постоянная окружающая его, как смог серого дыма, невероятно мрачна.

Сейчас я сижу на высушенной лучами солнца сухой траве напротив одного из самых живописных мест в округе – озера болотного цвета на окраине этого забытого всеми города. В отражении зеркальной поверхности помутневшей воды видны тяжёлые грозовые облака, а над головой, приятно лаская слух, шумит листвой берёза. Это, наверное, не те слова, с которых следует начинать вести свой личный дневник, но ничего другого в голову не лезет. Пускай моя история начнётся с них. С этого места. В нём я чувствую себя свободной. И даже немного счастливой.

Что такое счастье? Моя тётя с уверенностью, кивая головой и махая перед вашим лицом указательным пальцем, твёрдо сказала бы, что счастье – это деньги. Много денег в вашем кошельке. Для меня это далеко не ресурсы. Счастье – это состояние. И свобода. Счастливый человек всегда может делать выбор. Я пришла к этому в начале своей сознательной жизни, когда моя мама собрала все мои вещи в огромный бежевый чемодан и отвела в шикарную квартиру Тёти Светы в центре города. «Ты недолго поживёшь в этом милом месте, а потом я и Дядя Вадим обязательно заберём тебя обратно», – после этих слов она поцеловала меня в лоб, развернулась и хлопнула дверью. Больше я её никогда не видела. Для любого маленького ребёнка с хрупкой психикой подобное событие в жизни – тяжёлый удар. Поначалу я долго плакала, зарывшись в шёлковые одеяла и утираясь ситцевыми платками, которые любовно подавала моя родственница. Прошло несколько лет, прежде чем я вспомнила её слова и поняла их по-настоящему. Тётя Света, сидевшая тогда на краю кровати, была похожа на милого ангела с белоснежной улыбкой, который спустился ко мне с небес. 12 лет назад она была похожа на прелестную куклу, модель из глянцевого журнала. Вокруг неё всегда витала аура спокойствия и доброты, которую я ощутила и в тот день, когда моя боль, казалось, готова была перелиться через край. Она незаметно улыбнулась одним губами, положила руку на мою плечо, слегка склонила голову в сторону и тихо произнесла: «Послушай, я знаю, что тебе сейчас тебе трудно, ты чувствуешь себя обиженной, брошенной, но есть такая вещь, которую многие люди так никогда и не могут понять…Видишь ли, мы не можем отвечать за поступки других людей, будь это наши мама и папа, наши друзья или наши любимые, их поступки – это результат их выбора. Она уехала, так как захотела поступить именно подобным образом. Это никак. Никоим образом не касается твоих личных качеств. Даже если тебя оставила родная мама, ты остаёшься прекрасным человеком. Ты поймёшь это. Несколько позже. А пока что сделай выбор. Хочешь страдать – страдай, не хочешь – не страдай. Ты можешь реагировать на внешние события в жизни так, как пожелаешь того сама. А теперь давай спать». Она произнесла это с легкостью, так, как будто это не было истиной.

Я помню её совет и с нежностью храню в глубине своего сердца. Тётя Света всегда была рядом со мной, она была мила, ласкова и добра со мной, но время меняет всех. Спустя четыре года нам пришлось съехать с прекрасной квартиры в центре города на окраину в связи с понижением в должности Тёти на телеканале. Некоторое время спустя её и вовсе оттуда уволили из-за многочисленных скандалов с руководством и нелепых слухов. Сейчас это больше похоже на чью-то злую шутку, но, зная, как иногда складывается жизнь, я теперь верю в рок судьбы. Лицо Тёти Светы по-прежнему сохранило прежние чудесные черты, но из-за вредных привычек её кожа стала дряблой и блеклой, а волосы потеряли блеск и силу. В этот момент по телевизору должны были бы прокрутить рекламу какого-нибудь супермощного шампуня, но в жизни такого нет. И антидепрессанты не посоветуешь. Потому что Тёте Свете никакие из тех, которые прописывал ей психотерапевт, не подошли. Они не помогали, а лишь больше расшатывали её нервную систему. И теперь все знают мою родственницу, как бесперспективную женщину в самом расцвете сил, живущую в пошарпанной хрущевке и зарабатывающую на жизнь написанием никому ненужных статей в интернете. Такой она и стала. Женщина, которой я обязана своими взглядами на многие вещи в этом мире и заменившая мне мать.

Невзгоды преследуют каждого из нас. Периодически в жизни их становится слишком много. Моя жизнь со школьной скамьи была похожа на фильм, в котором главную героиню постоянно пытаются унизить и запугать, а она всё никак не смирится со своей ролью. Хорошо, что теперь школа позади, а в университете я встретила одного из самых интересных людей, которых я когда-либо встречала в своей жизни – Роберта. Он не был похож на всех людей вокруг. Обычно с этих слов начинается какая-нибудь плаксивая история о любви, но не в этот раз. Это человек, который вдохновил меня заниматься наукой, заниматься тем, что мне поистине интересно. Я знаю, что он – хороший человек. Проверять людей меня научила Тётя. Нужно привести подопытного в свою квартиру и познакомить со своей кошкой, если пушистой особе человек не понравится, значит, общаться с ним не стоит. Так Тётя Света перестала общаться со своим последним парнем. Наша кошка Лида, увидев его издалека, недоверчиво прищурила веки, кинула на незнакомца презрительный взгляд янтарных глаз, шерсть на её спине взъерошилась, спина выгнулась. Тётя Света вздохнула: «Да, Серёжа, извини, но тебе придётся уйти». Моя родственница и сама не хотела избавляться от этого человека, о чём свидетельствовала её последующая истерика. Слёзы, крики – она способна плакать без остановки два часа подряд. Это один из её фирменных талантов. Когда она плачет, её плечи содрогаются так, словно в комнате бушует шторм, а руки трясутся, как при тридцатиградусном морозе. Затем тыльной стороной ладони Тётя вытирает тушь, размазывая её вокруг глаз, а поток слёз омывает края губ, оставляя на подбородке следы ярко-красной помады. Тётя Света иногда напоминала мне Джокера в такие моменты. Жить с ней нелегко, но весело.

Она всегда одобряла мои интересы, которые не одобрили бы многие родители. Я могла играть в видеоигры столько, сколько я этого хотела, могла обклеивать плакатами все стены в своей комнате. Их я, кстати, так и не сняла. Со стены на меня по-прежнему смотрят персонажи моих любимых компьютерных игр. Виртуальный мир всегда был для меня интереснее настоящего. Даже сейчас, когда я нахожусь в этом прекрасном месте, я бы хотела вернуться домой, чтобы пройти следующий уровень любимой игры. Глупо? Инфантильно? Вовсе нет. Просто реальный мир – отстой. И большинство со мной согласится. Если немного подумать о том, почему в наше время люди массово «залипают» в телефоны, то очевидных выводов вы никогда не сделаете. Одни привыкли постоянно переписываться, а другие – листать ленту и без конца визуально поглощать новую информацию, третьи – читать электронные книги. Причины различны, но я со временем пришла к мнению о том, что виртуальный мир не может заменить реальный. Мы не можем променять прекрасную графику на реальные пейзажи природы, не можем всегда общаться в выдуманными персонажами взамен реальных людей. Виртуальный мир по большей части своей – это фальшивка. Подделка. Так что же в итоге победит? Реальный или виртуальный мир? Почему никто не рассуждает о подобном? В обществе принято лишь осуждать зависимость от интернета и гаджетов, а вот обсудить, из-за чего эта болезнь возникает, никто не хочет. С подобных мыслей и начинается мечта.

Меня долго терзали сомнения, но я решилась. И поделилась своими мыслями с Робертом, он предложил мне пройти стажировку после учёбы в самой большой корпорации нашего города. «Итари Геймс» – это компания, ежегодно производящая на свет сотни приложений, а в этом году они решили выпустить несколько полномасштабных игр. Роберт сказал, что нам стоит поработать в графическом отделе пару месяцев до повышения. На следующем этапе, как он пояснил, я смогу презентовать свой проект руководству. Немыслимо. Моя научная работа описывает вполне реальные способы сделать невозможное – соединить две реальности. Две линии бытия. Виртуальный мир для меня так же реален, как и тот, который я вижу каждый день, когда просыпаюсь. Это лишь иная форма восприятия. Сейчас мы воспринимаем виртуальный мир, используя мышку, клавиатуру и смотрим на монитор. Реальность по ту сторону экрана кажется нам изумительной. Свободные миры с самыми разными фантастическими сюжетами – что может быть прекраснее? Реальный мир с подобной графикой и персонажами. Только представьте себе: вы сидите за компьютером, играете в боевик, неожиданно все герои оказываются прямо рядом с вами, вам больше не нужна мышка, не нужна клавиатура, вы – полноправный участник игрового процесса.

Сейчас для осуществления подобного существуют шлемы виртуальной реальности, но это совсем не то, к чему должно стремиться современное общество. Погружаясь в один мир, нельзя ни в коем случае забывать о втором. Шлем виртуальной реальности позволяет человеку погрузиться в процесс лишь наполовину. Нужно стремиться к тому, чтобы подключить человеческий мозг к компьютеру. Все рецепторы, все нервные окончания человека должны проснуться и очнуться в новом мире. Человек, подключённый к подобному миру, не поймёт, в чём различие реальности и вымысла. Ему всё будет казаться реальным, настоящим. Именно это и будет прорывом, а шлемы – это этап на пути к осуществлению этой мечты. Мечты о виртуальной вселенной, где каждый будет свободным.

Моя Тётя иногда ведёт себя, как неадекватная невротическая личность, но она всегда даёт мне дельные советы. Однажды она сказала мне, что я загнусь от серости этого города, когда стану взрослой, поэтому у меня должна быть мечта, но не маленькая, а глобальная. Осуществление её должно занять у меня если не полжизни, то весь жизненный путь. Я помню, как блестели её глаза, когда она рассказывала о своей мечте высадить целое поле ярко-розовых неоновых роз, которое будет светиться в ночной мгле. Безумно? Немного, но эта идея постоянно заряжала позитивом эту непокорную жизненным обстоятельствам женщину. Мечта всегда должна отчасти напоминать помешательство, иначе это будет всего лишь цель, план на следующую неделю. «Я встаю утром и поливаю эти маленькие и ещё совсем небольшие росточки на своём подоконнике, но однажды, однажды… я выведу этот сорт якро-неоновых роз и весь мир увидит их сияние!», – говорила мне сонно Тётя Света, размахивая бокалом красного вина в семь утра в понедельник. И я решила, что тоже непременно должна придумать себе что-нибудь подобное, но близкое мне.

Я остановилась на соединении виртуального мира с реальным. И однажды. Однажды все увидят этот мир, в котором будут счастливы тысячи, нет, миллионы людей! Они будут свободно разгуливать, наслаждаясь безопасными живописными просторами новой вселенной. Они будут радоваться свободной жизни без валютных ограничений. Исполнять законодательную власть будет искусственный механизм, который будет работать, как часы. Он же будет заниматься распределением ресурсов. Этот мир, словно поле ярко-розовых роз из мечты Тёти Светы, будет сиять тысячами огней, будет наполнен самыми разными локациями, но главное – он избавит всех от страха и страданий. Пиксельный мир в виртуальной реальности станет символом свободы. Когда-нибудь. В далеком или близком будущем.

1 глава

22.09.2022.

Мы, наверное, давно уже должны были умереть от такой ужасной атмосферы, но нет, ещё живём.

И даже сегодня, идя по проспекту в центре этого серого города, я видела все эти несчастливые лица вокруг, но поймала себя на мысли, что давно к этому всему привыкла. Я упорно вглядывалась в прохожих и, наконец, заметила среди них своего напарника:

– Роберт! – Я помахала ему рукой с другого конца улицы.

Он был одет в черное пальто и бордовую шапку, которую я подарила ему на день рождения. Увидев меня, он ускорил шаг и спрятал руки в карманы пальто.

– Привет, – он улыбнулся мне в ответ, и мы вместе зашагали вдоль по улице.

Роберт – не просто смазливый парень с голубыми глазами, у него, помимо всего прочего, ещё и очень доброе сердце. Возможно, поэтому я всё ещё общаюсь с ним, несмотря на свой ужасный характер.

Зайдя в холл безликого белого здания, мы сразу же завернули направо и оказались в служебной комнате, где встретили остальной персонал. Это были самые разные люди: женщины и мужчины разных возрастов и национальностей, некоторые говорили на иностранных языках, но ни с кем из них общаться у меня желания никогда не появлялось, мне хватало маленьких фраз, которыми мы перебрасывались во время работы. Не все из этих сотрудников были достаточно квалифицированы, чтобы работать в подобном месте, иногда я даже думаю так о себе.

– Рина, как думаешь… – Голос Роберта внезапно отвлек меня от своих мыслей, – Зачем они заставляют носить нас эти дурацкие белые халаты?

– Действительно, мы же программисты… – Задумчиво сказала я, глядя в зеркало.

Я посмотрела на себя, на свои темные волосы, заплетенные в две косички, на серые глаза, выражавшие вселенскую тоску, и в моей голове вдруг появился вопрос: «А что я здесь вообще делаю?» Я не смогла на него ответить. Может, однажды я смогу воплотить свою мечту, а может, решу открыть свою фирму или отправиться в кругосветное путешествие, но не сегодня. В этот день я хочу снова сесть за свой рабочий стол, открыть программу и доделать вчерашнюю работу. Рядом будет сидеть Роберт с чашкой кофе и новыми шутками, над которыми я обычно не смеюсь, но сегодня буду. Пускай этот день будет другим. Пускай сегодня вся грусть уйдет. Даже дождь за окном будет поднимать мне настроение. Да, всё, я решила. Уверенная в себе и в этом дне, я зашла в наш светлый офис и увидела начальника нашего отдела. Удивительно, но хорошее настроение сразу куда-то улетучилось. Он стоял в своём накрахмаленном черном костюме с этой ужасной синей папкой в руках, а на его лице было выражение полнейшего недоумения. Нахмурив брови, он злостно вглядывался в лица сотрудников, опускавших глаза в пол. Каждый раз, когда он появлялся в таком настроении и с этой папкой в руках, кого-нибудь увольняли. Обычно это был работник, который больше всего «накосячил». Обычно таким сотрудником оказывалась я, но мне удавалось спрятаться от зоркого взора этого мужчины. Кстати, сотрудники дали ему прозвище Мистер Кактус. Почему? Никогда не задавалась этим вопросом. Самое главное – это проскочить мимо него сейчас.

– Здравствуйте, Мистер Левински, – пролепетала я, быстро проходя мимо него.

– Рина, стой!

Я застыла на месте, проклиная себя во всех своих грехах. Только бы он меня не уволил, мне ещё нужно закончить эту стажировку.

– Ты знаешь отсек хранения карт? – Вдруг совершенно спокойно спросил он.

– Тот, что находится за черной дверью?

Я вглядывалась в его лицо, которое было абсолютно безмятежно. Он не был зол и не собирался меня увольнять. Что же ему нужно?

– Доставь это в комнату хранения в отсеке «Б» за черной дверью, пожалуйста.

Мистер Левински открыл свою драгоценную синюю папку и передал мне файл с какими-то документами, при этом добавив:

– Быстро! Это твоё специальное поручение на сегодня.

– Но, Мистер Ка…Левинский! У меня нет на это време…

– Никаких возражений! – Сказав это, он слегка повысил голос и скрылся из нашего офиса.

Я сжимала эти документы в руках, прижимала их к груди и растерянно оглядывалась вокруг, но все сотрудники делали вид, будто бы ничего не заметили, кто-то сдерживал улыбку и намеренно отводил взгляд. Все они, конечно, знали, что тот, кому Кактус поручает такие дурацкие задания – первый в списке сокращения штата работников в следующем месяце. Ещё полминуты я простояла, смотря на этот файл в своих руках, а потом стремительно зашагала прочь из офиса. В моей голове с огромной скоростью нарастал пожар из собственных мыслей, а в душе затаилась обида. Пусть он меня уволит, пусть окажется так, что я просто потеряла здесь время и энергию зря! Найду себе другое место для стажировки, где никто, никто не заставит меня выполнять бессмысленные поручения.

В эту секунду я отчетливо услышала скрип чьих-то ботинок, доносившийся из-за угла. Как только я собралась узнать, кому они принадлежат, на меня налетел какой-то парень в джинсовом комбинезоне и со шваброй в руках. Мы оба стремительно упали на пол, а файл с документами оказался в нескольких метрах от меня.

– Эй, с тобой всё в порядке? – Спросил он, поднимая меня с пола.

Мы поднялись, и я оглядела его с ног до головы: помимо забавного джинсового комбинезона, у него ещё и были рыжие кудрявые волосы, спадающие на лоб и множество веснушек. Он смотрел на меня взглядом испуганного щенка:

– Простите, – виновато произнес парень, слегка опустив голову, – я случайно. Не заметил вас.

– Да, ничего…

– Вы там что-то уронили.

Точно, документы! Если я их потеряю, Кактус меня уволит в этот же день. Я ринулась поднимать их, но рыжий паренек оказался быстрее. Он поднял их и уставился на листок, случайно выпавший из файла, на нём было напечатано лишь одно слово: «Животные». Потом у этого рыжего мальчика словно что-то переключилось в голове, будто бы он вдруг совершил какое-то открытие. Его взгляд стал таким удивленным, он смотрел то на меня, то на папку, а потом резко развернулся и принялся бежать. Я ничего не поняла, совсем ничего, а затем резко начала бежать за ним, крича ему вслед:

– Подожди! Зачем оно тебе надо?!

