Читать книгу Конверт, кукуруза и заброшенная больница - Елена А. Миллер - Страница 3

Заброшенное крыло старой больницы выглядело как полновесная декорация к фильму ужасов. Даниил остановился у начала коридора, дожидаясь, когда глаза привыкнут к неподвижной полутьме. Пол отделения был грязным, засыпанным осколками стекол и сухими осенними листьями. Сломанная тумбочка без двух ножек и каталка-калека без колес были отодвинуты к стене, на которой размашисто, широким маркером было начертано слово «Череп». Рядом, видимо для наглядности момента, была присовокуплена иллюстрация, а именно – контур черепа, несколько относящий на замочную скважину, с двумя кругами-глазницами.

Двери палат были раскрыты. Из одной из них в коридор вдруг медленно выплыл луч желтого света, перечертил коридор под острым углом, уперся в стену напротив. В образовавшемся призрачном пятне неторопливо раскачивались силуэты ветвей деревьев с кляксами оставшихся листьев. Даниил понял, что туман начал рассеиваться и свет луны, наконец, пробился в черный парк. Полицейский, стараясь не шуметь, медленно двинулся вдоль раскрытых палат. Почти во всех комнатах окна были наглухо заколочены листами тонкой фанеры, кое-где по периметру проложены ветошью и кусками старых тряпок. Больничные палаты были полупусты и холодны. В тех, где остались целыми окна, в неярком свете луны можно было разглядеть остатки скудной меблировки. Отжившие свой век прикроватные тумбы без ног и дверец, железные койки с оббитой белой краской на углах, будто бездушные напоминания о впитанных ими страхах и боли, мрачно и равнодушно встречали человека, нарушившего их заслуженный покой.

Инспектор прошел до самого конца коридора, повернул налево и уткнулся в запертую на шпингалет заднюю дверь. И вот в чем была вторая странность старой больницы – после грязного коридора, усыпанного стеклом и листьями, резал глаза чисто вымытый кафельный пол перед выходом. Сияло белизной не только пространство перед дверью, но и три ведущие к ней невысокие ступени, а так же нижняя часть стены.

Даниил присел, вынул из кармана полицейский фонарик и внимательно оглядел порог и плинтус. На светлом чистом полу ясно виднелись следы от колес медицинской каталки, которую провезли через эту таинственную дверь. Довольный осмотром, инспектор открыл резко звякнувший шпингалет и вышел в ночной парк.

Туман почти растворился, рваный свет луны рассыпался по щербатому асфальту заднего дворика больницы, мятыми пятнами лег на полуголые кусты и деревья. У небольшой железной будки сгрудились в кучу крашеные в голубой цвет мусорные баки. Тут же, рядом с ними в землю был вкопан столбик с фанерным указателем, выпиленным в виде стрелки, на коей было обозначено слово «Котельная». Стрелка указывала на начало добротной каменной дорожки, уходящей вглубь парка.

Даниил несколько секунд постоял на пороге, потом наглухо застегнул молнию своей куртки и решительно направился в сторону котельной. Каменная дорожка вскоре вывела его к небольшому крепкому домику, на двери которого висел новенький черный замок. Рядом, сильно накренившись набок, доживал свой век противопожарный щит с давно разбитым стеклом, на проржавевших крюках которого висело дырявое кривое ведро, и деревянная лопата для снега. Больше ничего интересного вокруг не было. Гирс решил было повернуть назад, но тут еще одна небольшая странность привлекла его внимание. От угла котельной в заросли кустарника была протоптана едва заметная тропочка. Возможно, её удалось бы скрыть от глаз полицейского, но множество мелких обломанных веток и сучьев, лежащих тут же, рядом, здорово привлекали внимание. Было очевидно, что нечто громоздкое проносили по тропинке, безжалостно обдирая кусты. Даниил, внимательно глядя под ноги, двинулся по протоптанному пути. Обломанные ветви вывели инспектора на замощенную площадку, окруженную по периметру разрушенным до основания каменным заборчиком. В центре было разложено большое остывшее кострище, чуть поодаль горбатым силуэтом высились развалины диковинной постройки, в коих, впрочем, при наличии фантазии, можно было угадать бывшую часовню. Полицейский снова включил фонарик, бегло осмотрел старые толстые стены и каменные стертые ступени. Место было обитаемым. Внутри развалин, в углу – там, где еще сохранилась небольшая часть крыши, стояла широкая парковая скамейка, явно принесенная не так давно. Круглая металлическая урна, подозрительно похожая на исчезнувшую недавно из Тополиной аллеи, примостилась у самой стены и была полна пустых сигаретных пачек и мятых жестяных баночек. В полуразрушенную стену был вбит здоровенный гвоздь, на котором висела жестяная птичья клетка с тремя свечами внутри. Гирс зажег их, развалины сразу стали будто выше и шире. Справа, недалеко от скамейки выступили из тени узкие ступеньки, уходящие наверх.

