Читать книгу Разбитое сердце июля - Елена Арсеньева - Страница 4

«Сегодня исполнилось девять дней со дня смерти его жены. Разумеется, я не была на поминках. Но сразу после того, как они окончились, он мне позвонил и сказал:

– Теперь я свободен. Выйдешь за меня?

– Когда, завтра? – спросила я с насмешкой.

– Да нет, придется подождать хотя бы полгода, – сказал он очень серьезно. – Какие-то приличия нужно соблюсти. Но ты согласна?

– А зачем вообще жениться? – спросила я. – По-моему, нам и так неплохо.

– Ну, знаешь, я ведь не Сергей! – усмехнулся он. – Моя женщина должна во всем принадлежать только мне, до последней точки в паспортном штампе!

– Ты думаешь, паспортный штамп обеспечивает вечную верность? – спросила я.

– Да кто знает! – серьезно сказал он. – Откуда мы можем знать. Вдруг, будь официальной женой Сергея, ты так и хранила бы ему вечную верность?

– Ты что, жалеешь, что я ее нарушила? – спросила я.

– Ты с ума сошла! Я счастлив, что ты ее нарушила. Счастлив! Потому что, еще когда он был жив, я мечтал отбить тебя у него. Но он мой друг был, хоть мы и поссорились, я не мог отбить женщину у моего друга. Было бы неэтично…

Мы еще помусолили эту тему, я сказала, что предпочитаю неформальные отношения с мужчинами, так будет и впредь, а впрочем, обещаю подумать… На сем мы и положили трубки. И я легла спать, думая о странной этике этого человека.

Отбить жену у друга – нельзя. А убить друга – можно. И даже нужно!»

* * *

При входе в столовую уже подопустившиеся было брови Алены вновь взлетели с вопросительно-негодующим выражением. Самые худшие опасения оправдались, а надежды на шведский стол исчезли, как дым, как утренний туман. Правда, подносы разносили не тетки в стоптанных шлепанцах и грязных передниках, а длинноногие особы в мини-юбках, которые могли бы оказать своим обликом честь любому приличному публичному дому, но стоило привередливой писательнице бросить взгляд на столики и увидеть до краев наполненные тарелки со щами и горы именно что макарон в компании с истекающими жиром шницелями, как она уже приготовилась круто повернуться и бежать отсюда навсегда. Остановила ее только очередная красотка в мини-юбке, которая отметила «госпожу Ярушкину» в какой-то тетрадке и подтолкнула ее к столику, за которым уже сидели двое: стройный парень лет двадцати пяти с влажными, словно после купания, черными волосами и дама лет этак под… ну, примерно Алениных лет, поэтому не станем уточнять ее возраст.

При виде молодого человека бежать Алена раздумала. Обладатель такого лица, такой фигуры стоил того, чтобы если не завязать с ним приятные отношения, то хотя бы рядышком посидеть. Во-первых, это был ее любимый возраст. Во-вторых, только в кино Алена видела раньше красавцев с такими синими глазами и черными, без преувеличения сказать – как вороново крыло, волосами. Кажется, считается, что это ирландский тип? Ну, ну… Может, он и впрямь ирландец? Ирландцев в Алениной любовной коллекции еще не было, так почему бы ее не пополнить еще одним экспонатом?

Красивенький «ирландец», как уже было сказано, обладал стройной фигурой, а вот дама, которая сидела с ним рядом, оказалась большая. Ну, очень большая! Причем черты лица у нее были четкие, правильные, она могла бы, наверное, быть красавицей, если бы не расплылась так. Складывалось впечатление, что в своей жизни она следовала главному принципу: хорошего человека должно быть много. Ее и было много, этой дамы. Так много, что она даже свешивалась с обеих сторон стула. Однако даме, такое ощущение, казалось, будто ее, любимой, все еще мало, и она продолжала истово вливать себе в рот щи со сметаной, заедая их толстыми белыми ломтями хлеба, быстро жевала, быстро глотала, не забывая при этом метать из глаз искры в сторону молодого привлекательного соседа и что-то кокетливо бубнить. Сосед ел медленно, словно нехотя, без всякого аппетита, гущу из щей отодвигал в сторону, нацеживал на ложку только бульон, хлеба вообще не трогал…

– Что-то вы плохо кушаете сегодня, – с материнской заботливостью ворковала большая дама, хотя выражение ее глаз, устремленных на соседа, было весьма далеко от материнского. – Супчик замечательный! А котлетки какие питательные, а макарончики, наверное, итальянские, совсем не разварились. Вы тренировались, устали, конечно, вам надо хорошо кушать…

Алену передернуло. Она не выносила ласкательно-уменьшительных суффиксов в сочетании с названиями блюд. Слово «кушать» вообще терпеть не могла, воспринимала его только по отношению к детям, а молодой человек, хотя и был гораздо моложе дамы (а значит, и самой Алены, но она об этом, конечно, старалась не думать), все же давно вышел из детского возраста.

