Читать книгу Вера. Фатум цыганки - Елена Андреевна Тюрина, Елена Тюрина - Страница 3

– Эй, подруга, и куда это мы на ночь глядя собираемся?

Надя упёрла руки в бока и уставилась на Веру, сощурив глаза.

– Мираб позвал поговорить, – ответила та, не поворачивая головы.

Она расчёсывала свои роскошные волосы.

– Сказал, что о работе надо потолковать.

Надя вдруг засмеялась.

– Ты совсем дура или притворяешься? – воскликнула она – О работе, ага.

Вера, наконец, повернулась.

– А что?

– Ты в курсе, что девушка, которая до тебя у него работала, ушла, потому что забеременела? От него.

– Я не знала. И что?

– И я от него аборт делала, – понизив голос, сообщила Надежда.

Зелёные глаза Веры удивлённо расширились.

– Любит он девок портить. Так что не вздумай ходить. Если, конечно, сама не хочешь.

– Но… как же так? Он тебя, что, заставлял? – растерянно спросила Вера, положив расчёску под подушку.

За неимением другого места, там у неё хранились кошелёк, телефон и прочие личные вещи.

– Считай, заставлял. Тоже вот так по наивности согласилась пойти с ним вечерком о работе потолковать.

Мирабу на вид было лет тридцать-тридцать пять. Молодой, не толстый, внешне довольно хорош собой. Взгляд только у него наглый, даже плотоядный, и в разговоре постоянно проскальзывают пошлые шуточки, намёки какие-то. Вера старалась не придавать этому значения. Но после слов Нади ей стало противно до тошноты. Нет уж, не пойдёт она никуда. Представила его рожу и её чуть не вырвало. Если полезет к ней с поцелуями, она точно не сдержится, изобьёт в кровь.

– А что, правда, Мираб Женьку беременную отпустил? Она аборт сделала или оставила ребёнка? – оживилась одна из соседок по комнате, женщина лет тридцати по имени Лида.

– Вроде как оставила, – ответила Надя.

– Ой, девочки, вы наивные какие-то. Ну, она же по доброй воле с ним крутила шашни, – подала голос четвёртая обитательница комнаты, Виктория. – У меня дед тоже бросил бабушку беременную. Представляете, в те-то годы, да в селе! Ох и позор! Дед был красавец казак! А бабушка невзрачная, но с характером. Не спасовала, и послала его нахрен, к его красивой любовнице! К слову, это ещё до брака у них вышло. Ребёнка, мою маму, родила сама. А через год этот пижон на коленях вымаливал прощение. Короче, прожили они вместе до глубокой старости и вырастили четырёх дочерей. Так что по-разному бывает. Мужики в основном трусы невротичные. Может ваш Мираб испугался ответственности, а потом ляльку увидит и поймёт, что в жизни самое ценное!

– А дед, небось, так и гулял всю жизнь, – ехидно заметила Лида.

Но Вика на это ничего не ответила.

– Сначала бросят, пропадут, а потом детей им подавай, – Надя присела рядом с Верой и хмыкнула. – Сами женщин осуждают, что не разрешают встречи, а как таким разрешать-то? Не понимаю.

– Да, главное женщине никогда не терять достоинство и не умолять мужика. Пусть он сам вымаливает прощение и доказывает, что любит! – категорично сказала Лида.

– Девочки, а может, винца выпьем? – оживилась Вика. – Я купила у знакомой бутылочку. Говорит, настоящее, массандровское.

– О, давай, – оживилась Лида.

Надя тоже потянулась за своей кружкой.

– Я не хочу, – сказала Вера и, забравшись на кровать с ногами, уткнулась в свой телефон.

Полилась женская болтовня, приправленная жалобами на начальство, сплетнями, воспоминаниями, рассказами о личном. Вера в этом участия не принимала. Думала о своём. А потом ни с того ни с сего проговорила:

– Может быть, со мной Мираб хотел именно о работе поговорить? И приставать не собирался?

Надя чуть вином не поперхнулась.

– А с той девушкой, что забеременела, у него какие были отношения? – спросила Вера. – Любовь?

– Ну какая любовь? Не смеши. Настоящая любовь не такая.

– А мне кажется, понимание, что такое любовь, очень индивидуально, – принялась философствовать Лида. – Любовь – самое необъяснимое, удивительное и слишком личное чувство, поэтому шаблонов, каких-то правил или канонов для её определения быть не может. К каждому человеку она приходит по-разному, её чувствуют и переживают по-разному…

– О, Лидка, как ты хорошо сказала! Давай выпьем за это! – Вика потянулась к ней, чтобы чокнуться кружками.

– Наверное, меня завтра Мираб уволит, – сказала Вера равнодушно. – За то, что не пришла.

– Что будешь делать, если уволит? – спросила Надя.

Та пожала плечами.

– Не знаю. Другую работу буду искать. Вон, санитаркой можно в больницу пойти.

Лида замахала на неё руками.