Даниил хотел было осмотреть их, но вдруг услышал осторожный шум в кустах – именно там, где проходила незаметная тропка к котельной. Полицейский сделал шаг назад из круга света, с таким расчетом, чтобы первым увидеть ночных гостей, оставаясь в тени.

Однако шорохи в кустах стихли, маленькую площадь накрыла тревожная тишина. Даниил, внимательно следивший за кустами, краем глаза заметил на стене знакомый уже рисунок, сделанный углем. Жирными, не очень умелыми линиями, на шероховатых камнях был выведен еще один череп, напоминающий замочную скважину, глаза его на этот раз были обозначены двумя расплывшимися точками. Под ним красовалась все та же надпись – «Череп». Полицейский увидел, как от тени деревьев отделились две длинноволосые фигуры и двинулись к развалинам часовни. Это были те самые ряженые, о которых рассказывал доктор, неформалы, одетые в кричащие черные костюмы и нелепые высокие сапоги. Гирс вынул из кармана квадратную лупу на позолоченной ручке и сделал вид, что с интересом осматривает угольный рисунок.

Ряженая парочка приблизилась, остановилась недалеко от развалин. Несколько секунд неформалы, молча, рассматривали высокого крепкого мужчину, с невозмутимым видом занимающимся своим делом. Наконец, один из ряженых, тот, что был повыше и пошире в плечах, коротко кашлянув, спросил:

– Эй! Чё надо?

– Шоколада. – После секундной паузы спокойно ответил Гирс. Спрятал лупу в карман, вышел на свет, в упор поглядел на подошедших.

Этот простой ответ, казалось, несколько озадачил неформалов, которые быстро переглянулись. При ближайшем рассмотрении, второй ряженый оказался девушкой. Их лица были раскрашены наподобие африканских масок, вокруг глаз были наведены черные круги, пробитые сквозь брови множеством металлических колечек, губы были закрашены черной помадой, а белая кожа смотрелась нелепым пятном среди копны черных и синих волос.

– А ничего не слипнется от шоколада? – нашел, наконец, что ответить молодой человек. Он снова коротко кашлянул и продолжил, стараясь придать голосу тембр страшный и угрожающий. – А то могу и под глазом шоколаду оформить!

– Оформи. – Так же спокойно согласился Даниил.

Опять на площадке повисла пауза. Девушка нерешительно переминалась с ноги на ногу, вопросительно поглядывала на своего спутника.

– Слышь, ты! – все тем же рычащим голосом продолжил длинноволосый кавалер. – Давай вали отсюда!

– Проходите. – Инспектор кивнул головой в сторону скамейки. – Мне нужно задать вам несколько вопросов.

В огромных глазах девушки мелькнула неподдельная тревога, она бросила быстрый предупреждающий взгляд на своего грозного кавалера, но тот его не заметил.

– Сейчас по шее тебе пройду. – Не сориентировавшись в ситуации, прорычал он. – Не в полиции, поди, чтобы проходить и отвечать.

– Можем и в отделение проехать. – Равнодушно пожал плечами Даниил. – Но лучше здесь.

После этих слов барышня резко сорвалась с места и бросилась к парку. Молодой человек, судя по всему, соображавший намного медленнее своей спутницы, с удивлением посмотрел ей вслед и тоненьким обиженным голосом воскликнул:

– Э! Мариха!… Ты куда?

– Валим отсюда!!! – послышался из черных зарослей женский испуганный голос.

– Пусть он сам валит! – совершенно обалдев от происходящего, топнул ногой кавалер. – Это наше место!

– Во дурак…. – выдохнули из-за дерева. Послышался шелест веток и звук удаляющихся шагов.