– Здравствуйте, – сделала любезную улыбку Алена, – приятного аппетита! Меня посадили за ваш столик. Меня зовут… Елена.

Она и сама не знала, почему представилась именно так. Вообще, имени своего, как уже было сказано, она не любила, и человек, который называл ее Еленой, тем паче – Еленой Дмитриевной, немедленно попадал в разряд ее врагов. Ну, если не врагов, то неприятелей. Алена, Алена, называйте меня Аленой. Это был назойливый лейтмотив ее жизни, и вдруг…

Побоялась, что у кого-то возникнут ассоциации со знатной нижегородской писательницей Аленой Дмитриевой? Глупости какие. Нашлась тоже знатная! И вообще, кому ты нужна? Но все. Слово сказано. Живи теперь Еленой!

– Здравствуйте, – радостно воскликнул красивый ирландец на чистом русском языке (ох, рухнула еще одна иллюзия!), – здравствуйте! Очень приятно! Садитесь, пожалуйста! Меня зовут Вадим.

Он вскочил и отодвинул Аленин стул.

Наша героиня обладала, конечно, гипертрофированным самомнением, однако не настолько, чтобы отнести этот внезапный переизбыток любезности лишь на счет своей неземной (куда там!) красоты. Нет слов, она выглядит моложе своих лет, но определенно Вадим рад новой соседке лишь потому, что она несколько разрядит напряженные отношения, сложившиеся с толстой дамой, которая не помещается ни на стуле, ни в собственном платье и на пухлом лице которой выражено прямо противоположное отношение к Алене: неприкрытая неприязнь. И это еще мягко сказано – во взгляде толстухи мелькнула откровенная ненависть!

Батюшки-светы… За что? И чем сие чревато? Не подсыплет ли дама Алене толченого стекла в суп? Не подсунет ли поганок к котлетке? И решение ни в коем случае не есть здешнего супчика и здешних котлеток окрепло в душе нашей героини…

– Значит, вы Елена, – с откровенным удовольствием разглядывая Алену, сказал Вадим. – А это – Леонида Леонтьевна, – сделал он жест в сторону толстухи.

Та покраснела так сильно, что ее бледно-голубое платье показалось просто белым на фоне столь обильной красноты.

«Экие в этом санатории дамы пылкие», – подумала Алена. То администраторша Галина Ивановна полыхала от кончиков волос до кончиков ногтей, теперь и Леонида просто-таки румяной зарею покрывается, как тот восток… С чего бы вдруг?

Впрочем, жизнь и профессия сделали Алену недурным психологом, и она немедленно смекнула: монументальная дама стыдится своего редкого и тяжеловесного имени, наверняка она просила Вадима называть ее как-нибудь полегче, повоздушнее – Лида, к примеру, или… Как можно еще называть женщину по имени Леонида? Леня? Нет, это ужас. А если Леля? Уже лучше. Леля – и впрямь прелестное имя, и если Вадим соседку так не называет, вообще величает ее только по имени-отчеству, значит, сознательно не желает допустить между ней и собой никакой короткости.

– У вас совершенно невероятное имя, – сказала Алена, надев самую любезную из всех имеющихся в запасе масок и нежно улыбаясь толстухе. – Очень красивое! Такое имя даже жаль портить всякими уменьшительными именами. От него так и веет античностью. А мне мое имя не очень нравится. То есть Елена – это еще ничего, а вот Лена или там Леночка – это ужас какой-то!

– А по-моему, Елена – замечательное имя. И вам идет – особенно в сочетании со словом Прекрасная, – играя глазами, вступил Вадим.

– Да что вы говорите… – заиграла глазами в ответ и Алена.

– Но если вам не нравится, – продолжил Вадим, – хотите, я буду называть вас… Аленой?

