Читать книгу Милинери - Елена Чумакова - Страница 3

Солнечный лучик прокрался сквозь неплотно задернутые портьеры и коснулся лица спящей Сони. Она недовольно поморщилась и, что-то пробормотав, отвернулась, спрятала голову в подушки. В комнату заглянула горничная Агафья.

Агаша всю свою жизнь прожила в имении Осинцевых. Она была немногим старше Сони, их детство прошло вместе. Дочка горничной охотно играла с маленькой барышней, заодно помогая бонне присматривать за ней. Повзрослев, девушки сохранили душевную привязанность, осознавая, тем не менее, разницу в социальном положении.

– Барышня, пора вставать, завтрак уже подан, – ласково сказала горничная.

Из подушек раздалось недовольное бормотание.

– Ваш батюшка спрашивает, не хотите ли поехать с ним смотреть дальние покосы?

Растрепанная головка приподнялась над подушками:

– В тарантасе или верхом?

– Кажется, велено седлать Вагая.

Соня рывком села, спустив на пол босые ножки в батистовых панталонах .

– Так чего же ты копаешься? Давай скорее умываться. Воду принесла теплую?

Три года назад отец, к большому неудовольствию жены, подарил Сонечке рыжую кобылку. Ласка – так назвали лошадь – оказалась нрава спокойного, послушного, из всех способов передвижения предпочитала шаг или неспешную рысь. Софья полюбила прогулки верхом, но матушка категорически запретила ей выезжать одной, без сопровождения отца, поэтому она радовалась каждой возможности оседлать свою любимицу.

Солнце поднялось довольно высоко, когда Павел Николаевич с дочерью добрались до дальнего покоса. Пока отец разговаривал с мужиками, Софья, накинув повод на ветку орешника, оставила Ласку пастись, а сама пешком поднялась на ближний холм. Она хорошо знала все окрестности родительского имения, и это место было одним из самых любимых. С холма открывался чудесный вид на неспешно несущую холодные воды среди зарослей ракитника Плюссу, на освещенное неярким северным солнышком разноцветье лугов, соломенные крыши деревеньки на противоположном берегу речки, серую ленту дороги. На пригорке возле деревни сияла золоченым куполом белокаменная церковь. Она странно выделялась на фоне небогатых крестьянских дворов.

Соня опустилась в высокую траву и смотрела на мир сквозь слегка колышущиеся под легким ветерком метелки овсяницы, вдыхала тонкий аромат вереска, вслушивалась в стрекот кузнечиков. Из сосновой рощи доносилось задумчивое «ку-ку… ку-ку…». Мимо неподвижно сидящей девушки деловито пробежал ежик, на мгновение замер, смешно подергивая носом, и, фыркнув, исчез в траве. Мир вокруг был гармоничен и прекрасен, а душа отчего-то волновалась, словно ждала перемен.

Сзади зашуршали шаги, Павел Николаевич присел рядом с дочкой.

– Так и знал, что ты здесь… – и вздохнул, оглядевшись, – красота-то какая!

Помолчали, подставив лица летнему солнышку. Наконец отец встал, хлопнув себя по коленкам:

– Пора домой, матушка рассердится, ежели к обеду опоздаем.

Подъезжая к дому, наши путники увидели впереди себя экипаж.

– Кажется, Николя приехал, – обрадовалась Соня и пришпорила Ласку.

Однако седоков в экипаже оказалось двое. Во втором Соня узнала Сержа и немного смутилась. Дело в том, что в их последнюю встречу она вела себя… как бы это сказать?… немного странно и теперь испытывала неловкость.

А дело было так. После выпускного бала Сонечка готовилась к очередному приему в их петербургском доме на Мойке особенно тщательно: долго выбирала платье, дважды заставила Агашу переделать прическу. Но день принес ей разочарование: тот, кого она ждала, так и не пришел. Не появился он и в следующую среду. Близился Сонечкин день рождения, после которого было решено перебираться на лето в псковское имение, и она загрустила. Николя не заводил разговора о Серже, а ей спросить о нем не позволяло самолюбие.