– Ну, так что. – Бесцветным голосом поинтересовался Гирс. – Проходишь ты или нет.

– Ты чего тут распоряжаешься, как у себя в бане? – совершенно вышел из себя грозный неформал. – Ты откуда тут вообще?

– А я все расскажу! – Немигающим взглядом просвечивая собеседника, пообещал полицейский. – И удостоверение покажу. И даже прочитаю, что там написано. На всякий случай, если ты, к примеру, читать не умеешь.

И в третий раз у развалин повисла тяжелая напряженная тишина. Молчал Гирс, внимательно следящий за выражением лица неформала, молчал и черногубый спорщик, его вытаращенные глаза ничего не выражали, кроме бескрайнего удивления. Холодный ветер трепал его длинные черные волосы и вязаный узкий шарф, обмотанный несколько раз вокруг шеи и спускающийся концами почти к самым подошвам его огромных сапог.

– Ё-моё. – Наконец проговорил молодой человек, сорвался с места и как пушечное ядро влетел в ближайшие кусты. Послышался треск ломаемых веток и тяжелый топот подкованных сапог. Издали можно было подумать, что сквозь густую чащу продирается огромный лось.

Даниил покривил губы в едва заметной улыбке. Однако дальше осматривать подозрительную часовню передумал. Прежде чем задуть свечи в покачивающейся клетке, он вернулся к нарисованному на стене черепу. Оглядывая его со всей внимательностью, он заметил очередную странность, заставившую его опять достать из кармана фонарик. А странность была такого характера – все старые камни стены были покрыты пылью, обрывками мелких паутин и тонким слоем сажи. Однако тот камень, что располагался точно под угольным рисунком, выделялся из общей массы относительной чистотой. Гирс, напрягшись, попробовал вынуть его. Валун податливо задвигался в своем ложе, но выходить из стены наружу не захотел. Отдышавшись, Даниил еще раз огляделся по сторонам. За скамейкой, в самом углу, среди прочего мусора, он заметил небольшой кусок листового железа, покрытый коричневой ржавчиной. Взяв его в руки, Гирс удовлетворенно покачал головой – весь лист был исчерчен яркими металлическими царапинами, будто бы по нему по всей длине с силой водили кирпичом.

Полицейский просунул ржавый лист под камень, затем осторожно начал выдвигать обратно, будто заедающий ящик из старого комода. Через несколько секунд строптивый булыжник вышел из стены. Глубокое отверстие, освещенное полицейским фонариком, сразу раскрыло свой страшный секрет. Даниил просунул руку и вытащил на свет небольшой полиэтиленовый сверток, наполненный какими-то пестрыми лохмотьями. Развернув его, полицейский озадаченно присвистнул. У него в руках оказались три маски Улыбающейся Кукурузы, одна из которой была разорвана по боковому шву. Сейчас этот шов был на несколько слоев заклеен широким скотчем.

– Ай да часовенка…. – без каких-либо эмоций прошептал инспектор.

***

– Не позвонил! Не пригласил! Не рассказал! – обиженно выговаривал другу расстроенный Толик. За окном яркими солнечными лучами звенело осеннее утро. Участковый уполномоченный сидел в своем кабинете, упершись расставленными руками в край стола, перед ним лежали маски Кукурузы, аккуратно расфасованные в плоские плотные прозрачные мешки. На каждом из них красовалась мелко исписанная бирка. – Да я бы эту часовню за полчаса по кирпичику разобрал!

– Вот! Именно поэтому и не позвонил. Чтобы дров не наломать. Я этот камень как смог на место поставил. Железку вернул за скамейку, туда, где взял. Если за мной не наблюдали из парка в это время, то у нас есть шанс пока не высовываться с нашей находкой перед этой публикой. Нам нужно хотя бы несколько часов, чтобы собрать про них какую-либо информацию. Иначе растворятся в воздухе….

– Не позвонил! – в ответ на это продолжал горевать Толик.

– Давай-ка лучше соберем в кучу, что мы имеем по этому делу.

– Куча небольшая. Четыре ночные кражи. – Расстроено повел широкими плечами участковый. Начал загибать пальцы. – Две ювелирные лавки, меховой салон и компьютерный магазин.

