Читать книгу Любимая для колдуна. Лёд - Елена Болотонь - Страница 4
Часть первая
Отбор
Глава 1
Оглавление– Боже мой, какая красота! – завертелась Инга вокруг моей очередной поделки. – И как только у тебя это получается?!
Она цепко схватила агат и потянула на себя круглый камень величиной в половину ладони на кожаном тонком шнурке. Доставляя мне колоссальное неудобство, шнурок натянулся, больно впиваясь в кожу.
– Полегче!
Я тут же забрала свой шедевр. Ну… не так чтобы шедевр, но новенькие вещицы мне всегда нравились больше. Казалось, с каждым новым украшением талант раскрывается лучше: не зря я тратила много сил, оттачивая мастерство.
Так и сейчас. На тёмном, почти чёрном, камне с мелкими вкраплениями, похожими на россыпь звёзд, красовался сказочный синий дракон. Сильное чудовище прикрывалось распахнутым левым крылом, на котором можно было рассмотреть тонкие-тонкие пёрышки.
Я работала над ним не меньше месяца, тщательно прорисовывая масляными красками детали, используя сусальное серебро. Холодные звёзды, ночное небо, луна и на её фоне – немного сердитый дракон. Почему-то таким он получился.
– Слушай, продай, а! – Мельская перешла в атаку. – Ты себе ещё нарисуешь. Такого же.
– Такого – точно не нарисую. Считай, это эксклюзив.
– Любые деньги, Ева! Тройная… А, нет. Давай, дам тебе в десять раз больше?
– Нет. Я же сказала. Могу нарисовать тебе что-нибудь новое. И подарить. Хочешь?
Инга недовольно фыркнула, наконец выпустив поделку из рук.
– Я хочу этого ледяного дракона, – обиженно процедила она. – Ты поразмысли хорошенько, пока я не передумала.
В холл особняка, где проходила вечеринка, зашли новые гости, и хозяйка переключилась на них.
– Эрик! Чёрт возьми! Ева, Эрик всё-таки заявился! – громко сказала она, привлекая всеобщее внимание.
О господи! Мой парень, с которым я недавно поссорилась (то ли бывший, то ли ещё настоящий), кинул на этажерку ключи от машины и внимательно посмотрел на меня. Затем улыбнулся.
Ну же, давай, порадуй меня очередными рассказами, что батарейка в телефоне села, что колесо на трассе прокололось и поэтому ты не смог ни позвонить, ни доехать!
Я следила за тем, как, бросая слова приветствия знакомым, ко мне направляется ОН. Продюсер молодых талантов, устроитель модных выставок, а в прошлом – обычный фотограф Эрик де Лавье.
Примечательно, что фамилия досталась ему в наследство от мужа бывшей жены. Тот как раз и был чистокровным французом. Жена после развода Огурцовой не стала, и Эрик взял её фамилию. Позже развёлся, и обратно в Лопаточкина трансформироваться не захотел. Впрочем, неудивительно. Вотум доверия инвесторов к Лопаточкину заведомо будет меньше, чем к де Лавье.
Да. Сначала меня мышиная возня вокруг фамилий слегка забавляла, но теперь лишь вызывала снисходительную усмешку. А тут ещё и Эрик попытался намекнуть, что если мы поженимся, то быть мне Лавье. Ева Влас ему почему-то не нравилась. Куда уж Еве Влас до Евы де Лавье! Звучит-то как! Громко, напыщенно, пафосно.
К счастью, замуж я не собиралась. Колёса, аккумуляторы, ночная работа и следы помады на рубашке в последние несколько недель подсказывали, что наши отношения постепенно приближаются к неизбежному финалу и скоро мы расстанемся навсегда. По моей инициативе, разумеется. Эрик продолжал строить планы.
Синеглазый шатен высокого роста был верхом мечтаний многих поклонниц. Начитанный, в меру язвительный… и чувством юмора обладал. Но я-то знала, каким Эрик бывает противным, когда не высыпается по утрам.
