Читать книгу Волков-блюз - Эльдар Сафин - Страница 11

Нам трудно представить, насколько велик мир. Славянский Союз включает в себя полторы сотни дистриктов, княжеств и прочих территорий – но это всего лишь двадцатая часть суши.

Бейрут – торговый город-государство на берегу Средиземного моря. Власть там принадлежит Торговому совету, состоящему из одиннадцати женщин-купцов, держащих в своих руках большой кусок всей торговли Старого Света и Африки, – и это не только их море, но и Черное, и Белое, и Красное.

Когда ты покупаешь автомобиль или дом в родном дистрикте, можешь не сомневаться: несколько рублей из твоих кровных пойдет в казну бейрутских купцов. Это было первое назначение Ильи, за него бились серьезные люди, и в итоге он оказался третьим помощником второго консула Славянского Союза.

Для понимания – Илья заваривал кофе для не самого высокого мужского руководства.

Еще для понимания – в Бейруте правили женщины, и у Славянского Союза там было два консульства: женское – для настоящих дел, а мужское – для культурных контактов, то есть тупик, болото, трясина.

И Илья там занимался… Ничем. Через три месяца такой работы ему написал дед Олежа и спросил, как двигается карьера, и он честно ответил, что никак. Что перспектив нет.

Переписка была по электронной почте, по защищенному каналу, и через две минуты после того, как Илья отправил свое письмо, он получил ответ: «Тебе позвонят, отнесись серьезно».

На следующий день ему действительно позвонила тетя Ара, про которую в семье ходил слух, что она безумна и потому ее запирают в ее комнате и шанса застать ее вне дома нет, а дома – ну понятно, когда и как молодой парень попадет на женскую половину? Илья ее и видел-то мельком пару раз в жизни.

По телефону она говорила отрывисто и не очень понятно. То есть старалась замедлить речь, но получалось не очень. Что-то вроде:

– Дом с колоннами… Обязательно… Запомни! Важно! Индрагора!

Как-то у нее так получалось, что суть она проглатывала, а какие-то детали говорила четко. За двадцатиминутную беседу Илья в итоге понял, что должен идти в район Хамра, найти там дом со вторым этажом из розового мрамора и спросить Индрагору.

И – сторговаться с ней о покупке дома с колоннами над набережной и заплатить за него четыре тысячи двести динаров, не больше и не меньше. На рубли это было около пятнадцати тысяч, то есть, с одной стороны, приличные деньги, а с другой – не настолько, чтобы купить в одной из торговых столиц мира дом над морем.

Но задача есть задача, дед Олежа просил отнестись серьезно. Илья поговорил со своим начальством, они легко отпустили его, потребовав, чтобы по возвращении он разгреб бумажную корреспонденцию за один из прошлых годов – работа часов на восемь не разгибаясь. Что самое неприятное – никому не нужная работа.

И вот Илья покрыл лицо – в Бейруте правили женщины, а значит, мужчины во многом ощущали себя товаром и потому береглись от зноя и ветра – и пошел в назначенное место. Денег у него было немного, поэтому передвигался он пешком. Ростом для высшего класса не выдался – а потому по дороге к нему несколько раз приставали местные женщины, а уж взглядов и шуток – на плохой общей – он получил с избытком.

Ты наверняка думаешь, что мужская низкая речь одинакова во всем мире – во всяком случае, в Старом Свете и Северной Африке. Так нас учат, и во многом это правда. Но есть особенности. Основные слова действительно одинаковы, но много сленга, много нюансов, оборотов, неправильного, по нашему мнению, использования приставок и окончаний…

В общем, Илья спрашивал дорогу у водоноса, у уличного художника и у постового – каждый из них посылал его в другую сторону, и то, что через два часа блужданий он вышел к дому со вторым этажом из розового мрамора, было скорее случайностью.

Охранница испугалась его. Она вскочила и заорала на высокой женской речи, а потом убежала. Он стоял и ждал в прихожей, снаружи свистел ветер, осыпая двери песком, Илье хотелось скинуть паранджу и умыть потное и пыльное лицо, но приходилось стоять в душной приемной и ждать непонятно чего.

Минут через десять дверь приемной открылась, и высокая красивая дама – лет тридцати, может, чуть младше – завела охранницу, держа ее за ухо. Охранница с ужасом смотрела на Илью.