– В первых трех случаях сигнализация была отключена. – Даниил отошел от окна, присел на краешек стола. – На записях видеокамер хорошо видно трех людей, предположительно молодых мужчин, плечи и головы которых закрыты текстильными масками «Улыбающаяся Кукуруза».

– Этой «Кукурузы» у меня на участке, как…. сам знаешь чего в коровнике! – взорвался Толик. – На ярмарке хэллоуинских масок продали не одну сотню, в том числе и этой «кукурузы», будь она неладна! Вся молодежь в них второй месяц щеголяет!

– Однако, во время третьей кражи, в компьютерном магазине камеры зафиксировали, что одна из масок порвалась.

– Да. Мы раз пятьдесят всем отделением переглядели этот момент. Один из грабителей пробегает мимо камеры с большой коробкой в руках, а когда возвращается за следующей, его маска уже порвана по боковому шву. Он придерживает ее руками.

– Возможно, зацепился за что-то при погрузке….

– Лучше бы он головой зацепился. – Нахмурился Толик.

– Они пробыли в магазине меньше пяти минут. Однако вынесли все самое ценное, будто товары были специально отобраны заранее и даже складированы определенным образом.

– Да леший их разберет. – Пригорюнился участковый. – Дали бы тебе это «дело», давно бы все раскрыто было.

– Пусть и другие поработают. Я не жадный.

Толик расправил прозрачные складки на одном из пакетов, вгляделся в неловко наклеенные куски скотча на разорванной маске:

– Почему они не зашили ее? Почему не заменили на новую?

– Правильно мыслишь. – Поднял бровь Гирс. – Они не зашили ее и не заменили, потому что были уверены в том, что она им больше не понадобится.

– Почему ты так думаешь? – удивился участковый.

– Это очевидно. Три первых кражи были совершены в магазинах «Любимый». И ювелирная лавка, и меховой салон и компьютерный магазин принадлежат одной хозяйке – Дарье Любимовой. Во всех трех случаях была отключена сигнализация, и самый ценный товар лежал рядом, на видном месте. Совсем другое дело – последнее преступление. Хватали, что попало, окно-витрину разбили с улицы. Сигнализация сработала, но преступники скрылись мгновенно. На камере видно, что они быстро смахнули с прилавка все, что там находилось в большой мешок и выбежали на улицу. Часть золота рассыпалась по полу. На записи было хорошо видно, что у одного из грабителей маска наспех склеена скотчем, он бликовал в свете фонаря. Вывод напрашивается сам собой.

– Ну, тебе виднее. – Кивнул Толик. – Что будем с часовней делать? Безобразие! Нужно принимать меры по нарушению на территории больницы.

– Примем. – Задумчиво ответил Гирс, погруженный в свои мысли. – Обязательно примем. Вот как раз сейчас я туда и отправлюсь. А ты сделай для меня вот что….

– Всегда готов. – Поднялся из-за стола Толик. – Что?

– Мне нужны все материалы еще по одной смерти на дому.

– Чьей?

– Некто Раечка Чугунова погибла у себя в квартире примерно десять дней назад. Что там случилось?

– Несчастный случай. – Наморщил лоб участковый. – Жила в квартире одна, мать умерла года два назад. Дверь была заперта изнутри, следов борьбы не зафиксировано. Из квартиры ничего не пропало, шума никто не слышал.

– Причина смерти?

– Перелом основания черепа, упала с трехметровой стремянки. Что-то ставила на старый шкаф и потеряла равновесие. Я не выезжал на место, бумаги составлял Макс.

– Можно мне их просмотреть?

– Нет проблем, все организую. Зачем тебе эта девица? Там, вроде бы, все чисто. Занимайся лучше кражами.

– Девица эта мне ни к чему, это ты правильно заметил. – Даниил накинул на плечи куртку, взял из шкафа большой лист кальки, свернул ее трубочкой. – Меня после женитьбы посторонние девицы вообще не интересуют. Но тут есть один интересный момент.

– Какой? – насторожился Толик.

– И покойная баба Зина и погибшая Раечка Чугунова работали в одном больничном отделении. И обе были санитарками.

– Фью…. – присвистнул участковый. – Вот это поворот! И что это значит?

– Вот как только я пойму, что это значит, мы с тобой возьмем не только грабителей, но и нашего скромнягу – убийцу.