Он не откликался, продолжал бежать вдоль белых безликих коридоров, сбил какую-то женщину, потом ещё двух человек, я бежала за ним, а этот коридор всё не кончался. Завернув направо, поняла, что это тупик, но слева и справа были двери. Значит, этот беглец должен быть за одной из них. Я подошла к двери справа, толкнула её. Она оказалась закрыта. Подходя к двери слева, я осторожно присела, чтобы заглянуть в щель. В комнате горел свет, я медленно приподнялась и толкнула эту дверь плечом. Она предательски скрипнула и открылась.

То, что я увидела, шокировало меня: это был не офис, на лабораторию это тоже не было похоже. Это был какой-то странный зоопарк: в этой тесной комнате стояло несколько рядов вольеров с самыми разными животными, а у правой стены стоял компьютерный стол. Я осторожно зашла в комнату и закрыла за собой дверь. Что это такое? Помещение было наполнено голосами животных и странным звуком какого-то электронного устройства, напоминающего компьютерный блок. Здесь было столько всего странного и необычного, что я даже не знала, на что обратить внимание, но первым делом заметила электронные провода, прикрепленные к височным долям головы каждого животного. В моем сердце появилась жалость, когда я смотрела на каждого из них: обезьяны были самыми тихими, они смирно сидели в своих клетках и почти не двигались, кошки вели себя точно так же, только птицы истерично кричали, а некоторые из них даже бились об прутья клетки. Осматривая эту комнату, я даже не заметила, как кто-то подошел ко мне, а когда обернулась, увидела того самого рыжего мальчика в джинсовом комбинезоне.

– Тайна или смерть?! – Он приставил пистолет к моему виску.

– П-подожди, послушай…

Я хотела выяснить причину его поведения или остановить его от совершения ошибки, но он яростно перебил меня, повышая тон своего голоса:

– Тайна или смерть?! – На этот раз он спросил это, почти переходя на крик. Он тяжело дышал, его ноздри сильно раздувались, а глаза были раскрыты до предела.

– Ну, если рассуждать логически, то тайна лучше, чем смерть, поэтому я выбираю первое, а оружие – это не игрушка, так что опусти его.

– Да ты сумасшедшая…

Прошептав это, он опустил пистолет и положил его на единственный стол в этом помещении. Его взгляд выражал сильное удивление. Этот странный паренек осматривал меня с ног до головы, а затем спросил:

– Почему ты такая спокойная?! Я только что направлял на тебя пистолет, а ты лишь бровью повела! Ты в курсе, да?

– В курсе чего? – Я сложила руки на уровне груди и слегка наклонила голову, – да, я в курсе того, что тебя сейчас поймают. Ты зачем мои документы украл? Не знаю, зачем они тебе понадобились, но тут везде камеры, везде! В каждом помещении! Даже в туалете. Ты как вообще оказался здесь?

– Я уборщик.

– А ты знаешь, что это – объект особого назначения? Тут везде дежурит охрана. Я думаю, что тебе уже конец из-за того, как ты себя повёл, но я не хочу в эту мутную историю влипать. Поэтому…

– Так ты не знаешь…А камеры вообще-то…

– Подожди, опять ты меня перебиваешь! – Я взметнула руками в воздухе, – послушай! Послушай меня! Я здесь работаю! Конкретно в нашем отделе разрабатываются модели, ну, не будем вдаваться в подробности… Суть в том, что мне нужно закончить стажировку здесь, чтобы получить свой диплом, а потом….Ладно, опять я рассказываю детали, перейдём к главному. Мне нужны эти документы, верни их сейчас же! Или я заберу их силой.

– А ты не знаешь…

– Да чего я не знаю? Чего?! Давай ты просто отдашь мне эти документы, и я уйду отсюда? Идёт?

На его лице появилась странная ухмылка, он достал из устройства самую обычную черную флешку и демонстративно показал её мне, поворачивая её то одной стороной, то другой, наблюдая за моей реакцией.

– Эта флешка, – он указал на цифровое устройство, – хранит в себе множество тайн. В том числе и сегодняшние записи с камер. Ты выбрала тайну. И я расскажу её тебе, но не здесь. Я отдам тебе эти документы, но сначала сфотографирую их. Ты получишь их назад, никто даже не узнает, что ты здесь была, но ты уже видела меня в этой комнате, поэтому уйти просто так не сможешь…

– Что ты хочешь? Просто отдай мне эти документы, никому ничего не скажу, обещаю. – Я протянула руку, в надежде, что он отдаст мне эти дурацкие файлы, – да сдались они тебе?

– Отдам, если ты поможешь мне.

– Нет, – сухо ответила я.

– В таком случае… – Он опять начал крутить эту флешку, – Мистер Левински узнает, что ты здесь была.

– И что он мне сделает?

– Он уволит тебя. Потому что я сотру все записи с камер, а документы тебе не отдам.

– Ты…Ты… – Пыталась подобрать нужное ругательство, но на ум ничего не приходило.

В тот момент я, конечно, не хотела ему помогать. Однако после долгих раздумий я всё-таки согласилась, и уже этим вечером мы с Робертом пришли к этому странному уборщику домой. Звали его Якобом, по профессии он был простым рабочим-электриком, но при этом с самого раннего детства увлекался мистикой и тайными заговорами человечества. Увлечение подобными вещами и привело его в группировку, спасающую животных и людей незаконными способами. В этом году ему исполнялось всего двадцать лет, он жил с родителями на окраине нашего города и верил в инопланетян. Замечательный парень. Оставалось только узнать, зачем же он собрал нас у себя дома и что ему вообще было нужно в «Итари-Геймс». Этого мы и ждали, сидя на диване в окружении нескольких мягких игрушек. Роберт положил себе на колени плюшевого инопланетянина и с интересом разглядывал плакат, висевший напротив нас:

– Рина, этот мужчина, – он указал на постер, на котором был изображен лысый человек с голубыми глазами, – тебе никого не напоминает?

– Хм, – я задумчиво нахмурила брови, – он же вел передачу про пришельцев, а может и не только про пришельцев…

– Да! – Роберт поднял указательный палец в воздухе, – я смотрел её в детстве, но зачем ему этот плакат? На двери? И такого размера?

Между нами повисла неловкая пауза. Я отвела взгляд в сторону и начала рассматривать коллекцию фигурок разных персонажей, которую Якоб, видимо, собирал не один год. Их было настолько много, что в комнате стояло целых три шкафа с ними. Среди них было много статуэток каких-то красивых женщин, некоторых из которых я узнала, так как когда-то видела их в компьютерных играх, а остальные так и остались для меня нераскрытыми тайнами. Надо будет попросить рассказать его об этой коллекции.

– Простите, что заставил вас ждать, – в эту минуту в комнату вошел Якоб, – сегодняшняя встреча обещает быть долгой. Просто прочтите это. И вам станет всё ясно.

Произнеся это, он поставил стул посередине комнаты, взял с компьютерного стола какие-то листочки и молча передал Роберту. Этот рыжий паренек с интересом наблюдал за выражением лица моего друга, но тот не стал даже читать то, что на них напечатано и передал мне. Я пыталась передать их ему обратно, но Роберт очень хорошо дал понять, что вникать в эти странные дела не собирается. Тогда мне ничего не оставалось, как взять их и начать читать. Я взяла в руки первый по счету бумажный листок, на котором небольшим шрифтом черным по белому было напечатано следующее: «Эксперимент над первым животным оказался неудачным. 12 июня был установлен датчик. 13 июня произошел общий сбой программы, вечером этого же дня все помехи были устранены. 14 июня должна была состояться синхронизация всех систем, но Нелли скончалась в 22:15 от сильного кровоизлияния в мозг». Прочитав эти ужасающие слова, я принялась читать другой абзац, который начинался с ещё более леденящих кровь фраз: «Мозг Нелли был изъят для последующей обработки. Следующий эксперимент был проведен над Инь. 15 июня ей вживили датчик, 16 июня состоялась синхронизация всех систем, 17 июня были получены первые результаты: видео длительностью 15 секунд. Несмотря на то, что синхронизация датчика с мозговыми клетками Инь произошла успешно, она, как и её предшественница, скончалась от кровоизлияния в мозг. 20 июня после общего собрания были разобраны ошибки в работе над Нелли и Инь.

21 июня в лабораторию была доставлена Дикси. После медицинского осмотра и вживления датчика она начала странно себя вести, кидалась на сотрудников центра. 22 июня пребывала в спокойном состоянии. Были получены новые результаты: двухминутное видео. 28 июня Дикси скончалась от внезапной остановки сердца».

– Это, – я оторвала взгляд от этих ужасных записей, – что ещё такое?

– Описание экспериментов над животными, – холодным тоном ответил он мне, – а на что это ещё похоже?

– Давай я буду с тобой откровенна, хорошо? Все эти ужасные истории, которые я сейчас прочитала какие-то странные. Всё, что написано об этих бедных животных, кажется мне полнейшей чушью. Я видела тех животных в вольерах. Над ними, вероятно, проводят эксперименты, но эти документы, которые ты мне сейчас дал, не очень похожи на настоящие. Научные работы пишутся совершенно по – другому.

Якоб спокойно посмотрел на меня, потом перевел взгляд на Роберта, который решил не вмешиваться в наш разговор и лишь с интересом наблюдал со стороны, и очень тихо сказал:

– А это и не научная работа, это дневник одного из сотрудников центра, который я нашел в том кабинете. И у меня есть видео. Это были не просто эксперименты.

– А что это было?

– Попробуй хотя бы дочитать до конца.

Я исподлобья взглянула на Якоба ненавистным взглядом, вздохнула и принялась читать дальше, беря в руки третий лист: « Самка ленивца прожила с вживленным датчиком более одной недели, были получены новые результаты: десять видео длительностью более пяти минут. 25 июля был проведен такой же эксперимент с обезьянами, 30 июля такой же эксперимент с кошками, уже 5 августа был проведен подобный результат с человеком. Он прожил с вживленным датчиком более 5 дней, утром шестого дня один из сотрудников нашел его подвешенным к потолку. Его звали Андреем Лисицким, не знаю до конца историю его жизни, но по профессии он был простым инженером, врачи установили причиной смерти удушение от простого трикотажного шарфа, которым была обвязана его шея, предположительно, он сделал это сам.

10 августа был проведен эксперимент над женщиной 30-ти лет, имя Мария. Волосы светлые, телосложение стандартное, работает продавцом в продуктовом магазине. Перед вживлением датчика был проведен медицинский осмотр и тщательный психологический анализ личности. Никаких отклонений выявлено не было. 11 августа был вживлен датчик. 24 часа после вживления подопытная чувствовала себя хорошо, ни на что не жаловалась. 12 августа медицинский работник центра нашел Марию с перерезанным горлом в туалете. Женщина с разбега ударила зеркало кулаком, а затем отколовшимся кусочком совершила самоубийство. Оказанная скорая помощь не помогла, Мария скончалась на месте.

17 августа был проведен подобный эксперимент над мужчиной 40 лет. Психологический анализ не выявил склонности к суициду, после вживления датчика вел себя неадекватно, жаловался на плохое самочувствие. 25 августа был проведен эксперимент над группой из пяти человек, были устранены дефекты программы.

20 октября – приблизительная дата нового группового эксперимента. Группа будет состоять из 24 человек».

Дочитав это, я вновь подняла свой взгляд на Якоба, он выжидающе смотрел на меня:

– Ты поняла, о чем это? – Спросил он, слегка наклонив голову на бок, – это правда. Поверь мне.

– Если это правда, то эти люди погибли вот так вот, по-настоящему? Только лишь из-за какого-то дефекта программы? Но на самом деле это всё напоминает…какой-то фантастический сюжет. Какое-то звено в логической цепочке этой истории явно отсутствует.

– Спроси меня, что ты хочешь узнать. Я всё тебе расскажу.

– Как ты достал записи с камер и этот дневник?

– Ну, во-первых всё очень просто. Для этого не нужно быть гением. Я устроился работать уборщиком. Мне были нужны деньги. Сказали, что я буду убирать только один отсек, тот самый отдел с животными. Сначала там была только Нелли – мышка белого цвета, потом Инь – ласточка, потом ленивцы, обезьяны, конечно, я начал что-то подозревать. Как тут не начнешь? – Он развел руками в разные стороны и пожал плечами, – животные куда-то пропадали, ну, и в самом начале меня попросили подписать договор о неразглашении всего, что я увижу на территории этого огромного здания. И я начал что-то подозревать. Однажды начались помехи с камерой, одна из них отключилась, я как раз тогда был на смене. Работник, отвечающий за это всё, пошел всё перепроверять в другой отдел, в этот момент я нашел эту самую флешку…

– Извини, что перебью, ты хочешь сказать, что сотрудники огромной корпорации хранят записи с видеокамер на простой флешке? – Роберт наконец-то решил вступить в диалог, – ты над нами издеваешься.

– Нет, на флешке есть пароль к онлайн-сервису, где можно подменять трансляцию с видеокамер. Я просто нашел эту папку. И тогда понял, как легко можно подменить видеозаписи. Они особо друг от друга не отличаются. Животные в последнее время очень тихие, все, кроме птиц. Поэтому почти каждый день на видеозаписях отображается одно и то же, а дневник я украл, он лежал на одной из полок компьютерного стола. Нехорошо воровать, но мне было очень интересно. К тому же работника, который вел этот самый дневник, я больше никогда там и не видел.

– Ага, мы поняли, и зачем нам всё это знать? – Роберт взял у меня документы и отдал их обратно Якобу, – ты понимаешь, что это совершенно не наши дела? Мы выслушали тебя. Но помочь тебе не можем. Извини.

– Подождите, я ещё не рассказал вам самого главного, – говоря эти слова, он вынул из кармана телефон и передал нам, – здесь несколько видео, вам стоит на это взглянуть.

– Хорошо, мы смотрим это и уходим.

Я взяла его телефон в свои руки и нажала на кнопку «Плей». На экране мелькали странные очертания, тени, а потом появилось изображение белых стен, на видео также были запечатлены люди в белых халатах, которые ходили туда-сюда, на следующем видео менялись изображения каких-то стен. К человеку, который снимал это видео, подходил бородатый мужчина в медицинской маске, мерял пульс, брал кровь, затем передал градусник. Последнее видео было самым странным: это было словно видео от первого лица о каком-то помещении, будто бы оператор ходил и показывал разные комнаты.

– Все видео, которые вы увидели, не были сняты на камеру. Всё это – часть большого эксперимента. «Итари Геймс» стремительно развивается, шлемом виртуальной реальности никого уже не удивишь, а вот создать игровую вселенную, отдельную от нашей – это новый виток игровой революции. Они смогли не только сделать этот датчик, но и вживить его так, чтобы всё, что происходит с человеком, записалось на карту памяти, вживленную вместе с ним.

Я застыла на месте, переваривая всю информацию, которую только что услышала. Какая-то часть сказанного Якобом была очень даже правдивой, но у меня было много сомнений насчет честности этого парня, а Роберт же сидел с каменным выражением лица. Он всем своим видом показывал, что ничего из всего, что пытался до нас донести сегодня Якоб, его никоим образом не интересует.

Якоб посмотрел на нас обоих, его брови жалобно изогнулись, а глаза, казалось, были готовы наполниться океаном слез:

– Вы что, не понимаете, что они готовы всё отдать ради того, чтобы быть первыми в этой гонке? Они готовы убить этих животных, если надо, практически погубить сотню человек. И ради чего это всё?! Ради какой-то игры? Чушь. Нельзя брать на себя такую большую ответственность! Они ведь не боги, не творцы.

– Якоб, Якоб… – Я пыталась успокоить его, но он уже начал плакать, – да ладно тебе. Мы не можем помочь этим бедным людям и животным, ведь ты выкрал всё это незаконно. Ты же понимаешь, что если мы сейчас с тобой пойдем, например, в суд или в фонд защиты животных или куда-нибудь в подобную организацию, то тебя просто посадят в тюрьму, да? Ты это понимаешь? Никто тебе не поверит. Датчик, на который записывается всё, что происходит с человеком? Всё это похоже на сюжет фантастического романа. Я уже говорила это. Ты знаешь, за любопытство иногда приходится платить. И ты должен теперь заплатить эту высокую цену. Потому что, как сказал до этого Роберт, это совершенно не наше дело. Абсолютно. Все эти жертвы, да…это ужасно, просто ужасно, у меня мурашки по коже от этих слов, волосы дыбом встают, но что плохого в игровой революции? Если она произойдет, то это будет значить, что они все умерли не зря.

– Ты предлагаешь оставить всё это просто так?

– Да.

– Ты, наверное, бездушная, – сказав это, Якоб опять начал плакать.

– Якоб, а ты сам что предлагаешь? – Абсолютно серьёзно спросил его Роберт, это даже не звучало как намек на то, что предложение нашего рыжего знакомого звучало абсурдно, – скажи нам, что ты хочешь с этим сделать, а потом мы уже посмотрим. Я сюда пришел не просто так. Рина сказала, что ты хочешь рассказать какую-то особую тайну. Теперь мы знаем её, мы никому не расскажем, осталось только понять, что дальше делать с этой информацией.

