Читать книгу В день, когда расцветут хризантемы. Повесть и рассказы - Елена Арзамасцева - Страница 10

В родном городе Анну с детьми не то чтобы не ждали, но и встретили не очень ласково. Так, как обычно встречают людей, нежданно-негаданно выигравших в лотерею большой денежный приз. Очень мало, кто искренне радуется их удаче.

Разведенная Анна с ребенком на руках, вышедшая замуж за москвича, да еще и бизнесмена, в глазах некоторых знакомых женщин, да и мужчин тоже, была еще хуже лотерейных миллионеров. Даже родной брат, которому досталась трехкомнатная квартира в центре города после смерти родителей, и тот считал, что Анне незаслуженно повезло. А раз уж ей так повезло, то она просто обязана постоянно помогать и делиться с ним – бедным участковым милиционером – своими немыслимыми доходами.

Анна, постоянно передававшая с проводниками семье брата посылки с консервами, колбасой и детскими вещами, недоумевала, что еще ему от нее, а вернее от Виталия, нужно? В последний раз она отправила ему большую кастрюлю-выварку, заполненную до отказа тазиками, чайником и эмалированными кружками.

Видимо, этот подарок Анны Сергею не понравился, поэтому он встретил сестру не очень ласково, попеняв, что на родне экономить нельзя. Чтобы ему хоть как-то угодить, Анна по приезду в отчий дом вручила снохе Татьяне аж два электрических утюга.

Совсем по-другому встретила ее семья бывшего мужа. Лариска накрыла приличный стол, что в условиях очень высоких цен в продуктовых магазинах родного города само по себе много значило. Николай – бывший Аннин и нынешний Ларисин муж – уже уехал в Нижневартовск, и они с дочкой, собрав чемоданы и отправив багажом крупные вещи, со дня на день ждали звонка, чтобы немедленно вылететь к нему. Подаренному электрическому утюгу Лариса очень обрадовалась.

Сидя за праздничным, накрытым в ее честь столом, Анна с тоской разглядывала ободранные стены девятиметровой комнатушки, облупившуюся краску на окне с разбитым и заклеенным изолентой стеклом, выщербленные полы. Она все больше и больше убеждалось в мудрости Виталика, давшего ей перед отъездом деньги. Комната требовала если не капитального ремонта, то уж точно – капитального обновления, хотя бы для того, чтобы поселить в нее квартирантов.

Лариса уехала через два дня, и Анна, проводив ее, тут же занялась ремонтом и поиском необходимых для этого материалов. Брат, которому было обещано, что в будущем он будет присматривать за квартирантами и получать с них плату, сменив гнев на милость, помогал Анне чем мог. Подняв всех знакомых и милицейские связи, он достал на какой-то базе обои, линолеум, краску и новые стекла. Не обошлось, конечно, без переплаты, но зато не надо было рыскать по городу и стоять в огромных очередях.

С удовольствием погрузившись в работу, Анна вместе со старшим сыном подготовили под оклейку стены, размыли потолок и уж только потом позвали мастера, доводившего до ума их общежитское жилище.

Незаметно подошел к концу август, и женщина начала потихоньку собираться назад в Москву. Детям нужно идти в школу, да и ремонт московской квартиры, теперь, когда она прошла хорошую практику, жаждал ее руководства.

Обновленная комната со свежевыбеленным потолком и желтыми обоями была настолько уютна и солнечна, что моментально настраивала на праздничное настроение. Для полного ощущения счастья оставалось только купить новую мебель. «Жалко сюда квартирантов заселять, – подумалось Анне, – сразу все изгадят».

Неожиданно позвонил Виталий. Вернее неожиданно не то, что он позвонил, он почти каждый вечер звонил на квартиру Сергею, где остановилась Анна, и она подолгу рассказывала ему, что делала за день и как чувствуют себя дети, а то, что он сказал. Он категорически запретил жене возвращаться в Москву, намекнув на какие-то грядущие события.

– Мне будет спокойнее, если вы останетесь под присмотром брата, – сказал он Анне, когда она запричитала по поводу школы и ремонта.

– Ремонт подождет, – резко оборвал ее муж, – а документы на детей я передам поездом – пусть пока поучатся в местной школе.

Затем он долго разговаривал с Сергеем, что-то ему объяснял, после чего брат, насупившись, сказал Анне:

– Ты это, правда, не дури! Оставайся пока у нас! Не бросит же он тебя в конце концов!

Анне пришлось смириться. Она не знала, что и думать, но Виталий продолжал регулярно звонить, в разговорах был ласков и нежен, и она успокоилась.

Получив от мужа вместе со школьными документами деньги, она втридорога, с «черного хода», приобрела в магазине мебель и маленький телевизор и вместе с детьми переехала в свою комнату.

С большим трудом в ее жилище поместились раскладной стол, два кресла-кровати, двухстворчатый шифоньер с антресолями и холодильник, на который и был водружен телевизор. Рядом с входной дверью, красиво покрашенной и с новыми замками, она поставила тумбочку для обуви и повесила вешалку для верхней одежды, надеясь, впрочем, никогда ею не воспользоваться. В углу, между шифоньером и стеной, оставалось пространство для купленной специально для Анны раскладушки, так как кресла уже облюбовали дети. Напоследок она повесила на окно красивые светлые шторы, и комната окончательно приобрела обжитой вид.

Семья брата, приглашенная на новоселье, интерьер одобрила.

– Это вам в подарок, – сказал Сергей и прибил на одной из стен полочку для книг, а на другой – для посуды.

– В тесноте, да не в обиде, – добавила невестка осмотревшись. – По крайней мере, для жизни все есть! А посуду постепенно подкупите!