– Удачи тебе! – Толик услужливо распахнул перед Даниилом дверь. – Только уж теперь, будь так добр, позвони мне сразу, как только что-нибудь обнаружишь!

– Позвоню, не сомневайся. – Гирс быстро вышел из полицейского участка и сел в свой автомобиль. Погода сегодня обещала быть хорошей. Прохладное осеннее солнце раскрашивало старый город в такие яркие краски, что рябило в глазах, как на восточной ярмарке. Подъехав к автобусной остановке у Университетского проезда, инспектор неожиданно затормозил. Ему вдруг захотелось повторить свой ночной путь при утреннем освещении. Припарковавшись в тени одинокого клена, полицейский быстро прошел в переулок и через знакомый лаз в заборе спустился в заросший парк. Из-под ног его выпорхнула испуганная серая птица, где-то совсем недалеко улицу оглушил резкий автомобильный сигнал. От ночной тишины и таинственности не осталось и следа. Раздвигая тонкие ветви кустов, Даниил двинулся к центру больничного городка. Утром парк оказался полупрозрачным, ярким. Вскоре Гирс вышел на асфальтированную прогулочную аллею, казавшуюся сегодня намного шире. С удивлением заметил двух грустных дворников, с унылыми лицами собирающих опавшую листву граблями, похожими на лысые веера.

До приемного отделения полицейский дошел быстро, огляделся. Серая железная дверь была наглухо закрыта, охранников рядом с корпусом не было. Даниил не стал терять времени на это, поспешно отыскал дорожку к ЛОР-каземату и энергично зашагал по ней. ЛОР – отделение, выплывшее на него из зарослей сирени, уже не показалось ему зловещим и устрашающим. При ярком солнечном свете оно оказалось веселенького оранжевого цвета с белыми оконными рамами. Даже печальные останки скорбящего Ангела на круглой клумбе искрились теплыми солнечными зайчиками. Вокруг самой клумбы на лавочках сидели пациенты сего богоугодного заведения. У одного из них на лице красовался белый шар, похожий на накладной клоунский нос, который при ближайшем рассмотрении оказался многослойным марлевым набалдашником. У двух или трех мужчин головы были перевязаны фланелевыми шарфами на манер Гоголевской Солохи, из-под шарфов на щеки высовывались марлевые подушечки, закрывающие больные уши. Все гуляющие были одеты в одинаковые теплые синие халаты до щиколоток, перевязанные негнущимися толстыми поясами того же цвета. Они с интересом поглядывали на проходящего мимо полицейского и лениво щурились на солнце, как разомлевшие коты. Почти все окна отделения были распахнуты навстречу слепящему утреннему светилу.

«Все-таки хорошо быть здоровым….» – быстро подумал Даниил, проходя мимо пациента с марлевым набалдашником на носу. Через несколько шагов парк вновь обступил его. Желтые, малиновые, оранжевые листья, как маленькие флажки хлопали и мельтешили на ветру над его головой. Небо было пронзительно голубым, чистым.

«Хороший день. – Мелькнуло в голове у полицейского.– Тихо, опять же. Ой, не к добру…!»

Неврологическое отделение тоже жило своей жизнью. Вокруг круглой клумбы совершали променаж две интересные пары в синих толстых халатах. Двое больных сидели в инвалидных колясках и вслух читали книги. Те, кто, чуть прихрамывая, толкали кресла сзади, внимательно вслушивались в произносимый текст. Парочки старались гулять как можно дальше друг от друга, но, совершив круг возле Ангела, они неизбежно встречались у дальней скамейки. И тогда читающие одновременно повышали голос и произносили слова раздельно и внятно.

Когда Даниил поравнялся с ними, все четверо подняли головы и вежливо кивнули:

– Здравствуйте!

– Доброе утро. – Ответил Гирс, не останавливаясь.

– Утро доброе.

– Утречко доброе…. – было послано в его спину.

Перед тем, как открыть дверь, Гирс успел услышать обрывки приглушенного разговора:

– Это тот, что ночью приходил….

– Из полиции, я его раньше видел!

– Вот пусть разберется, наконец, почему у нас из плова мясо воруют и какими таблетками кормят….