– Котёночек, а вот и я! – обаятельно улыбнулась мечта местных красоток.
Сердце сразу ёкнуло и защемило. Эта улыбка когда-то здорово меня привлекла. Да и сейчас вон как отозвалась душа, потянувшись к мужчине. Собственно, женщине всегда хочется ласки, и как можно больше. Мы как кошки. Нам мужское внимание не надоест никогда. А они ведь умеют быть крайне заботливыми, нежными…
Когда им нужно. И только тогда. Интересно, что ему потребовалось опять?
– Эрик? А ты почему здесь?
– Ну как же? Я помню. Инга празднует дыр, – отмахнулся Эрик.
Он наклонился, его губы коснулись моих. Мягкие, в меру пухлые, они заставляли меня отвечать на столь привычное между нами приветствие. Только вот… Раньше меня топила волна каких-то чувств и эмоций, а сейчас почти не задело. Может, потому что я обижалась на его очередной загул?
– «Дыр» от слова «дырка» или «день рождения»? – неудачно пошутила я, как только он оторвался.
– Ну что ты куксишься, котёночек? – Эрик покрывал мои щёки мелкими поцелуями. – Я остался ночевать у Антона. Мы выпили. Ну как садиться за руль? Да ещё ехать сто двадцать километров.
– Ты не позвонил.
– Ты меня ревнуешь, да? – Эрик расцвёл в улыбке. – Единственная моя, ненаглядная! Ну хочешь, – он сгрёб меня в объятия, – проведём выходные вместе? Поедем ко мне на дачу. Ты, я, лес, тёплое озеро и любовь?
– Мне заказ нужно доделать, – неуверенно произнесла я.
– Так с собой бери. На природе и вдохновение ярче. Обещаю, что сильно не помешаю!
– Э-эрик… – Я попыталась отстраниться, слишком крепкими показались объятия. Сильное подтянутое тело манило теплом, запах любимого мужского парфюма разбудил желание. – Ну хорошо! Хорошо. – Всё-таки отстранилась. – Отвезёшь меня пораньше домой?
– Ты ещё спрашиваешь! – Он быстро меня поцеловал. – Отвезу. И Германа с собой прихватим. Ему по дороге. А завтра утром заеду за тобой, и рванём!
Я улыбнулась. Наверно, сгущаю краски. Мы все совершаем проступки, а Эрик умел быть милым и обаятельным. Вот и сейчас он крепко держал меня за руку, гладил пальцы, исправляясь прямо на глазах.
– Хочу целовать каждый из них, чувствовать твои прикосновения, дышать тобой, любить тебя, – шептал на ушко, обжигая тёплым дыханием.
От его слов меня прошивало током, и обида отступала на задний план.
– Пойду выпью, – вдруг произнёс Эрик. – Устал как собака. Чуть позже вызовем трезвого водителя. Он нас развезёт.
– Делай как знаешь, – я пожала плечами. – Мне ещё надо обсудить условия заказа с Эльвирой.
– Чего хочет?
– Свой портрет в миниатюре.
– Смотри не продешеви! – по-хозяйски заключил любовник, открывая объятия. – Уже пора организовывать выставку твоих работ.
– Разберусь как-нибудь и с заказом, и с выставкой, – поморщилась я и пошла через зал к приехавшей гостье.
Оглянулась, бросив быстрый взгляд на мужчину. Стремление Эрика лезть не в свои дела порядком досаждало. Хотя его можно понять – он считал меня чуть ли не женой.
Через час с несколько захмелевшим Эриком и сильно пьяным Германом мы вышли из коттеджа. Праздник продолжался. Гремела музыка, шампанское и водка лились рекой. Порадовало, что Инга забыла обо мне и драконе. С неё станется меня доставать – приклеится клещом, не отцепится. Дай, да подари, да продай… Сколько раз сталкивалась с подобным.
