Читать книгу Лука - Элен Форс - Страница 6

Я металась по комнате, как зверь в клетке. чувствовала – что-то происходило, потому что в доме была суета. Все переоделись в чёрную военную форму без опознавательных знаков. А когда с нулевого этажа вынесли оружие, Лука распорядился, чтобы я ушла к себе. Спорить не хотелось после случая с пистолетом, когда Захар направил дуло на меня. Я не забыла это и не простила. И до сих меня кидало от этого воспоминания.

Закрывшись в своей комнате, я наблюдала за их перемещением с интересом и некоторой нервозностью. Было страшно от масштаба происходящего и мысль, что я смогу сбежать под шумок, не оставляла в покое. Им не до меня, может прокатит?

В доме стало тихо, и я не видела бритоголовых во дворе. Никого в беседке, никого на обходе. Решившись, я вышла из комнаты. Они уехали. Только Руни кружила на кухне, Захар сидел в зале на диване, а во дворе у ворот стоял один охранник. Где все остальные? Уехали все?

Вернувшись в комнату, я взяла джинсовую рубашку и надела её. Быстрым шагом с замиранием сердца я дошла до кабинета Луки и взяла там первую попавшуюся книгу, не глядя на обложку. Дойдя до зала, смерила Захара взглядом полным ненависти и направилась на улицу.

– Ты куда? – его голос был недовольным.

– Я читать на улицу,  чтобы тебя не видеть. – выйдя на улицу, я направилась в беседку, чтобы удостовериться в своей теории. И да! Я была права! В доме остался только Захар и один из охранников. Посидев в беседке минут десять, я пошла обратно. Захар уже стоял на выходе наблюдая за мной. Лицо у него не было добрым.

Пройдя мимо него я вернулась в кабинет Луки, идти в оружейную комнату было рискованно, а вот в кабинете я видела клюшку для гольфа…

Собрав волосы и вооружившись клюшкой, я вышла из кабинета Луки. Нервы были на пределе и меня тошнило. Меня почти всегда тошнило на нервной почве с самого детва. Сжав обеими руками клюшку, я тихо на носочках в тех самых белых кедах, шагала в сторону кухни, где была Руни. Та, напевая неизвестную мелодию, готовила.

Я захлопнула дверь и передвинула быстро стол, чтобы заблокировать вход.  Руни закричала, но, слава богу, что у Луки в доме была хорошая звукоизоляция. Я тоже закричала, зовя Захара, и прижимаясь у входа у стены. Он двигался быстро и почти бесшумно. А мне нужны были секунды. Приняв стойку, выступая одной ногой вперед, и заведя клюшку назад, я приготовилась к удару. Глубокий вдох…

И когда Захар переступил порог, делая выдох, я нанесла удар клюшкой. В тот момент он поворачивался, и клюшка прилетела ему в лоб, он не успел даже икнуть, как его голова дернулась, и он осел на пол. Когда он только попытался прийти в себя, я нанесла ещё один – более сильный. Захар упал, из его лба текла небольшая струйка крови, но, думаю, этот вояка будет жить. Он отключился на моих глазах.

Не теряя времени я практически побежала в гараж, вход в который был с коридора. Три Гелендвагена стояли передо мной и я поняла, что не знаю, что с ними делать. Заводить машины проводами я не умею, а ключи? В зажигании! Люди Луки, так были уверены в себе, что даже не вынимали ключей. Возблагодарив Господа, я села за руль машины, предварительно нажав на кнопку открытия ворот гаража. Меня стошнило у самого входа в машину, меня трясло. Последний шаг, нельзя терять временя, потому что они могут вернуться в любой момент.

Я нажала на газ, выжимая максимум, двигаясь только вперёд. Охранник сначала стал открывать ворота, а потом замер в нерешительности. Но мне было безразлично, потому что я старалась их протаранить, как в кино.

Мне было жаль, но практически насадив на автомобиль охранника, я протаранила эти ворота, продолжив путь практически не сбавляя скорость и не чувствуя жалости. Вот почему они ездили на этих машинках – они огонь. Стекло треснуло, когда в него прилетела часть ворот, да и бампер погнуло, но машина была не моя и мне было не жалко.

Нужно было уехать подальше от этого проклятого дома. В голове было суматошно и я никак не могла принять решение – куда ехать. Двигаясь по указателям на дороге "на Москву", я сильно нервничала. У этого дьявола всё на контроле, нужно быстро доехать до населенного пункта и бросать машину там, потому что её можно запеленговать.