– Я понимаю, что мы мало что можем сделать, – Якоб утер слезы рукавом своего джинсового комбинезона и поднял на нас взгляд своих голубых глаз, – но всех этих животных они не собираются отдавать в питомники, не отпустят на волю после окончания эксперимента, они собираются их всех усыпить. Не понимаю, зачем им это надо, ведь можно оставить их или отдать кому-то … но они непреклонно убивают их одним за другим, вчера, например, усыпили олененка. Он перестал быть им нужным. И всё. Поэтому я придумал план по спасению их всех. Мне нужны ещё два человека, чтобы отвлечь охрану, пока я и ещё один мой друг не переместим хотя бы часть животных в фургон.

– По рукам, – вдруг сказал Роберт после небольшой паузы, – я даже знаю, как мы это сделаем. Завтра встречаемся у меня, а сейчас, – он посмотрел на часы на своем запястье, – мне нужно идти.

Всё, что было сказано в этот день, стало для меня огромным шоком. Я никогда бы не подумала, что ради создания какой-то новой игры руководство «Итари Геймс» решилось провести такие ужасные эксперименты. Ещё большей загадкой для меня было то, каким образом эти датчики могли повлиять на игру и зачем они вообще им были нужны. Вопросов было намного больше, чем ответов. Эта затея с отвлечением охраны мне сразу не понравилась, но отказать Якобу в спасении этих животных я не смогла, даже зная о возможных негативных последствиях наших планов.

04.10.2022.

На следующий день мы собрались у Роберта дома. Оказалось, что он живет в своем коттедже на другом конце города в хорошем районе. Я никогда там не была, да он и не приглашал меня никогда. Наверное, мы не такие уж и хорошие друзья. Несмотря на то, что по всему дому были устелены дорогие ковры, а в большинстве комнат стояли мягкие бархатные диваны, ни я, ни Якоб

не чувствовали себя там комфортно. В каждой комнате присутствовали картины в позолоченных рамах, в двух комнатах были камины, а на заднем дворе виднелась тропинка, выложенная камешками, которая вела к другому помещению, в котором, как сказал сам Роберт, располагалась сауна. Осмотрев дом, мы прошли к гаражу, дверь которого открылась автоматически. Там стояло несколько дорогих иномарок, а в самом углу располагались два мотоцикла. Роберт подошел к одному из них, присел и легким движением руки прикоснулся к холодному металлу:

– Обычно я их не использую, но я думаю, что для нашего плана они пригодятся. Их подарил мне отец на моё 18-летие.

– Ты никогда не рассказывал о своём отце, – я подошла к нему и начала осматривать второй мотоцикл, – я не умею на них ездить, не думаю, что они нам пригодятся, может, лучше машину возьмем?

– Нет, за нами будет гнаться охрана, поэтому мы должны очень быстро исчезнуть в потоке машин. Эти ребята – наш единственный шанс на спасение, – сказав это, он указал на два мотоцикла. – Нет ничего сложного в управлении ими, попробуй.

Я начала отнекиваться, мотать головой из стороны в сторону, но он очень настойчиво подвел меня к мотоциклу, который был окрашен в красно-черные тона. Усадив меня на него, он повернул ключ зажигания, снял с подножки этого железного коня, указал на рычаг, находившийся рядом с рулем, и затем наклонился так, что его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от меня, и сказал:

– Этот рычаг спасет тебе жизнь. Это тормоз. Попробуй выехать из гаража.

Я нажала на педаль газа, и с огромной скоростью этот механический конь понес меня на свет. Дернула за рычаг двумя пальцами, как и показал мне Роберт, но он никак не двигался, тогда я использовала всю силу своей правой руки, но было уже слишком поздно: я и мотоцикл лежали в мокрых после дождя кустах. Спустя пару секунд чьи-то руки перевернули меня за плечи, надо мной нависло серое осеннее небо и капли дождя, летящие мне в лицо.

– Я не могу, – протестовала я, зажмурив глаза и подняв правую руку в воздухе, – не могу, можно я не буду участвовать? Просто оставьте меня здесь. Умирать.

– Нет, нам нужен ещё один человек в команде, – лицо Якоба было прямо надо мной, затем он подал мне руку и поднял меня с земли, – отряхнись!

После столь унизительного для меня падения Роберт ещё пару минут объяснял мне, как правильно ездить на мотоцикле, как лучше поворачивать и уклоняться от машин. Это была безумная идея, но мне она нравилась не только из-за того, что мы делаем что-то хорошее для животных, но и из-за драйва, адреналина. После ещё пары более успешных попыток мы поехали к Якобу, так как он обещал показать нам план в деталях. Этот рыжий паренек жил на самой окраине города в маленькой двухкомнатной квартире на первом этаже. Мы зашли к нему домой, он провел нас на кухню, а сам куда-то исчез.

Комната была наполнена ароматами варящейся в кастрюлях еды. У плиты стояла бабушка Якоба в милом домашнем халате. Я чувствовала себя уютно в этой маленькой квартире, но голые стены с облезлой синей краской немного портили впечатление, нагоняли тоску. На кухне, помимо плиты, у одной стены были поставлены ещё две деревянные тумбочки и потертая раковина, давно утратившая свой белоснежный цвет. Занавески, картины, вазы и другие элементы декора в комнате отсутствовали.

Вдруг пожилая женщина обернулась, и воскликнула:

– Якоб! Ты привел друзей?! – Её тонкие седые брови изогнулись, – а почему не предупредил?

– Я думал, что ты будешь занята, прости, – Якоб виновато опустил глаза в пол, – можно мы посидим на кухне?

– Да, конечно! Присаживайтесь, ребята! – Она радостно пригласила нас за стол и предложила покушать.

Мы с наслаждением ели пельмени, слушали рассказы Бабушки Люды о её молодости и ждали минут пятнадцать Якоба, который ушел искать стенд с планом в своей комнате. Возможно, в какой-то момент в моей голове возникала мысль о том, что я трачу своё время, но мне нравилось слушать рассказы бабушки Якоба. Эта добродушная старушка напоминала мне тихую речку: когда-то буйная, она обмывала разные берега, меняла течения, переживала штормы, но теперь почти иссохла и мирно наслаждалась спокойной жизнью. У этой женщины были светлые глаза, в которых, казалось, раньше проскакивали искорки подлинного интереса к жизни, жажды странствий, но теперь они лишь излучали ласковую тоску. Когда она улыбалась, её губы растягивались в улыбке так, что были видны глубокие морщины под глазами и в носогубных складках, и выражение её лица становилось таким родным и добрым, что ни мне, ни Роберту совсем не хотелось уходить.

– Знаете, ребята, – её голос был тихим и немного сиплым, – я сегодня смотрю на вас, смотрю и…так вы мне напоминаете моих старых знакомых, но они давно уже умерли. Это были четверо друзей, которых я встретила в поселке, недалеко отсюда. Такая давняя история, – она взмахнула рукой, её взгляд стал тяжелым, – но безумно сложная.

Она вздохнула, провела рукой по лбу, и обратила свой взгляд в окно, продолжая рассказывать:

– Это случилось зимой, в феврале. Лет шестьдесят назад, тогда мне было всего пятнадцать, лютые морозы мне были нипочем, дурочкой была, – на этом моменте бабушка издала едкий смешок, – гуляла, даже зимой постоянно куда-то таскалась. Такой была дурной, что однажды в дикий холод под вечер ушла гулять. Стемнело совсем, а подруга жила на другом краю поселка, рядом с лесом. Боялась она одна идти, а я – то смелая была, юная! И так и пошла её провожать… Мы дошли до её дома, распрощались, я спокойно пошла обратной дорогой. Началась сильная метель, почти ничего не было видно. Испугалась сильно, дороги не различала, стала быстрее идти и совсем запуталась, а когда метель стихла, поняла, что оказалась очень далеко от поселка. Я вообще всегда очень хорошо ориентировалась на местности, и даже таким меня было не напугать, но в тот момент случилось самое страшное…

Мы с Робертом с интересом замерли, ожидая продолжения истории. Бабушка посмотрела на нас и тихо сказала:

– Человек. На дороге появился человек. Я тогда подумала, что всё, пропала девка. Темный силуэт медленно приблизился ко мне, оказалось, что это был мужчина в черном пальто, на голове его была шляпа, а в руке он держал трость серебряного цвета. Это было очень странно, в такой мороз и так одеться! Я застыла на месте, смотря ему прямо в глаза. Жуткое и пугающее у него было лицо, я сразу поняла, что он иностранец. Мудрые глаза и привлекательная улыбка – пожалуй, только они не вызывали испуга. Мы познакомились, и он попросил меня показать ему дорогу к мосту. Звали его, кстати, Эндрю. Так вот, у нас был мост, находился он далеко от поселка, дорогу я почти не различала в тот вечер. Сказала ему, что мне срочно нужно бежать домой, но он положил свою ладонь на моё плечо и стал уверять, что мне не стоит его бояться.

– А зачем ему нужно было к этому мосту? – Вмешался в рассказ Роберт.

– Он сказал, там должна была его ждать девушка. Конечно, я ему не поверила, но это место как раз находилось на дороге к поселку, у меня просто не было выбора. Мы дошли до моста, там действительно стояла девушка! Она была одета так же странно, как и этот мужчина: на ней было длинное синее шерстяное пальто, в руках она держала кожаную сумочку прямоугольной формы. Её звали просто «Мадам». Ни имени, ни фамилии у неё не было. Не знаю, кем она являлась по национальности, но, я вам клянусь, – бабушка положила правую руку на сердце, – она точная копия тебя, Рина. Точь в точь, все черты лица, у неё были такие же серые глаза, такие же каштановые длинные волосы, даже улыбка и голос, всё то же, только вот постарше она была тебя, лет так на двадцать. У неё на лице к тому времени уже проступили морщины, но вела она себя как молоденькая девушка: веселилась, заигрывала со всеми подряд, устраивала интересные приключения и разные авантюры. Я тогда оставила их там, у моста, а сама побежала домой, почти не различая дороги. На следующий день в почтовом ящике я обнаружила записку от них! Они приглашали меня к себе в гости и указали адрес. Я пришла только из любопытства посмотреть на этот дом. Они поселились в маленьком кирпичном двухэтажном доме. Никогда раньше не видела его. Он словно возник из ниоткуда! Как только я подошла, дверь его отперлась, и на пороге возникла та самая Мадам, она была одета в белую сорочку, волосы её были растрепаны, а на губах сияла дьявольская улыбка.

– Только не говорите, что вы зашли туда! – Воскликнула я, затаив дыхание, – это же было бы просто абсурдно!

– Нет, я не зашла, тогда не зашла. Всю оставшуюся зиму я даже не видела их, никто в поселке о них не знал, а я не говорила, подумала, что сочтут за сумасшедшую! Весной я шла мимо лесной полосы и присела на лавочку отдохнуть. Тогда она села рядом со мной, эта Мадам! Всё в той же белой сорочке! И всё так же улыбалась! Стала рассказывать мне всякие небылицы про путешествия во времени, Атлантиду, другие измерения, я приняла её за идиотку и ушла. Потом я встречала её в компании двух мужчин летом, один из них очень похож на тебя, Роберт. Не так сильно, как Рина напоминает мне Мадам, но что-то схожее определенно есть…

– Так что же с ними всё-таки случилось? Вы вроде сказали, что они умерли потом, как же так? – довольно скептично пробурчал мой друг.

– А вот так. Вот так оно и бывает, – бабушка развела руками в стороны и кивнула, – а что ты ещё хотел? Рассказывать всё случившееся не имеет смысла, так как оно слишком похоже на выдумку, сочтете меня сумасшедшей старушкой, но я расскажу в общих чертах: эта женщина, эта…Мадам была очень распутной дамочкой, уверена, она была ведьмой! Не буду рассказывать о её поступках, но в целом какую-то часть своей бесценной жизни она провела, пытаясь отомстить своим обидчикам. Мстила, вела себя подло, ужасно и сама от этого страдала! И потом заболела. Лежала в постели и изнывала от боли, тогда пришел какой-то старик в лохмотьях со своим псом, меня попросили удалиться. И я ушла, на следующий день решила её навестить, а их и след простыл, дом пустовал, вещей не было, дверь была раскрыта нараспашку. Что случилось? Кто знает, странный случай, их, наверное, уже и нет на свете, но я однажды видела их силуэты около того самого моста. Призраки? Нечистая сила! Да что там…столько лет прошло, но даже сейчас. Даже сейчас. Я помню эти лица. И твои, Рина, глаза, заставляют меня содрогаться от страха. Потому что в них я вижу те же самые дьявольские огоньки, как и у той женщины из прошлого.

– Правда? – Почему-то весело воскликнула я, – это же хорошо, значит, у меня внутри есть жажда к жизни.

– Нет, дьявольские огоньки – это плохо. Это не жажда к жизни. Они приводят к неминуемой смерти. Они сведут тебя в могилу. Рано или поздно. Не повторяй её судьбу, не иди наперекор тому, что может тебя убить.

– И что же её убило?

– Это дела прошлого. Их лучше не ворошить. Столько воды утекло, столько воды утекло…

После этих слов бабушка встала из-за стола, убрала посуду в раковину, и, ссылаясь на головную боль, ушла к себе в комнату. Мы сидели в тишине, Роберт задумчиво смотрел в свою кружку, а я всё думала об этой истории и никак не могла её забыть. Казалось, я где-то слышала её раньше. Через несколько минут в комнату буквально влетел Якоб, держа подмышкой белый стенд. Он раскрыл его и поставил перед нами. Отряхнув свой джинсовый комбинезон от пыли и грязи, рыжий паренек улыбнулся и начал свой рассказ:

– Так вот! Извините, что так долго!

– Да ничего! Твоя бабушка нам рассказывала очень интересные истории! – Рассмеялся Роберт, – те ещё небылицы.

Я промолчала и не стала возражать, мне казалось, что бабушка Якоба совсем не врала, когда рассказывала о четырех иностранцах. Её взгляд был таким тяжелым, выражение лица опечаленным, она либо прекрасная актриса, либо её рассказ был чистой правдой!

– И так… – Якоб в это время что-то упорно чертил на стенде разноцветными фломастерами, – Рина, это твой путь, ты должна будешь отвлечь охрану, пока мы будем выходить вот отсюда! А ты, Роберт, должен будешь стоять здесь!

Затем наш друг продолжил свой рассказ о добре и зле и о плохих ребятах в черном, которых мы должны обвести вокруг пальца. Потом снова показал на карте мой путь, следуя которому я должна буду доехать до склада.

– Это, – Якоб достал из коробочки под раковиной черные платки, – наша командная экипировка.

Он дал нам треугольные черные повязки. На моей было изображено розовое сердечко яркого неонового цвета, а на повязке Роберта были изображены зубы и клыки, с которых капала алая кровь.

– Надевайте их таким образом, – продемонстрировал нам Якоб, натянув свою повязку с рисунком кленового листа на лицо так, что она закрывала рот и нос, а кончики завязал у макушки, – мы должны быть командой.

– Ладно, – как-то единогласно согласились мы с Робертом и без энтузиазма надели наши новые командные повязки, – что дальше?

– Дальше, как и любая другая преступная группировка, мы должны придумать свою философию.

– Постой, постой, мы не преступники! – Запротестовала я, резко снимая свою «маску» с сердечком, – я, например, преступницей себя не считаю!

– По сути, – Роберт тоже снял свою повязку и повернулся ко мне, рассуждая, – мы ведь помогаем вторгнуться на чужую территорию, а Якоб собирается украсть этих животных, так что мы его сообщники. Кстати, нам нужно торопиться, времени немного осталось, надо ещё всё отрепетировать!

– Подождите, – я застыла на месте и приложила указательный палец к подбородку, – а сколько лет за это дают, ну, за то, что будем сообщниками?!

– Расслабься, Рина! – Роберт развернул меня за плечи и стал подталкивать к двери, – разберемся потом.

– Где?! – Удивилась я, – в суде? Или в тюрьме? Якоб, ты случайно не знаешь, какая это статья?

– Мы выйдем в интернет с таким вопросом! – Он поднял указательный палец в воздухе, а затем добавил, – но чуть позже, сейчас нужно идти!

Бестолковая юность часто подталкивает энтузиастов к безумным поступкам. Во имя веры или свободы. Спасти чью-то жизнь? Отстоять свои или чужие права? Защитить невиновного? Провести гениальное расследование по делу о коррупции? Юные мечтатели способны на это всё. Сколько бы вам ни говорили о том, что молодёжь испорчена и глупа, не стоит верить этим рассказам. Совершенно иное мышление толкает их вперед, к будущему, которое старшее поколение, увы, не сможет создать. Нужен другой подход. Нужна эта сила юности, которая дана лишь молодым. И сейчас эти молодые люди показывают мне направление на дороге, и я отправляюсь в путь. Дикий опыт? Возможно, но двадцать лет – идеальное время для него.

Я ладонями сжимала руль мотоцикла и со страхом смотрела на проезжающие мимо машины. Одни из них проносились мимо меня с оглушительной скоростью, а другие мирно ехали рядом. В этом бесконечном потоке я чувствовала себя лишь пылинкой, маленьким звеном одной большой цепочки, а автомобильная дорога напоминала мне огромную пульсирующую артерию. «Забудь о них, наслаждайся моментом и двигайся вперед», – эти слова так и крутились в моей голове, но я не могла воплотить их в реальность. Мне постоянно казалось, что вот эта машина справа неожиданно завернет в моем направлении, произойдёт авария, и мои дни будут сочтены, а ещё больше я боялась увидеть полк ДПС. Это было бы хуже всего, но пока на горизонте я видела лишь разноцветные автомобили, мирно едущие по мокрому асфальту и пешеходов, снующих вокруг.