– Сектантки, – на хорошей общей сказала дама. Она была одета в розово-серый брючный костюм, скорее европейский, чем арабский. Дань традициям отдавал алый шарф тончайшей выделки, покрывающий ее голову, ключицы и шею. – Навязали мне такую работницу, мужчину вблизи ни разу в жизни не видела, в их роду мужчин распределяет главная мать, и у нее не было ни единого шанса…

Едва ухо было выпущено из рук, охранница бухнулась на колени, закрыла ладонями глаза и начала что-то читать высоким, сливающимся речитативом.

– У вас ко мне дело? – Дама спрашивала Илью, но смотрела на охранницу с таким выражением, будто там была не молодая женщина, а обгадившийся на паркет щенок.

– Госпожа Индрагора? – уточнил Илья.

– Просто Индрагора, без «госпожи», – ответила она. – Не так уж я и стара.

– Моя тетушка поручила мне купить у вас дом с колоннами над…

– Тсс! – шикнула Индрагора и махнула рукой – мол, следуй за мной.

Они поднялись по лестнице из розового мрамора на второй этаж, и там Илья впервые увидел, как работают по-настоящему богатые купцы Бейрута.

Во-первых, кондиционер. В помещении оказалось холодно, примерно как поздней осенью на улице в нашем дистрикте.

Во-вторых, полно мебели. Столы, пуфики, диваны, кресла, журнальные столики, полочки, статуэтки. Если бы Илья не знал, что это рабочий кабинет, он бы предположил, что это мебельная антикварная лавка, в которой продают только розовое и голубое.

– Омой лицо, – предложила Индрагора, указав на умывальник в глубине комнаты.

Показывать лицо незнакомой женщине в Бейруте было неосторожно, а в отдельных случаях и откровенно глупо. Но Илья устал, вспотел, и ему было уже плевать. Он снял верх своей одежды, скрывающий лицо, откинул крышку умывальника, пустил воду в кране и с удовольствием омылся, включая шею и даже ключицы, ничуть не заботясь о том, что вода льется дальше, под одежду.

Надевать после омовения грязный и потный верх оказалось за пределами его силы воли, и потому Илья прошел к столу, за которым сидела хозяйка, с непокрытым лицом.

– Итак, вы хотели бы купить дом с колоннами над морем, – сказала она, указав Илье на чашку из тонкого фарфора, в которой уже парил дымком ароматный жасминовый чай.

– Да, – кивнул он и сделал небольшой глоток. Чай, хотя и был горячим, освежал, и Илья в пару глотков выпил все.

– Это будет стоить вам тысячу двести динаров. – Хозяйка откинулась в кресле, и Илья понял, что сейчас ему придется принять одно из самых странных решений в своей жизни.

Тетя Арташи просила договориться на четыре двести, и сейчас он мог, например, согласиться с ценой дамы – и оставить в своем кармане три тысячи. Или же не оставить – а отдать их тете, показав, насколько он хозяйственный.

Но что-то подсказало ему – все не так просто.

– Дом с колоннами не может стоить меньше восьми тысяч, – сказал Илья уверенно. – Только ради вас я готов заплатить семь восемьсот.

– Да вы издеваетесь! – Индрагора поежилась. – Восемь тысяч! Ослиный бред, прошу прощения за резкость! Тысяча триста – это крайняя цена, с которой я могу согласиться!

Они торговались около часа, на трех тысячах она встала намертво, утверждая, что больше за дом с колоннами никто и никогда не заплатит.

Илья к своему бейрутскому периоду был женат уже несколько лет, у него родился сын, но до этого момента он был уверен, что его привлекают только мужчины, а с женщинами он готов был возлечь исключительно из чувства долга и ради продолжения рода. В оправдание Ильи скажу, что жена относилась к нему примерно так же и недопонимания у них по этому вопросу не возникало.

Но к концу торговли, когда они приблизились к четырем тысячам и Илья уже откровенно продавливал Индрагору, он вдруг понял, что она его возбуждает.

Илье было сложно говорить на общей, ускоряя речь, и не менее сложно понимать то, что отвечают, замедляясь, женщины.

