Читать книгу Тафофилы: Случай на кладбище - Элен Ош - Страница 2

Меня привлекает кладбище: его умиротворенная тишина, изящные гранитные памятники и дорожки между ровными рядами могил. Как-то знакомый спросил, какая птица мне нравится. Я ответила не задумываясь – ворон. На старых погостах под сенью вековых деревьев приятно пройтись по тропинкам и слушать скрипящий звук вороньего карканья. За душу берет!

Тафофилы – так называют любителей прогулок по кладбищу. Нас притягивает не столько смерть, как покой после нее. Сидишь, бывало, на скамейке у могилы неизвестного человека, размышляешь о насущном, и ответы приходят сами по себе, словно их нашептали извне. Тихо вокруг, безмятежно…

Частенько на погост я приходила в сопровождении подруги. Аня еще та любитель приключений! Ее не останавливала ни ритуальная процессия, ни сумрачный вечер на дорожках некрополя.

– Бояться следует живых, мертвые – безобидные, – так обычно отвечала Аня, исследуя очередное старинное кладбище.

Идешь и ощущаешь пристальные взгляды, устремленные в спину. Обернешься: нет никого. Аня просила фотографировать ее на фоне могил и элегантных надгробий. Всякий раз искала на снимках подтверждение существования призраков. Однако они не проявляли пылкого желания попадать в кадр.

Приходилось подруге довольствоваться собственным изображением на фото и читать различные нелицеприятные комментарии под выложенным постом в соцсетях. Как только не называли Аню: и больной на всю голову, патологически нездоровой, советовали сходить к психиатру и рекомендовали другие методы лечения увлечения.

Я избегала подобного рода известности и попросту наслаждалась тишиной и спокойствием кладбища.

– За городом возле деревни есть старый заброшенный погост, – заявила Аня, – мы никогда там не были. Поговаривают, что захоронениям не одна сотня лет. Съездим?

Я представила себе заросшее травой кладбище. Могилы утопают в густой крапиве и колючих кустарниках. Старые, изъеденные термитами и временем, деревянные кресты устало склонились.

Конечно, мы поехали. Я оказалась права: кладбище походило на море травы с утонувшими в нем могилами. Кресты, подобно мачтам корабля, едва проглядывали сквозь буйные заросли.

Мы вооружились перчатками и садовыми ножницами. Тафофилы не только ищут уединения на погостах, зачастую мы помогаем забытым могилам и придаем им ухоженный вид.

– За один день не управимся, – резонно заметила Аня, – здесь команда поддержки нужна.

– Согласна, но сделаем, что в наших силах, – откликнулась я.

Для начала мы отправились в глубоководное плавание по погосту. Ныряя в траву, раздвигали ветки, изучали старые дощечки на крестах и строили предположения, кем был человек до смерти, чем занимался и почему умер.

Самые интересные и, на наш взгляд, загадочные могилы удостаивались чести для дальнейшего поиска информации. Раскопать историю жизни конкретного человека сложно, словно после смерти он уносил с собой все, что связывало с жизнью.

Особенно, это относилось к детским могилам. Слишком мало времени проводили на земле рано ушедшие дети, чтобы оставить след. Над их могилками часто плакали ангелы – небольшие каменные изваяния. Порой, я подолгу задерживалась возле них, пытаясь воссоздать мысленный образ почившего ребенка и словно слышала вздох, что исходил от могил.

Мы освободили от травы с десяток могил и почувствовали усталость. Конечно, сорняки живо прорвутся наружу вновь, но глазам открылись каменные плиты, испещренные трещинами и буквами, которые не поддавались прочтению. За сотню лет время, ветер и дождь поработали с надписями на свой лад и смазали многие буквы и слова, вырезанные на каменной поверхности надгробия.

С трепетом я провела ладонью по шершавой поверхности камня, прикасаясь кончиками пальцев к рельефно-точечным выпуклостям букв, подобно шрифту Брайля.

– Кто же ты? Мужчина или женщина? Не разобрать. Как давно ты здесь покоишься…

Я с трудом различила первые цифры даты смерти: 18. Третья и четвертая затерлись, словно сам хозяин могилы не желал знать точную дату смерти. Я посмотрела на Аню. Подруга делала селфи возле кованного креста с многочисленными завитушками. Время не пощадило его и покрыло толстым слоем коррозии.

– Что у тебя? – подруга подошла ближе и склонилась над затертой надписью. – Человек-загадка?

– Да, имя тоже не прочитать.

– А мы его спросим, пусть прошепчет, – предложила Аня и включила на мобильном телефоне диктофон.

– Ты столько раз записывала, но безрезультатно, – усмехнулась я. – Как и на фото призрак поймать.

– Маша, главное – терпение, – изрекла Аня и нажала кнопку записи. – Как твое имя? Скажи нам!

Мы выждали в молчании минут десять, наслаждаясь тишиной кладбища. В зарослях стрекотали кузнечики, над головой в листве деревьев суетились и щебетали птицы. В отдалении по трассе проносились автомобили, но звук их двигателей едва долетал до погоста, сохраняя покой и уединение. Со стороны деревни раздавалось протяжное мычание коровы.

– Замечательно, звуки природы для релаксации ты записала успешно, – рассмеялась я.

– Да ну тебя, Маша, – отмахнулась подруга и включила запись на прослушивание.

После вопроса Ани про имя умершего, из динамика раздалось потрескивание, шуршание и писк.