Вот же елки-палки! Первый раз в жизни она готова была зваться Еленой (если еще в сочетании со словом «Прекрасная», то тем более!), но тут зачем-то выплыла на свет изрядно навязшая в зубах Алена… А деваться некуда! Обратный ход отрабатывать после того, как ты сама расписалась в неприязни к своему имени, неудобно. Придется делать вид, что всю жизнь только об этом и мечтала.

– О, конечно, как это мило! – воскликнула она с фальшивым энтузиазмом. – Меня, правда, никто так никогда не называл, но надо же когда-то начинать.

– Правда, – подхватил Вадим, – все надо в жизни испытать. А вы как считаете?

Интонация, с какой была произнесена последняя фраза, стоила того, чтобы взглянуть на Вадима повнимательней.

Ого, какой взгляд синих глаз сопровождает эту интонацию! Уж не флиртует ли мальчишечка с новой знакомой? Определенно флиртует. Ну что ж, очень мило с его стороны. Ведь не далее как полчаса назад эта самая знакомая убедила себя больше не проходить мимо каких бы то ни было приятностей, которые пересекут ее тернистый жизненный путь. Тем более если приятностям не более двадцати пяти…

– Представьте себе, и я считаю так же, – усмехнулась Алена, посылая Вадиму улыбчивый взгляд из-под ресниц (научилась, между прочим, она таким взглядам у предмета своих вздохов и слез… Оный предмет вообще мог бы докторскую диссертацию защитить на тему: «Как разбить женское сердце с одного взгляда»!). – Кстати, не только считаю, но и следую этому принципу.

Их с Вадимом глаза встретились, и Алена увидела, что ее намек понят. Что ж, теперь они все знают друг о друге. Вадим понял, что с новой соседкой ему недолго придется топтаться на пороге, он будет очень скоро допущен в самые приватные апартаменты. Алена же поняла, что молодой красавчик обожает легкие, ни к чему серьезному не ведущие связи, и возраст женщины его не останавливает, а даже где-то наоборот. Встречаются, встречаются такие вьюноши, и их гораздо больше, чем могут вообразить так называемые приличные люди!

И это просто замечательно…

«Кажется, повезло, – подумала Алена. – Стресс он тебе снимет, может быть, снимет очень даже качественно, но на большее ты не рассчитывай. Да и ладно, будем жить одним днем!»

Вадим чем-то напомнил ей Андрея, друга-приятеля несравненного Игоря. Вот, что называется, многовалентное вещество! Раньше Алена над Андреем немало потешалась и была уверена, что такие мотыльки-однодневки – не для нее, она ведь обожает романтических махаонов… Но что поделать, жизнь вносит свои коррективы. Кстати, у таких красавчиков, как Андрей и Вадим, в карманах всегда наготове пригоршня презервативов. Тем лучше, о безопасном сексе должен заботиться мужчина.

«О-о, кажется, ты готова уже нынче начать расшатывать сексодром, который стоит в твоем номере?»

Ну и готова, ну и что тут такого? В конце концов, она не обязана хранить верность человеку, который спит с другой, даже если эта другая – бывшая подруга… или приятельница, название не играет никакой роли…

– Ваш салат!

Неприятный девичий голос вырвал Алену из мира сексуальных грез и грустных воспоминаний. Она растерянно повела глазами и обнаружила рядом официантку с длиннющими голыми ногами. Официантка совала на стол мисочку с чем-то зелененьким, а ее глаза метались от Алены, которой она ту мисочку подавала, к Вадиму. Губки девушки были поджаты, глаза сердито прищурены.

Ах ты, Господи! Везет же Алене! Не успела и часу пробыть на территории этого богоспасаемого пансионата, как успела восстановить против себя как минимум четырех особ женского пола. Галину Ивановну, уборщицу, Леониду, теперь еще официантку…

Видать, планида у нее такая. Да не наплевать ли?

– Скоро обед закончится, нам еще посуду убирать, а вы опоздали и не едите ничего, – поставила ей «на вид» официантка и отошла, бросив на Вадима страдающий прощальный взгляд, который пропал втуне.

Алена с отвращением посмотрела на зеленое месиво в мисочке. Капуста, огурцы… ужас. Но делать нечего. Щи и котлеты исключены, а есть что-то надо.

Нехотя поковыряла вилкой салат, но он, против ожидания, оказался очень даже недурен.

– Здесь хорошо готовят салаты, – сказал наблюдавший за ней Вадим. – Все остальное – типичная совковая столовка, а салаты вкусные. Именно поэтому сегодня на банкете не будет никакого так называемого «горячего» – только салаты, фрукты и десерты, которые специально привезут из города. Не здешние же булки лопать!