Чёрный люксовый «Мерседес» урчал мотором. Возле него ждал щупленький парнишка. Большим пальцем он натирал очки. Я прищурилась. С таким трезвым водителем добраться бы затемно! Вечер постепенно вступал в права. Смеркалось. Хорошо, ехать недалеко.
– Градская закрыта. Там перекопали, – произнёс парнишка, выруливая на эстакаду. – Придётся объезжать.
– Долго?
– По городскому шоссе через парковый лес.
Машина легко набирала скорость, удаляясь от коттеджного городка.
– Дор-р-р-рогая Ев-ва, – икнул на переднем сиденье Герман, – тебе так неприятно ехать со мной?
– Да мне как-то всё равно, – парировала я, отворачиваясь к окну.
Конечно, я кривила душой. Терпеть не могу в стельку пьяных. А Герман как раз был таким. Когда только умудрился? Провёл на празднике всего час!
Мои пальцы крепко сжал в руке Эрик в знак молчаливой поддержки.
– Потерпи, – произнёс он.
– Отлить хочу! – заявила пьянь. – Эй, слышь, очкарик? На тормоз дави.
Машина летела по дороге в сумерки. За окном с такой же скоростью летел лес.
– Не очень хорошее место, – произнёс водитель. – Здесь находится разрушенная усадьба.
– Это чем же нехорошее?
– Да слухи всякие ходят. Люди теряются.
– Плевать на слухи! – В глазах Эрика разгорелся азарт, он рассмеялся. – А вот разрушенная усадьба – это забавно! Останови машину, Игорь, – поддержал он всхрапнувшего Германа. – Хочу воздухом подышать. Здесь весьма романтично. И нервы девушке пощекочем. Фотки получатся – супер.
– Как хотите, – пожал плечами Игорь и резко затормозил. – Простой водителя оплачивается дополнительно.
– Пф-ф-ф! – Эрик вылез из машины. – Не вопрос! Ева, пошли.
– Слушай, не уверена, что это хорошая затея.
– Хорошая, поверь! Вылезай, котёночек! – О да! Де Лавье море по колено. – Эй ты, пьяная рвань, – Эрик тряхнул Германа за плечо, – и ты вылезай!
«Пьяная рвань» невнятно бормотала ругательства, отметая дальнейшие попытки выудить её из машины. Впрочем, это не помешало Эрику вытянуть из салона меня и потащить через небольшой овражек прямо на холм. Хорошо, что на мне были джинсы и мокасины. Страшно представить, как бы всё обошлось, будь я на шпильках да в платье. Вовремя бог отвёл. А ведь хотела надеть!
– Зачем тебе это надо? – недовольно фыркала я, утягиваемая в лес.
– Селфи сделаем на руинах. Ну и пару фоток, – он тряхнул навороченным агрегатом с дорогущей линзой, – для новой выставки.
– Темнеет же!
– Мы быстро! – Эрик остановился и привлёк меня к себе. Кратко, отрывисто поцеловал. – Ну же, котёночек! Быстрее доберёмся – быстрее вернёмся. У меня такая мощная вспышка! Потом вместо фонаря включим.
Я промолчала. Иногда легче уступить, чем что-либо доказывать.
До каменных развалин мы добрались относительно быстро. Руины старинной усадьбы поражали воображение. Только представить масштабы застройки! И это – для одной дворянской семьи?
«Хорошо жили», – промелькнула мысль и пропала под вспышками фотоаппарата Эрика.
Возвращались уже в темноте. Или почти в темноте. Я осторожно ступала по еле видимой тропинке, стараясь не подвернуть ногу и не оцарапаться о свисающие колючие ветки.
– О! Евик! – вдруг остановился Эрик. – Чёрт! Я чехол забыл.
– Что? Ты в своём уме? – неожиданно разозлилась я. – Давай завтра вернёмся.