– Мне это напоминает телевизор с помехами, – заметила я, но Аня шикнула на меня, призывая к тишине.

Я послушно умолкла, напрягая слух, но кроме шипения ничего не расслышала.

– Но не звуки природы, верно? Бьюсь об заклад, нам удалось зафиксировать нечто иное, паранормальное, – глаза Ани сверкали, щеки раскраснелись от прилива адреналина. – Сделаю еще запись, возможно, будет лучше слышно.

Прошло минут тридцать. Я терпеливо ждала окончания сеанса немого общения и записи интервью с воображаемым духом, тихо посмеиваясь над подругой. Аня прокрутила повторы, но треск кузнечиков к вечеру усилился и мешал прослушивать записи.

– Ладно, вернусь домой и в наушниках послушаю, – решила Аня. – Будет интересно, перекину тебе.

– Договорились, – я согласно кивнула.

Я собрала инструмент, и мы пошли в сторону дороги, где оставили машину Ани. Подруга не рискнула съезжать на грунтовую дорогу ближе к погосту: в непросохших колдобинах и выбоинах после недавнего дождя чревато застрять. Аня вела машину, задумчиво глядя на дорогу. Указательный палец выбивал азбуку Морзе на руле, выдавая волнение.

– Почему ты нервничаешь? – я не удержалась от вопроса. – Ты что-то расслышала на диктофоне, верно? Ты несколько раз перематывала в одном месте, пока я собирала инструменты.

Аня прикусила губу и помолчала, обдумывая ответ:

– Я не уверена. Мне послышалось! Проверю дома и скажу тебе.

Азарт поиска информации никогда не приводил Аню в состояние обеспокоенности. Мы искали сведения о захороненном человеке, перерывали интернет, ходили в публичные библиотеки. Но волнение настолько явно не касалось нашей души.

– Ты меня заинтриговала! – призналась я. – Почему бы нам не прослушать запись вместе? Поехали к тебе домой или ко мне. У меня тоже есть отличные наушники.

– Я устала, хочу принять душ и отдохнуть, – съехала Аня, явно желая остаться в одиночестве.

Я вскинула обе руки в знак поражения и отвернулась к окну.

– Не обижайся, Маша, – попросила подруга, – я, правда, устала.

Я вздохнула и улыбнулась:

– Ну, конечно, о чем речь!

Остаток пути слушали музыку, болтали на отвлеченные темы. Вечерело быстро. Аня притормозила возле дома, я вышла, махнула на прощание и посмотрела вслед удалявшейся машине.

– Следовало записывать на два телефона. Почему, хорошая мысль приходит поздно?

Я открыла дверь подъезда, ощутила приятную прохладу. Полумрак тамбура на первом этаже принял в объятия, но отпускать не торопился. Я придержала ногой подъездную дверь, не позволяя тьме сгуститься.

Кладбище никогда не вызывало робость, даже в вечернее время. Однако темный подъезд вселял панический ужас. Мне мерещился маньяк с ножом, который поджидал за трубой мусоропровода. Правильно Аня говорила, бояться надо живых.

По неизвестной причине, в подъезде не горел свет. Я жила на четвертом этаже пятиэтажного дома. Пусть в старой хрущевке мусоропровод не существовал, но маньяк, по моим представлениям, найдет, где укрыться.

Я судорожно сглотнула и раздумывала, что делать. Дожидаться соседей и подниматься вместе? Я выглянула на улицу. Никого. Словно испарились все.

– Что ты хотела? Воскресный день, люди уже дома сидят, телевизор смотрят. Черт!

Я досчитала до десяти и обратно, набрала полные легкие воздуха, чтобы на одном дыхании преодолеть четыре этажа.

– Блин, инструмент у Ани в машине забыла! Ножницы садовые пригодились бы для самообороны. Да какого черта! Чего на себя страху нагнала?

Повторила манипуляции с воздухом и влетела на первый этаж. В небольшие окошки между этажами падал уличный свет и рассеивал мрак в подъезде. Я приободрилась. Поднялась на второй этаж, когда в кармане завибрировал телефон, и знакомая музыка возвестила о входящем звонке от Ани.

– Черт, подожди немного, – выдохнула запас воздуха из легких и остановилась, – а вдруг, это важно.

Выудила телефон из кармашка рюкзака и ответила на звонок:

– Алло!

– Маша, ты где?

– В подъезде.

– В смысле? Я тебя минут десять назад высадила, – удивилась Аня, и в голосе ощутимо отразились нотки страха.

– Так получилось. В подъезде нет света и я…

– Понятно, как обычно, ждала соседа, – подруга в курсе моих кошмаров и поняла с полуслова. – Но лучше быстрее поднимись домой. Скину тебе запись. Я вырезала отрывок, чтобы не пришлось слушать все. Перезвони потом.

Я облизнула пересохшие от волнения губы. Крепче зажала телефон в руке, напрочь забыв о том, что в мобильнике есть фонарик. Подъездная дверь хлопнула и подстегнула к действию. Кто-то поднимался по лестнице. Я взлетела на третий этаж, через ступеньку преодолела остаток лестничного пролета и зазвенела связкой ключей, вытаскивая их из рюкзака.

– О, нет!

С металлическим звоном ключи просыпались на бетонный пол: кольцо с защелкой подвело. Я каждый раз намеревалась заменить его на обычное, но память подводила.