Леонида Леонтьевна, как раз потянувшаяся к одной из таких сдобных, пышных, щедро сдобренных изюмом булок, которые в количестве четырех штук лежали на тарелке посреди стола, немедленно отдернула руку, словно обожглась.

Алена неприметно вздохнула. Булки выглядели очень аппетитно. Наверняка мягонькие, сладенькие, и изюма в них много… Она и сама с удовольствием съела бы такую. Один раз можно было бы расслабиться, согрешить перед богом Шейпом, которому Алена истово поклонялась. А завтра поразгружалась бы, чай, не впервой… Но теперь разве можно что-нибудь «слопать»? Кусок в горле застрянет. Неохота разочаровывать Вадима. Видимо, ему нравятся малоежки. Он и не знает, бедолага, что женский аппетит не меньше мужского, и если женщина ограничивает себя в еде, то делает это совершенно сознательно, обрекая себя на страшные мучения. Ведь чтобы быть красивой, надо страдать.

О Господи, ну что за натура у Алены? Не успела и двух слов сказать с мужчиной, как уже начинает к нему приспосабливаться! А потом возненавидишь его именно из-за того, что ради него ломала себя. Так уже не раз бывало в ее жизни, стоит ли начинать сначала? Вот взять сейчас и слопать булку, а Вадим пусть думает, сам решает – иметь или не иметь!

– Да, – лицемерно сказала Алена, – булки даже по виду неподъемные, а уж по калорийности… даже подумать страшно! Лучше не искушать судьбу и желудок, вы совершенно правы. А о каком банкете вы говорите?

– Один бизнесмен устраивает здесь вечеринку, – пояснил Вадим. – Пансионат – его любимое место отдыха, он тут каждый год живет летом, как другие – на даче. На работу ездит в Нижний, а ночует здесь, в пансионате.

– В Нижний? Каждый день? – изумилась Алена. – Близенький свет! Так на бензине разориться можно.

– Ничего, он человек не бедный, – ухмыльнулся Вадим. – Вот увидите его вечером – сразу поймете, какая это широкая натура. Строго говоря, он москвич, а в Нижнем у него просто поле деятельности. Необъятное поле!

– А, понятно, один из тех, кто превращает нашу губернию в придаток Московского княжества, – кивнула Алена. – Обычное дело!

– Между прочим, – поджимая губы, вмешалась Леонида Леонтьевна, – я слышала, что здесь столики будут переставлены, чтобы освободить место для танцев, и на банкет попадут далеко не все отдыхающие. Всего лишь десять человек, особо приглашенных. Ведь будут еще и приезжие гости… А остальным отдыхающим накроют в игровой комнате. Там специально для них, – тут последовал пренебрежительный взгляд в сторону Алены, – поставят столы. Для тех, кто на банкет не попадает, – еще один такой же взгляд по тому же адресу, – уже готовят котлеты и рис. Их потом разогреют в микроволновках. Конечно, и салаты какие-то будут, а на десерт – сырники.

– Батюшки! – пробормотала Алена, ужаснувшись перспективе ужинать котлетами, да еще и явно «второй свежести», то есть разогретыми в микроволновке, а вдобавок есть сырники, в которых, конечно, будет больше муки, чем творога. Это ж похлеще, чем булки! – Откуда такая осведомленность?

– Мне Галина Ивановна сказала, администратор «Юбилейного», – с явной гордостью сообщила Леонида Леонтьевна. – Вы ее видели, конечно, она сегодня дежурит и вашу путевку оформляла. Вот она мне и сказала про ужин.

Ага…

– Извините, Леонида Леонтьевна, а вы не бухгалтером работаете? – неожиданно для себя спросила Алена.

– Да, а откуда вы знаете? – насторожилась толстушка.

– Так просто, – уклончиво ответила наша героиня. – Просто я… люблю угадывать профессии своих новых знакомых. И, как правило, попадаю в точку.

Нет, ну в самом деле, не скажешь ведь, что ты просто любишь складывать два и два и, как правило, получаешь четыре. Элементарно, Ватсон! Леонида явно в доверительных отношениях с Галиной Ивановной, а та очень старалась поселить Алену в одном номере с какой-то бухгалтершей, с которой она, конечно, дружит, судя по тому, как расхваливала ее интеллигентность. Разве тут не напрашивается вывод, что Леонида – та самая бухгалтерша?