Руки тряслись и машину незначительно водило. Тошнота не отступала. Я выехала на территорию дачного посёлка.

И совершенно непонятно откуда выскочила машина, я резко затормозила, но это не спасло. Мы стукнулись и меня подало вперёд. Больно ударяясь всем телом, я скривилась. Что может быть хуже? Глядя на вишневую bmw с очень затонированными стёклами, я стала надеяться, что там просто дурочка богатого папика. Когда из машины выскочил кавказец что-то крича на своём языке, мои надежды рухнули.

– Ты смотришь вообще, куда едешь, блядь! – он распахнул дверь, и увидев меня на переднем сиденье, невысокого роста в рубашке и джинсах, набрался еще большей уверенности. – А ну вылазь, сука!

– Отойдите, пожалуйста, от моей двери. – я старалась, чтобы мой голос звучал увереннее.

Из машины вылезло ещё трое, лет по тридцать каждому, очень крупных в кожаных куртках, и они все направились ко мне. Внутри все похолодело, мозг стал работать в тысячу раз быстрее, подбирая варианты исхода ситуации. Везение в этом году не на моей стороне.

– Да у нас тут белокурая цыпа! – присвистнул второй, нереально жирный с жёлтыми зубами. Я попыталась закрыть дверь, отпихивая ногой рядом стоящего кавказца. Но он только схватил меня за ногу и потащил на себя.

– Ты думаешь, если папочка купил тачилу, то можно сносить всё на своем пути, а? Курица тупорылая. – у меня, итак, болело тело от столкновения с рулём, а не ласковые касания к моему телу делали только хуже.

– Уберите от меня руки. – я попыталась отпихнуться от них. – Если Вы не уберете от меня руки, мой мужик Вам кишки выпустит, Вы даже не знаете кто он!

В этот момент я искренне взмолилась, чтобы за мной приехал Захар или Лука, и дал пизды этим уродам, распускающим руки.

– Да мне похуй! Как ты будешь расплачиваться за машину? – он схватил меня за ворот рубашки, который тут же не выдержал натиска и порвался. Я чуть не упала, на миг потеряв опору.

– Давайте обменяемся данными, заполним протокол аварии и Вам всё оплатят.– я продолжала стараться быть увереннее и не показывать им страх внутри меня. Это как смотрят на собаку, не показывая, что боишься ее.

– Ты дура? – один из них, пропахший бараниной, дёрнул меня больно за руку. Бритоголовые Луки, отдать им должное, никогда не вели себя так со мной. Лука не позволял делать мне больно. Я удачно наотмашь ударила его между ног и он согнулся, раскидывая брызги слюны в разные стороны. После чего вмазала кулаком в нос второму, жирному, чтобы отошёл от меня. Я мастер спорта, множества медалей и травм, боевое самбо. Мужчины никогда не думают, что я умею драться, особенно с моим ростом.

Недолго думая, один из них приложил меня в ответ, прямиком в лицо. Сразу же стало больно и из носа полилась кровь на футболку и джинсы. Стало трудно дышать и вокруг всё стало размыто.

– Вот сука, придушу эту тварь. – две волосатые противные руки, похожие на свиные ножки с холодцом, схватили меня за футболку, разрывая её на две части. Стало противно, я увернулась, пытаясь отойти назад, чтобы нанести новый удар, но меня схватили за руки, и прижали, впечатали ботинком по рёбрам, я захлебнулась своей кровью и болью, чувствуя как с ними смешиваются слезы и паника. Я в капкане.

– Оставь, не бей шлюху. У этой твари неплохие глазки были, можно заставить её отработать долг. Уверен её папик научил работать ртом!

Еще несколько ударов прилетело в ноги, живот, грудь. Я упала, сгибаясь и харкая своей кровью. Вдыхая запах земли, пыталась заставить себя встать. У меня ещё есть шанс попробовать сесть в машину, уехать. Кто-то из них поставил на меня ногу, оттягивая за волосы назад.

– Ну что, раздвигай ноги, будешь отрабатывать! – они заржали, а я зажмурилась, мне стало чертовски страшно. Пожалуй, было бы лучше, если бы я осталась читать в доме. Меня подняли, закидывая на капот машины.

