Читать книгу Счастье где-то рядом - Элен Алекс - Страница 3

У меня есть три мечты. Во-первых, найти свое призвание. То есть выбрать правильную для себя профессию.

Во-вторых, сыграть главную роль в какой-нибудь пьесе. То есть сделать то, что вряд ли будет соответствовать моей основной профессии.

И, в-третьих, встретить в своей жизни такого человека, которому будут нужны все мои жемчужные слезы, все мои тревожные сны.

Исполнится ли все это когда-нибудь?

– Исполнится, дитя мое, – поддерживает меня бабушка Урсула. – Только я одного не пойму, душа моя, – иногда говорит она, – а зачем тебе какую-то главную роль в какой-то пьесе играть?

– Я и сама этого не пойму, – вздыхаю я, – но почему-то чувствую, что это однажды вдруг произойдет.

А бабушка Урсула смотрит на меня с умилением и тоже поддерживающе вздыхает. Она живет в доме на окраине, а я и мои родители живем в центре города. Но все уик-энды мы проводим в доме бабушки Урсулы.

У бабушки Урсулы двое детей. Моя мама Моника и моя тетка Аманда. Моя мама – стройная и изящная, даже в свои сорок лет притягивает мужские взгляды, что вызывает недовольство у моего отца.

Тетка Аманда – крупная и дородная женщина, вызывает у окружающих некий трепет. Так что ее муж Джон за нее особо не беспокоится.

Я одна в семье, а у моей тетки двое сыновей десяти и одиннадцати лет, Чарльз и Джеймс. Семья моей тетки тоже проводит уик-энды в доме у бабушки Урсулы. Так что можете представить, какой шум и гам творится там в выходные. Ближайшие соседи приходят спросить, не случилось ли чего и не нужна ли нам какая-нибудь помощь. А мы удивляемся, как они еще не привыкли, что у нас по выходным так весело.

Чарльз и Джеймс те еще сорванцы. Летом носятся по ухоженному саду обрывая на ходу недозрелые фрукты, а зимой умудряются кататься на лыжах с бабушкиных альпийских горок. Но все равно у меня мировые двоюродные братья, и я их обожаю.

Родственники даны людям для счастья, но не все люди это понимают. И хотя у меня с Чарльзом и Джеймсом иногда война миров, и тетя Аманда, мама и даже бабушка Урсула ругают нас за это почем зря, а папа и дядя Джон пытаются подговорить их оставить нас без сладкого на ужин, я знаю, что это мои самые близкие люди, и мне тепло от того, что они есть у меня в этом мире.

Я так и не решилась расспрашивать у родственников об этой таинственной истории с Аароном Лимбарди. Оставила все на волю времени, авось скоро все само прояснится, раз уж об этом зашла речь.

Марк Тоснан, правда, науськивал меня выведать что-либо у самой бабушки Урсулы. Но я не была уверена, что ей хотелось об этом распространяться, если уж она так много времени молчала.

У нас с ней всегда были очень близкие и доверительные отношения. Выходит, не хотела бабушка Урсула об этом вспоминать.

Но зато нам с Марком удалось науськать на бабушку Урсулу мою маму и тетушку Аманду, чтобы она подумала о том, что уже столько лет пустующая дедушкина квартира могла бы давно приносить нам всем доход.

Бабушка Урсула обижалась на нас весь уикэнд. Мы все тоже почтительно помалкивали, даже Чарльз и Джеймс не шалили, как будто что-то понимали. У нас даже как-то потише было в эти дни, соседи пришли спросить, не случилось ли чего и не нужна ли какая-нибудь помощь, а то слишком тихо.

Под конец воскресного дня бабушка Урсула вышла из своей комнаты. Гордая, невозмутимая, но смирившаяся. И положила ключи от квартиры дедушки Альберто на обеденный стол.

Марк Тоснан, который как раз безвылазно был весь уик-энд у нас в гостях, а в данный момент по-простому, как Винни Пух, поглощал яблочный джем ложкой прямо из банки, тут же положил ключи в карман.

– Но только не дай бог они оставят после себя одни руины, – сказала ему бабушка Урсула, – будешь передо мной головой отвечать!

– Конечно, буду головой отвечать, – пообещал Марк Тоснан, облизывая ложку, – но никаких руин не будет, обещаю, они люди интеллигентные.