В этот момент я подумала, что все мои страхи напрасны. Мы так боимся всего в этой жизни: опасаемся увольнения с работы, которая нам не очень то и нравится, но мы сомневаемся, что найдем другую, боимся признаваться в любви, быть с теми, кого по-настоящему любим, но ещё больше мы боимся жить так, как хотим. Таким образом, мы совершаем огромную ошибку! В любой момент жизнь может прекратиться, кто знает, что будет завтра? Возможно, на меня упадет кирпич или, ещё того хуже, я умру во сне от нехватки кислорода, отравлюсь угарным газом… Вариантов огромное множество, но смысл один – жизнь коротка, поэтому нужно делать то, что ты хочешь и не бояться ничего. Хотя, забудьте, а то вдруг ещё воспримите мои слова всерьёз…

Подумав об этом, я набралась огромной решимости, даже в легких как будто бы стало больше кислорода, я сильнее нажала на педаль газа и наклонилась всем своим телом вправо так, чтобы объехать машину спереди. В висках пульсировала кровь, душа ушла в пятки, руки отказывались слушаться, сердце учащенно стучало, но мне было хорошо. Лавируя между машинами, я игралась с судьбой, рисковала своей жизнью и мне это нравилось. Мне. Это. Нравилось. Я с ужасом представила себе, как попадаю в аварию и лежу на больничной койке, но эта мысль быстро исчезла из моей головы, её буквально сдуло ветром, который развевал мои волосы. Впереди уже виднелся последний перекресток. Набравшись сил, я ещё сильнее сжала руль и объехала последние две машины, водитель одной из них вдруг просигналил мне, я обернулась на одно мгновение и почти въехала в светофор, но вовремя отклонилась. Моё сердце болело с удвоенной силой, оно билось настолько сильно, что, казалось, готово было уже пробить огромную дыру в моей груди.

– Ох, господи, спасибо, – выдохнула я, когда увидела за поворотом в конце улицы Роберта, – это закончилось, боже мой! – Кричала я, слезая со своего нового транспортного средства.

Мой друг же улыбался во весь рот, опираясь на мотоцикл. Он сложил руки на уровне груди и не говорил ни слова. Задержав свой взгляд на его новой кожаной куртке, я заметила странный серебряный значок в форме летящей птицы с раскрытыми крыльями. Подойдя ближе, я дотронулась до него одним пальцем:

– Роберт, откуда это у тебя? Кажется, я где-то видела подобный символ.

– Папа подарил… в детстве, – он махнул рукой и указал в направлении центра, – если они и здесь от нас не отстанут, в таком случае, ты поедешь в сторону улицы Космонавтов, а я в сторону окраин, но скорее всего, они поедут за мной.

– А если нет? – Поспешила уточнить я, так как мои коленки до сих пор тряслись об одной только мысли об этой погоне, – а если они поедут за мной и я не смогу сделать то, о чём ты мне сказал?

– Ты сможешь, а если нет, значит, такова воля судьбы! – он пожал плечами и закинул одну ногу на мотоцикл, – поехали к Якобу, он хотел нам ещё что-то рассказать.

– Подожди, – я схватила его за плечо, буквально вцепившись в него ногтями, – я не думаю, что у нас получится, это слишком рискованно.

– Рина… – Он медленно убрал мою руку со своего плеча, – жить вообще рискованно. Разве ты не знала?

Как же меня начинал раздражать его тон, он больше не казался мне классным и добрым. Роберт как будто бы стал другим. Незнакомец, которого я не знаю, находился рядом со мной. Мы ехали по улице на окраине города, а я никак не могла прогнать из своих мыслей воспоминание о том старом друге, парне, который всегда поднимал мне настроение, умел поддержать и найти выход из любой ситуации. Сейчас же, казалось, что ничего прежнего в нём не осталось. И я так и не поняла, почему это произошло.

07.10.2022.

Настал назначенный день. Я пришла на работу и прицепила к белому халату свой обычный бейджик с именем. Несмотря на то, что план был проработан в деталях, я всё равно невольно оглядывалась по сторонам и чувствовала себя преступницей. Убедив себя, что мы не делаем ничего плохого, я старалась забыть обо всем и доработать до конца рабочего дня с хорошим настроением. Когда за окном начало темнеть, я взглянула на стрелки офисных часов и поняла: пришла пора действовать. Завязав волосы в узел, и, сделав несколько вдохов и выдохов, я взяла поддельную папку с файлами и вышла в пустынный коридор. У входа в другой отсек дежурила охрана, но сейчас она находилась в другом конце коридора, и я успела незаметно проскочить мимо.

Открыв заветную дверь, я мигом ринулась в лабораторию, и, как и было задумано, выразила полнейшее удивление, не увидев там животных. В ту же минуту я услышала чьи-то шаги в коридоре. Моё дыхание стало тяжелым – этого в плане не было! В следующую секунду в дверном проеме показался неизвестный мне человек в белом халате. У него было смуглое лицо, массивные брови и квадратные очки в черной оправе. Он обратил на меня взгляд своих черных глаз, поправил указательным пальцем очки и произнес:

– Здрасьте, – кажется, он даже не был удивлен, – а кем это вы являетесь, разрешите узнать?

– Кем это я являюсь? – Повторила я его вопрос, тут же опустив взгляд в пол, – я…тут работаю. Вот, – я совсем не умела врать и, конечно же, он наверняка распознал мою ложь.

– Это я понял, а на чем конкретно вы специализируетесь? – Он сделал шаг вперед и вдруг обратил внимание на пустые вольеры, раскрывая рот от удивления, – где все животные?! Их же только завтра должны были усыпить! Мы ещё не собрали последние результаты! Где они?! Отвечайте. Быстро.

– Не знаю, их вроде как собирались перевести, возможно, уже перевели, ну, в другой отсек, – уточнила я.

– Какой другой отсек?! – Незнакомец эмоционально жестикулировал руками, – отвечайте! Быть такого не может! Не. Может. Хотя, – он приложил указательный палец к подбородку, – возможно, что результаты собрал кто-то вместо меня, а я получил недостоверную информацию, ждите меня здесь, никуда не уходите.

С этими словами он развернулся и решительно направился к выходу, но я поспешила его остановить:

– Постойте, куда же вы?! – я задела его за плечо и с ужасом поняла, что опоздала с выполнением третьего пункта плана, – нам же нужно вызвать охрану! Скорее!

Я выбежала из лаборатории и побежала к охранному пункту, но незнакомый мне работник остался стоять на месте, задумчиво смотря мне вслед. Рассказав о пропаже животных трем огромным верзилам в черных одеждах и жилетах, я побежала вместе с ними обратно. Они осмотрели лабораторию, а затем почему-то обратили свои подозрительные взоры на меня. Я всё это время стояла в коридоре, положив руки в карманы и наблюдая со стороны за происходящим. Все они, включая смуглого человека в очках, как-то странно переглянулись между собой, и мужчина в халате задал мне один вопрос:

– Как давно вы здесь работаете? – Он оглядел меня с ног до головы, а затем пристально рассмотрел мой бейджик, щуря веки.

– Я здесь уже два месяца работаю, а что?

– А как вы оказались здесь? – Буркнул один из охранников, – кто назначил вас на должность?

– Да на стажировку пришла, – невозмутимым тоном ответила я, пожав плечами, – если честно, то я не самый лучший свидетель, так, мимо проходила, попросили папку отнести, – я подняла документы в воздухе и помахала ими.

– А дайте-ка мне эти документики, – писклявым голосом попросил мужчина в очках.

Я отдала ему папку, и он стал листать её, хмурясь и вчитываясь в каждое слово. Охранники же продолжили подозрительно меня разглядывать. Один из них попросил меня достать руки из карманов и показать им их содержимое. Я взяла в одну руку флешку и телефон и демонстративно повертела их в руках:

– Это всё, что у меня с собой есть сейчас.

– А что за флешка? – Мужчина в халате указал на черный цифровой носитель в моей руке, – откуда она у вас?

– Я на ней храню свою научную работу, – я кивнула головой и почти остолбенела от подозрительных взоров обоих охранников, они снова переглянулись с мужчиной в халате, затем их взгляды стали куда более холодными и колкими, – вы что? Не верите мне? Так можете посмотреть сами, я не против.

– Девушка, – опять начал болтать уже ненавистный мне незнакомец, – ваши документы ненастоящие. Это даже не является документом. Это всего лишь мой дневник, но он существует только в одном экземпляре и на данный момент лежит у меня на столе, дома. Поэтому вы либо воровка, либо скопировали его и выдаете за настоящий. Не знаю, зачем вам это, но это уже очень подозрительно. Если вы способны на такое, то нетрудно догадаться, что за флешку вы держите в своих руках. Лучше скажите всю правду сейчас.

– Нет, нет, я ни в коем случае никогда ничего не хотела у вас украсть, – я рефлекторно стала делать шаги назад, замечая, как охрана стала подходить ко мне ближе, – я не воровка! Послушайте, послушайте, пожалуйста, меня просто попросили принести сюда это, я ничего не знаю.

– Вам придется пройти с нами, – произнес один из охранников низким голосом, какой обычно бывает в ужастиках у главного злодея, – стойте и не двигайтесь.

В этот момент на экране моего телефона высветилось чьё-то сообщение, оно было от Якоба. Содержание его было следующим: «Беги, Форрест».

Мои кеды скользили по гладкой поверхности этого белоснежного пола, я на бегу сбросила халат и достала из штанов пропуск. Открыв дверь черного выхода, побежала по мокрой от дождя траве к изгороди. Моя обувь промокла насквозь, я готова была разрыдаться от всего происходящего, а за спиной к тому же стал раздаваться раздирающий уши звук тревоги – оглушающая сирена. Примерно секунд пятнадцать я искала этот выступ в каменной изгороди дрожащими руками, но никак не могла его найти, где-то рядом со мной послышались чьи-то грубые голоса.

– Нашла, – пискнула я, перемахнув через забор, – боже, боже, боже.

Всё пошло совсем не по плану, кажется, я опять всё испортила, ну, хотя бы мой верный металлический друг был на прежнем месте. Я мигом залезла на него и буквально сорвалась с места, молниеносно вспоминая в голове карту, которую рисовал на доске Якоб. Постепенно эта схема движений возникала в моей голове, я без труда вспомнила первый маневр на большом шоссе, куда завернула в первую очередь. Оглянувшись, я увидела трех охранников на мотоцикле и ещё парочку на черных легковых машинах. Моё сердце замерло, но руки крепко сжимали руль. Я не предполагала, что мне придется отвлекать такое большое количество преследующих меня людей, но в данный момент я должна думать лишь о том, как быстрее ускользнуть от них.

Проклятый ливень хлестал мне в лицо. Не моросил и не капал, а буквально ударял меня огромными каплями воды. Колеса мотоцикла рассекали гигантские лужи, обрызгивая прохожих. Я настолько сильно пыталась сложить в своей голове карту улиц, что забыла надеть шлем или хотя бы сделать конский хвост, поэтому сейчас мои мокрые волосы развевались на ветру, но это выглядело совсем не так, как в фильмах: от влаги они склеились в несколько прядок и уныло колыхались за моей спиной, иногда перебрасываясь в другую сторону, прилипая прямо к лицу. Таким образом, мне приходилось постоянно убирать их назад. В экстренной ситуации это была катастрофическая потеря времени. Я едва успевала отклониться назад, чтобы не врезаться в другую машину, вдобавок ко всему один из охранников на мотоцикле довольно близко приблизился ко мне. Нас разделял лишь один автобус. Если он сейчас подъедет ближе, то я пропала. Надавив на педаль газа, я сделала рывок вперед и обогнала машину спереди, но аналогично поступил и тот самый охранник.

План проваливался, нет. Не так. Его проваливала я. Я всё порчу. Мне нужно повернуть, но этот охранник на мотоцикле как раз находится на повороте. Ситуация становится хуже с каждой минутой, мои нервы не выдерживают, и тут, прямо на красный свет выскакивает ещё один мотоциклист, его лицо мне очень знакомо. Это Роберт. Подъехав ко мне, он старается перекричать гул машин:

– Отдай мне флешку! – Он протягивает мне раскрытую ладонь, попутно смотря на дорогу.

– Но у меня её нет!

– Сделай вид, что есть.

Я достаю воображаемую флешку из кармана и передаю ему так, чтобы вся охрана это увидела. Роберт показывает мне большой палец, поднятый вверх:

– Супер, я сейчас заверну налево и попробую от них оторваться, а ты действуй по плану.

Роберт скрылся за поворотом, охранники на мотоциклах тоже, а я завернула, как и должна была, направо, на безлюдную улицу. Мчалась вдоль ряда фонарей и содрогалась от ужаса от одной мысли о том, что они могли меня поймать. Затем улица заканчивалась тупиком, но слева был узкий проход напрямую к складу, по которому я и поехала, оставалось только пересечь одну автомобильную дорогу напрямую.

Сейчас, когда я промокла насквозь, почти провалила весь план, я не чувствовала себя героиней фантастического фильма. Я ощущала себя неудачницей, которая всё делает хуже, чем от неё требуется. Даже маневры на шоссе я сделала не так, как в тот раз. Тогда это было прекрасно, ново, словно я вдруг открыла для себя новый мир, где не было ничего, кроме мокрого асфальта, попутного ветра и оживленного потока машин. Теперь же, это показалось мне ловушкой, в которую я была загнана, как эти бедные животные, которых я видела в вольерах. Они бились об прутья клетки, над ними издевались, над ними ставили опыты. Я чувствовала себя такой же несчастной и преследуемой.

Пересекая главную дорогу, я обернулась и посмотрела влево: Роберт как раз повернул в сторону склада. Внутри я ликовала. У нас получилось. Я уже подъезжала к заветной двери, как вдруг раздался выстрел, оглушивший меня на некоторое время. Я смутно различала всё происходящее дальше. Лишь слышала чей-то голос, словно доносившийся из пелены, он кричал мне:

– Рина! Тормози! Тормози!

Я из последних сил дернула за рычаг тормоза, мотоцикл заскользил по мокрому покрытию и повернулся на правый бок, продолжая свой путь по асфальту. Удар. Сильный удар правым боком. Ничего не слышу. Чьи-то руки прикасаются к моему лицу, но они холодные, как капли осеннего дождя. Я лежу на мокром асфальте, чувствую острый предмет в правой ноге, по всему телу раскатываются волны боли, словно в меня вонзили тысячу ножей. Не могу пошевелиться, пробую посмотреть на человека рядом с собой, но вижу лишь мутные очертания, силуэты. Они берут меня под плечи и тащат куда-то, а я смотрю на вечернее безмятежное небо. И больше ничего не чувствую. Мои глаза непроизвольно закрываются.

Как же трудно иногда забыть страшный сон. Осматриваешься по сторонам и понимаешь – ты в безопасности. Только место незнакомое совсем. Встаю и иду по дорожке вдоль лесной опушки. Жива и невредима. Что за чудеса? И что за край такой? Вокруг деревья растут с прекрасными розовыми бутонами, в темноте прохладного вечера летают светлячки. Я чувствую себя уютно. Какая неожиданность – впервые за полгода я вообще могу что-то почувствовать. В душе растекается тёплый бальзам. Не хочется бежать от себя, сломя голову, не хочется истошно кричать от душевной боли, выплёвывая наружу больное израненное сердце. Тут тихо. И эта тишина не настораживает. Она обволакивает моё тело. Убаюкивает. На секунду я останавливаюсь, смотря себе под ноги. Может, это сон?

Плечо заболело. Внезапно. Неистовая боль пронзила меня. Нет, это точно не сон. Нащупываю ладонью, шиплю от боли. Оборачиваюсь и подозрительно слежу за шуршащими кустами. В моё плечо прилетел дротик. Маленький. С красными перьями. Инстинкт самосохранения призывает меня к бегству. После пятиминутного бега тропинка приводит меня к мистическому строению – много серых колонн выстроены вокруг огромного здания в виде круглого купола. Спрятаться там было хорошей идеей. Так казалось только до входа в этот странный храм.

Меня встретила пара сотен свечей, ведущих к огромную алтарю с красным покрывалом в центре зала. Волосы по всему телу встали дыбом. Я попала. Опять? В нос ударил запах благовоний. Нежный, манящий и дурманящий голову аромат начинал затуманивать моё сознание. Словно завороженная я пошла в центр зала. В голову пришла дикая мысль – мне больше не страшно. Я дома. Нет, какие-то странные мысли. Разве можно это здание называть своим домом? За спиной послышался боевой клич, похожий на крик дикой птицы. Обернувшись, я увидела мужчину спортивного телосложения, одетого, как ниндзя. Он встал в боевую позицию, направив прямо на меня остриё своей стрелы. Натянутый лук в его руках говорил мне о нечистых намерениях этого человека. Как ни странно, я даже не шелохнулась. Мгновение спустя он опустил лук и, сняв маску со своего лица, удивлённо уставился на меня, подойдя ближе. Босыми ногами ступал по красному ковру, не выпуская из рук лук.