– Помогии…– мне закрыли рот ещё одной пощечиной, голова дернулась, и я осела на машине, ощущая острую боль во всём побитом теле. Воздух щекотал голый живот. Они пытались содрать с меня штаны, с болью сжимая мои руки.

Краем уха я услышала визг тормозящего двигателя. Кто-то на здоровой белой машине остановился у ДТП. У меня не было сил даже пошевелиться, кровь залила всё мое тело. Лицо, наверное, сейчас больше напоминало кровавое месиво.

Дверь машины распахнулась, и из неё вылетел в дикой нескрываемой ярости Лука. Он был один, но он был крупнее каждого из стоящих. От него исходила волна бешенства, которая пронизывала каждую клеточку тела. Мне стало страшно, что он злится так на меня.

У его черной камуфляжной рубашки был разодран рукав и сама рука была чем-то хаотично изрезана, но он словно не чувствовал дискомфорта от кровоточившего ранения.

– Мужик, мы тут шлюху одну учим, так что не мешай. – голос жирдяя не был таким уверенным и хамоватым, как в разговоре со мной.

– Ты только что посмел оскорбить мою женщину. Более того, Вы посмели подойти к ней, тронуть ее. – он не говорил, а буквально рычал, слова вибрировали и били наотмашь. Меня тут же отпустили и я неожиданно для себя почувствовала облегчение от его появления. Лицо Луки побелело, а глаза налились кровью, желваки снова гневно заходили на его лице.

– Мужик, твоя баба нам…

Он не договорил, потому что дьявол шагнул к нему, схватил одной рукой за горло и поднял в воздух:

– Бабой сейчас станешь ты. Проси прощения у нее.

Тот что ударил меня, хрипел, как свинья на забое. К его лицу подступила кровь, но он не мог вырваться. Секунды, и его тело впечаталось в машину.

– Я не слышу. – Лука двинулся на следующего, а они словно приморозились к земле, боясь пошевелиться, шепча скудные оправдания и извинения.

– Вы покойники, твари. – он взревел, одним движением свернув шею жирдяя, вытянувшего меня из машины. Я четко услышала хруст шейного позвонка, а затем он упал словно, был мешком. Я вздрогнула, сползая с капота, понимая что начинаю истерично рыдать.

Оставшиеся ринулись в драку, но Лука нагнулся, уходя от ударов и с лёгкостью перехватывая руку, быстрое движение Луки и хруст новой поломанной кости, теперь уже руки. Локтевая кость показалась наружу, я прикрыла рукой рот, чтобы не верещать. Второго голова прилетела в бампер: раз, два, три удара. И то, что было головой стало разбитой тыквой. Руки Луки были в крови.

Меня вывернуло рядом с собой. Ребра болели, лицо горело и ещё эта тошнота.

Все четверо лежали то ли мертвыми, то ли почти живыми. Лука никого не пощадил, даже не вспотел, пока ломал их, разбрасывая как котят. Подошел ко мне, наклоняясь и возвращая меня обратно на капот. Я не двигалась, стараясь не смотреть ему в глаза, от чего-то чувствуя себя виноватой. Моя одежда была изодрана, меня трогал не пойти кто, а тело было в кровоподтеках и синяках, про лицо даже говорить не стоит.

Он назвал меня свой женщиной и спас мою жопу от них для себя. Чтобы мучить самому.

Я смотрела на его руки, такие огромные и сильные, в крови, в одной из которых остались осколки. Их дело – они ехали куда-то, что там было и почему он один?

– Ребра целы. – констатировал он, закончив прощупывать моё тело, необычно маленькое в его руках, и беря меня на руки почти нежно. Он подошёл к машине на которой приехал, таком же гелике, только белом. Удерживая меня на одной руке, он открыл дверь и посадил меня на пассажирское сиденье впереди, не пристегивая. Достав из бардачка пачку влажных салфеток, стал вытирать мне лицо от крови и блевотины. Я не шевелилась, разглядывая его.

По его лицу невозможно было прочитать мысли. Мы даже не говорили то никогда ни о чем.

– Спасибо. – наконец прошептала я. Он всё-таки не дал им забить меня.

– Ты даже не представляешь что натворила. – грозно сказал он и захлопнул дверь, усаживаясь в машину. Кровь с его тела не переставала сочиться. И только сейчас я заметила, что рана распространяется и на грудь. – Будем считать, что ты уже получила свой урок за содеянное.

