Читать книгу Три жены. Большое кармическое путешествие - Елена Богатырёва - Страница 9

Он барахтался в пелене между реальностью и снами, реальностью и бредом, но не смертью уже, он понял – смерть отступила. Глубокой ночью, о чем он догадался по тишине за окном, по отсутствию бликов ночных фонарей в комнате, он раскрыл глаза. Кружение по волнам памяти прекратилось. Вернулась реальность. Только почему же он лежит на кровати и руки его привязаны к ней ремнями? Он поднатужился, ремни потянулись так же, как его взбухшие вены. Еще рывок, еще немного. Куда же он попал? И что с ним случилось? И где Ольга? Еще рывок – ремни ослабли. Он высвободил руки, потер запястья. Вставать не хотелось. Сознание снова начало затуманиваться, он закрыл глаза, попробовал сосредоточиться…

С тех пор как умерла Ия, что-то в его жизни хрустнуло, оборвалось. Он по-прежнему рвался к каким-то высотам, под облака, только вот все как-то вдруг потеряло цену. Воздух побед больше не пьянил, не кружил голову. Он ставил себе планку все выше и выше, но победы не приносили радости. Ведь она не могла разделить их с ним. Ия.

Самый страшный вопрос, который он всегда обходил стороной: почему она умерла? Почему именно она, почему именно так? Она покинула их в считанные часы, и врачи, сделавшие потом вскрытие – слишком уж странной выглядела эта смерть, – так ничего и не выяснили. Ему сказали: «Мы не видим причины, по которой это произошло…» То есть не было, на их взгляд, никакой причины ей умирать. Так почему же тогда?..

Смерть Ии осталась загадкой. Люди умирали от болезней, от старости, от травм, а она, выходит, умерла по какой-то другой причине. И эта причина – не возраст. Ей ведь было только двадцать восемь лет. Так что же это? Он взял у матери Библию, прочел и Ветхий и Новый Заветы. Пустые слова, ничего земного. Он все понял, но ничего не взял. Вопросы остались с ним навсегда. За что? Кого Бог наказал таким страшным способом? Ее? Его? Детей? И не изверг ли этот самый Бог, раз творит с людьми такое? Нет, проще было думать, что его не существует. Что небо – это только голубая картонка сверху, вроде потолка. Картонка, за которой нет ничего.

Он гнался теперь за острыми ощущениями. Водил машину с безумной скоростью, занялся нелегальной деятельностью – с двумя помощниками выполнял работу за целую бригаду, а потом нанимал людей получать деньги.

– Это воровство! – говорила мать.

– Кого я обокрал? Есть работа – есть расценки. Я делаю ее с помощником, а не с целой бригадой бездельников. В те же сроки! Работаю за десятерых, своими руками все делаю!

Он всегда бросался в спор, как на амбразуру, с азартом, с готовностью. Даже когда спорил с пятилетней Дашей. Но никогда не давил, не навязывал своего. Когда с ним соглашались, он радостно готов был считать человека другом. Когда возражали, грустно пожимал плечами. Разумеется, все это никак не касалось его работы. Там с ним никто спорить не решался. Да и повода не было. Каждое его начинание вызывало у всех шок. Идея, казалось, лежала на поверхности, однако в голову всегда приходила только Марку.

Марк ходил по краю пропасти. Андрей рассказывал, что его дальний родственник уже попался на такой вот деятельности. Настучали на него, и сел человек за свои же труды на три года.

– От тюрьмы и от сумы не зарекайся, – смеялся Марк и продолжал гнуть свое.

Прошел год, но Марк никак не оправился от смерти жены. Мать прожила в его доме полгода, но ей не хотелось бросать надолго свое серебро и картины без присмотра. Она берегла свой музей как зеницу ока. А вокруг дома сажала цветы, нужно было ездить поливать.

– Марк, не прожить одному мужику с двумя детьми, – повторяла она. – Жениться тебе надо. Сколько я еще протяну? Кто твоей Дашке будет нос утирать? Сашка, что ли? Совсем мужик в няньку превращается. Не дело это.

Марк отмахивался от нее, злился, топал ногами. Приходил домой и взлетал наверх, в детскую. Дети, тихо посапывая, видели уже десятый сон. Они почти не встречались. Он стоял и плакал посреди детской, от любви к ним, от жалости, от собственной боли. «Все, – говорил он себе. – В выходные…»

И в выходные сажал их в машину, возил по городу, заваливал подарками. Сашка мало что выбирал для себя, больше для Даши.

– Пап, Дарья такого тигра давно хочет. Давай, а?

Марк недоумевал. Сын был похож на него как две капли воды, но душа у него была материнская. Как-то мало он походил на шумных соседских мальчишек. Все с Дашкой возился. Играл с ней, читал ей свои взрослые книжки, потом ее детские. Гулять ходил только с ней, ровесников сторонился, на велосипеде катал. И соседские девчонки с замиранием сердца несли Даше маленькие подношения:

– Дашунь, на тебе ленточку. Пусть твой братик меня покатает, а?

И Даша просила брата. И он беспрекословно вез выбранную ею девочку вокруг парка, не отвечая на ее вопросы, не разделяя восторгов. Через неделю он обнаружил у Дашки дома целый склад ленточек, бусинок, засушенных цветочков и приказал больше ни под каким видом не покупаться на девчоночьи просьбы. И Дарья справилась. Даже когда однажды соседская взрослая Танька предложила ей большую шоколадную конфету «Мишка на Севере». Слово брата было для нее законом.

Выходные проходили, а работа по-прежнему отнимала все его время. Официально он работал в спорткомплексе: стадионы, залы, площадки, разбросанные по пригородам. Это было удобно. Разъезжая на машине, которая служила ему еще и лабораторией, он выполнял заказы везде, где только бывал. Но в какой-то момент появился новый директор, человек тертый, с размахом, и тут же отметил для себя уникального работника, который скромно числился среди персонала, обслуживающего табло. Заметил, присмотрелся, навел справки. Его знал весь город. Начиная от местной администрации, кончая ночными сторожами и официантками рюмочных. Директор пригласил его к себе.

В кабинете он достал бутылку дорогого армянского коньяку и две стопочки из-за портрета Леонида Ильича и начал задушевную беседу. «Гусь еще тот!» – определил его сущность Марк, пересказывая этот разговор Андрею. Из кабинета он вышел с подписанным приказом о назначении его заместителем директора и устной договоренностью, что часть его «командировочных», которые директор теперь брался узаконить, будет без всяких протоколов оседать в кармане его непосредственного начальника. Марк увлекся во время беседы и рассказал Владимиру Прокофьевичу о возможной модернизации их собственного спорткомплекса. Импортные покрытия, новое табло, прожекторы. Если бы все это сделать, то и памятника им будет не нужно: вот он, памятник. Директор приказал все это подробно расписать, обсчитать, проводил Марка в новый кабинет и представил секретаршу:

– Знакомьтесь, это Регина. Незаменимый работник. Она и за бухгалтера вам все распишет по нашему проекту, и спроектировать поможет. (Он уже говорил «по нашему», отметил Марк.) Член партии.

Значит, другие дела с ней обсуждать нельзя…

– Понял. Здравствуйте, Регина. – Он протянул руку.

Женщина поправила очки, пожала ему руку, покраснела…