Читать книгу Сборник рассказов. Истории жизни - Елена Афанасьева - Страница 8

– Отец! Отец, наша Оленька приехала.

– Да неужто сподобилась. А я уже думал, она и дорогу-то позабыла, – отец вышел из комнаты.

– Ну чего ты? Радость-то какая! Ты чего не позвонила, Оленька, я б вареников с вишней твоих любимых налепила. Мы с отцом знаешь, сколько вишни наморозили. Отец, пойди в магазин, а то у нас ни куска хлеба нет. Давай, давай! Оленька наша приехала.

– Пап, здравствуй! – они встретились взглядом. «Он догадался!» – пронеслось в голове у Ольги.

– Ну здравствуй, дочь! – отец раскрыл объятия, и Ольга бросилась в них. Он прижался щекой к её голове. Она почувствовала в объятиях отца спасательный круг.

– Теперь ты поняла? – это была Амалия.

Всё это время она наблюдала.

– Теперь ты поняла? – повторила свой вопрос ангел. Ольга уткнулась в грудь отца.

– Ну-ну, дочка, всё будет хорошо! «Он всё понял» – стучало у неё в голове.

Мать подняла с пола сумку и протянула её мужу:

– Давай собирайся, а я пока картошки пожарю. У нас ведь только борщ вчерашний. И сметаны купи, доели ж вчера. Да и в гараж зайди за настоечкой своей. Ох, и знатная настойка у отца нынче получилась. Радость-то какая! Наша доченька приехала.

Ольга сидела на маленькой кухне. Мать чистила картошку у мойки и безудержно болтала. Рассказывала про Светку – дочку тёти Зины, про оболтуса соседа Ваську, про сантехника дядю Гришу. Ольга, как в детстве, поджала одну ногу под себя, а другую поставила на табуретку.

– Ой, доченька, ноги замерзли? Что ж это я? Я сейчас.

Вытерла руки руки о фартук и умчалась в спальню.

– Мне кажется, папка догадался. Ты как думаешь? – Ольга решила воспользоваться моментом, пока мама вышла. Амалия стояла у окна и наблюдала, как с ветки на ветку клёна перелетали воробьи.

– Он понял, что что-то случилось и всего лишь. Иначе ты бы не приехала… – Амалия не договорила.

– Оленька, ну-ка примерь. Смотри, сколько я тебе навязала, – мама протянула ей аккуратно сложенные вязаные разноцветные носки, – кочегары опять загуляли. Не топят ни черта. Пол ледяной. Какие?

Глаза Ольги наполнились слезами.

– Ма-а-ам! – только и смогла сказать она, – спасибо.

Ольга подошла к маме. «Синие, розовые, белые, жёлтые, красные, зелёные. Куда столько?» – Ольга перебирала с любовью связанные носки.

– Так какие? – голос матери предательски задрожал. Ольга нежно обняла её и чмокнула в щёку.

– Спасибо. Давай жёлтые!

Хлопнула входная дверь.

– Ой, отец уже вернулся, а я ещё даже картошки не начистила, – спохватилась мама. Она сунула Ольге всю стопку носков, встала снова к мойке и продолжила чистить картошку.

– Ну, мать, ты даёшь, – шутя, возмутился отец, – дочь в кои-то веки приехала, голодная сидит, а у неё до сих пор стол не накрыт!

– Да ладно тебе, Слав, – отмахнулась мать, – я сейчас. Я быстро.

Отец поставил на стол полную холщовую сумку.

– Давай-ка, Олька, доставай салатницы. Я твоё любимое лечо принёс и рыжечков к картошечке. Будет, мать, картошечка-то у нас?

– А как же! – весело ответила хозяйка.

Ольга натянула жёлтые носки. Вместе с отцом они разобрали сумку и накрыли на стол. Не смогла удержаться и, как в детстве, залезла в банку с любимым лечо пальцем. И, также, как в детстве, получила по руке от отца.

– А вот и она родная, – он достал полторашку настойки, – ты только глянь, доча, какой цвет!

Он поднял бутыль на свет. Солнце заиграло в прозрачной бордовой жидкости.

– Ой, папка, совсем забыла. Я ж тебе подарок привезла.

Ольга бросилась к своей сумке в прихожую. Вернулась через минуту с бутылкой коньяка в руках.

– Вот. Настоящий. Французский.

– Ох, и гульнем сегодня. А, мать?

– Ага, – оторвалась та от плиты, где на сковородке уже аппетитно скворчала картошка, – а завтра снова скорую?

– Дак, ведь праздник у нас сегодня, – отец весело подмигнул Ольге, – дочь приехала. Где там у нас рюмки?

Наконец-то уселись за стол. Борщ со сметаной. Картошка на сковородке. Рыжики с лучком и постным маслом. Лечо.

– Ну что, девочки, давайте за встречу что ли? – отец поднял хрустальную рюмочку.

Мать чуть пригубила. Ольга махнула целую и поперхнулась. Внутри загорелся пожар, и в глазах выступили слёзы.

Отец захохотал:

– Извини, доча, не успел предупредить. Настоечка на самогоне семидесятиградусном сделана. Ты закуси, закуси!

Он пододвинул лечо дочке. Она жадно зачерпнула ложкой и с удовольствием отправила в рот любимую с детства заготовку. У Ольги от выпитой настойки прорезался зверский аппетит, и она с удовольствием ела борщ.

– Ну, а теперь, доча, может расскажешь, что у тебя стряслось?