Наступил день рождения. К обеду стали собираться гости. Софья пыталась выглядеть веселой, но у нее это плохо получалось. Гости раздражали, подарки не радовали. И когда из карих глаз готовы были закапать слезинки, лакей объявил о прибытии барона Шафирова. Сонечка, стараясь скрыть свое волнение, приняла из рук Сержа подарок – альбом в розовом сафьяновом переплете с тиснением, снабженный золоченой застежкой с замочком и ключиком.

– Это надежное хранилище девичьих тайн, – с улыбкой сказал барон. Открыв альбом, она прочла на первой странице:

«Еще не царствует река,

Но синий лед она уж топит;

Еще не тают облака,

Но снежный кубок солнцем допит,

Через притворенную дверь

Ты сердце шелестом тревожишь…

Еще не любишь ты, но верь:

Не полюбить уже не можешь…»[1]

И быстро захлопнула альбом, заперла на замочек от любопытных глаз.

Николя преподнес сестре прекрасное нотное издание – клавир новой оперетки Легара «Веселая вдова». У Сонечки загорелись глазки. Куда девались ее печаль и подступавшие слезы?! В окружении подружек она поспешила к роялю и тут же начала разбирать ноты. Серж стал рядом, помог преодолеть сложный пассаж. Кто-то пододвинул им банкетку, сидя рядышком они начали играть в четыре руки, смеясь, сбиваясь, мешая друг другу, сталкиваясь локтями. Их настроение заразило сначала молодежь, затем и остальных гостей, все подтянулись поближе к роялю. Софья чувствовала, что ведет себя неподобающим образом: ее возбуждение слишком очевидно, движения не в меру порывисты, сияющие глаза и румянец выдают ее чувства, но ничего не могла с собой поделать – ее несло, словно парусник в шторм.

Она заметила удивленный взгляд брата, обеспокоенность матери, любопытство гостей и, сославшись на внезапную головную боль, сбежала из гостиной. В своей комнате она залпом выпила стакан прохладной воды, распахнула окно и упала на софу. Постепенно успокоившись, девушка заставила себя вернуться к гостям. Но Сержа в гостиной уже не было, он уехал, не дожидаясь праздничного обеда.

И вот теперь они встретились на пыльной дороге, и Софья не знала, как себя держать. Возникшую неловкость сгладил Серж, улыбнувшись, как ни в чем не бывало:

– Здравствуйте, прелестная амазонка! Нежданного гостя не прогоните?

– Барон едет в имение своей матушки, тут, недалеко, под Гдовом. Я пригласил его погостить у нас, – пояснил Николя.

– Конечно, добро пожаловать, мы рады друзьям Николеньки. Вам, молодым, вместе весело, а нам, старикам, ваше веселье в радость, – добавил подъехавший на своем Вагае граф.

С приездом Николя и Сержа жизнь в имении Осинцевых преобразилась, казалось, само время встряхнулось и побежало быстрее. Дни заполнились развлечениями и забавами. Молодежь то затевала игру в лапту, то, уже в сумерках, придававших таинственность знакомым аллейкам, играла в прятки, то переворачивала содержимое сундуков в поисках подходящей одежды для модной светской забавы «живые картины», то разыгрывала шарады. Даже такое скучное занятие, как лото, они превращали в веселое развлечение. Соня забросила пяльцы с незаконченной вышивкой и недочитанный роман, он казался ей скучным по сравнению с ее нынешней, наполненной событиями, жизнью.

Во всех затеях старших с азартом участвовал Петя – младший брат Софьи и Николая.

Петенька появился на свет, когда Соне только-только исполнилось четыре года. Для нее это было грандиозным событием. Она внимательно рассматривала маленькое существо, лежащее в батистовых пеленках, и силилась понять, откуда же он взялся? Ведь не было – и вдруг вот он, младший брат!

– Ой, мамочка, он же лысый… – беспокоилась она.

– Ничего, волосики отрастут, – улыбалась мама, – ты тоже появилась на свет лысой, а сейчас смотри, какая коса выросла.

Сонечка недоверчиво посмотрела на маму, уж не шутит ли она.

– Ой, у него и зубиков нет! Ни одного… как же он жить будет, без зубов?

– И зубки тоже вырастут в свое время, пока они ему не нужны.