– Ишимото! – Позади него внезапно появилась женщина в тёмном одеянии, спадающем до пола, – не пугай её. Она – не враг. Она – моё дитя. И сегодня мы будем с ней знакомиться.

Эта женщина пригладила костлявой рукой пепельные волосы своего боевого товарища и ласково улыбнулась ему. Молодой ниндзя смутился и потупил взгляд в пол, а затем снова взглянул на меня. У него был невинный взгляд, как у ребенка. Я с любопытством разглядывала его: пепельные волосы, голубые глаза, пластырь на носу, непонятного серо-грязного цвета комбинезон. Кто это? Ишимото? И что за имя у него такое? Совсем не похож на японца. И на русского. Кто же он? И почему продолжает на меня так поглядывать?

Засмотревшись на юного бойца я не заметила, как женщина подошла ко мне. Её внешний вид удивил меня не меньше. Не в силах описать его. И не вижу в этом надобности. Скажу простыми словами, она – это я. Только в старости. С сединой в волосах, обвисшей кожей и мимическими морщинами. Боже, это сон. Нет, это сон. Ишимото встал рядом с ней. Затем в дверях храма появилось ещё несколько фигур. Одна из них – темнокожая женщина с чёрными, как смоль, глазами, взглянула на меня и рассмеялась, ничего не сказав. Она напоминала какую-то западную ведьму, так как её шея и руки были увешаны звенящими талисманами, деревянными амулетами и бусами, а голова обвязана ярким колоритным платком. Шурша длинной юбкой, она коварно улыбнулась и прошла мимо, встав рядом с женщиной, похожей на меня. Далее в зал шаркающей походкой зашёл старик в лохмотьях, рядом с ним чинно шествовала дворняжка песочного окраса. Следом за ними пришли двое людей в шелковых одеяниях. Лица их были бледны. От них веяло легкими пряностями и табачным дымом. Все они были до того чудные и непонятные, что мне даже становилось весело при взгляде на них. Они собрались и встали вкруг. Ишимото взмахнул мечом и торжественно крикнул:

– Меня зовут Ишимото и я представляю царство семи лун. Этот меч является доказательством исполнения моего предназначения. Я совершил правосудие и теперь олицетворяю справедливость.

– Меня зовут, – начала женщина в тёмном одеянии, – Мадам Эвердин. Это ожерелье является доказательством свершения моей миссии. Я олицетворяю любовь. И ненависть.

– Столько лет прошло, неужели я обязана произносить это вновь? – Ведьма с запада тяжело вздохнула, – ох, меня зовут Джалита Лило. Этот амулет является доказательством свершения моего предназначения. Я олицетворяю человеческие желания.

– Нас зовут Кико и Мико. Наши перстни являются подтверждением свершения нашей миссии. Мы олицетворяем грусть и радость.

– А меня, – начала свою речь, когда все посмотрели на меня в ожидании, – зовут Рина. Я не знаю, какая у меня миссия и что я олицетворяю. Мне вообще кажется, что меня накачали наркотиками и теперь у меня галлюцинации. Ой, я сказала это вслух?

– Рина, – вежливо обратилась ко мне Мадам Эвердин, – приведу примеры. Ишимото олицетворяет справедливость, он служил при дворе императора и отомстил его давнему врагу, спасая своего господина. Так что он олицетворяет месть. И одновременно правосудие. Кико работала в храме и выслушивала исповеди людей, так что она олицетворяет грусть, так как всю жизнь видела больше слёз, чем улыбок. Джалита – ведьма, владеющая магией вуду, она олицетворяет человеческие желания, потому что помогала людям. Подождите, а вы двое, почему не представились?

– Мы не хотим, но, раз уж так надо, – стоящие в сторонке старик в шляпе и собака подошли ближе, – меня зовут Хранитель, это вот мой друг Джим, мы с ним ничего не олицетворяем, но работаем с временной лентой, вроде того… спасибо за внимание.

– Боже, какие же вы все…– Шипела Мадам Эвердин при виде этой парочки, – ненормальные. Рина, ты поняла в чем суть? Твоё олицетворение – это занятие при жизни. Или и после неё. Что приносит людям и этому миру твоё дело? Каково твоё предназначение?

– Не знаю. Пока что не знаю, – покачала я головой, – мне же всего 20 лет, я ещё не поняла, зачем живу.

– Я смотрел хронику твоей жизни, извини, что вмешиваюсь, – перебил меня старик, – говори, что твоё предназначение сможет подтвердить чип, а олицетворяешь ты человеческую карму, свободу выбора судьбы.

– Подождите, разве не я сама должна выбрать своё предназначение?

– Конечно, сама, – ответил старик, а затем указала на выход, откуда струился легкий белый свет, – вот только время поджимает.

– Что это значит?

Белый свет заполнил все помещение, как легкие морские волны заполняют пещеру у берега. Голоса странного собрания людей ещё долго отдавались эхом в моей голове.

2 глава

Абсолютная тишина. И белый свет. Сначала слева, потом справа. Какие-то голоса, мутные, ничего не разобрать. Кто-то кричит, зовет меня. Крик приближается, он всё ближе, теперь совсем рядом. «Рина, просыпайся», – требует он. Незнакомый голос. Я открываю глаза. Вокруг меня туман. Среди него сидит мужчина. Он одет в белый халат, называет меня по имени. Лицо у него незнакомое, а сквозь стеклянные линзы очков видны глаза. Страшные, как у зверя. Огненные с темными переливами. Незнакомец открывает рот, и я жмурусь, сама не понимаю, зачем? Страшно. Очень страшно. Слегка приоткрываю веки – он наклонился надо мной.

– Рина, ты слышишь меня? – Его голос доносится медленно и глухо, словно мы находимся под водой, – Рина?

Его рука на моем плече. Хочется дернуться, сбросить её, но не получается, тело не слушается. Даже взгляд фокусируется с трудом. Человек в белом халате снова наклоняется надо мной и опять пытается что-то мне сказать:

– Рина, Рина! – Трясёт меня за плечо, – ты попала в аварию. Напоролась на остатки металлолома. Острые копья, запчасти… Ты упала на них с мотоцикла на огромной скорости. Мы тебя спасли, но некоторые части твоего тела не уцелели. Одни из них были парализованы, другие – раздроблены. Поэтому нам потребовалось значительное количество времени, чтобы собрать тебя снова, ну, не всю, конечно. Лишь некоторые твои конечности: левое плечо, запястье, коленная чашечка, пару позвонков, голени, ещё немного на правой ноге и…не пугайся, часть щеки. Тебе будет трудно управлять своими руками и плечом первое время.

Он продолжает смотреть на меня и что-то говорить. Про лечение, про деньги. А я лишь киваю, будто бы понимаю. И чего ему от меня нужно? Пытаюсь спросить его, издать хоть что-то из себя, но получается лишь тихое хрипение, в котором можно разобрать некоторые слова:

– Что? Что вы от меня хотите?

Он нахмурился.

– Я умру? – Спрашиваю это без сожаления, прямо, – я умираю?

– Нет. Я только что сказал, что мы тебя спасли. Кстати, меня зовут Доктор Фримэн. Я – сотрудник «Итари Геймс». Давно я не оперировал людей! Но с тобой всё получилось отлично. Всё срослось прекрасно, понадобится некоторое время для заживления и восстановления тканей, а потом будешь как новенькая. Ты только должна понимать, что всё это не просто так. Если компания потратила деньги на твою операцию, значит, ты кому-то понадобилась. И тебя будут использовать в своих интересах.

– Меня нельзя использовать, – коротко отвечаю, наивно и по-детски, – я же не вещь. Я буду, – что-то застряло у меня в легких, стараюсь прокашляться, – я буду судиться с вами!

– Ты вообще-то совершила правонарушение. Но наша компания всё уладила. О чем ты говоришь? Никто не будет сажать тебя в тюрьму, а обратишься в суд – твоё криминальное прошлое раскроется, – сказав это, он широко улыбнулся, – сама себя загонишь в угол, Рина.

– А что вы со мной тогда сделаете? Заставите делать что-то плохое?

– Чтобы расплатиться с компанией тебе предстоит участие в нашем новом эксперименте, для этого мы вживили тебе чип в область правого виска и запястья, но об этом мы поговорим в следующий раз.

– Нет, нет, нет, нет, нет, – я хватаю его за широкий рукав белого халата, – не надо! Не надо, пожалуйста! Не надо!

Пытаюсь цепляться, но Доктор оказывается сильнее меня, он аккуратно берет меня за запястье и кладет его обратно на мягкую простынь. Затем внимательно смотрит на часы и озадаченно кивает. Только сейчас я замечаю у него огромный шрам в районе шеи. Огромный, перешитый много раз. Что же с ним случилось? Неужели что-то хуже, чем то, что приключилось со мной?

– Вы уходите, Доктор? Доктор… – Издаю тихое хрипение.

Стоило мне на минуту закрыть глаза, как Доктор Фримэн исчез. Он будто бы растворился в тумане. Всё вокруг начинает казаться мне странным, расплывчатым. По облезлым стенам бегут бледные тени, обстановка напоминает внутреннее убранство какой-нибудь избушки, а не больничной койки. За окном раздаются раскаты грома, по потрескавшемуся окну барабанит дождь. Стрелки настенных часов показывают два часа ночи. Моё зрение становится лучше, а сознание проясняется. Спать не хочется совсем. Минут тридцать смотрю на старую лампочку, одиноко висящую из-под потолка. В голове ни одной мысли. Пустота.

Внезапно лампочка начинает светить ярче, а потом и вовсе перегорает, ярко вспыхнув перед этим. В кромешной тьме единственным источником освещения становится фонарь за окном, освещающий часть моей кровати. Потом из-за облаков появилась луна, затем, недолго поприветствовав меня своим присутствием, она снова скрылась за темными тучами. Жутко. Всё вокруг пробирает меня до дрожи: ядовито – желтый свет фонаря на улице, скрывающаяся и появляющаяся из-за туч луна, облезлые стены, тихое тиканье часов и барабанящие по стеклу капли. Напоминает сцену из фильма ужасов, вот только я не актриса. И всё происходит в реальности. Повернув голову налево, я замечаю торшер в уголке, рядом с капельницей. Тяну руку, чтобы включить его, но он загорается сам. В голове полная каша. Ничего не сходится. И только спустя пару секунд мне захотелось сломать окно и выпрыгнуть на улицу.

На кровати рядом со мной сидела боком женщина. Она одета во всё черное. Её лицо полузакрыто темной вуалью, а на голове маленькая шляпка с перьями. Наряд этой незнакомки напоминал одеяние женщин из прошлого века: длинная юбка, простой фасон водолазки, а на руках кружевные перчатки. Хорошо, если бы я сейчас смогла встать и уйти, но сделать это у меня не получится. Как она сюда попала? Интересный вопрос. И я бы его непременно задала, если бы испуг буквально «не сдавил» все мои органы чувств. Она сидела молча, сложила руки на коленях и не поворачивала голову в мою сторону. И давно она здесь сидит? Кто она такая? Может быть она ненормальная? О боже.

– Рина, здравствуй, – ласково шептала незнакомка, – моя фамилия Эвердин, имя своё я предпочту скрыть. Можешь звать меня, как и все – Мадам Эвердин. Ты меня не помнишь, но со временем все воспоминания вернутся к тебе. Не волнуйся, я не причиню тебе вреда. Я же обещала заботиться о тебе.

– Но я вас не знаю.

– Это не беда, – она повернулась ко мне и обхватила моё лицо ладонями, – мы подружимся. Будь уверена.

В эту секунду я провалилась в сон. Темнота окружила меня со всех сторон. И избушка, и луна, и Мадам, и образ Доктора Фримэна в моей голове – всё растворилось в едкой мгле. Будто бы ничего этого никогда и не было, и меня тоже не было. Органы чувств, окончательно сбитые с толку, потеряли любые ориентиры в пространстве. Я словно оказалась в чистилище: темно, ничего нет. И времени тоже нет. Кажется, что это легко, но это иллюзия. Находится в подвешенном состоянии – настоящая пытка. Висеть между жизнью и смертью ужасно.

11.10.2022.

Ранним утром меня разбудили чьи-то тяжёлые шаги. Я резко открыла глаза и присела на кровати. В комнате никого не было. На прикроватной тумбочке стоял поднос с горячей едой, на который я уставилась. Прошло минут десять, прежде чем я окончательно не пришла в себя и вспомнила о том, что была недавно прооперирована. Либо прогресс зашёл слишком далеко, настолько, что люди научились уменьшать боль в послеоперационный период, либо я сплю или это видение. Однако это случилось на самом деле. Я смогла встать к кровати и даже подойти к зеркалу. Лучше бы я не смотрела в отражение. Всё тело было усеяно шрамами, ушибами и порезами. Открытые раны были тщательно зашиты и обработаны. Естественного рефлекса закричать от боли не появлялось. Я спокойно вставала и ложилась на кровати, могла приседать и ходить так же, как и до операции. Подобное могло быть шокирующе, если бы я не знала, что моя нога теперь наполовину состоит из металла, как и правое плечо. И щека. Однако это было незаметно, как со стороны, так и по моим собственным ощущениям.

Странно было лишь представлять, что теперь вместо кости вшит какой-то инородный материал. Ещё страннее было смотреть на своё лицо в отражении зеркала: волосы скатались в клочья и были похожи на куски шерсти, на лбу красовались разрезы, под глазами огромные синяки, и самое шокирующее из всего – маленькая треугольная пластинка, заменяющая часть щеки. Мне не сообщили, из чего конкретно она была изготовлена, но по своему виду и натуральному блеску была похожа на металлическое изделие. И постепенно я к этому привыкла. День за днем, вставая с постели, я уже не была шокирована своим внешним видом или протезом в ноге. Всё прижилось, как своё.

На четвертый день моего проживания в этой старой избушке, я обнаружила утром мою одежду на краю кровати: джинсы были идеально выглажены, свитер так же находился в идеальном состоянии. Кто её принес? Не знаю. Я никого не видела. Если тут кто-то и бывал, то он идеально умел скрываться от моих зорких глаз. У меня со временем началась маленькая паранойя: я постоянно оглядывалась вокруг, подолгу не могла уснуть, вечером не включала свет, чтобы мой силуэт не было видно из окна, еду, которую оставляли у крыльца, сначала нюхала и только потом пробовала на вкус. Вилку, кстати, прятала под подушкой – другого оружия на случай самообороны у меня не было. Я сама стала напоминать себе помешанную. Меж тем, время шло, и на седьмой день я решилась выйти из домика и пройтись вокруг него. Вилку, конечно же, взяла с собой. Я должна уметь за себя постоять.

В этот день выдалась чудесная погода, золотистые ветви деревьев откидывали длинные тени, под ногами приятно шуршали опавшие листья, а в воздухе можно было учуять необычный, но весьма ароматный запах древесины. Вокруг избушки не было никаких тропинок, идти дальше я не решалась. Местность всё-таки была мне незнакома, хотя и была изумительно прекрасной и ухоженной. Это было заметно с первого взгляда. Кусты, которые окружали дом, были идеально подстрижены, они не были дикими, и деревья неподалеку высажены таким образом, что образуют небольшую аллею, ведущую к домику. Всё указывало на то, что кто-то хорошо приглядывал за этим местом.

Я решила отойти от деревянного крыльца и подошла ближе к березовой аллее. От моего исследования местности меня вдруг отвлек тихий звук неподалеку, похожий на шум мотора. Я отбежала обратно к дому, зашла за фасад и спряталась за широким дубовым стволом. Моему взгляду открылась дичайшее зрелище: вдоль березовой аллеи друг за другом ехали черные тонированные внедорожники. «Черные тонированные внедорожники», – звучит пафосно и забавно, но только не в том случае, когда они приехали за тобой. Такая мысль посетила меня, когда из одного из них вышел тот самый доктор, лицо которого я видела после первого пробуждения. Он был одет в белый медицинский халат, носил очки и выглядел сегодня очень злым и агрессивным. Резко жестикулировал руками, кричал на людей в черных костюмах, вышедших из соседних машин, дерзко отобрал у одного из них автомат Калашникова и направился внутрь дома. Наверное, за мной.

«Бежим, бежим, бежим!» – пронеслось красной строкой в моей голове. Последний раз подобная тревога у меня была в старшей школе, когда я прогуливала уроки физкультуры. Никогда бы не подумала, что однажды буду убегать от неизвестного мне доктора, приехавшего за мной на внедорожнике с кучей людей в чёрном. Вдобавок ко всему, у них есть оружие. Очень интересная разворачивается моя история. Надеюсь, сегодня они меня не убьют.

Подумав об этом, я ускорила шаг и со скоростью света бежала между деревьями. Мне было настолько неважно, куда я двигаюсь, самое главное – подальше отсюда. И это было моей единственной целью. Нужно было убежать отсюда. Как можно скорее. И я бежала. Так быстро, что почти не различала окружающего пейзажа. Всё слилось в одну единственную смазанную картинку перед моими глазами: желтые цвета листвы сливались с темной землей и перемешивались с голубым тоном неба. Это единственное, что я могла видеть перед собой. И слышала только своё сбивавшееся от долгого бега дыхание. На минуту обернулась, посмотрела назад, никого не увидела и побежала дальше. Я думала, что убежала далеко, но слух опять уловил знакомый звук приближающихся машин. Ближайшие кусты стали для меня маленьким убежищем, в котором я затаилась, словно дикий человек на охоте.

