Читать книгу Живи, танцуя! Творческая автобиография - Елена Александровна Козодаева - Страница 2

Я совершенно не помню, когда начала танцевать. Моя бабушка рассказывала, что танцевать я научилась раньше, чем ходить. Родители не знали сладу с непоседливым ребенком, которого невозможно было просто так уложить спать. Да и погулять молодым родителям тоже хотелось! Выход был найден неожиданно. Меня укладывали спать в детской кроватке с деревянными перильцами и ставили мне пластинку. Детских сказок тогда не было, зато были «Лебединое озеро» и «Щелкунчик» П. И. Чайковского, его же «Спящая красавица» и «Пиковая дама». Как только за родителями закрывалась дверь, шестимесячная Аленка поднималась на ножки, держать за спинку кроватки, и начинала выделывать свои первые па под музыку Чайковского. Мои первые арабески были сделаны в то самое время. Бабушка тихонько приоткрывала дверь и молча наблюдала за моими «художествами». Пластинка заканчивалась, и утомленный ребенок засыпал с ногами на подушке.

В детском саду я замучила маму просьбами отдать меня «на балет». Насмотревшись на фотографии балерин (а у меня их был целый альбом!), я пыталась сама сшить себе первую пачку из бабушкиного тюля. И была поймана с поличным за этим творческим процессом. В подмосковных Люберцах, где я родилась, была единственная на то время студия хореографии при дворце культуры. Помню зимой, гуляя с дедом по заснеженному парку, я заглядывала через большие окна в зал со станком и завидовала девочкам, которые там занимались. Лет в пять или в шесть, устав от моих просьб, мама сшила мне белую юбочку и отвела меня за руку на пробное занятие в хореографическую студию. Не помню, как звали педагога, помню только, что это была высокая худощавая женщина, одетая во все черное, с очень громким и резким голосом. Я в детстве была далеко не худеньким ребенком, этакой пышечкой с белокурыми кудряшками. Помню нас поставили на середину и сказали что-то делать. Я старалась изо всех сил повторять движения за старшими девочками, но, видимо, не совсем удачно у меня все это выходило. И тут я услышала за спиной разговор аккомпаниатора с хореографом. «И ты хочешь из этого пончика сделать балерину?!» Меня как змея ужалила от этих слов! Я расплакалась в раздевалке и заявила маме, что больше в эту студию не пойду никогда! Бедные родители, они никак понять не могли, что заставило меня так резко изменить свое решение. Никакие уговоры на меня не подействовали, я твердо стояла на своем. Характер уже тогда у меня был просто железный.