Мама оказалась права, скоро голова брата покрылась нежным пушком. С каждым днем Петя становился все симпатичнее и интереснее, Сонечка привязалась к нему всем своим детским сердечком, брат отвечал ей такой же нежной привязанностью. Когда Соне исполнилось девять лет, и ее увезли учиться в институт благородных девиц, труднее всего ей далась разлука с младшим братом, много слез пролила она украдкой в казенную подушку. Зато сколько радости приносили встречи во время вакаций!

Теперь Петя ростом почти догнал сестру, у него начал ломаться голос и появился темный пушок над верхней губой. Он старался ни в чем не отставать от старших и сильно переживал, если это ему не удавалось. Восторженность сменялась слезами, которые так же быстро просыхали.

Так, в забавах, прогулках, вечерних посиделках за чаем незаметно пролетела неделя, затем вторая.

Ясным июльским утром в самом прекрасном настроении Сонечка спустилась к завтраку. В столовой никого не оказалось. Голос с легкой картавинкой, принадлежащий Сержу, доносился с террасы. Там же Соня застала отца и старшего брата. С озабоченными лицами они просматривали прибывшие накануне газеты и негромко переговаривались. На приветствие девушки ответил только Серж.

– Что случилось? Что у вас такие лица, словно вам перца в кофе подсыпали? – Соня постаралась опуститься в шезлонг как можно грациознее.

– В Сараево убиты эрцгерцог Франц Фердинанд, наследник австро-венгерского трона, и его супруга герцогиня София. Австро-Венгрия объявила Сербии ультиматум, – не поднимая лица от газеты, ответил ей Николя. Серж задумчиво смотрел куда-то вдаль, поверх крон деревьев.

С Софьи слетела беззаботность, всеобщая тревога передалась и ей.

– Как это ужасно! Сараево – это, кажется, где-то в юго-восточной Европе?

– Совершенно верно, – отозвался Павел Николаевич.

– Но… это же довольно далеко от нас? – неуверенно спросила Соня.

– Какое это имеет отношение к нам? Что вы все такие…?

– Боюсь, что это может иметь к нам весьма прямое отношение. Как бы это убийство не оказалось той искрой, от которой рванет весь пороховой склад, называемый Европой, – подал голос Серж.

За завтраком гость объявил о решении незамедлительно ехать в имение своей матушки. Прощаясь с опечаленной Соней, он сказал:

– Надеюсь вскоре вновь Вас увидеть, если я Вам еще не надоел.

– Я буду ждать встречи, – совсем тихо ответила она.

А Петя втайне был даже рад отъезду гостя, очень его стало беспокоить внимание Сержа к сестре, он ревниво ловил их взгляды, касания рук, фразы «со значением». Соня его сестра, и делить ее дружбу и любовь он ни с кем не собирается!

После отъезда гостя жизнь в имении вошла в привычное русло. Мария Феоктистовна обсуждала с кухаркой способы засолки огурцов, собственноручно готовила ягодные настойки, чтобы зимой удивлять гостей и баловать мужа. Павел Николаевич разъезжал с управляющим по имению, погрузившись в хозяйственные заботы. «Летний день, знаете, год кормит» – частенько повторял он. Николай, взяв отцовское ружье, отправлялся затемно с егерем уток пострелять, а после обеда любил поспать на сеновале.

– Свежее, душистое сено лучше всякой перины, – отвечал он на матушкины сетования. Софья вновь достала пяльцы и принялась за прерванную работу. Только дело что-то не спорилось, часто иголка замирала в пальцах, а взгляд устремлялся в одну точку. Петенька то лежал с книгой на досках купальни, то ставил силки на птиц в ближней роще. Он не знал, куда себя деть, и уже жалел об отъезде Сержа, все-таки с ним было куда веселее.

Жизнь текла размеренно, так же светило солнце, пели птицы, занималась повседневными делами прислуга, и тревога, в связи с происшествием в Сараево, подзабылась. Казалось, это дело дипломатов – уладить конфликт, за то они жалование получают.

Прошло чуть больше недели, и вновь у крыльца барского дома остановилась коляска с откинутым верхом. Соня наблюдала из окна своей комнаты как Серж, выйдя из экипажа, здоровается с Петей и Марией Феоктистовной, как раскланивается с ним высыпавшая на крыльцо прислуга, радуясь поводу немного побездельничать и поглазеть, как он ищет глазами ее, Соню. Увидел, улыбнулся, слегка поклонился, сняв картуз.