Анна сжалась: «Змея!» Она перестала любить Татьяну, свою бывшую подругу, после того как та вышла замуж за ее брата. Уж очень она резко изменилась! «Она что, думает, что я здесь навечно и никогда не вернусь в Москву?»

Но вслух ничего говорить не стала.

В этом году в центральной образцово-показательной школе города ввели новшество и набрали один экспериментальный класс из детей шестилетнего возраста. Маленького Сашку, которому еще не исполнилось шесть лет, приняли в школу с условием – Анна будет работать воспитателем в классе, занимая свободное время детей после уроков и до прихода родителей. Предложение ей было сделано только потому, что директриса школы была чем-то обязана жене ее брата.

Анна, подумав, согласилась.

Ее дети росли умненькими и развитыми, какими обычно бывают дети в благополучных, счастливых семьях. Сашка к шести годам знал все буквы и уже читал по слогам. Она решила, что в школе, да еще с облегченной программой, учиться ему будет несложно. Сама же Анна, ожидая известий от мужа и пребывая в полном неведении по поводу дальнейшей своей судьбы, решила, что работа, пусть и временная, как-то отвлечет ее от невеселых дум.

Действительно, окунувшись с головой в школьные дела, они втроем как-то быстро и незаметно пережили сентябрь. Звонившему вечерами уже в общежитие Виталику Анна с гордостью сообщала об успехах детей и о своей работе. Она чувствовала, что муж переживает за них, и каждую неделю получала от него с поездом посылки – продукты и деньги. Ближе к октябрю, к недоумению Анны, он передал теплые вещи.

– Зачем? – спросила она вечером по телефону Виталия, прекрасно понимая, что с получением осенне-зимней одежды все дальше и дальше отодвигается ее надежда на скорое возвращение в Москву.

– На всякий случай, – коротко ответил он.

В конце сентября в столице стало неспокойно. Газеты писали о роспуске Съезда народных депутатов России и Верховного Совета, о противостоянии депутатов во главе с генералом Рудским и коалиции Бориса Ельцина.

Анна, которая после второго замужества, по молчаливому согласию в семье, газет не читала и о политической ситуации в стране имела представление только со слов окружавших ее людей, вдруг стала понимать, почему ее сюда, в этот скучный, серый городишко, где даже трава на газонах не может расти без въевшейся пыли, отослал Виталик. И чем ее муж занимался в последнее время.

– Господи, – похолодело у нее внутри. – Наверняка будет заваруха, и он влезет в самую гущу.

Уж лучше бы он изменял ей с любовницей, как иногда думалось Анне, неожиданно проснувшейся среди ночи.

Она взяла больничный и часами не отходила от телевизора.

Второго октября 1993 года в Москве прошли многолюдные демонстрации, организованные оппозицией. На следующий день сторонники Верховного Совета захватили здание муниципалитета и гостиницы «Мир», а затем начали штурмовать Останкинский телецентр. Телевидение и радио постоянно вещали о чрезвычайном положении, объявленном в столице, о вводе войск, о толпах добровольцев, кинувшихся на помощь президенту.

Виталий перестал звонить, и на Анну надвинулось нехорошее предчувствие – липкое и обволакивающее. Когда по ящику показывали, как сторонники Бориса Ельцина, бросив работу, полезли на баррикады, она еще держалась, но, когда верные ему войска стали расстреливать Белый дом, Анна заплакала.

И вдруг у нее словно что-то оборвалось внутри и окаменело. Что-то ужасное, страшное нависло над ней – судороги пробежали по телу, скрючили его, и она ничком упала на раскладушку. В этой позе Анна пролежала больше суток, не вставая и не реагируя на слова детей, пока Коля, ее старший сын, не привел домой брата.

– Анна, соберись! – Сергей поднял ее с постели и затряс. – Тебе надо быть сильной! Звонили из Москвы, наверное от Виталия. Здание правительства занято войсками, и многих арестовывают. Ты должна туда срочно поехать. Срочно! Слышишь, Анна?!

Слова брата долго не могли достичь цели. Они жили как бы сами по себе – стайками срывались с его губ и, обогнув по кругу пустоту, образовавшуюся вокруг Анны, улетали в космос. Наконец до сознания Анны начало доходить, что, возможно, Виталий жив, здоров, но нуждается в ее помощи.

Она очнулась и начала действовать – быстро собралась, покидав в дорожную сумку первые попавшиеся вещи, вытряхнула из шкатулки последние деньги и, оставив сыновей на попечение Сергея и Татьяны, поехала в Москву. На прощание брат дал ей номер телефона, который ему сообщили звонившие люди.

До Москвы Анна добиралась на легковушке какого-то предпринимателя – знакомого Сергея, обязанного ему возвращением некогда отобранных гаишниками прав.

Предприниматель ехал в Рязань, но ради Сергея согласился довезти Анну до Москвы. По причине постоянной проверки документов на дорогах военными и милицейскими патрулями в Москву они так и не попали. Какими-то только ему одному ведомыми путями они добрались до Раменского, где коммерсант высадил Анну и поспешил быстро уехать, нутром почуяв, что пассажирка для него небезопасна.

Анна, разыскав городской почтамт, позвонила по номеру, указанному на клочке бумаги. Трубку снял мужчина.

– Я Анна Иванова, – представилась она. – Вы мне звони…

Мужской голос резко перебил ее:

– Где вы находитесь?

– В Раменском.

– Идите на вокзал. Ждите меня у главного входа со стороны перрона, там, где останавливаются электрички.

– Кто вы? – спросила Анна.

– Вы меня узнаете, – услышала она в ответ.