Если честно, я порядком устала. Незапланированная фотосессия была абсолютно не по душе, а тут ещё и чехол. Теперь придётся возвращаться. Снова в горку, потом вниз. Темнота сгущалась. Вот и добралась до дома пораньше!
– Блин, Евик. Я понимаю, что ты устала. Посиди здесь, я скоро вернусь.
– В темноте? В лесу? А если зверь выйдет?
– Какой зверь, дурочка? Это городской холм. Везде дороги. Скоро здесь коттеджей понастроят. Максимум бродячая собака явится. И то… – Эрик задумался. – Слушай, я мигом. Или пошли со мной.
– Нет. Я потихоньку пойду к машине. У меня есть фонарик на «сотке».
Лавье кивнул, а в следующее мгновение скрылся за раскидистыми деревьями.
Вот я дура! Дура-дура! Собралась идти в темноте!
Тяжело и обречённо вздохнула. Тропа одна. Поди не заблужусь. Тем более впереди виднелся тусклый свет фар нашей машины.
Я сделала около двадцати шагов, когда внимание привлёк плач. Такой реальный, натуральный девчоночий плач. Едва ли не за ближайшими кустами.
– Хэй! – тихо позвала я, сгорая от страха. – Не реви мамонтом!
– Каким ещё мамонтом? – неожиданно откликнулись мне жалобным голосом.
– Что ты там делаешь?
– Прячусь.
– От кого? – опешила я.
Вместо ответа там снова всхлипнули и разрыдались. Я не выдержала и раздвинула кусты. Осторожно наступая на камни и сухие ветки, продралась через заросли и вышла аккурат на небольшую площадку. В темноте разглядела девчонку моих лет, почему-то одетую в толстый длинный халат и меховую шапку.
Девушка всхлипнула и закрылась руками. Тогда я подошла и тронула её за плечо. Она вскинула на меня заплаканные голубые глаза в обрамлении тёмных ресниц и приоткрыла рот. Я отшатнулась. Пухлые губы, небольшой нос, чуть скошенный подбородок бросились в глаза как нечто хорошо знакомое. Очень-очень хорошо. Словно я смотрелась в зеркало.
Во взгляде девчонки тоже засветилось непомерное удивление. Она протянула руку и дотронулась до меня холодными пальцами. От её касания внутри растёкся жар, голова закружилась, сильно затошнило. На миг потемнело в глазах.
Когда стало полегче и я отдышалась, девчонка уже исчезла. Зато сильно похолодало. Так, словно меня выкинули из июля в позднюю осень. Промозглая сырость продирала до костей. Холодный ветер задувал сквозь тонкую ткань одежды. Кромешная темнота казалась зловещей, а попытка нащупать сотовый привела к разочарованию. Мобильника не было.
Я обхватила плечи руками.
– Что за чёрт?
Происходящее мне совершенно не нравилось. Это что же получается? Девчонка оказалась воровкой? И шубу у кого-то спёрла. Ага, в июле… Мысли прыгали от одного события к другому, пока из-за деревьев не показался свет.
– Э-э-эй, сюда! – заорала я и замахала руками, испытывая громаднейшее облегчение.
Но ровно до тех пор, пока не поняла: светится обычный огонь. Кто-то нёс сквозь тьму средневековый факел, уверенно раздвигая ветви и шелестя прошлогодними опавшими листьями.
Когда передо мной выросла бородатая громадина в меховой шапке и облезлом тулупе, я охнула и развернулась, мечтая сбежать. Куда угодно. Куда глаза глядят. Ринулась в сторону, но тут же наткнулась на каменное основание. В свете огня разглядела мраморные светлые колонны беседки. Дыхание сбилось. Я напоминала себе выброшенную на берег рыбу.
– Евкия! Что за чёрт заставил тебя понестись в ночь? Ищи тебя потом!
– О чём вы? – Приступ паники не заставил себя ждать, и я заорала: – Э-э-э-эрик!
– Ты чего орёшь? – Мужлан наклонил голову. – Что за странная одежда? Замёрзнешь же!