– Какого черта? Вы – идиоты! Даже не можете сделать нормально свою работу! Боже мой! – Кричал Доктор Фримэн, взявшись за голову, – по радару она должна быть где-то здесь, но он работает со сбоями, и я не могу установить точное местоположение! Прочешите эту область до дома. Полностью.

Радар? Он может знать, где я нахожусь? И что мне делать с этой информацией? Мои руки и ноги отказывались слушаться здравому рассудку, твердившему, что лучше сдаться Доктору сразу, чем тщетно скрываться в кустах. Они всё равно меня найдут. Рано или поздно. И лучше было бы их не злить, но мой инстинкт самосохранения диктовал телу, что нужно немедленно бежать и скрываться от этих опасных личностей. Я повиновалась. И медленно ползла в сторону, где видела пологий холм, за которым могла бы укрыться. Мой план мог сработать. Нужно было действовать быстро. Я сползла с возвышенности и укрылась в зарослях травы. Тогда с неба упали первые капли дождя. Только не это. Все мои мольбы о том, чтобы сейчас не начался ливень, не были услышаны. Это не остановило меня от выполнения плана по спасению. Я медленно, но верно двигалась в направлении холма. Промокшая, грязная, уставшая и продрогшая до костей, я была напугана до ужаса. Словно партизан на войне, ползла тихо и верно. И может быть спаслась бы, если бы не тот факт, что перед холмом был огромный овраг, в который я начала соскальзывать, как в болото. От влаги земля стала похожа на кашу, перемешанную с листьями. Я не могла зацепиться ни за что и медленно скатывалась вниз.

– Она здесь! Она здесь! – Ликовал незнакомец, стоящий у оврага, будто ребенок, а затем сообщил своему начальнику голосом киллера, – цель найдена, сэр.

– Отличная работа, – крикнул ему вышедший из соседних кустов Фримэн таким же тоном, – дайте мне ампулу.

Они стояли у края оврага и смотрели на меня сверху вниз. Меня от них отделяло лишь бревно, за которым я затаилась. Оно меня, конечно же, не спасло. Не в силах куда-то бежать, не в силах даже встать, я дрожала, как осиновый лист, прилипший к моей грязной щеке. Буквально спустя пару секунд чьи-то руки подняли меня за подмышки и вытянули спиной из оврага. Я лежала на мокрой траве и смотрела в осеннее небо. Как в тот день, когда это всё ещё не случилось. И Роберт был жив. И я была свободна.

– Ты – дура! – Это оскорбление вырвалось из уст Доктора Фримэна, набиравшего в шприц неизвестную жидкость из ампулы, – зачем нужно было убегать?

Даже говорить сил не было. Одного моего измученного взгляда было достаточно, чтобы он покачал головой и больше не сказал мне ни слова. Доктор наклонился надо мной и пронзил кожу на моей руке острой иглой шприца, перед этим очень учтиво пояснив:

– Это успокоительное.

– Успокоительное? Можно было просто дать мне чай и теплое полотенце. Я знаю, вы хотите убить меня. Я всегда хотела сказать перед смертью о…

– Заткнись уже.

С этими словами он отстранился от меня. Мой взгляд постепенно затуманивался. Спустя некоторое время я совсем перестала что-либо различать вокруг. «Успокоительное» подействовало очень быстро. Я провалилась в небытие. Помните, во всех рассказах и фильмах, когда человек говорит о смерти, он произносит фразу: «Свет в конце туннеля…»? Я не видела света в конце туннеля, но, так как находилась в бессознательном состоянии, негодовать по этому поводу не могла. Постепенно приходила в себя. Моё тело было слабым, словно я не спала полгода и была не в силах открыть глаза. Веки стали тяжелыми, неподъёмными. И опять пустота. Лишь чьи-то голоса вдалеке.

– Лида! – это же голос Тёти Светы,– Лида, как тебе моё новое пальто?

Она беседовала с кошкой, а я в это время пыталась открыть глаза, но получалось у меня это с трудом. Через некоторое время приоткрыла веки, и свет буквально ослепил меня. Он не был ярким, но после кромешной тьмы казался фонарем самой высокой мощности. А это был обычный дневной свет. Оказалось, что я нахожусь в своей комнате, тётя сидит с кошкой на коленях рядом со мной. И плакаты никуда не делись. Лара Крофт всё так же воинственно смотрит на меня со стены. Губы Тёти Светы расплылись в улыбке, когда она увидела, что я очнулась. Лучше бы мой взгляд не прояснялся: эта женщина опять сделала себе химическую завивку, накрасила глаза темно-синими тенями так, что стала похожа на панду, а ярко-красная помада вдобавок ко всему размазалась у уголка губ. Очень странный макияж. Её, конечно, это нисколько не волновало. Она со своей фирменной наивностью спросила меня, нравится ли мне её новое пальто с её любимым леопардовым принтом. «Оно такое шикарное, Тётя Света, тебе идет, в твоём стиле», – честно отвечаю я.

Она отпускает кошку на пол, подсаживается ближе ко мне и тыкает в мою щеку указательным пальцем. Легко и непринужденно. Прямо в самое больное место. Я готовлюсь к жгучей боли, но не чувствую ничего. Всё зажило очень быстро. Тётя Света продолжает задумчиво рассматривать моё лицо:

– Тебя точно не подменили? Выглядишь совсем не как моя племянница. И ведешь себя как другой человек.

– Точно, – вздыхаю я, – а как ещё я должна себя вести после случившегося? Ты сомневаешься, что я настоящая? Или что?

– А докажи. Скажи вот… Какими тенями я пользовалась, когда ты пошла в третий класс? – Ехидно взглянув на меня, Тётя поднимает указательный палец в воздухе.

– Синими. Синими. Боже, Тётя Света, ты всегда пользовалась ярко-синими! И только в последний год ты стала приверженцем готических оттенков. И животных абстракций. Вкусы меняются.

– Да, наверное, это ты, – она хватает меня за щечки и радостно тянет их во все стороны, – а ты в курсе, что твой друг умер?

– Умер? Тётя Света, а ты в курсе, что я вообще-то чуть не умерла!

Я слышала выстрелы, но зачем им было убивать Роберта? Неужели им так сильно были нужны эти животные? В горле появляется комок из боли и проглоченных слез, который явно хочет вырваться наружу. Глаза становятся мокрыми. Никогда бы не подумала, что подобное произойдёт с кем-то из моего окружения. И уж точно не представляла себе такую сцену в жизни, где я лежу на кровати, Тётя Света успокаивает меня, а я плачу, но сама не очень понимаю из-за чего. То ли из-за того, что Роберт умер, то ли из-за того, что я теперь стала чьей-то подопытной игрушкой, а ещё мне было очень противно от мысли, что я вляпалась по уши, и теперь должна буду участвовать в дурацком эксперименте. Всё смешалось. И этот день как будто бы решил добить меня до конца. Вытрясти всю душу. Тётя же взяла меня за запястье и сильно сжала его, выпучив глаза:

– Эти сопли превратятся в слёзы! Нельзя себя жалеть, нужно быть сильной и независимой.

– Но они уже превратились в слёзы!

– А, ну… – Она ослабила хватку, а затем, подобрала новые слова для поддержания боевого духа и выдала, – взрослые девочки не плачут.

– Да, Тётя Света, взрослые девочки не плачут, они сначала смывают макияж.

Услышав это, она взяла откуда-то салфетку и начала тщательно вытирать мне глаза, было больно, но это было неважно. Ничего уже было неважно.

– А то ей-богу, – причитала Тётя, размывая тушь по моим щекам, – выглядишь так, будто бы ты три дня и три ночи пила самогон, а потом ещё накрасилась и решила пройтись под проливным дождем. Следить же за собой надо. Понимаю, возраст у тебя сейчас такой, подростки, они такие. Пьянки, гулянки… 15 лет…

– Я вообще-то в аварию попала.

– Да?! – Она раскрывает рот от удивления и хватается за сердце, – ты? В аварию?!

– А ты не знала?

– Да тебя с утра принесли какие-то люди в черном. Я спросила, что случилось. Они говорят: «Девушка травмировалась, но ей сделали операцию, она будет жить». И передали бумажки какие-то. Я их на зеркало положила. А ты, говоришь, в аварию попала? Моя девочка!

Она кидается мне на грудь и театрально всхлипывает, ругает себя и свой дурной характер. Говорит о том, что это она виновата во всём. Я лишь смотрю на её кудрявую шевелюру и вздымающиеся плечи, а в мыслях лишь та ночь. И эти воспоминания: сначала выстрелы, потом чей-то крик и резкое падение. Так оно ведь и в жизни бывает: думаешь, что оторвался от всех бед и неудач, преследующих тебя, оборачиваешься, проверяешь, гонятся ли они за тобой и радуешься – они позади, а затем происходит что-то непонятное, и вот ты уже лежишь полуживой на кровати и думаешь, как жить дальше. Обычная ситуация.

В мыслях у меня была полная неурядица. Сначала я жалела себя, а потом решила, что так мне и надо. Много думала о Роберте, о том, как он умер, почему его убили. Зачем кому-то понадобилась я? Зачем меня спасли? Тётя Света же добродушно погладила меня по голове, шепча: «Всё уладится, я вот когда-то тоже самогон пила. Ничего, живая, видишь. Всё налаживается. Со временем». Эти слова меня рассмешили. Истерика – бомба замедленного действия. Поначалу чувствуешь себя полностью подавленным, тоска и боль съедают тебя изнутри, а затем все эти чувства смешиваются в один большой комок. И ты смеёшься. Грусть никуда не исчезает, депрессия и подавленность остаются в душе. Истеричный смех – это лишь побочный эффект огромного комка болезненных воспоминаний, гниющих в моём подсознании. Неспроста в документах, которые передали «люди в чёрном» было сказано, что мне вживили чип, но перед началом эксперимента я должна буду пройти сеанс у психолога. Может быть, они изначально знали, что у меня есть небольшие проблемы с психикой.

Как бы там ни было, это неважно. Я готова смириться со своей участью. Мне вживили чип? Хорошо. Нужно пройти сеанс у психолога? Не вопрос. Эксперимент во имя создания новой виртуальной реальности? Чудесно. Мне было всё равно. На всех. И на себя в том числе. Маниакально – депрессивный психоз. Так ведь это называется, да?

15.10.2022.

Здание «Итари Геймс», кабинет психолога.

Штейн поприветствовала меня дружелюбной, но слишком натянутой улыбкой и попросила присесть на стул напротив неё. Сама же она сидела за темным дубовым столом и что-то рассматривала в своих бумагах. Её проницательный взгляд остановился на одном из листков, она сняла очки и что-то шептала, произнося слова одними губами. Слегка сморщившись от падающих прямо на неё солнечных лучей, Штейн посмотрела на меня:

– Как ты себя чувствуешь? После выходных стало лучше?

– Отлично.

– После твоих жалоб на внезапные галлюцинации, которых раньше не было, тебе поменяли частоту. Это так? – Она снова опустила взгляд на бумаги.

– Да, это так.

– Можешь, пожалуйста, рассказать, что это были за видения. Неважно, насколько они были бредовыми, мне просто нужно проанализировать. Это важно для разработок компании. Ты была на чистоте 94,6. По показаниям других подопытных именно на такой «волне» к ним и приходили разные, хм, существа…

– На самом деле… – Я начала свой рассказ, сомневаясь, стоит ли говорить этой женщине всё, – я была уверена, что это не галлюцинации. Это было очень реально. Вечером, на прогулке я шла мимо лесополосы, уже стемнело, почти ничего не видела рядом с собой. Внезапно стало слишком холодно, я замерзла настолько, что была готова бежать домой, но я этого не сделала…

– Почему? – С подозрением спросила Штейн, заглядывая мне в глаза, – не молчите, Рина, я вас пойму, будьте уверены.

– Впереди я увидела туман, которого раньше не было, когда я завернула из-за угла. Его никогда там нет! Я никогда не видела в этой области тумана, именно в этом месте. Он, естественно, мог появиться и сам по себе, поэтому это меня не так сильно смутило, как странная фигура, стоявшая вдалеке, у фонаря. Картина не из лучших, которые можно увидеть, когда возвращаешься домой.

– Да уж, – вздохнула моя собеседница, – это всё, что ты увидела? Просто фигура в тумане?

– Нет, – покачала я головой и поджала губы, – эта фигура никуда не двигалась, замерла на месте. Мне нужно было пройти этот участок пути, я не знала, что делать. Видите ли, я не самая трусливая девочка, но…идти по дороге, где стоит вот такая вот странная тень….нет, спасибо! – Махнув рукой, я прикрыла глаза, вспоминая события того вечера, – нужно было выбрать: пройти мимо этого незнакомца, либо свернуть в лесополосу, которая по своей площади очень большая. В таких местах, если вы знаете, лучше не появляться в темное время суток. Несмотря на это, я свернула на тропинку справа. А дальше, дальше….

– Не волнуйся, рассказывай, я всё пойму и не стану смеяться или осуждать, – твердым голосом уверяла меня Анастасия, – продолжай.

– Дальше странный голос позвал меня, – я сделала маленькую паузу в своём рассказе, – хочу уточнить, я не страдаю шизофренией.

– Ах, мне сказали, что ты странновата… К тому же то, что с тобой случилось, могло произойти и в реальности, это мог быть какой-нибудь извращенец, но это не точно, поэтому давай продолжим. Ты не против, если я закурю?

– Нет.

Мисс Штейн наклонилась, открыла самый верхний ящик своего стола и буквально начала «рыться» в нем: сначала достала две папки, потом убрала их на другую полку, какие-то листы скомкала и выбросила в угол, потом начала нервно постукивать по деревянной поверхности длинными наращенными ногтями красного цвета. Она выглядела весьма озадаченной и угрюмой, её взгляд метался по столу, а потом был обращен на меня. Затем Штейн произнесла: «Ах, вот куда я их дела!» и достала пачку сигарет из нижнего ящика.

– Рина! – Воскликнула она, слегка привстав из-за стола, похлопывая по каждому карману джинс, – продолжай, не спи!

– И потом…

– А! – Штейн перебила меня, щелкая зажигалкой,– ты куришь?

– Нет, – покачала я головой, – так мне продолжить?

– Да, да, да…. Что там дальше сделал этот извращенец? – Анастасия энергично махала рукой, развеивая по кабинету сигаретный дым, и вопросительно подняла брови, – что он с тобой сделал? Рассказывай, интересно же!

– Это была она, а не он. И она не извращенка, насколько мне известно.

– Рина, ты же понимаешь, что это всё на подсознании. Именно поэтому у нас и связываются разные образы с определенными воспоминаниями и людьми, которых мы встречаем.

– Нет, я не понимаю.

– Эдипов комплекс, Рина, Эдипов комплекс.

– По-моему моё видение с ним не связано.

– Да какая разница, продолжай. Хочу узнать, что было дальше!

Она снова начала нервно стучать ногтями по столу. Эта взрослая женщина была такой же, как и все, чем-то она напоминала мне Тётю Свету, но мою родственницу всегда отличали добрый нрав и открытость. В поведении Штейн же было что-то очень подозрительное, заставляющее меня следить за своими словами и действиями в её присутствии, взгляд её карих глаз был таким хитрым, что, казалось, она способна согласиться на любые непристойные вещи, если найдёт в этом личную выгоду. Наблюдая за тем, как Штейн тушит сигарету, я решила продолжить:

– Это была женщина. Она представилась мне как «Мадам», ей было около сорока лет. Я уже видела её раньше, она стучалась в дверь в прошлый раз, но я ей не открыла. В этот вечер Мадам просто стояла у дерева. Она была одета в тот же наряд, но на этот раз тихо стояла в стороне, подзывая меня одной рукой. Её лицо было скрыто черной вуалью, а длинная юбка искомкана в клочья. На лице, насколько это можно было рассмотреть, было выражение тоски и глубокой печали. Я уставилась на неё и застыла на месте, она сделала то же самое, мы стояли и смотрели так друг на друга почти две минуты, а затем на её губах появилась такая дерзкая, зловещая улыбка и из дальнего края лесополосы донесся чей-то крик. Испугавшись, я начала отходить назад спиной, смотря на неё, но она так и не двигалась с места. Затем Мадам крикнула мне: «Загляни в свой карман!»

– О, так что же там было, в кармане?

– Что-то вроде газеты, но достаточно странной.

– И что там было написано?!

– Не помню, я быстро скомкала её и выбросила, – я отвела взгляд. Потому что соврала.

В тот вечер я убежала из лесополосы. Уже дома, переодевшись в домашнюю одежду и проверив свои карманы, я рассмотрела этот листок: это действительно была какая-то статья, но она была не из газеты, да и вряд ли скачена из интернета. Заголовок на неизвестном языке, даже «Гугл» не справился с переводом этих слов, далее был напечатан рассказ о загадочном «Мистере Икс», жившем в двадцатом веке. Согласно данному тексту этот таинственный незнакомец владел сразу тридцатью компаниями и прожил более ста лет! Немыслимо. Ещё там сказано о том, что он был замечен в разных частях света в одно и то же время. «Что же это, нелепая случайность, загадка века или просто ошибка? Остается только догадываться», – на этих словах статья заканчивалась. В самом конце этого желтого и достаточно потрепанного листа напечатана черно-белая фотография, на которой были запечатлены два человека: они стояли напротив огромного дома, который больше напоминал замок. Слева на снимке была женщина, точь-в-точь похожая на ту самую Мадам, являющуюся мне, надеюсь, больше она не станет меня посещать. Под руку на фото её держал очень красивый и статный мужчина в смокинге и с тростью, зажатой в подмышке. Оба они выглядели счастливыми и довольными, улыбались и смотрели в камеру. Под фото стояла подпись: «Январь 1951, Англия».