Мы ехали обратно, и я заплакала, как ребенок, укрывая лицо ладонями. Когда Лука заставил меня делать ему минет, было страшно и унизительно, но не так больно, не физически. Я никогда не испытывала такой боли, не могла ничего сделать с этой накатившей истерикой.

Лука затормозил, обернулся ко мне и притянул к себе, прижимая к груди. Он запустил нос в мои волосы, шумно вдыхая запах, он не в первый раз так делал и мне это нравилось. Я оказалась в его руках, словно ребенок у матери.

– Успокойся. – приказал он. – Я никому не позволю сделать тебе больно.

– Кроме тебя? – прошептала, зарываясь лицом в его грудь, чувствуя запах силы, который успокаивал. Этот запах так быстро нашёл меня, окутал, и переломал кости обидчиков. И я была благодарна, даже не чувствуя ненависти к нему.

Он усмехнулся и, подняв мою голову, поцеловал как тогда в ванной. Я замерла, открываясь на встречу, нуждаясь в этой защите, ласке. Поцелуй был жарким, передающим мне его силы, даря умиротворение. Усадив меня обратно, он двинулся дальше. А я чувствуя стыд за то что в стрессе постоянно желаю интимной близости с ним. Ненавижу его, хочу убить, но стоит Луке на долю мгновения дать мне кусочек ласки, как мне тут же хочется погладить его стальное тело, ощутить колкость бороды, увидеть его глаза не холодными, а теплыми и ласковыми.

– Меня тошнит.

– Скоро приедем.

Ворота уже были почти как новенькие. Во дворе никого не было и я заметила, как Лука нервничает. Он вылетел из машины навстречу Захару, голову которого украшали внушительные шишки и кровавый бинт. Я не решилась выйти, вжимаясь в сиденье и успокаивая себя тем, что с тем человеком мы квиты, потому что он приставлял к моей голове дуло пистолета.

Захар что-то говорил и Лука облегченно выдохнул. Его тело тут же расслабилось, и он запустил пальцы руки в бороду, слегка слипшуюся от пыли и крови. Он зыркнул на меня, и я поняла, что пора выйти, и мне, ой как, не хотелось злить этого человека. Послушно вылезла и направилась к нему, глядя на мышцы рук, которыми он буквально пятнадцать минут назад скрутил здоровым мужикам шеи, как петухам. Я шла как щеночек, которого подобрали, это удручало.

– Иди в ванну в моей комнате, я сейчас приду. – его голос стал мягче, но глаза не обещали ничего доброго. Я молча пошла, не споря. Не было сил. Захар смотрел на мои ноги.

В ванной я быстро стащила остатки одежды, презирая, что её касались те твари. Да и она была грязной, пропитанная блевотиной и кровью. Оставшись в трусах и лифчике я села на пол, притягивая ноги к себе и обхватывая их. Меня трясло и тошнило от страха, не покидающего меня.

Какое-то время назад у меня был хороший муж, может не идеальный, но он лечил меня, когда я болела, поддерживал мои решения, был рядом. У меня были подруги… Интересно, они вспоминают обо мне? Ищут меня? Моя мама умерла от рака, а папа женился во второй раз, посвящая себя новой семье. И теперь я сидела в ванной у Дьявола, не имея ничего и никого. Меня мог каждый схватить за шиворот и размазать по капоту…

Лука пришел ко мне, предварительно сняв рубашку, в его коже ещё топорщились осколки. И мне стало больно, глядя на это. Как он мог двигаться, не морщась, делая вид, что все в порядке?

– Я могу достать их. – Он посмотрел на меня задумчиво, прикидывая в голове варианты – буду ли я выкручивать их в его теле, чтобы доставить боль. – Я аккуратно.

Сама не поняла, как это сказала, но Лука поверил. Молча достал аптечку и поставил меня на ноги. Он подал пинцет, так и не сказав ничего. Я взяла холодный предмет дрожащими руками, прикоснулась пальцами его руки, горячей и сильной. Стала вынимать осколки, один за одним, рассматривая руку, на которой уже были мелкие шрамы.

– Что значит твоя татуировка? – мне хотелось нарушить тишину, давящую на уши.