На следующее утро решено было отправиться в ближнюю рощу по ягоды. Николя только присвистнул, увидев сестру в новом сатиновом платье, открывавшем по последней моде стройные щиколотки. Головку украшала соломенная шляпка с атласными лентами цвета весенней зелени. Такой же лентой была перехвачена тонкая девичья талия. Удивительно, как похорошела она этим летом, как идет ей особенный блеск в глазах, появившийся с приездом Сержа. Даже не верится, что это та самая девчушка, которую еще прошлым летом он пугал жуками и лягушками.

Молодежь разбрелась по пронизанной солнцем роще, перекликаясь и аукая.

– Софьюшка, идите сюда, смотрите, что я нашел! – раздался с опушки голос Сержа. Соня поспешила на зов. Петя тоже побежал, было, следом, но старший брат перехватил и отвлек его, посулив показать нору барсука.

В руках у Сержа был целый букетик земляники, тонкие стебельки клонились под тяжестью сочных ягод.

– Держите, это Вам. Последние этим летом.

Он поднял букетик над ее лицом, она потянулась губами к ягодке.

– Сонечка, – сказал он просто, – я ездил к матушке не только повидаться, но и спросить ее благословения. Хочу сегодня просить Вашей руки у Павла Николаевича. Вы позволите? Согласны стать моей женой?

Это было так внезапно, и в то же время так ожидаемо, что девушка растерялась. Она столько раз представляла в своих мечтах, как это случится у нее, а все оказалось так просто! Всего несколько слов решают ее судьбу? А вокруг все так же сияет солнце, жужжит шмель, серебряным колокольчиком рассыпается в роще песенка зарянки. Ничего в мире не изменилось! И прямо сейчас ей надо дать ответ. Серж смотрит на нее внимательно-внимательно, словно читая ее мысли, как тогда, на балу.

– Я… да… я согласна.

Вот и все, отныне она связана словом, судьба ее решена.

После обеда отец с гостем удалились в кабинет Павла Николаевича, затем туда же пригласили матушку и Соню. Родители, как положено, благословили молодых, но свадьбу решено было отложить до следующей пасхи. Сержу нужно было время, чтобы закончить службу, выйти в отставку и заняться подготовкой дома для семейной жизни в своем имении. В этом доме давно никто, кроме управляющего, не жил, поэтому работы предстояло немало. Да и петербургская холостяцкая квартира Сержа нуждалась в ремонте. Кроме того, свадьба, венчание требовали немалых средств.

Все эти практические соображения не только вернули влюбленных на землю, но и сблизили, придали определенность их отношениям. Теперь у них появилось общее будущее, общие заботы. Помолвку решено было огласить осенью, по возвращении в Петербург.

Петя, узнав о предстоящем замужестве сестры, поначалу надулся, но поразмыслив, решил, что раз уж ей так необходимо выйти замуж, то пусть лучше за Сержа, он свой и к нему, Пете, относится дружески.

За вечерним чаем разговор зашел о том, что в ближайшие дни молодым офицерам предстоит возвращаться в свой полк, отпуск подошел к концу. Решено было ехать в ближайшую субботу.

А утром с почтой привезли свежие газеты. На первых страницах бросились в глаза заголовки: «Война в Европе!», « Сербский кризис послужил поводом к войне!», «28-го июля 1914 года Австро-Венгрия объявила войну Сербии!», «Мобилизация в странах Тройственного союза». С этой же почтой прибыло предписание командира полка Николаю немедленно прибыть к месту службы. Все потрясенно молчали.

В тот же день Николай и Серж спешно уехали. Прощаясь с Соней, Серж сказал:

– Вы в моем сердце навсегда. Верьте, что бы ни случилось, я обязательно вернусь. Идти не смогу – приползу. Все мои мысли будут с Вами. Только дождитесь!

Соня стиснула руки:

– Но… надеюсь, это ненадолго? Вас не отправят на войну? Россия ведь не участвует в войне? Я буду молиться за вас с Николя. И буду писать вам часто-часто.

Дом опустел и притих в ожидании дальнейших событий.

[1] Автор «Весеннего романса» Иннокентий Анненский.