Читать книгу Нежная месть - Елена Андреевна Полярная - Страница 5

В апреле Марина победила на олимпиаде в Москве. И это решило всё. Даже мать, ранее и слышать не хотевшая об отъезде, поняла, что кто же в здравом уме отказывается от права бесплатно учиться в Московском государственном университете, стипендии и места в общежитии.

Марина о своих планах Мишке рассказать не решилась.

Да и когда было рассказывать? Мишка сдавал ГОСы, а она – выпускные экзамены в школе. Они последний месяц и не виделись толком. А потом пришло время уезжать.

Ужин перед отъездом прошел в гробовой тишине. Мать роняла слезы в тарелку, не поднимая глаз. После мытья посуды, во время которой мать и дочь постоянно сталкивались на семиметровой кухне, они обнялись и зарыдали.

Мать жалела своего ребенка, которому так несладко придется на чужбине, а она ничем не сможет помочь. Жалела себя, что жизнь не удалась и уже подошла к закату. А сейчас обрываются самые крепкие нити.

Маринино сердце разрывалось при взгляде на самого дорогого человека, которого она бросает в этом забытом богом городишке. Она понимала, как сложно придется семье без помощи. Но главное было сделано – она уверила мать, что сможет обеспечить себя репетиторством и не будет тянуть деньги из семьи:

– Ты просто не представляешь, как много платят за уроки английского в Москве! Да я там как сыр в масле буду кататься. Если получится, а я уверена, что получится, то и вам буду помогать, – упоенно врала Марина, сама уже веря в правдивость своих слов. Мать, доверчиво глядя в глаза дочери, печально кивала, стараясь убедить себя в безопасности безумной затеи.

Слово Марина сдержала. От усталости в обморок падала, а деньги высылала ежемесячно. Поэтому перед матерью она вины не чувствовала.

Уже на вокзале, вцепившись в пуговицу на кофточке дочери, мать попросила умоляюще:

– Мариночка, обещай мне только одно: если станет плохо, невыносимо, одиноко, не бравируй, возвращайся домой. Я всегда буду ждать.

Эти слова и глаза матери Марина вспоминала, когда было нестерпимо больно и тяжело, в моменты предательства и физического насилия, в моменты выбора между порядочностью и выгодой, в моменты, когда на карту было поставлено всё, и даже жизнь.

Хорошо, когда на земле есть место, где тебя всегда примут. Но уже тогда, на вокзале, она решила, что никогда не вернется.

Перед матерью не было стыдно, зато мучила совесть перед Мишкой. Она ведь так и не объяснилась с ним.

День отъезда совпал с принятием присяги в военном училище. Весь город ждал красивое зрелище. Мероприятие проводилось традиционно на центральной городской площади, где гремел во всю мощь полковой оркестр. Мимо разряженных девиц и родителей выпускники проходили в торжественном марше. Марина с трудом пробралась вперед, раздвигая любопытствующих зевак.

Новоиспеченные офицеры, затянутые в парадную форму, отличающуюся цветами по принадлежности к родам войск, маршем проходили мимо восторженно гудящей толпы.

Выхватив взглядом из рядов марширующих счастливое, розовое от напряжения лицо Миши, она пыталась запомнить его. Память фотографировала беззащитную вытянутую до предела шею с пульсирующей жилкой, резкую отмашку руки в белоснежной перчатке и золотой кортик, беспощадно и ритмично бьющий его по ноге в такт шага.

Вглядываясь в любимого, она только сейчас поняла, что наделала. Надо, обязательно надо было поговорить, объяснить. Они вместе непременно что-нибудь придумали бы, нашли выход. Он дождался, если бы поверил. А так, как она сделала, – настоящее предательство. Подготовленная заранее записка для Миши была лишь подтверждением ее подлости.

Осознав всю катастрофу, Марина бросилась с площади, но наткнулась на зареванную Ларису и, не вникая в причину, передала записку для Миши.

В записке просила подождать, пока учится, а потом они обязательно будут вместе.

Верила ли она сама в то, что написала?

Нет.

Жизнь с Мишей никак не вписывалась в ее мечту. Но так хотелось надеяться на чудо.

Марина уходила с площади не оглядываясь. Оставляя позади себя многоголосое «Ура!» и звон монет, рассыпавшихся золотым дождем над головами выпускников. Последнее, что услышала, – были хлопки открываемого шампанского и мелодия вальса «Прощание славянки».

В тот же вечер поезд унес ее в Москву. Отъезд напоминал бегство. До последней минуты она боялась появления на перроне Миши и одновременно ждала, тревожно вглядываясь в лица провожающих. Он не пришел.

«Если бы любил – всё бросил, нашел и остановил, – плакала под перестук колес. – Вот так проверяются чувства!»

Вытерев набегающие слезы, запретила себе о нем думать. Впереди будущее. И только оно заслуживало сил и внимания.

Точка в отношениях была поставлена.