Ложка Ольги на миг замерла, но тут же продолжила свой путь в тарелку. Ольга, не поднимая глаз, произнесла:

– У меня рак…

– Ой, божечки! Да как же это?

Мама всхлипнула и закрыла лицо руками.

На кухне воцарилась гнетущая тишина. Лишь ложка Ольги стучала о дно уже опустевшей тарелки.

– Так! – тишину нарушил отец. Ольга не поднимала глаз.

– И что врачи говорят?

– Химия, – голос предательски задрожал.

– Ой, божечки, – всхлипнула мать.

– Да погодь ты, мать, Бога-то вспоминать.

Отец налил уже не в рюмку, а в стакан.

– Слава, ну сердце же, – умоляюще произнесла мама, а он махнул рукой.

– Какое уж тут сердце.

Выпил. Тяжело поднялся из-за стола.

– Пойду пройдусь.

– Пап! – Ольга подняла глаза полные слёз, но он уже не видел. Махнул рукой. Ушёл.

«Да уж. Задачка», – Амалия направилась следом за ним.

Он шёл и утирал слёзы: «Как же так? Его доченька? Его маленькая Олюшка? За что?».

– А ни за что! – он оглянулся. Амалия стояла и смотрела прямо ему в глаза. – Ни за что. А зачем? Нужно понять – зачем вам всё это? Всё, что сейчас происходит.

– Вы кто?

– Я Амалия! – она протянула руку.

– Владислав! – он пожал протянутую руку.

– Владислав, Вы, кажется, направлялись в гараж? Идёмте! – она взяла его под руку. – Нам есть, о чём поговорить. Идёмте.

Он подчинился странной женщине.

– Понимаешь, я ведь и детей-то больше не хотел. Боялся, что не смогу полюбить кого-то ещё, кроме Олюшки.

Амалия и Владислав сидели за наждачным столом. Пыльные стаканы сполоснули настойкой. Трёхлитровая банка с огурцами. Мужчина плакал, не стесняясь.

– Она ж для меня, как свет в окне, как… – он не договорил, всхлипнул, махнул рукой и потянулся к стакану.

Амалия отодвинула от него стакан.

– Ты ей нужен сильным и трезвым. А что ты на меня так смотришь? Она к тебе приехала за поддержкой, а ты? Сбежал. Испугался. Ты сильный мужик, испугался. А каково ей? Ты подумал? Она же ребёнок совсем, и она должна жить. И ты ей в этом поможешь! – последнее предложение она произнесла, выделяя каждое слово.

Он упёрся локтями в колени и зажал голову руками.

Амалия взяла стакан.

– На, пей и пошли!

Он поднял голову. Их взгляды встретились.

– Пошли.

– Вот и ладно. Вот и хорошо. – Амалия облегченно вздохнула.

– Олюшка, как же это?

– Мам, всё будет хорошо.

Она никогда не умела врать матери. Но сейчас в её голосе было столько уверенности. Ольга смахнула слёзы с лица и повторила:

– Всё будет хорошо, – повторила она, убеждая не только мать, но и саму себя.

Они сидели в комнате, обнявшись. Мать всё никак не могла прийти в себя, а Ольга её успокаивала.

– Девчонки, вы где? А знаете, что я придумал? А поехали завтра на рыбалку? С ночёвкой? А?

Владислав оглянулся. Он искал поддержки у Амалии, но её не было.

– Папка! – Ольга бросилась на шею к отцу.

– Ничего, ничего, девочка. Мы ещё повоюем, – он гладил дочку по голове, по спине, – мы так просто не сдадимся! Мать, а ты чего сидишь? Где там твоя картошка. Мы ведь так и не доели. Олюшка, пошли есть?

– Пап! – она поцеловала его в щёку, – я тебя люблю.

– Я тебя тоже.

Неделя пролетела быстро. Амалия изредка появлялась, не хотела мешать. Ольга купалась в любви родителей. Про болезнь не вспоминали. Только мамины красные глаза выдавали её бессонные ночи. Но все молчали, как будто кто-то наложил запрет.

В последнюю ночь никто не спал. Мать вздыхала, отвернувшись от мужа, тайком вытирала слезы. Он не мог больше выносить её тайные всхлипывания в подушку.

– Спишь?

Она промолчала в ответ, а он вздохнул. Встал и ушёл на кухню.

Ольга тоже не спала. Амалия молча сидела в кресле. Кто-то прошаркал тапочками на кухню.

– Отец? – спросила Ольга Амалию.

– Он, – одними губами произнесла та в ответ.

Ольга вздохнула, завернулась в плед и тоже направилась на кухню.

– Пап, ты чего тут в темноте? – её рука потянулась к выключателю.

– Не включай, не надо.

Он стоял у окна. Свет от уличного фонаря освещал его. Голова серебрилась в этом свете сединой. «Раньше я и не замечала этого серебра», – подумала Ольга.

Она подошла к нему и тут же попала в его ласковые и тёплые объятия.

– Олюшка, я тебе никогда не говорил. Я ведь так виноват перед тобой. Боялся любовь свою показать, боялся избаловать тебя, боялся, дурак. А вот видать зря. Люблю я тебя очень, доча. Сейчас вот жалею, что не баловал тебя. Что не говорил о своей любви.

Он поцеловал её в макушку. Она слушала, как бьётся его сердце, прижавшись к груди отца.

– Папка, и ты прости меня. Я ведь тоже никогда не говорила, как люблю тебя.

Амалия заглянула на кухню, но тут же удалилась: «Всё правильно, всё правильно».