– Это Отче наш на библейском иврите. – я удивленно подняла глаза, не веря услышанному. Никогда бы не подумала, что он верующий. Дьявол, клейменный молитвой. И кто наносит на тело молитвы на иврите? Я приоткрыла рот, глядя прямо в глаза, желая чтобы он снова поцеловал меня, прижал к себе и поделился защитой. Только на сегодня. Но Лука не пошевельнулся, не сделал ни одного движения навстречу.

Когда я закончила, он принялся осматривать моё тело заново. Снова прощупал все ребра, осмотрел нос, обработал царапины обезоруживающим средством. Он делал всё машинально, точно зная что зачем делать. После чего включил воду в ванной.

– Прими ванну. – распорядился он. – Я попрошу Руни налить тебе виски и сделать сладкий тост. Выпьешь и отправляйся спать.

Он вышел из ванной стремительно, оставляя меня одну в нижнем белье в своей ванной. А мне было невыносимо быть наедине с собой и своими мыслями. Наспех, помывшись, смывая с себя этот день, я натянула его футболку, оставленную в комнате, и выскочила в поисках хозяина дома, рядом с которым сегодня я не чувствовала страха. Сегодня мне нужно было знать, что больше никто не придет за мной. Волосатые руки преследовали меня.

Возле кабинета я услышала голос Алана:

– С ними всё будет хорошо, ранения не значительные, не переживай. Майлз больше всех пострадал, но, слава богу, пуля прошла на вылет, не касаясь ничего жизненноважного. Полежит немного в больнице и выйдет здоровее прежнего.

– Я не могу не переживать, это мои люди. И мой друг. – кто-то ударил кулаком по столу, и я вздрогнула. – Если бы я был там, ничего бы не случилось.

Значит из-за меня пострадал Майлз. Потому что Лука поехал за мной. В душе стало ещё гаже.

– Ты не можешь быть в этом уверен. Всё обошлось, у нас нет потерь – Алан говорил так мягко с ним, успокаивал. – Зато с Алисой всё хорошо. Если бы ты сразу не поехал…

– Проверь, пожалуйста, чтобы там почистили всё. – устало сказал Лука. – Я не могу даже подума…Алиса,блядь!

Лука увидел меня, наверное, в отражении книжного шкафа, он так гаркнул, что я подпрыгнула. Заставила себя, несмотря на подгибающие коленки, зайти в кабинет. Моё лицо распухло, а глаза были виноватые.

– Как Майлз? – выдохнула я, спрашивая Алана.

– С ним всё будет хорошо. – вымучено улыбнувшись, ответил он, глядя на Луку, словно спрашивая его, что он может говорить, а что нет. – Как ты?

– Что ты тут делаешь? – Лука перебил его, выговаривая вопрос по слогам, закрыв глаза. Я видела сколько он делает над собой усилий, чтобы не ударить меня или, как минимум, не задать трепки. – Я сказал тебе, лечь спать.

– Не могу, мне страшно – честно сказала я. Оба мужчина сделали удивленные лица.

– Пробить ворота, предварительно отхерачив здорового мужика клюшкой не было страшно, протаранить машину каких-то вахабитов тоже не страшно, а теперь страшно? – Лука заорал как никогда прежде и меня вновь затошнило. Я поняла, что доли секунд и меня вырвет прямо здесь. Я ломанулась обратно в его комнату, надеясь, что успею в ванну.

Залетев, я припала к унитазу, чувствуя спазмы. Меня рвало. В моём теле не осталось ни воды, ни еды. Но организм всё равно выворачивался. Чьи-то руки убрали мои волосы и приподняли голову, чтобы я не захлебнулась. Запах Луки укутал меня.

– Я принесу снотворное и воду. Нужно много пить, чтобы не было обезвоживания. – сказал Алан, который тоже был тут. Слёзы снова прорвались. Я сломалась. Дьявол подхватил меня, умыл и отнёс на кровать, укладывая к себе.

– Тебе нужно поспать. – голос убаюкивал. – Алан даст снотворное и ты заснешь. Его руки заботливо гладили мои волосы. – А когда проснешься все будет позади.

Я, Алиса, слушала голос самого ненавистного мне человека и обретала умиротворение.

Майлз.

Это было не первое моё ранение. Сколько таких уже было: в грудь, спину, руки или ноги, даже считать перестал. Касательные, сквозные, почти смертельные. Разные. Алан латал и не такое, человек с руками от Бога, способный вернуть с того света даже мертвеца.