Кажется, теперь понятна причина ее неприязни к Алене. Галина Ивановна наверняка успела сообщить подруге, что гражданка Ярушкина категорически отказалась от ее приятной компании. И та обиделась, конечно… Хотя нет, чепуха. Нормальный человек непременно предпочтет жить в номере один, а вовсе не на пару с другим человеком. Корни неприязни Леониды к Алене кроются в другом. В чем? Неужели в перестрелке взглядов, которая продолжается между ней и Вадимом?

Да ну, смешно. Неужели Леонида могла на что-то надеяться? В ее-то возрасте, с ее-то внешностью!

Кстати, она не слишком-то старше Алены, всего лишь на какой-то десяток лет. Это что касается возраста. А насчет внешности… Собственно, какая женщина способна оценивать свою внешность адекватно? Не ты ли сама, дорогая подруга, столько времени пребывала в плену приятных заблуждений относительно собственной внешности и способностей удерживать в своих тенетах одного красавца, намно-ого тебя моложе? Что-то такое там мечталось даже насчет вечной любви… Нет, нет, нет, vade retro, Sathanas! – что в переводе с латыни означает: «Изыди, Сатана!» Изыди, сатана Игорь, и более не напоминай о себе! Итак, очень может быть, что толстуха Леонида имеет виды на синеглазого Вадима. А он-то, он-то как шустрит вокруг другой!

– Умеете угадывать профессии? – оживленно спросил Вадим в эту минуту. – А мою угадаете?

Нетрудно было предвидеть, что такой вопрос последует. И что сказать?

Да ладно, велики проблемы! В конце концов, язык у Алены не только для того подвешен, чтобы доставлять удовольствие любимому мужчине, тем более что такого мужчины у нее уже не имеется. Он, ее язык, еще и болтать умеет!

– Мне кажется, нет смысла угадывать вашу профессию, потому что вы ее скоро измените, – медленно проговорила она, окинув Вадима ласкающим взглядом. – В любом случае то, чем вы занимаетесь, вам не слишком нравится. Вы вынуждены делать вещи, к которым у вас совершенно не лежит душа, но только и ждете, когда этот период в вашей жизни пройдет. Верно?

– Однако это не ответ! – вмешалась Леонида Леонтьевна. – Кто вообще доволен своей жизнью и своей работой? Может быть, вы сами?

– Жизнью, наверное, не слишком, а работой довольна, – ответила Алена довольно резко.

Черт бы побрал эту Леониду, до чего ж не вовремя она встряла. Ведь странно… очень странно отреагировал на необременительную Аленину болтовню Вадим. Прищуренные синие глаза вдруг распахнулись и стали по-мальчишески растерянными, почти испуганными. Но это длилось только миг – раздался тяжелый голос Леониды, и лицо Вадима приняло прежнее лукавое выражение.

– А кем вы-то сами, кстати, работаете? – небрежно спросила Леонида.

И этот вопрос можно было предвидеть!

Заполняя карточку приезжающего, Алена в графе «Профессия» неразборчиво начеркала – «Литературный работник». Если Леонида приятельствует с Галиной Ивановной, врать сейчас и изобретать себе новую специальность смысла нет. Придется следовать «легенде». Алена так и сделала, после чего дала заинтересовавшемуся Вадиму необходимые пояснения: работает-де она в одном частном издательстве, где печатают заказные книжки – например, воспоминания каких-нибудь ветеранов – мемуары, проще говоря. Поскольку ветераны редко умеют выражать свои мысли правильным русским языком, на то и существует такая профессия, как литраб, который и обрабатывает их тексты, доводит до нужной стилистической кондиции.

Между прочим, Алена наша не так уж сильно и врала, потому что иногда ей приходилось заниматься и такой откровенной халтурой. Для поддержания штанов, как принято выражаться. Хотя с ветеранских гонораров эти самые штаны не больно-то поддержишь!

– Ну, что-то в таком роде я и предполагал, – кивнул Вадим. – Так и думал, что вы не из «Зюйд-вест-нефтепродукта», а непременно должны иметь отношение к творчеству. У вас внешность… мм… богемно-романтическая. А вот если бы вы увидели мою сестру, вы никогда в жизни не догадались бы о ее профессии!

– А кстати, где наша очаровательная Иринушка? – с приторным выражением осведомилась Леонида. – Почему не обедает? Не заболела ли?