Однако, несмотря на яркое солнечное утро, внутри дом встретил инспектора все той же голубоватой полутенью и тишиной. Точно так же торжественно и скорбно глядели на него со стен и потолка живые лики ангелов, так же тускло освещали полутемный коридор старые светильники. Навстречу ему вышла немолодая дама в белом халате и крахмальной шапочке:

– Вы по какому вопросу? Почему без халата?

– Доброе утро. – Поздоровался Гирс, оглядывая медсестру.

– Доброе утро. – Послушно повторила его собеседница, строго свела брови. – Бахилы у вас есть? Почему нарушаете расписание посещения больных?

– Потому что я, как правило, работаю вне расписаний. – Негромко ответил Даниил, показал удостоверение. – Рудольф Петрович у себя?

– Рудольф Петрович наверху в пятнадцатой палате. – Поправила шапочку дама. – Очень тяжелый случай, он просил беспокоить только в случае крайней необходимости. У вас крайняя необходимость, инспектор?

– Никак нет.

– Может быть, я смогу вам чем-нибудь помочь?

– Может быть. Скажите, кто у вас отвечает за порядок на близлежащей территории?

– Да, собственно, никто…. – растерялась строгая медсестра. В медсанчасти есть дворники, они иногда метут здесь, зимой убирают снег. А что вас конкретно интересует?

– Конкретно меня интересует заброшенная часовня в конце парка.

– Ах, вот что! – одобрительно кивнула дама. – Давно бы пора заинтересоваться этими хулиганами! Шумят по ночам, пугают пациентов! Больные у нас впечатлительные, нервные!

– Что случилось? Кто их напугал?

– Да вот эти ваши ряженые, кто же еще! Пациентка с женского поста дня три назад рассказывала за завтраком, что ночью видела длинноволосых чертей, везущих по парку на больничной каталке огромный раздутый труп. Теперь все больные будто наэлектризованы.

– Почему не написали заявление в полицейский участок?

– Почему-почему…. – снова растерялась дама. – Мне этим некогда заниматься, а одного доктора на все проблемы не хватает! Он у нас не железный.

– Могу я поговорить с нервной пациенткой, видевшей ночью труп?

– Только с согласия Рудольфа Петровича, но, боюсь, вам это ничего не даст.

– Отчего же так?

– Видите ли, у больной прогрессирующий Альцгеймер, вряд ли она сможет внятно повторить вам то, что с таким воодушевлением рассказывала три дня назад.

– Ах, вот оно что. – Едва заметно улыбнулся Даниил. – Понимаю. Однако же, все равно, спасибо за информацию. Еще были какие-нибудь сигналы по поводу беспокойных ряженых?

– Я ничего не знаю о таких сигналах. – Покачала головой медсестра. – Вам лучше поговорить об этом с нашим Лешей из котельной. Он много времени проводит в парке, во время ночных смен мог что-нибудь видеть или слышать. Он хороший мальчик, коммуникабельный. Поспрашивайте у него.

– Где я могу его найти?

– Обойдите корпус слева, там с заднего двора начинается каменная дорожка до самой котельной. Если хотите, я могу попросить санитарку Светлану показать вам ее.

– Не нужно. Я сам найду все, что мне необходимо. А со Светланой поговорю позже, с вашего позволения.

– Пожалуйста, если вам это нужно для работы, не буду препятствовать.

– Спасибо. – Полицейский быстро вышел на улицу, сощурился от ударившего в глаза солнца.

Обойдя корпус, Даниил заметил, что в оформлении заднего двора произошли значительные перемены. Крашеные баки для мусора оказались переставлены в центр мощеной площадки, вдоль бордюра и каменной дороги опавшие листья были собраны и свалены в колоссальную кучу. Откуда-то из-за кустов тянуло свежим густым дымом. Приблизившись к котельной, Гирс прикрыл глаза – таким едким клубящимся шлейфом был окутан разгорающийся костер недалеко от кирпичного домика. Дверь была гостеприимно распахнута. Недалеко от костра возился с колесом большой тачки светловолосый молодой человек. Он сосредоточенно завинчивал внушительных размеров гайку, слушая через наушники громкое ритмичное буханье. Даниил подошел поближе, внимательнее всмотрелся в парня. Тот был одет в непрезентабельные старые кеды, выпачканную масляной краской вытянутую водолазку, дырявые джинсы, сверху, как и следовало ожидать, на нем был натянут синий толстый халат из больничного отделения. Молодой человек закрутил гайку, налег на ключ всем телом, затянул его изо всей силы до дрожи в руках, потом удовлетворенно крякнув, поднялся на ноги. Увидел полицейского, вынул из уха наушник:

– Вы ко мне? Угля нет, и не будет!