Огромная гора попыталась раздеться.
– Стойте! – Я вытянула руки. – Стойте. Стойте. Вы явно ошиблись. Я – Ева. Вас не знаю. И меня машина ждёт.
– Чего? Какая машина, Евкия? Тебя опоили чем?
Он вдруг сгрёб меня в объятия.
Да, конечно, стало на миг теплее. На меня дохнуло мужским потом, дымом, кислым запахом овечьей шкуры. Неожиданно я оказалась на руках у громилы. Попытки вырваться ни к чему не привели. Неимоверная сила держала крепко.
– Глупенькая моя Евка! Идём домой. Завтра будет новый день, и всё наладится. Ты вся продрогла.
– Я – Ева! – не выдержала я чужой уверенности и пуще прежнего заревела от страха и бессилия.
– Ева… не Ева… Имя-то какое придумала! Идём домой, – ворчал громила, неся меня во тьму. – Дома тепло. Там выпьешь взвару, выспишься, и всё будет хорошо. Завтра поедем на рынок, куплю тебе леденец. Сахарный, с насовой начинкой. Побалую.
Под его монотонный голос я продолжала беззвучно реветь. Прогулялась! И домой не вернулась, и потерялась. А тут ещё украли.
– Э-э-эрик, – всхлипывала тихонечко, – су-у-ука так-ка-а-ая… Спаси же меня…
– Ничего, ничего, – бормотал громила. – Михи отнесёт тебя домой, согреет. Да бог с ней, с этой Валюной. Хозяйка бывает в сердцах. Главное – задобрить её. Чтоб нам жениться дала да не продала порознь. Самое главное, да?
Мне стало совсем дурно. Я разревелась сильнее. Жениться? С кем? С этим волосатым из Средневековья? Ещё и кто-то разрешать будет? Не продала порознь? Это с каких пор рабство одобрили?
Казалось, я медленно, но верно схожу с ума. Пока вдруг спасительная мысль не пронзила воспалённый событиями мозг.
Я затихла и всмотрелась в бородатое лицо.
– Это квест, да? Вы подстроили всё? Эрик, зараза! Розыгрыш, да?
Выдохнула с облегчением и даже истерично хихикнула. А я повелась!
– Квест, квест… Михи сходит в лес завтра. Подстрелит тебе квеста. Сварим супец. Ты же знаешь, как я люблю тебя, Евка.
– Кого подстрелишь?
– Петушка или курочку. Ты не волнуйся, завтра будет. Сегодня на кухне другое.
Меня затрясло сильнее. Мужлан не шутил. Повернув голову, я увидела огромный дом. Нет, домину. Домище. А самое поганое – не смогла припомнить, чтобы в городских новостях говорилось об этом старинном объекте.
Усадьба – вроде стародворянской или помещичьей, как на картинках или в кино – стояла в дремучем лесу, окружённая вековыми деревьями. Жёлтые стены освещали факелы в стеклянных кожухах. В ночи громадина выглядела как древний монстр.
Я протёрла глаза, пытаясь очнуться, проснуться, но не тут-то было. Здоровяк, назвавшися Михи, обошёл дом и направился к небольшому флигелю. Ногой толкнул старенькую обшарпанную дверь, наклонился вместе со мной и заступил через порог.
В полумраке я разглядела узкую старую кровать, больше похожую на доску, лежащую на кирпичах и покрытую непонятно чем, деревянный стол и белевшую печку. Через заслонку светились горящие угли. От печки исходило тепло.
Михи подошёл к кровати и ссадил меня на неё. Я тут же забилась в угол, страшась даже думать о том, какие отношения нас связывают помимо его желания жениться. Жёсткий матрас оказался мешковиной, набитой сеном или соломой. Жёсткие остья тут же впились в бедро. Я уже не обращала внимания на слёзы. Они текли сами собой.