Но сегодня мне не лежалось спокойно, душу выворачивало наизнанку от информационного вакуума. Ребята Луки не выпускали меня из палаты, заставляя отдыхать и лечиться. Верные псы своего хозяина, не слушающиеся никого кроме него. А где же был сам хозяин?

Когда в разгар операции позвонил охранник, даже не Захар, Лука изменился в лице, я сразу понял:что-то случилось. Лука передал командование мне и ушёл, ничего не сказав. Он никогда так не делал, и внутри меня образовалась черная дыра, затягивая все чувства и оставляя только страх. За Алису. Потому что только из-за неё Лука мог так сорваться.

Я переживал за неё. Даже на операционном столе под лампами, глядя на лицо Алана, латающего меня, думал о ней. Что случилось, и что сделает Лука.

Её лицо, обрамленное золотым ореолом, с огромными небесными глазами и приоткрытыми пухлыми губами, с морщинкой на лбу от злости. Маленькая с изящными ручками и ножками, но такая бойкая и решительная.

Дверь открылась, и я почувствовал его присутствие до того, как увидел. Один, просто одетый в джинсы и рубашку, усталый и недовольный. Собственной персоной

– Лука Гроссерия. Он осмотрел меня, оценивая самочувствие и эмоциональный настрой. В сумерках он напоминал демона.

– Как ты, друг? – сказал он и уселся на стул напротив меня, пробегаясь взглядом по бинтам и моему гневному выражению лица. Я не стал отвечать ему, зная, что он, итак, все понимает и спрашивает ради приличия. – С Алисой все хорошо, можешь не переживать. Волнуется за твоё самочувствие.

Поднял бровь, ожидая продолжения.

– Она попыталась убежать… Неудачно. Пробила голову Захару, угнала мою машину, снесла ворота. План может быть и выгорел бы, она же не знает, что вся её одежда прочипована маячками на такие случаи. Но к её неудаче, она врезалась в машину с утырками…– Лука говорил ровно, не меняя интонации, но я слишком давно знал его, чтобы понять, что внутри него всё клокотало. – Я успел за минуту до её изнасилования.

На этот раз в его глазах блеснуло неконтролируемое пламя, разжигая его изнутри. Спрашивать какая участь постигла обидчиков не имело смысла – ответ был слишком очевиден. Лука не пощадил никого.

– Как она сейчас?

– Алан накачал её снотворным и успокоительным, она спит. Думаю, утром уже будет готова пробить голову уже мне. – мы оба грустно рассмеялись. Эта девочка могла дать фору любому мужику по силе духа, и это нравилось нам обоим. – Я думал о нашем разговоре утром.

– Я тоже. – сказал я, рассматривая свои руки, не решаясь посмотреть в глаза.

– Думаю, ты ей тоже нравишься. – глухо сказал Лука. – Когда выйдешь из больницы, если она захочет, поедет с тобой. А пока пусть поправляется под присмотром Алана, чудом остались целы ребра и органы, лицо на омлет похоже.

Я замер, не веря своим ушам, рассматривая его напряженное лицо.

– А как же ты?

Лука не ответил на мой вопрос, встал со стула, убирая его на место. Из-под рубашки выглядывал бинт. Он никогда не жаловался на боль ни физическую ни внутреннюю. С самого детства. Как-то семеро дворовых парней решили наказать его за то, кем был его отец. Подкараулили, когда он шёл один домой вечером у темного закоулка и напали все разом. Лука отбивался от них, бил железным кулаком, ломая кости противников на своем пути. Но их было больше, и они были старше и крупнее их. Было трудно справиться с ним, пока один не схватил перочинный нож и не воткнул ему его в бедро. Шпана испугалась от вида такой крови и разбежались в разные стороны. А Лука, посидев немного и набравшись сил, дошёл пешком до больницы.

– Мне нужна помощь, я не стал доставать сам, потому что не знаю как нужно правильно…

Все врачи в больнице испугались насмерть от вида пятнадцатилетнего пацана, прошедшего километр с ножом в бедре, бледного и дрожащего, но сохранившего спокойствие. Когда его нога зажила, мы собрались втроем и загнали их всех в угол. И Лука заставил каждого из них драться с ним один на один, не оставляя шансов, показывая что они стоят на самом деле.

Он с детства после смерти матери никогда не говорил, что чувствует, но мы с Аланом всегда знали. И сейчас я знал, что для него значит это решение.

– Ты принимаешь правильное решение. – сказал я, протягивая ему руку.