– Почему же это у вас нет угля? – поднял бровь Гирс. – Чем же вы печку топите?

Парень удивленно уставился на незнакомца, потом усмехнулся:

– Шутите! Какую еще печку? Двадцать первый век на дворе.

– Тогда зачем вам уголь?

– Мне он вообще не нужен. – Уже откровенно улыбаясь во весь рот, ответил молодой человек. – Лежал тут в коробе под крышей сто лет, мужики бегали, просили для шашлыков. Ну, я давал…. Не жалко. А вы из пожарной инспекции? Костер я за пять метров поставил, нарушений нет.

– Нет, я из полиции. Инспектор Гирс, Даниил Владимирович.

– Аааа… ну да. Рудольф Петрович предупредил, что всех будут беспокоить из полиции. Жалко бабку Зинаиду. Шустрая такая была. Всегда булки мне в котельную таскала, добрая душа. – Парень вытер руки об ветошь, потом еще раз вытер, на этот раз об замасленный подол халата, но чище они не стали. – Меня Алексей зовут. Леха Черепашкин.

– Давно ты тут работаешь?

– Полтора года. – Леха перевернул тачку, бросил в нее огромные рукавицы и проволочные грабли. – Думал, что уже никогда не вернусь в эту котельную, а вот, однако, опять мы здесь, на старом месте.

– Да уж. Наслышан я про ваши переезды.

– Да пошли они куда подальше, эти чинуши…. – парень в сердцах махнул рукой. – Все друг на друга кивают, работать только никто не хочет.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать недавно исполнилось. А что?

– Странно.

– Что странно? – Леха подтащил тачку к куче листьев, начал перекидывать их в кузов.

– Обычно люди в твоем возрасте рассуждают по-другому.

– Да-да…. – налегая на грабли, откликнулся парень. – Рассуждать у нас любят, хлебом не корми.

– Учишься?

– Пока нет. Хотел поступать в Заскучновске в медицинский, но пока не время.

– Почему?

– Чтобы учиться, деньги нужны. Или папаша с кошельком. А у меня ни того ни другого нет. И никогда не было!

– Ясно. С матерью живешь?

– И не с матерью. – Равнодушно ответил Леха. – Мать умерла, когда я в восьмом классе учился. Пила она здорово….

– Значит, ты сам по себе. Самостоятельная единица.

– Уже год как самостоятельная. Деда схоронил год назад, теперь вот живу, как хочу, небо копчу. – Улыбнулся парень. – Только не надо меня жалеть. У меня все тип-топ.

– Это хорошо, когда все тип-топ. – Кивнул Даниил. – Я, собственно, по другому вопросу к тебе подошел.

– А спрашивайте!

– Соседи тебя не беспокоят? По ночам не пугают?

– Какие еще соседи? – Леха даже листья кидать перестал, удивленно вытаращил на полицейского темные большие глаза. – У нас вроде с соседями все в порядке.

– По парку соседи. – Уточнил Гирс. – Те, что губы черной помадой красят и по ночам развлекаются.

– Ах, эти…. – вернулся к своему занятию молодой человек. – Да они нормальные, на самом-то деле. Болтают про них чушь всякую, врут много. Они, конечно, большинством своим бездельники, от жиру так живут.

– Как?

– Днем спят, ночью куролесят…. Те, кто учатся где-то – прогуливают частенько, спиртное опять же….

– А ты?

– Неее…. Я не пью. Мне на эту гадость денег жалко. – Помрачнел Леха. – Да и здоровья. Помню я, как мать по ночам домой приходила, когда живая была. Нет уж, я в этот омут не хочу.

Наполнив тачку, парень подкатил ее к огню. Поднял с травы тяжелую большую, едва ли не в полтора метра кочергу, начал осторожно переворачивать костер. Тут же откуда-то снизу вынырнули колючие языки пламени, выбросили в воздух мелкое черное конфетти. Тягучее серое марево поднялось над горящими листьями, огонь же снова стал прозрачным, бесцветным в лучах утреннего солнца.