– Пойду супца принесу, – почесал затылок мужик. Он даже не запыхался, пока поднимался на холм. – Тебе надо согреться. Дров я раньше подкинул.
Развернулся и вышел во двор, притворив дверь. Я сразу же кинулась к небольшому оконцу. Протёрла мутное стекло, пытаясь разглядеть хоть что-то. Кромешная темнота вгоняла в депрессию, а когда на стекло упали первые крупные капли, поняла, что и бежать сейчас не получится. Непогода, холод, отсутствие одежды делали моё положение просто плачевным.
Я всё ещё тупо смотрела на дождь, когда снова открылась дверь. Вернулся Михи. Он принёс ещё одну плошку со свечкой и миску. Похоже, уха. Запах рыбы разнёсся по комнате, желудок на него отозвался. Захотелось есть.
– На-ка, поешь, согрейся, – сказал он, глубоко вздохнул и поставил миску на стол. – А я, пожалуй, выпью.
Он зашарил по карманам, пока не вытащил небольшую бутыль с мутной светлой жидкостью. Откупорил и отхлебнул. Крякнул, вытер бороду, улыбнулся.
– Мне… Тоже хочу, – произнесла я, пытаясь совладать с собой. Тело била дрожь.
– Крепко будет, – мотнул головой мужик. – Нельзя. Садись лучше, ешь.
Я покорно села за стол. Не в той ситуации, чтобы выпендриваться. Взяла деревянную ложку и попробовала уху. Сёмга? Слегка обалдела. Это был королевский суп. Наваристый, с рыбой, густой. В глубокой тарелке с выщербленными краями плавали крупицы риса и несколько перьев зелёного лука. Зачерпнула ещё. Вкусовые рецепторы меня не обманывали: такую уху не в каждом ресторане подают. Сама не заметила, как быстро опустела тарелка.
– Дров принесу, – произнёс молчавший до сих пор Михи.
Всё это время он наблюдал за мной, почёсывая бороду и тяжко вздыхая. Реалити-шоу, привет! Нашёл зрелище! Дровосек, как же…
– Подкину тебе ещё. На ночь хватит. Завтра утром приду.
– А где здесь туалет? – выдавила я, сгорая от смущения.
– Туалет?
Из-под кустистых бровей на меня непонимающе смотрели два глаза.
– Отхожее место. Для справления естественных надобностей.
– Что с тобой? – снова насупился мужчина. – Неужто не пришла в себя?
Я помотала головой, и тогда Михи указал на двери, где располагались сени. Иного названия для неотапливаемой комнатушки перед основной комнатой у меня не было.
– Там найдёшь.
Он встал из-за стола. Я лишь молилась, чтобы мужик оставил бутылку. Пьяницей не была, но умом понимала: если не глотну чего-нибудь крепкого, сдохну от страха или сойду с ума.
Как только громила вышел, кинулась к спасительной жидкости и хлебнула.
– Ох ты ж чёрт! – дико закашлялась.
Крепкая самогонка!
Живительный транквилизатор быстро попал в кровь, возвращая тепло и спокойствие. Пока Михи не вернулся, успела приложиться ещё. Жизнь стала налаживаться. Квест так квест! Пройду достойно.
Глаза слипались, меня разморило. Чуть ли не доползла до кровати и упала на неё. Слава градусу, было уже плевать и на постельное бельё, которого не имелось, и на запах кислятины. Я лишь мечтала проснуться в своей постели и забыть об этом кошмаре.
Слышала, как в комнатушку зашёл Михи. Пошурудил чем-то в печке, потом подошёл.
– Спи, спи, – произнёс ласково. – Завтра снова станешь здоровой.
– Угу… За квест и актёрское мастерство поставьте себе пятёрку, – пробормотала я. – А Эрику или кому там скажи… Выберусь… В луш-шем слушае – без хозяйства… станется. В худш-шем – в тюрьму упеку.
Язык заплетался, отказываясь ворочаться как надо. Тогда я закрыла глаза.