Но в тот день он вошел в какой-то особый транс. И смог довести сумму ровно до четырех тысяч двухсот, а потом обнаружил, что лежит, совершенно обнаженный, на розовом ковре, а сверху на нем изгибается Индрагора.

В этот день он понял, что может получать наслаждение от женщины и что то, что его тянет к мужчинам, – не приговор.

Забегая вперед – они еще несколько раз встречались с Индрой, и секс с ней был гораздо приятнее тех ритуальных движений, которые практиковали Илья с женой. Но того яркого, чувственного момента, как в первый раз, он больше не переживал, и постепенно их встречи сошли на нет.

Тогда, выйдя из указанного ему душа, Илья не обнаружил в кабинете ни единой души, зато его одежду отряхнули от мелкого песка и прошлись по ней парогенератором, чтобы освежить.

Он вновь облачился в свою кандуру и вышел, не понимая, что делать дальше. Вечером Илья написал деду Олеже, что договорился, о чем его просили.

Через два дня ему передали кошель с золотом – ровно четыре тысячи двести. В этот день Индра ждала его, у них опять был секс, но без огня, воспламеняющего чресла и взрывающего череп изнутри.

А потом Илью начали приглашать на какие-то круглые столы и совещания, где бейрутские мужчины во власти – оказывается, были и такие! – решали вопросы благоустройства, строительства, рассматривали разные прожекты и обсуждали археологические раскопки; выяснилось, что история и археология для мужчин в Бейруте являются самым модным и одобряемым увлечением.

Илья легко влился в их круг. Оказалось, что Славянский Союз может многое предложить в части строительной техники и благоустройства; он выбил для Бейрутского мужского клуба – высшей знати города – приглашение на раскопки под Челябинском, в древний мужской город Аркаим.

За год Илья достиг большего, чем все мужское консульство за предыдущие десять лет. Он получил должность третьего консула, его жалованье выросло в четырнадцать раз, про него начали сочинять анекдоты. В дипломатической среде Славянского Союза он стал очень популярен.

Потом его перевели в Лонду, и это был формально мужской город, которым на самом деле правили женщины. Между Бейрутом и Лондой он заехал домой и обнаружил, что его ждет целая коллекция портсигаров, а жена беременна.

Его место в супружеском часе занял твой отец, брат Ильи. Они оба считали, что положение двусмысленное, хотя понятно, что доводить женщину из семьи до Блеска нельзя и выносить сор из клана тоже недопустимо, а Илья поначалу не мог финансово потянуть полноценный дом в Бейруте, а потом как-то все закрутилось…

В тот приезд Илья сходил на женскую половину по приглашению тети Арташи, и они долго разговаривали.

Беседовали о многом. О том, что «дом с колоннами над морем» – это здание Торгового совета и оно, конечно же, не продается. Но продается лояльность отдельных его членов, и это, скажем так, почти законно. Несколько сотен динариев стоит небольшая услуга. Три тысячи – серьезная. Шесть тысяч – очень серьезная. Четыре тысячи двести – это не цена какой-то конкретной услуги, а просто сумма, которую придумала Арташи как часть испытания для Ильи.

За эти деньги его ввели в малый наблюдательный мужской совет Бейрута как консультанта. Он смог подружиться с участниками совета – но все могло кончиться иначе, например, он мог не ходить на совещания или поссориться с кем-то из тех, кто принимает решения.

А еще Илья понял: у тети Арташи есть странность. Она не умеет общаться с теми, кто ей не должен. Она ведает всеми деньгами клана, но, если ей нужно будет поздравить внучку с днем рождения, она предпочтет вначале дать взаймы внучке десяток рублей и только потом поздравить и подарить куклу стоимостью в сотню.

Она привыкла, что если вкладывает куда-то деньги, то рассматривает предмет вложений как часть себя. И с людьми у нее то же самое.

Когда Илью изгнали, он пошел к ней и попросил денег. На операцию. Много денег, клан никогда бы ему столько не дал. Она дала. И – ты не поверишь. Когда он после этого общался с ней, она единственная из всей семьи проявляла признаки настоящей любви, искреннего участия…

Сейчас я – словно заразный кусок мяса, и раз уж ты первый ухватился за меня, я предпочту не расширять круг общения с семьей. Но знай: если бы не встретил тебя, я бы пошел к ней.