Возможно всё, что написано в статье, было ложью. Да и сам этот листок и Мадам – лишь плод моего воображения. Это, пожалуй, и пугало меня больше всего. Встретиться лицом к лицу с монстрами из своей головы – дикий опыт, который не каждый захочет пережить. И я знала, что то, что я увидела, было лишь началом. Это и заставило меня машинально встать из кресла и направиться к выходу:

– Извините, Мисс Штейн, я больше не приду, – в моем голосе звучали нотки радости, – не хочу в этом всём участвовать, мне могут убрать чип, если я оплачу все расходы, которые были потрачены на мою операцию?

– Чудесно! – Воскликнула Анастасия, а затем прошептала про себя, – если бы ты могла просто так уйти. Видишь ли, – обратилась она ко мне, повышая голос, – не мне и не тебе решать. Я бы тоже хотела уйти отсюда. За пятнадцать лет работы здесь мне многое удалось увидеть и узнать. И то, что я увидела, то, о чем я теперь прекрасно знаю… Оно не даёт мне спать по ночам! Не давало. Теперь же я смирилась! Мои профессиональные навыки используют не в лучших целях, я об этом знаю. А также я в курсе, что половина людей, которым вживили чип, сошли с ума! И всех этих подопытных опрашивала я, но не могла им помочь. Это ужасно, не так ли? Я психолог. И врач. Мой долг – помогать людям, а я, по сути, бездействую. Лишь собираю нужную информацию в процессе разговора. Как ты думаешь, трудно ли с этим жить? Все, кто работает здесь, попали сюда совершенно не по своей воле, кроме работников и программистов из отдела «А», где ты и была. Они не входят в список «должников» и могут уйти, когда им захочется, так как мало знают.

– Что за список должников?

Я стояла у двери и смотрела на Штейн, которая перебирала документы на своём столе. Достав из кармана пиджака маленькое зеркальце, она трясущимися пальцами поправила слегка размазавшуюся красную помаду на губах. Неужели Штейн делает вид, что не слышит меня?

– Мисс Штейн! – Обратилась я к ней, – так что за список должников?

– Это, – Штейн наконец заговорила, по-прежнему смотрясь в зеркальце, – люди, которые должны что-то компании. Вот ты, например, должна денег за протезы. И я была должна денег. Спустя год работы все долги выплатила, но я всё ещё здесь, угадай, почему! – Последние слова были сказаны таким веселым тоном, будто бы она рассказывала шутку.

– Я не знаю. Даже не могу догадываться.

– Ох, – женщина глубоко вздохнула, сложила зеркальце и убрала его обратно на полочку, – видишь ли, ты же была поймана. С поличным! Именно такие люди и нужны «Итари Геймс»! Сначала они проявляют великодушие и спасают тебя от всех бед, возможно даже от гибели! А затем используют все твои самые тёмные секреты. Для манипуляции. И ты никуда не сможешь уйти. Неважно, насколько тяжелые задания приготовит для тебя руководство. Твоя участь уже решена. И твой конец тоже! – Штейн весело хмыкнула, – да, и конец тоже… У всех здесь есть проступки, за которые они попались. Компания нас спасла, а теперь использует, как хочет. Разве ты не думала, что так бывает? Ты ведь знаешь о чипах, да? Значит, уже не можешь уйти, а эти эксперименты с «волнами» – лишь верхушка айсберга. Ты и представить не можешь, сколько ужасных вещей здесь творилось на протяжении десятилетий. И всё это продолжается. Боже мой! – Штейн всплеснула руками в воздухе, – зачем я вообще тебе всё это рассказываю, – иди и делай, что хочешь. Мне всё равно.

– А разве я могу так поступить?

– Конечно, нет. Я тебе столько всего рассказала, а ты так ничего и не поняла? – Задав этот вопрос, она взглянула на меня как на сумасшедшую, – давай объясню тебе чуточку подробнее. Я, например, сначала работала в секторе «Б», но работать там мне очень не нравилось, это самый ужасный и грязный сектор… Приготовив внушительную сумму денег, я предоставила её руководству, но получила отказ. Мне сказали, что я – свободный человек! Представляешь?

Штейн заливисто рассмеялась, тогда я поняла: у неё, видимо, с психикой проблемы. Всё, что она рассказала мне до этого, наверное, выдумка. Всего лишь сказки, запугивания.

– Знаешь, как они говорят? – Штейн продолжала смеяться, барабаня рукой по столу, – подчинить человека можно, если дать ему иллюзию свободы! Мне дали. Я попросила об уходе, а Мистер Кехельберг спросил: «Анастасия, вы ведь врач, вы хотите спасать людей? А ещё и имеете диплом психолога? Это же просто замечательно, так как я могу предложить вам вакансию в нашем отделе! Будете заниматься любимым делом! Разве не об этом мечтают десятки тысяч людей по всему миру? Как это не хотите? А вот знаете, что было в тот день, когда мы вас нашли? Вы что, хотите, чтобы эта информация о вас всплыла? Так мы можем это устроить!» – Комично пересказав его слова, Анастасия вдруг замолкла, вытряхнула содержимое пепельницы в мусорное ведро и успокоилась, – можешь мне не верить, можешь думать, что все мои слова – ложь, просто хотела сэкономить твоё время, кабинет Мистера Кехельберга находится на пятом этаже в левом крыле. Зайди, запишись, попытай удачу, может, даже поговоришь с ним.

– Может? – Удивленно спросила я, – он не разговаривает ни с кем здесь?

– Такое бывает, но редко.

Штейн махнула рукой, взяла с вешалки бежевое пальто, перекинула сумочку через плечо, и мы вместе вышли в коридор. Она пожелала мне удачи, затем её фигура медленно удалилась прочь по белому коридору. Через некоторое время стук маленьких каблучков затих, и я осталась одна в этом огромном пространстве. Вокруг не было никого. Ни одного работника. Я смотрела на свои белые кеды и изучала мраморный пол, идеально блестевший от света ярких ламп. Всё, что сказала Штейн, не шокировало меня. Это было похоже на правду, но в неё было трудно поверить человеку, никогда не сталкивавшемуся с чем-то подобным до этого. Рассказ этой невротичной женщины был логичным, хотя я до последнего момента очень хотела бы верить, что всё это неправда. Или кошмарный сон, который скоро закончится. Я проснусь в своей комнате, Тётя Света будет что-то кричать с кухни, затем, заварив лапшу быстрого приготовления и слушая рассказы о нелегкой жизни русской женщины, буду смотреть воскресные новости, а потом загружу любимую игру на компьютер. И никогда не буду знать, что такое «Итари Геймс».

Это были прекрасные мечты, но реальность не соответствовала им. И зачем я вообще согласилась тогда на эту авантюру? Могла бы сейчас в WarFace играть и не думать о всякой ерунде. Да уж, никогда ещё я не находилась в столь длительной агонии: одна часть моего здравого рассудка говорила мне о том, что не стоит идти на пятый этаж и говорить с какими-то странными личностями, а мой революционный дух неистово твердил: «Нельзя оставить это просто так! Мы должны бороться за свои права! Эта компания убивала животных и издевалась над людьми, а теперь издевается над тобой! Проводит над тобой ужасные эксперименты! Ты должна отстаивать своё право гражданина! Вперед!» И как найти компромисс в такой ситуации?

Решившись, я отправилась на пятый этаж. Ситуация вряд ли изменится от того, что я поговорю с администрацией, но для меня всё может проясниться. Это пойдет на пользу. Возможно, я даже придумаю план побега. С этими мыслями я поднялась на лифте на нужный этаж и прошла в левое крыло. Там было абсолютно пусто, стояли кожаные черные диванчики и стойка администратора, за которой сидела милая на вид девушка 20-ти лет, одетая в серый брючный костюм. Её поведение меня несколько напугало: она резко повернула свою светловолосую голову и буквально просканировала меня взглядом с головы до ног, который оказался бездушным и холодным.

– Мистер Кехельберг сейчас на месте? – Указав на дверь кабинета, я уставилась на неё в ожидании ответа.

Девушка промолчала и начала быстро печатать на клавиатуре.

– Извините…Сара, – достаточно громко произнесла я, прочитав её имя на серебряном бейджике, – могу ли я записаться на прием к Мистеру Кехельбергу?

В этот раз она даже не обратила на меня внимания, затем взяла из принтера распечатанный листок и встала из-за стойки. Очень странное действие произошло далее: Сара подняла правую руку, в которой держала листок, и стала смотреть то на меня, то на него, будто бы сравнивая что-то. Мне оставалось только стоять и наблюдать за ней.

– Сходство 98 и 7 процентов, – выдала она, механически отчеканив каждое слово, – вы хотите переговорить с ним сейчас?

– А это возможно? И что за сходство?

– Пройдемте, – Сара подошла к металлической двери, открыла её и жестом пригласила меня зайти.

– Благодарю. Это дверь в кабинет Мистера Кехельберга?

– Так точно.

– И он может меня сейчас принять?!

– Верно. Остальные вопросы задайте ему.

Мы шли вдоль темного коридора, стены которого были покрыты позолоченными рисунками и картинами в старинных рамах. Сара дошла со мной до конца и открыла для меня дверь, по-видимому, ведущую в кабинет. Я снова поблагодарила её и зашла внутрь. Кабинет Кехельберга был не очень большой комнатой, уставленной самыми разными предметами антиквариата: несколько глобусов стояли на подоконнике, десятки фарфоровых и бронзовых фигур красовались на полках огромных шкафов у левой стены. Справа стояли безумно красивые глиняные статуи, а посередине кабинета был поставлен массивный лакированный письменный стол с декорированными ножками. Красота и изящность интерьера помещения завораживала, но также и заставляла задуматься. Зачем руководителю фирмы, которая занимается производством игр и программного обеспечения, загромождать свой кабинет подобными вещами? И к тому же вешать на стену какую-то древнюю и помятую карту мира? Может не только психолог в этой компании сумасшедший?

Задумавшись об этом, я не заметила фигуры человека в черном смокинге. Это был мужчина средних лет, который стоял у окна. Я не заметила его, так как темный наряд отлично сочетался с цветом шторы. Незнакомец держал в левой руке граненый стакан, вероятно, с чем-то алкогольным, а правой рукой опирался на трость. Мы так и смотрели друг на друга, никто не собирался заговорить первым. Мужчина вздохнул, покачал головой и жестом пригласил меня присесть на стул и сам сел напротив. Его взгляд был очень усталым, а все его телодвижения вялыми и сонными. Молодое на первый взгляд лицо было испещрено мелкими морщинками, которые нисколько не старили их обладателя, а только придавали пикантности образу. Волосы, которые сначала показались мне русыми, на самом деле были седыми, но и они не увеличивали его возраст. Идеально уложенные поседевшие пряди лишь добавляли этому мужчине элегантности. Наружность этого человека была очень привлекательной и выхоленной: идеально выглаженный атласный костюм, сверкающие драгоценными камнями перстни на обеих руках, морщинки, даже ужасающе впалые щеки – всё это в нем идеально сочеталось. Пугал лишь стеклянный взгляд, который мог бы принадлежать кукле или восковой фигуре, но не живому человеку. И он продолжал смотреть на меня в упор, а затем вдруг сказал:

– И что тебе надо? Нам больше не о чем разговаривать. Я тебя ненавижу. Ты же в курсе. Или ты решила помириться?

Всё это он произнес абсолютно естественным и спокойным тоном, но смысл этих слов до меня не доходил.

– Вероятно, вы меня с кем-то путаете, – дружелюбно ответив, я слегка улыбнулась, – я работала в отсеке «А», но потом была задержана вашими сотрудниками за нарушение. Теперь я отбываю, скажем, наказание за свой «проступок» и прохожу эксперимент. Я бы хотела попросить об окончании этого эксперимента, хотя бы о прекращении моего участия в нем. Сумму, потраченную на мою операцию, я выплачу чуть позже. Могу даже вдвойне.

– Рина? Так тебя теперь зовут?! И где ты нашла это тело? Идеально похоже на тебя! Встань! – Он продолжал говорить какие-то очень странные вещи.

– Мистер Кехельберг, вы что-то спутали…

– Встань! – Командовал он.

Мужчина встал из-за стола, я тоже поднялась с кресла и неуверенно взглянула на своего собеседника. Он рассматривал меня с ног до головы и удивлялся:

– Раньше мне твой стиль больше нравился! Особенно в пятидесятые! Ты так шикарно одевалась, я готов был каждый день любоваться тобой! А сейчас что? – Развел он руками и продолжил возмущаться, – зачем ты надела эти ужасные джинсы? И эту серую толстовку? А эта обувь… Не комильфо! Может быть удобно, но не подчеркивает твою статность, твою благородность! Хотя, если мы будем судить по твоей биографии, то никаких благородных потомков у тебя не было, но выглядела ты как аристократка. Боже, что с тобой стало? Где твои прекрасные корсеты и длинные кружевные юбки? Где эти чудесные бархатные наряды и деликатные украшения? А волосы? Зачем ты сделала эти две косички? Косишь под подростка? Придумала гениальный план по вербовке молодежи и хочешь им поделиться? Черта с два! Хоть что мне предлагай, я с тобой больше дел иметь не буду!

– Извините, но… – Неловко произнесла я, – но я никогда не жила в пятидесятые. И никогда не носила длинные юбки. И никогда не носила корсеты. И вас я тоже никогда не знала. И плана по вербовке молодежи у меня тоже нет, печально, наверное, но это так.

Кехельберг нахмурился, обошел стол, хромая на левую ногу, и присел на кресло, задумчиво листая какие-то бумаги. На секунду мне даже показалось, что он готов заплакать, настолько его выражение лица стало печальным и угрюмым. Мужчина взял в руки фотографию, которая стояла в уголке стола, и передал её мне со словами:

– Прошу прощения, вероятно, я обознался. Это удивительно. Вы с ней ужасно похожи. Одно лицо.

Я удивилась, увидев ту самую фотографию из статьи, которую передала мне Мадам. Из-за её черной вуали на лице, в которой она представала передо мной, я даже не заметила нашего внешнего сходства.

– Я её видела, она являлась мне в видениях, именно из-за них я и хотела попросить вас об окончании эксперимента.

– Увы, Рина, но это невозможно. Как жаль…Я думал, что она пришла помириться! Ох, простите, галлюцинации слишком часто преследуют меня на старости лет. Оказалось, обычное внешнее сходство с простой девчонкой! Думаю, она и по сей день злится на меня…И я ещё раз прошу прощения за своё непристойное поведение.

– Ничего страшного…

– Кстати, насчет твоей истории…Я знаю биографию многих работников, но ты явно отличилась. За это, думаю, ты останешься здесь надолго, но, – он поднял указательный палец в воздухе, – у всех нас есть мечты, не так ли? И у тебя, ведь так? Ты хочешь окончить эксперимент? Боишься сойти с ума? Боишься последствий?

– Да. Я бы хотела уйти.

– Недавно мне передали вот эту флешку, – он достал из кармана черное цифровое устройство, – на ней оказался очень интересный материал. Твоя научная работа. Виртуальная реальность? Писать о таком в 20 лет опасно. Особенно в том случае, когда ты умна. Мы сейчас работаем над подобным проектом. Я думаю, что твои мечты возможно осуществить. Мой сотрудник – Доктор Фримэн, с которым вы уже виделись, достаточно квалифицированный работник, но у него не хватает воображения и смелости к открытиям. Ты проходила у нас стажировку, у тебя есть надлежащее образование и, судя по материалам на флешке, опыт. Я предлагаю тебе должность главного разработчика в паре с Доктором. Это уникальное предложение. Не упусти его. Мы заключим контракт, – Кехельберг передал мне ручку и листок. На нем были выведены аккуратными буквами его инициалы и условия договора, – решайся, это твой шанс.

– А если я не соглашусь?

– В таком случае, ты попадешь в тюрьму, но и есть варианты и похуже. В лучшем случае останешься в такой же ситуации, в которой находишься сейчас. Поэтому соглашайся. У тебя всегда есть выбор! Ты свободный человек, но ты же сама понимаешь, что лучше подписать контракт. И жить хорошо. Идти к своей мечте. – Убеждал меня мой собеседник.

– Мне нужно прочитать условия…

– Это лишнее, – перебил меня Мистер Кехельберг, – условия достаточно просты и я могу назвать их тебе вслух: во-первых, исполнять обязанности младшего разработчика, которые заключается в генерации новых идей, руководит сотрудниками в основном Доктор, а тебе нужно лишь придумывать новые локации, новые образы и новые сюжеты для игры! Это вакансия, о которой ты давно мечтала.

– Но откуда вы знаете, о чем я мечтала? И всё это звучит наивно. Вы вообще в курсе, как делаются видеоигры?

– Поверь мне, я знаю всё.

Эти слова не напугали меня и не смутили. Мужчина, сидевший напротив меня, действительно казался очень влиятельным человеком. Возможно, он даже владеет несколькими компаниями и живет на земле не второй десяток лет, но подписывать контракт с ним очень рискованно. Кажется, Штейн не врала насчет того, как здесь всё устроено.