– Какие у тебя с ними отношения?

– Да никаких особых отношений нет. – Подоткнув длинный подол халата за пояс, Леха начал скидывать листья в костер. – С другой стороны, куда от них денешься, если они тут каждый вечер появляются? Все равно контактируем. Да они нормальные ребята! Веселые! Есть, конечно, у них запредельные кадры. Но в какой компании таких нет?

– Это точно. – Согласился Гирс. – В каждой компании есть свой герой дня.

– Вот-вот!! – широко улыбнулся Черепашкин. – Но если с ними нормально поговорить, то они не придурошные. Книжки какие-то читают, обмениваются ими между собой.

– Что за книжки?

– Да современные какие-то. Про войну, про гномов всяких. Видели, наверное, в книжных магазинах – страшные рожи с топорами на обложках.

– Видел. – Вздохнул полицейский. – А близко кого-нибудь их них ты знаешь?

– Живем-то на одной улице, так что все друг друга знаем. Но дружим не очень близко, мне с ними по ночам по кладбищу гулять некогда.

– По кладбищу?

– А то где еще? Они же неформалы. Типа красота там особая на кладбище, философия смерти, готика, романтика, знания тайные о потустороннем мире открываются в минуты просветления….

– Убедил! – усмехнулся Гирс. – Сагитировал ты меня. Схожу-ка и я ночью на кладбище. Давненько я там не был! Может быть, и меня посетит просветление!

Леха негромко рассмеялся, разогнулся на минуту, вытер рукавом лоб, покрытый крупными каплями пота с сажей:

– Губы-то черной помадой красить будете?

– Нет. – Передернул плечами полицейский, в глазах которого тоже на миг блеснул смех. – Губы, пожалуй, красить не буду.

Где-то в глубине парка раздался короткий глухой удар, будто потревожили тяжелый старый гонг.

– Я уже слышал такой звук. – Посерьезнел Даниил. – Что это?

– Да ничего особенного. – Парень закончил выгружать из тачки листья, откатил ее к котельной. – Это все наши неформалы с ума сходят. На часовне на втором этаже лежит кусок разбитого колокола. Вот они иногда по нему лупят, видимо, злых духов отгоняют. Только непонятно, чего это они сегодня с утра развлекаются? Обычно раньше вечера они не появляются. Спят.

– Откуда в часовне злые духи? – поинтересовался полицейский.

– В часовне точно, им взяться неоткуда. А вот дальше – там, где раньше больничное кладбище было, есть плохое место! Говорят, что оно проклято.

– Что же в нем плохого?

– Да всякое болтают. Верить только всему не надо.

– И все же!

– Говорят, что туда после полудня ходить нельзя. Кто ослушается, тот умирает в течение трех дней.

– А ты там был?

– Конечно, был. – С чувством превосходства ответил Леха. Потом чуть заметно смутился, негромко добавил. – Только до полудня, конечно! Позднее как-то трушу. Вдруг не зря болтают! Мне жить-то пока не надоело.

– А кто-нибудь еще туда ходил?

– Не знаю. Мне ведь за всеми следить некогда. Работа стоит.

– Понимаю. – Даниил повернулся в сторону часовни. – Спасибо, что поболтал со мной. Я к тебе еще зайду, если ты не против.

– Нет. – Просто ответил Леха. – Я не против, заходите. Вечером дел поменьше будет.

Полицейский собрался было двинуться сквозь кусты к часовне, выставил вперед руку, чтобы ветки не выбили ему глаза.

– А куда вы, можно узнать? – удивленно спросил Черепашкин, выронивший даже рукавицу от изумления.

– Хочу посмотреть на сломанный колокол. – Ответил Даниил. – На предмет нарушения ночной тишины.

– А зачем же через кусты? – Леха явно был озадачен. – А по дороге не проще будет?

– По какой дороге?

– По обыкновенной. По старой. – Парень указал рукавицей на просвет между кустами за своей спиной, чуть отошел в сторону, чтобы полицейскому было виднее. – Просто ее сейчас засыпало, я пока не успеваю везде убрать. Тяжело одному-то….

И действительно, если вглядеться, под многослойным покрытием из листьев и мелких веток угадывалось продолжение узкой каменной дорожки, ведущей вглубь разросшегося парка.