– Там осталась вся библиотека дедушки Альберто, я не смогу ее пока оттуда вывезти, – сердито сказала Марку бабушка Урсула, – пообещай мне, что ни одна книга не упадет с полки на пол!

– Что вы, что вы, они ваши драгоценные книги и в руки не возьмут, – уверил ее Марк Тоснан, – для этого у них есть свои книги.

Бабушка Урсула недоверчиво хмыкнула. Не верила она, что нынешняя молодежь книги читает, хотя мы с Чарльзом и Джеймсом нередко специально перед ней по дому с книжками в руках прогуливались.

– Сама я видеть их не желаю, – продолжила бабушка Урсула, не обращая внимания на обещания Марка, – договор будет подписывать Кэндейси.

– Но почему я? – попыталась возразить я. – Пусть мама подписывает или тетя Аманда.

А Марк Тоснан стал мне усиленно подмигивать, что, мол, это даже к лучшему.

– Будешь подписывать как хозяйка квартиры, – сказала бабушка Урсула, – и точка.

Я решила внять мимике Марка Тоснана и больше не лезть сегодня на рожон, пока бабушка Урсула не передумала.

На следующий день, отпросившись пораньше с работы, в очередной раз подведя глаза перед крохотным зеркальцем, приняв таблетку успокоительного в баре у Джессики и запив ее по совету все той же Джессики джином с тоником, я отправилась в агентство к Марку Тоснану.

Прямо перед агентством, на улице, меня стало тошнить то ли от солнца, то ли от таблетки, то ли от джина с тоником, то ли от слишком большого слоя туши на ресницах. Но Марк Тоснан уже приметил меня в окно и не дал ретироваться и улизнуть от знакомства с интеллигентными Лимбарди.

Как ни странно, но подписывать договор пришел только один молодой человек, а не вся команда, как я в страхе надеялась. У молодого человека были традиционно печальные глаза. Как и у всех интеллигентов, отметило мое сознание, все еще затуманенное джинном с тоником.

Что-то, видимо, Джессика успела подмешать мне в напиток, обычно я так плохо себя не чувствовала и колени у меня не тряслись от страха. Марк Тоснан предложил мне стул, но это мало помогло.

Молодой человек грустно разглядывал меня своими темными глазами с длинными густыми ресницами. У него был совсем не здешний вид.

У него был вид человека, который очень долго путешествовал по свету, открыл все шкатулки с тайнами мира сего, не нашел ничего особо интересного и теперь грустно взирал, а что же жизнь сможет ему такого пикантного предложить, хотя ни на что уже и не надеялся. Но жизнь пока ничего ему не предлагала.

Вот что я, собственно, прочла в его глазах, пока мы несколько секунд перед знакомством окидывали друг друга взглядами.

– Это Луи Лимбарди, – встрял между нами Марк Тоснан, чем порушил всю гармонию и таинственность встречи, – а это Кэндейси Коул.

Парень слабо заинтересовался.

– Кэндейси. Какое необычное имя, – совершенно без всяких эмоций, монотонно сказал он.

Марк Тоснан гордо кивнул, он и сам до сих пор неустанно удивлялся моему необычному имени и был рад, что все остальные люди тоже обращают на это внимание. А мне уже надоело всем объяснять, что мама и бабушка Урсула увлекаются бессмертной мировой классикой, и это имя дано мне в честь героини одного из самых любимых ими романов Фолкнера.

– Садитесь, садитесь, – стал гостеприимно предлагать Марк. – Чай? Кофе?

– Нет-нет, я только договор подписать, – испуганно сказал молодой человек.

– Хорошо-хорошо, – утешил его Марк Тоснан, – сейчас принесут договор.

Я внутренне улыбнулась. Было видно, что парень и правда плохо приспособлен к самым обыденным вещам. Видимо, он действительно живет в каком-то своем необычном мире.

Он и договор-то сначала стал внимательно читать вверх ногами. Через несколько секунд Марк Тоснан вежливо перевернул договор в его руках.

Пока я заинтересованно разглядывала молодого человека, я с трудом поняла, что и сама-то недалеко от него ушла. Марк Тоснан несколько раз пощелкал пальцами перед моим носом – для того чтобы я взяла себя в руки и прочла хотя бы шапку договора и чтобы потом моя семья не огорчалась, что я подписала неизвестно что.