Моя рука дрогнула. Одного взгляда на Мистера Кехельберга было достаточно, чтобы понять, что другого выбора у меня действительно нет: он смотрел на контракт так снисходительно и надменно, как будто бы это была обычная бумажка, которую он вот-вот скомкает и отправит в урну. Согласиться на должность в этой ужасной компании – катастрофа, но ещё хуже этого быть подопытной в каких-то абсолютно негуманных экспериментах. Я быстро взяла ручку, подписала контракт и отдала его Кехельбергу. Он улыбнулся, стал похож на довольного старого кота, которому только что дали кусочек рыбки, и передал мне визитку:

– Здесь всё написано, приходи по этому адресу в понедельник в восемь утра. Приятно иметь с тобой дело, Рина.

16.10.2022.

Утро следующего дня выдалось пасмурным и ветреным: по окну стучали капли дождя, был слышен шелест листвы через открытое окно. Визитка лежала у меня на столе, и я поглядывала на неё с опасением. На ней аккуратным курсивом было напечатано «Мистер Кехельберг», далее был написан адрес и телефон. Наверное, у меня проблемы с логикой, так как я не очень понимаю, зачем нужно печатать визитки со своим адресом и телефоном, если ты – человек, который даже не разговаривает со своими сотрудниками? И зачем нужно приглашать к себе меня? Снова слишком много вопросов. И слишком мало ответов.

– Рина! – Следуя традиции, тётя звала меня с кухни по утрам, – я научилась делать блины по-японски! Рина!

Она всегда так меня зовет, пока я, наконец, не встану с постели и не приду к ней. Сегодня тётя дала мне на тарелке что-то относительно похожее на блины. Мило улыбнувшись, она села напротив и стала наблюдать за моей реакцией. Я откусила кусочек слегка сгоревшего блинчика и сделала вид, что мне понравилось – не стану же я корчиться, когда на меня так внимательно смотрят. «Очень вкусно», – говорю я и встаю из-за стола, перекидывая рюкзак через плечо.

– Я сегодня поздно вернусь, не волнуйся.

– Ты в школу? – Тётя задаёт этот вопрос и продолжает смотреть в окно пустым взглядом, – не забудь сменную обувь.

– Я… – Сначала хотела возразить и сказать Тёте Свете, что школу я закончила, но это, если честно, бесполезно, – взяла её.

– Хорошо. Кстати, как там поживает твоя учительница по математике?

– Она…

Я запинаюсь и впадаю в ступор. Вспоминаю эту женщину и понимаю, что она давно уже в школе не преподает, а, поговаривают, вообще уходит периодически в запои и работает в супермаркете. Говорить этого Тёте я не собираюсь:

– Да я не знаю, всё как обычно, мне пора!– быстро говорю я и выхожу из квартиры, надев перед этим свои бессмертные белые кеды с заплатками.

Улица встречает меня холодным ветром с дождем, который уже не так сильно льет, как ранним утром, а лишь моросит. Надеваю капюшон своей джинсовой курточки и направляюсь по указанному адресу. Идти придется достаточно долго, но, как известно, долгая прогулка помогает развеять плохие мысли, а ещё в пути можно помечтать и подумать о чем-то приятном. Именно это я и пытаюсь сделать, смотря на витрины магазинов, мимо которых прохожу. Однако ничего не выходит: плохие мысли так и лезут в голову. Вы, например, часто задумываетесь о том, что произошло с вами за последние пять лет? Какие события случились в вашей жизни? Сколько людей, которых вы знали, теперь даже не общаются с вами? Эти вопросы возникали в моих мыслях, и моё настроение становилось только хуже. Одного взгляда на мою жизнь со стороны хватит для того, чтобы загрузиться» на часов пять: моё детство прошло под надзором Тёти Светы, как вы уже могли заметить, она довольно своеобразная женщина и привыкать к жизни с ней в одном замкнутом пространстве было трудно, а чего стоят мои подростковые годы? А это падение с мотоцикла?

Я зашла в лес и пошла по тропинке: такое направление показывал навигатор. Нужно было идти прямо до первого поворота. Листва приятно и тихо шумела, доставляя удовольствие моему слуху. Дождь перестал моросить, грозовые тучи рассеялись. На несколько минут я забыла, что такое проблемы. Мне просто хотелось дальше шагать по этой тропинке и смотреть вверх на высокие кроны деревьев. Они шатались в разные стороны от порывов ветра. Если бы я была художником, то нарисовала бы этот пейзаж: высокие деревья с пожелтевшей листвой, кажущейся жухлой без солнечных лучей, были бы прорисованы в мельчайших деталях, а под ними я бы изобразила темную и грязную землю с корнями, над кронами же были бы нарисованы яркие звезды. Смысл этой картины был бы понятен тем, кто когда-либо пытался найти себя в этой жизни: ты тянешься вверх, хочешь достать руками до звезд, но тебя постоянно заставляют опускать лицо в грязь и копаться в этой борозде. Потому что так делают все – по-другому нельзя. «А зачем вообще её копать?» – спросите Вы. У меня сначала был такой же вопрос. Когда ты мечтаешь о чём-то, то это кажется несбыточным, как звёзды в небе, таких мечтателей никто не любит. Когда же ты строишь вполне себе земную карьеру и проводишь полжизни на нелюбимой работе, живешь как все, то это почему-то одобряется общественным мнением. И эту борьбу мечтателей и «приземленных» постоянно можно наблюдать, только все они обманывают себя. Невозможно дотянуться до звезд, сколько бы ты ни прыгал – они далеко, а в борозде ты не найдешь бриллиантов и драгоценных металлов, они все в другом месте, у других людей. Мечты или обыденная жизнь – неважно, какой путь ты выберешь, если не понимаешь, что для того, чтобы достичь чего-то, нужно в первую очередь выбрать себе направление, которое будет индивидуальным, только для тебя. К тому же эту дорогу следует пройти от начала до конца. Она может быть трудной, полной приключений, полной потрясений и неудач, взлетов и падений. И никого может не оказаться рядом. Такой смысл я бы и заложила в эту картину, но я не художница.

В это время мой навигатор на телефоне сообщил мне тихим гудком о том, что я почти была на месте. Я зорко оглянулась по сторонам, но никаких зданий в пределах этой лесополосы не увидела. Пройдя дальше, я заметила другую тропинку. Она была выложена красным кирпичом и вела к заброшенной телефонной будке, поросшей вереском и мхом. Навигатор указывал, что я на месте. Именно здесь и должен был располагаться офис. Вероятно, я ошиблась. Или визитка ненастоящая. В общем, я решила подойти к будке и осмотреть её изнутри. Так, для интереса. Нечасто встретишь такое в городе.

С трудом открыв стеклянную дверь, я зашла внутрь и сдула пыль с панели цифр. Меня удивило следующее: над панелью были выведены инициалы Мистера Кехельберга. Забавно, но я решила проверить, работает ли телефон до сих пор. Взяла трубку и набрала номер, указанный на визитке. И простояла в шоке ещё пять минут, слушая гудки. Откуда они взялись в этой будке? Она стоит в какой-то лесополосе на окраине города и до сих пор работает?

– Добрейшего вам дня, это поместье Кехельберга, рады вас приветствовать, назовите, пожалуйста, цель вашего визита, – на другом конце телефонного провода мне отвечал очень галантным тоном незнакомый мужчина, – алло, алло? Вы меня слышите?

– Да, я вас слышу. Цель моего визита, эм, как бы вам сказать, в общем, я недавно говорила с Мистером Кехельбергом, он предложил мне работу и сказал приходить по этому адресу в это время, а тут, – я сама удивлялась тому, как разворачиваются события и удивленно сказала, – телефонная будка на этом месте. Просто чудеса какие-то!

– Никто до вас не удивлялся, знаете ли, – мой собеседник начинал казаться мне не только галантным, но и слегка высокомерным, – никуда не уходите, я сейчас приду за вами.

Дальше послышались гудки. Абсолютный ступор. Шок. Недоумение – яркие эмоции переполняли меня. Медленным движением руки я повесила трубку на место и замерла. Мне вдруг показалось, что мир – это один большой театр, в котором мне отведена роль какой-то дурочки, над которой Билддерберг пытается посмеяться. Он дал мне визитку с напечатанным на ней адресом. В итоге это оказался адрес заброшенной, но ещё работающей телефонной будки. Он, наверное, пошутил.

– Добрый день! – Обратился ко мне кто-то, стоящий за моей спиной.

Обернувшись, я не смогла сказать ни слова – передо мной стоял конь! Он смотрел на меня своими большими черными глазами и разговаривал:

– Здравствуйте, как мне к вам обращаться? – Он говорил со мной точно тем же голосом, который я слышала на другом конце телефонной будки, – пожалуйста, ответьте мне, – просило животное.

– Опять видения? Да что же такое? Сколько можно? Я так больше не могу! – Возмущалась я вслух, – я так больше не могу! Когда меня отпустит…

– Извините, что прерываю ваши негодования, но я – самый обычный и, к слову, реальный конь. Для меня изобрели специальный ошейник, благодаря которому я могу использовать свой речевой потенциал. Видите? Я думал, вы предупреждены.

Он повернулся ко мне боком, и я увидела у него на шее металлическое устройство:

– Без этого ошейника я издаю лишь обычные для коня звуки, но это чудо техники превращает мои гоготания в слова, понятные человеческому уху. Давайте не будем вдаваться в подробности работы этого аппарата и пройдем в особняк.

– Особняк?

– Да, особняк. Так как я могу к вам обращаться?

Я вышла из будки и осмотрела коня: он действительно оказался реальным, обычное животное каштанового цвета с маленькими белыми пятнышками на спине и добрыми карими глазами.

– Меня зовут Рина, – представилась я, приглаживая взъерошенные до этого лохмы в волосах.

– Я есть Бенедикт, – конь величественно приподнял голову, а затем очень медленно поклонился мне, опустив голову, – рад вас приветствовать. Я служу в особняке Кехельберга с давних времен и никогда не встречал кого-то вроде вас. Обычно я вижу одни и те же лица.

Как странно он говорил, словно, с каким-то немецким или датским акцентом. Его походка оказалась не менее удивительной: конь выставлял вперед ноги с фантастической грациозностью, которой многие топ-модели могли бы позавидовать. Таких животных я в своей жизни ещё не видела. Он шел, аккуратно обходя маленькие лужицы на пути, и надменно поднимал голову, что очень смешно смотрелось со стороны. Спустя минут пять нашей прогулки мы пришли к огромным воротам из темной стали, которые каким-то магическим образом открылись перед нами, как только мы к ним подошли.

За воротами оказался шикарный дом. Он напоминал тот самый замок с картинки: кирпичные стены были обрамлены кусками лепнины, увешанной по всему фасаду, по обоим бокам здания вверх устремлялись остроконечные башни, у входа стояли манекены в виде рыцарей, а сама входная дверь была ошеломляюще огромных размеров. Это был настолько большой особняк, что по сравнению с ним я чувствовала себя маленькой пылинкой.

– Здесь нам придётся расстаться, – конь снова грациозно поклонился, – Бенедикт был рад вас приветствовать. Желаю вам хорошего времяпрепровождения.

Конь развернулся и начал удаляться в противоположную сторону. Через несколько секунд его силуэт растворился в тумане, окружающем весь дом. Мне ничего не оставалось, как самой подойти к двери, набраться смелости и постучаться, что я и сделала. Нервы сдавали, я готова была кусать свои ногти и выкурить четыре пачки сигарет, хотя до этого у меня не было пристрастия к вредным привычкам. Я постучала снова, но и на этот раз никто мне не открыл. Тогда я постучалась в третий раз. Может быть, там просто никого нет? Подумав об этом, я заметила просвет в дверном проеме – дверь медленно открылась, и за ней я увидела девушку. Она была одета в готическое темное платье с глубоким вырезом:

– Ах, Рина! – Воскликнула она, – мы с тобой встречались уже!

Снова этот механический голос. Кажется, я её знаю. Это же секретарь из «Итари Геймс»!

– У меня сегодня выходной, как видишь, – сказав это, она покружилась, показав мне, видимо, какое у неё прекрасное платье, – пойдем за мной.

– А вы знаете, к кому я пришла?

– Конечно! Рина, ты что? Я знаю много интересных вещей. И могу их тебе рассказать. Но сегодня тебе предстоит другая работа.

Она повела меня вверх по изогнутой резной лестнице. Мы поднялись на второй этаж, Сара подвела меня к деревянной двери и стала шептать:

– Здесь проходит собрание! Мистер Кехельберг сейчас сидит там.

– Ах, Сара, вы ошиблись, мне же надо к Доктору Фримэну! Я с ним буду работать, мы теперь напарники.

– Нет, я не ошиблась, – уверяла она, – они сейчас все сидят там. Подойди и спроси, куда тебе надо идти и что вообще тебе тут надо делать, – она кивнула и собралась открывать дверь, но я остановила её.

– Нет! Постойте! Я же не могу врываться и мешать проводить ему собрание? Это же неприлично! Я так не буду делать.

– Рина, спешу тебя убедить, – Сара говорила со мной, как с маленьким ребенком, словно поучая, – если тебе дали адрес и телефон этого места, и позвали работать в этом коллективе, а ещё и с Доктором Фримэном, то тебе на этом собрании не то что можно, а нужно быть! И, – она посмотрела на часы на стене, – судя по всему, ты на него ещё и опоздала! Поэтому у тебя нет выбора! Тебе придется туда зайти. Добро пожаловать, так сказать – с этими словами она открыла дверь и буквально втолкнула меня внутрь.

Внутри оказалось не очень просторное, прокуренное помещение без окон, освещаемое одной хрустальной, подвешенной над круглым столом, люстрой. За ним сидело человек пятнадцать, все они были мужского пола, одетые в бархатные и атласные пиджачки. Половина держала в руках бокалы с виски, а на столе были расставлены полупустые бутылки крепкого алкоголя. Их морщинистые загорелые лица исказились – они были искренне удивлены, седые головы все до одной повернулись по направлению ко мне. Один из них, тот, что сидел слева, жестом руки попросил меня присесть на соседний стул, что я и сделала. Неуютно поёрзав, я со страхом взирала на них, но они по-прежнему молчали и неприлично долго смотрели на меня. У одного из них даже сигарета от удивления выпала изо рта и так и осталась лежать на полу.

– Девушка, – сидевший справа мужчина обратился ко мне, – извините, можно ли поинтересоваться, как ваше имя?

Я немного помедлила, снова посмотрела в лицо каждому из них и поняла – Кехельберга здесь нет, Фримэна тоже, кто же тогда все эти люди? Непонятно. Поэтому решила импровизировать:

– Меня зовут, – я говорила очень надменно, подняв указательный палец в воздухе и долго протягивая каждую букву,– Мадам Эвердин.

– Извините, что?!

– Мадам. Эвердин, – повторила я для него по буквам, – неужели непонятно? Боже мой!

– И какова цель вашего визита? – спросил меня кто-то из присутствующих.

– Я бы хотела…хотела увидеть Мистера Кехельберга, но с вами тоже было бы замечательно пообщаться, – я наивно улыбнулась, наверное, для них это всё звучало как бред, но мне было весело, – а вы что, не ждали меня?

В зале по-прежнему стояла мертвая тишина с того момента, как я сюда зашла. Услышав имя Мадам Эвердин, мужчины не только притихли, но и вжались в свои кресла с удвоенной силой. Кто-то даже быстро потушил сигарету и схватил дипломат, чтобы быть готовым к побегу. И чем же Мадам Эвердин их так напугала? Они следили за каждым моим движением и вслушивались в каждое моё слово. Это было до безумия весело, я решила продолжить свой импровизированный «спектакль». Сложив ногу на ногу и подняв выше подбородок, я продолжила:

– Джентльмены, какова сегодня повестка дня? – Властно обратилась к ним я.

Никто из них не решился даже заговорить со мной. Все до одного молчали, переглядываясь между собой. По их поведению было понятно, что все они боятся Мадам Эвердин, как огня по неизвестной мне причине. Ведут себя, как испуганные кролики.

– Мне что, повторить? – Я повысила на них голос, – почему вы все молчите?!

Внезапно мужчина, который пригласил меня присесть, дотронулся до меня. В прямом смысле. Он трясущимся указательным пальцем задел моё плечо. Убедившись в чём-то для себя, этот странный человек мигом налил в стакан виски, залпом выпил его, схватил свой дипломат и побежал к выходу, где столкнулся с Доктором Фримэном. Последний бросил на беглеца злостный взгляд и указал ему на место, которое он не так давно покинул:

– Садитесь, пожалуйста. Что происходит? – Он оглядел взглядом всех присутствующих и заметил среди них меня, но нисколько не удивился, – сегодня Мистер Кехельберг не сможет присутствовать на собрании, он передал вам эти конверты, всё остальное решайте сами. Справитесь?

Молчуны не сказали ни слова, лишь один из них прошептал одними губами слово «помогите» и кивнул в мою сторону. Фримэн снял очки, вытер их об край белого лабораторного халата, пригляделся и воскликнул:

– Вас она беспокоит?!

– Это же Мадам! – Послышался чей-то нервный шёпот, – Мадам Эвердин! Как она здесь оказалась? Она пришла нас всех убить! Убить!