– Ты что! Придумала тоже! Я восемь лет назад работала санитаркой. И поверь, это неприятно, тяжело и опасно. Вынеси банки с плевками, вынеси дерьмо, всё обработай, помой два или три раза коридор. Палаты мыла один раз. А если умер пациент – свяжи, отнеси с помощью других больных в морг, обработай кровать и промой палату. А опасна эта работа, потому что я в инфекционном отделении работала. Если думаете, что это лафа, а не работа, то я вас разочарую. Увы, нет. Там ишачишь за копейки. Но было время, пришлось. Никому бы не посоветовала туда идти. И не потому, что это низкоквалифицированный труд. Мы тут с вами тоже не директора. Не важно, кто кем работает. Жизнь непредсказуема. Сегодня мы в короне, а завтра мы моем полы. Оставайтесь людьми в любой ситуации.

Все согласно закивали.

– Да уж, ты, Вер, сто раз подумай, прежде чем в санитарки идти, – проговорила наставительно Надя.

– А куда меня возьмут без образования, да ещё и с моей внешностью? – в вопросе Веры сквозила затаённая обида.

– Ой, про внешность она заговорила! – воскликнула Вика. – Это последнее, о чём тебе надо думать. Внешность у тебя из нас всех тут самая-самая. Глазищи какие зеленющие, волосы – роскошь! Фигурка тоже отпад.

– Интересный вы народ, цыгане, – перебила ту Лида. – Порядки у вас свои, мораль своя.

– Да, Верунь, расскажи нам о вашем народе, – оживилась Надежда. – Интересно же! Я ж сама немного цыганка, а ничего о вас толком не знаю.

Вера вздохнула. Не любила она эту тему. Ещё со школы, где одноклассники дразнили, и постоянно приходилось отбиваться от нападок. Но тут все так искренне к ней расположены, без камня за пазухой.

– Я вот всегда думала, что цыгане все поголовно кареглазые, – заметила Вика. – А у тебя зелёные глаза.

– У моей мамы тоже такие были, – сказала Вера. – А цыгане и светловолосые бывают. Цвет глаз у меня особенный, это правда. Мне так с детства говорили. Потому что зелёный цвет глаз цыгане особенно почитают. Считается, что зеленоглазые обладают магической силой и видят мир духов, имеют с ним связь. Якобы среди зеленоглазых, причём не только цыган, много ведьм и колдунов. И ещё говорят, что такие люди особенно привлекательны в глазах окружающих и медленнее стареют. Правда, всё это небылицы.

– Ну почему же, наверняка есть доля правды в этом, – заметила Лида. – Не зря же люди такое подметили.

Вера рассказала, что для её народа важную роль играют волосы. Чем они длиннее – тем лучше. Изгнанных из табора цыган раньше остригали. Сейчас этого не делают, но всё равно многие стараются не стричься слишком коротко.

Поколебавшись, девушка поведала ещё об одном факте. Все замужние цыганки носят пышные длинные юбки, потому что часть тела ниже пояса после рождения детей считается «скверной» и прикасаться к ней нельзя. Причём юбок должно быть именно две. Одной недостаточно. Только девочки и юные девушки могут надевать разную одежду, включая шорты, юбки, джинсы.

– Как интересно… – слушая Веру, заметила Надя.

А та продолжала.

– У нас девушка считается готовой к замужеству после четырнадцати лет. Если бы мой жених, о браке с которым родители договорились, как только я родилась, не был убит, я бы уже давно была замужем.

Все ахнули.

– А если цыганка не замужем в девятнадцать, то она уже старая дева. Главное условие – девушка должна выходить замуж девственницей. После первой брачной ночи нужно предоставить доказательство – окровавленную простынь. Если цыганская девушка не девственница – это большой позор.

– Вот это да! Я думала, такое только в средние века было! – улыбнулась Лидия. – Впервые слышу о подобном. Все считают цыган… гм…

Она запнулась, поглядела на Веру смущённо. Но потом продолжила:

– А вы, выходит, почище многих.

– А ещё у нас не одобряются браки с не цыганами. Если мужчине ещё могут такое простить, то девушке нет. И повторные браки не поощряются. Поэтому многие пары живут вместе всю жизнь. Касаться чужой женщины ни в коем случае нельзя. Даже в танце. Поэтому измен у нас тоже не бывает. А если случается, то могут цыганский суд собрать и выгнать из табора.

Соседки Веры слушали с огромным интересом и широко распахнутыми глазами. Простые женщины, пережившие разочарования в любви, терпящие недостойных мужчин рядом или одни воспитывающие детей, работающие на тяжёлых низкооплачиваемых работах, воспринимали всё это как другую реальность. Какова она, выходит, цыганская жизнь! Все привыкли считать их легкомысленными плясуньями, лукавыми гадалками, авантюристами и мошенниками. А на самом деле морали у них гораздо больше, чем у тех, кто их осуждает.

– А правда, что в цыганском языке нет слова «любовь»? – полюбопытствовала впечатлённая рассказом подруги Надя.

– Мы не говорим вслух «люблю», – кивнула Вера. – Любовь должна присутствовать в мыслях, поступках, отношении к человеку.

Надо же. Вера сама удивлялась. Она рассказывала о традициях своего народа с гордостью. А ведь недавно ещё сама всё эти догмы, внушаемые ей с детства, терпеть не могла, пыталась бунтовать и противиться правилам табора.

Вот так они сидели и болтали, пока не раздался осторожный стук в двери.