В ее голосе прозвучала такая откровенная надежда, что Алена едва не подавилась смешком в смеси с мелко нашинкованной капустой из салата. Интересно, сестра-то Вадима чем Леониде не угодила? Уж к ней-то ревновать смысла явно нет. Или это просто неприязнь расплывшейся квашни к молодой изящной красавице? А в том, что у обворожительного Вадима сестра должна быть столь же обворожительной и изящной, сомнений у Алены не было.

Кстати, очень трогательные отношения между братом и сестрой. В разгар лета приезжают отдыхать в какую-то глушь деревенскую, вместо того чтобы проводить время в роскошных кипрских, хорватских или турецких отелях… Может быть, в средствах стеснены, да мало ли какие еще могут быть обстоятельства!

– Нет, Иринка вполне здорова, – покачал головой Вадим. – Ныряла сегодня с горки в бассейне, как русалка какая-нибудь. Никак уходить не хотела, я потому и к обеду опоздал. А она в город уехала. Прямо сразу после бассейна и уехала, что-то там в фирме у них…

– Но к вечеру-то она вернется? – все с той же приторно-сладкой заботливостью осведомилась Леонида. – Ведь без нее и банкет не банкет будет!

Эта Иринка что – местный массовик-затейник, удивилась Алена, если без нее банкет не банкет? Или она просто из тех, кого называют душой компании, кто способен развеселить любых, даже самых скучных и неинтересных друг другу людей? Бывают на свете такие записные весельчаки, к их числу принадлежала, например, Жанна…

Собственно, принадлежит, с чего вдруг Алена о ней в прошедшем времени заговорила? Это ведь лишь в ее жизни Жанна перешла в разряд плюсквамперфекта, но в реальности она веселит сейчас разноплеменных отдыхающих на побережье между Антальей и Аланьей, а заодно и сама веселится, причем не одна, а в компании со своим молодым, очаровательным любовником по имени…

– Конечно, Иринка вернется к ужину, – словно сквозь пелену, долетел до Алены голос Вадима. – Иначе Николай Васильевич банкет просто отменит. А это будет очень жаль, ведь деньги такие вбуханы, что нам и не снилось.

– Как же это мило, когда мужчина ради красивой девушки готов на любые жертвы! – Голос Леониды просто-таки дрожал от умиления, а может, от чего-то другого. – Как трогательно! Печально, если такие старания останутся безответны. А как вы думаете, Вадим, Иринушка господину Холстину отвечает взаимностью?

– Ну, чувства моей сестры – это чувства моей сестры. Я в них не вмешиваюсь, никаких советов ей не даю и давать не собираюсь, – пожал плечами Вадим. – Я в данной непростой ситуации просто исполняю роль дуэньи при незамужней девице, это же понятно. Мамочка уж очень беспокоится за Иринушку – чтобы ее сердечко не разбилось да чтобы она глупостей не наделала. Вот я и стою на страже, благо время позволяет…

Леонида резко отвернулась – якобы пытаясь поймать соскользнувшую с ее колен салфетку, однако Алена успела заметить выражение откровенной ненависти, исказившее ее лицо.

Неужели толстуху так огорчило упоминание Вадимом своей матери? Почему? А, ну да, сама Алена тоже напрягалась, когда Игорь начинал говорить о своей обожаемой мамочке! И из ревности, и потому, что по возрасту-то они… Ладно, замнем для ясности.

Да, жаль, что нынче вечером Алена будет чужой на празднике жизни, который устраивает неведомый господин Холстин. Дело, разумеется, не в том невероятном количестве вкусненьких салатиков, которые готовятся, а исключительно в психологических открытиях, которые можно было бы на вечеринке совершить. Глядишь, наша писательница разжилась бы заодно и каким-нибудь матерьяльчиком для очередного своего романчика… Но что толку мечтать о несбыточном!

– Кстати, Алена, а вы привезли сюда какое-нибудь нарядное платье? Вечернее или платье-коктейль? – осведомился вдруг Вадим.

Ого, какие термины! Видимо, поднаторел в общении с красоткой-сестрой. Наверное, она все же не малолетка, а ведет довольно интенсивную светскую жизнь, если Вадиму известны такие тонкости, как разница между платьями вечерними и платьями-коктейль. Или он просто любит пролистывать всякие гламурные дамские журналы, как любил это делать Игорь, устыжая порой своими познаниями Алену, которая журналов такого рода в руки не брала за неимением времени для столь пустячных занятий?

