Читать книгу Запрет на себя - Эльчин Сафарли - Страница 5

– Сначала меня избил отец. В восемь лет. Застукал в маминой чадре. Я вертелся перед зеркалом, кокетливо щурил глаза, неряшливо подведенные сурьмой. Мама с сестрой уехали к тетке, оставили меня с отцом, который в тот день вернулся с работы раньше обычного. Открыл дверь своим ключом, а я, придурок, в эйфории своего «дефиле» не услышал щелчка…

Никаких слов. Никаких чувств. Он стоит в дверном проеме с остекленевшим взглядом, через мгновение зазиявшим пустотой разочарования. Будто увидел правду, в которую долго отказывался верить…

Отец подходит, срывает чадру. Оглушительная пощечина. Грубая рука рабочего, сухая мозолистая кожа. Падаю на пол, он бьет меня ногами. Шок проявляется смехом. Я хохочу, отчего удары усиливаются. Мне смешно от осознания того, насколько наивен отец. «Ты еще многого не знаешь, папочка»…

Он не знал того, что его родной брат, мой дядя, при каждом удобном случае приставал ко мне. Прижимал к стене, хватал за попу, внюхивался в шею, обтираясь своим небритым лицом. Не осмеливаясь на большее, запихивал пару купюр в мой карман. За доступность или молчание? Черт знает. Я брал эти бумажки, покупал на них телячьи хвосты ощенившейся Бурсе, хромой дворняге удивительного оленьего раскраса, и сладости сестре. Мне самому деньги были не нужны. Я нуждался только в куклах, свободе и, наверное, любви. Я тогда просто не знал, что значит быть любимым. Хотелось попробовать на вкус…

Он не знал того, что прямо под его носом я занимался петтингом с кузеном Мустафой, когда он приезжал в гости. Нас, мальчишек, укладывали на полу, рядом с дровяной печью, тогда как моя кровать доставалась кому-нибудь из аксакалов. Всю ночь, под уютное потрескивание поленьев, мы ласкались под одеялом, надрачивали свои членчики, кончая еще сизой юношеской спермой друг на друга. Мустафа не был геем. Ему просто хотелось секса – о досвадебных отношениях с девушкой он и не мечтал. На Востоке мальчики часто познают секс с мальчиками…

Отец бьет меня, пока мой смех не сменяется хрипами. Теряю сознание. От боли. Прихожу в себя и вижу, что лежу в кровати. Я переодет. В чистую одежду. Рядом сидит отец и… плачет. Беззвучно, лишь слезы текут. «Пить хочешь?» Утвердительно киваю. Подносит к моим разбитым губам алюминиевую кружку с ледяной водой. Из колодца. Мама для нас ее подогревала… «Как себя чувствуешь?» – задал отец второй вопрос. Мертвым голосом. «Нормально», – ответил я и закрыл глаза. Притворился, что заснул. Отец вышел из комнаты. Покурить…

Я пролежал в постели неделю. Мама делала мне компрессы из отварной теплой свеклы, натирала гематомы маслом фенхеля, сестра поила ромашковым отваром. О произошедшем никто не заговаривал. Это нормально. Сын, переодевающийся в женскую одежду, – позор для любой восточной семьи. У нас сор из избы выносят только в особых случаях, если, к примеру, дело касается чести женской половины рода…

Синяки от отцовских ударов до сих пор болят, вопреки прошедшим годам. Они не видны, но живы. С того дня я больше не называл его папой. Только отцом. С того дня отец больше не называл меня сыном. Только по имени…