С горем пополам, по очереди роняя листы договора на пол, пока Марк Тоснан не догадался скрепить их степлером, мы с одним из парней Лимбарди поставили свои подписи на всех экземплярах.

Джессика потом долго расспрашивала меня в баре, куда я пришла выпить чего-нибудь совсем легкого, о чем был договор. А я рассеянно отвечала ей, что он был совершенно стандартный, улыбалась самой себе и продолжала тонуть в бездонных глазах Луи Лимбарди.

Джессика все-таки вывела меня из прострации совсем простым вопросом:

– Ну что, когда пойдем знакомиться?

На меня тотчас как будто кувшин воды вылили, мне пришлось срочно прийти в себя. Ибо если Джессике в голову западает какая-то шальная идея, вытащить потом эту идею из ее головы обычно бывает очень трудно.

– С кем мы пойдем знакомиться? – переспросила я, хотя уже почувствовала неладное.

– Как с кем, – невозмутимо сказала Джессика, – конечно же с Лимбарди.

Некоторое время я молча и с большим интересом ее разглядывала.

– Любопытно, как ты собираешься с ними знакомиться? – спросила я.

– Ну ты же хозяйка квартиры, – пожала плечами Джессика, – ты можешь зайти к ним по-хозяйски в гости и проверить, как поживает твоя квартира.

– Но я не могу к ним зайти!

– Почему не можешь? – не поняла Джессика.

– Потому что я договор подписала.

– Не ври. Ты ни строчки не помнишь из этого договора.

– Эту строчку я помню!

– Правда?

– Правда!

– А зачем ты такой договор подписывала? – не поняла Джессика.

– Потому что это стандартный договор.

– А почему ты не попросила Марка по знакомству не подсовывать тебе стандартный договор? – искренне удивилась она.

– Джесс, умоляю, давай сменим тему.

У меня и так был непонятный день, а тут еще она с такими предложениями.

– И как, по-твоему, мы теперь с ними познакомимся? – невозмутимо продолжила Джессика.

– Объясни мне, пожалуйста, почему мы должны с ними знакомиться?

– Во-первых, потому, что это сами Лимбарди, – стала загибать пальцы Джессика, – а во-вторых, потому, что они живут в твоей квартире.

– Джессика, не трави душу, у меня и так сегодня был тревожный день, у меня весь день колени трясутся, – взмолилась я. – Налей мне еще джина с тоником и дай мне потихоньку помереть вот тут в углу.

Джессика смотрела на меня с сожалением. Она явно меня не понимала.

Она, как и многие, считала, что, если более-менее известные люди вдруг случайно появляются на нашем горизонте, нам надо с открытыми объятиями бежать к ним знакомиться и беседовать о жизни. А известные люди должны быть несказанно рады такому количеству знакомств и бесед, и у них просто нет других дел в этой жизни, кроме как постоянно с кем-нибудь знакомиться и беседовать, знакомиться и беседовать.

Все это я и высказывала Джессике, пока она везла меня домой, не дав сесть за руль моей собственной машины.

– Ну ладно, – сказала она около моего дома, – мы что-нибудь придумаем. Для начала я установлю на своем балконе сложную систему зеркал.

У меня уже не было сил даже вздрогнуть от такого предложения.

– А потом? – слабо сказала я.

– А потом мы еще что-нибудь придумаем.

Я еще не говорила вам, что Джессика живет в квартире, которая находится в том же доме, что и квартира моего дедушки Альберто? И ее балкон через два балкона от балкона квартиры дедушки Альберто?

Так вот, она действительно там живет. Так что я еще с ней и ее зеркалами нарвусь на ненужные мне приключения. Ох, чует мое сердце, нарвусь.

А когда я уже ложилась спать, позвонила бабушка Урсула.

– Ну что, подписала договор? – спросила она.

– Подписала.

– Надеюсь, они не тронут наших книг?

– Не тронут, не тронут, – сказала я, – они даже пыль с книжных полок вытирать не будут.

– Как это – пыль вытирать не будут? – не поняла бабушка Урсула.

Но я уже спала, прямо с трубкой в руке. И снился мне балкон Джессики, неизвестно чему радующийся Марк Тоснан и бездонные глаза одного из Лимбарди.