Постой, постой… А чего вдруг, интересно знать, Вадим задает ей такой, можно сказать, интимный вопрос?

– А почему вы спрашиваете?

– Ну неужели так трудно догадаться? – ответил он, играя глазами. – Потому что хочу пригласить вас на этот знаменитый банкет. Должен же и я получать какие-то радости от жизни, а не только обеспечивать их моей сестрице!

Вот так так… И какая же неведомая сила заставила Алену бросить в чемодан вместе с шортиками-футболками-джинсиками-кроссовками новое платье в черно-белых цветах? И вдобавок не забыть о белых босоножках на высоком каблуке, а также о черно-белых, нарочно к этому платью купленных серьгах?

Игорю платье и серьги понравились, а босоножки он не оценил, потому что на этих каблуках Алена была явно выше его. Он же совершенно не терпел, когда женщина хоть в чем-то превосходила его – как физически, так и морально. Какое счастье, что Вадим довольно высок! Метр восемьдесят, не меньше. Сто семьдесят два сантиметра Алениного роста плюс восемь сантиметров каблуков – как раз подходит!

Леонида Леонтьевна вдруг заерзала на стуле. Очевидно, чтобы его скрипом замаскировать скрип собственных зубов, когда Алена сообщила, что платье у нее имеется и она будет счастлива продемонстрировать его на банкете.

– Но времени до его начала еще вагон, – сказал обрадовавшийся Вадим. – Как насчет того, чтобы поплавать в здешнем бассейне? Классное местечко, очень рекомендую. Правда, на скорость там не разгонишься, он в длину метров пятнадцать и в ширину столько же, зато какая горка! И еще отличное джакузи с подогревом и гидромассажем для любителей расслабиться. Истинный водяной рай. Что на горку, что в джакузи обычно очередь, но сейчас в бассейне явно никого нет, здешняя публика после обеда предпочитает жир наращивать в койках, так что будем вдвоем. Масса удовольствия, гарантирую!

Алена уставилась на молодого человека во все глаза. Или она ничего не понимает в жизни, или мальчонка недвусмысленно назначает ей любовное свидание. Глаза у него просто-таки горят синим пламенем, чистым бесовским огнем, и можно пари держать, что он намерен либо в джакузи с подогревом (для любителей расслабиться), либо прямо в бассейне залезть к ней под юбку… в смысле, под купальник.

Бесстыдство какое! За кого Вадим ее принимает, интересно? Почему после пары кокетливых взглядов он решил, будто новая знакомая уже готова на стремительный перепихон?! Он что, сексуальный маньяк, этот синеглазый красавчик? Или здесь вообще мода такая, в «Юбилейном»? Но ты ошибся, дорогой Вадим. Не на ту напал!

Не на ту? В самом деле? А не у Алены ли вдруг перехватило дыхание от мгновенно нарисовавшейся в воображении картинки? Влажные поцелуи, влажные жадные прикосновения, стремительное взаимное обладание – украдкой, с вороватыми взглядами по сторонам, не появится ли кто-то «третий лишний» в водяном раю, созданном для них двоих, припавших друг к другу лишь для того, чтобы тотчас отпрянуть, чтобы получить мимолетное удовольствие – и разойтись… слиться, а потом, может быть, больше никогда не вспомнить друг о друге… А может быть, наоборот, продолжить начатое уже неторопливо, медлительно, протяжно и нескончаемо… до банкета днем, после банкета вечером, ночью, утром и следующим днем, пока не иссякнут силы, которых у Вадима, судя по его возрасту, виду и голодному блеску очей, немерено. Да и Алена, честно говоря, барышня в сексуальном марафоне не из последних!

Тогда почему бы и нет? Почему бы не пойти в бассейн с Вадимом? Она теперь совершенно свободна, и не только до пятницы, как поросенок Пятачок, а навсегда! На всю оставшуюся жизнь!

Кстати, русская пословица советует: клин клином вышибай…

Интересно, способен ли клин Вадима вышибить навязчивую тоску о клине Игоря?

– Я совершенно не понимаю, как можно даже подумать о том, чтобы хотя бы окунуться в ту самую воду, где буквально только что утонул человек! – раздался в этот момент голос Леониды Леонтьевны, подобный по внезапности звуку трубы архангела Гавриила, которой тот когда-нибудь – внезапно! – возвестит наступление конца света.