Читать книгу Страсти по Магдалине - Елена Чутская - Страница 11

С того дня, как в доме появилась Иоанна, жена домоправителя Хузы, Мириам и вовсе лишилась покоя. Она видела, как взволновал Ису рассказ о казненном Иоанне. Несколько ночей он тайно жаловался ей на кошмарные сны, а снилась ему отрубленная голова. И весь он как-то сник, как подрубленный колосок, опустошенно смотрел вокруг себя и о чем-то тихо разговаривал сам с собою, когда вокруг него не было ни души. Подолгу вечерами он беседовал с Иоанной, выспрашивая всё новые и новые подробности того ужасного пира во дворце Ирода Антипы.

Мириам незаметно наблюдала за ними издали и не находила себе места. Она сомневалась в своих подозрениях и не могла понять, как эта женщина так быстро смогла завоевать его доверие и благосклонность за такой короткий срок. Но вспомнив таинственные взгляды между ними во дворце Ирода, когда Иоанна выводила их из нижних комнат, Мириам окончательно убедилась в своих подозрениях, а именно в том, что эта странная привязанность возникла еще тогда. С каждым днем она чувствовала, как ее возлюбленный отстраняется от нее всё больше и больше. Ежедневный ужин на террасе и откровенные беседы были давно позабыты, а чужая незваная женщина заменила ему целый свет.

Случилась так, что Иоанна попросила у Исы защиты и убежище от мужа. Мириам хватило одного его взгляда, чтоб понять – он просил оставить в доме эту женщину. И ей ничего не оставалось, как беспрекословно согласиться. Иоанну она невзлюбила с первого же дня, а та, как полноправная хозяйка, всю заботу об Исе взяла на себя. Мириам не совсем понимала, как без борьбы и препирательств эта женщина смогла потеснить ее в собственном доме, и что более важно, отстранить от нее человека, в котором она, Мириам, так остро нуждалась. Каждый день Иоанна проверяла на кухне еду для него, убирала комнату, которую обустроила по своему усмотрению, добавив скамьи вдоль стен для посетителей, сама перестирывала его одежду и сшила новый белый хитон с красной каймой понизу. Она даже умудрилась лишить Мириам обязанности помогать Исе в приготовлении лечебных бальзамов и настоек. А по утрам и поздним вечером Иоанна так усердно молилась своему Богу, что у Мириам появилось подозрение насчет ее доброжелательности. Съедаемая недобрыми предчувствиями, она неусыпно следила за гостьей, и в одном все-таки не обманулась…

Всё произошло через месяц после появления Иоанны. В обед после отдыха Иса вывел во двор маленького Якова. Мальчик, опираясь на руку своего лекаря, шел маленькими осторожными шагами, радостно осматривался по сторонам. Во двор выбегали слуги, рабы, все обнимали счастливых родителей, поздравляли с выздоровлением сына, желали счастья и долголетия. Мириам шла рядом и придерживала Якова за другую руку, радуясь наравне со всеми. Когда шумные восторги улеглись, и слуги разошлись по делам, она заприметила в тени около колодца фигуру Иоанны. Ее злобный, полный ненависти взгляд так поразил Мириам, что по спине пробежал неприятный холодок, будто предрассветный туман над озерной гладью. Почувствовав с того дня неминуемую беду, она намеренно следила за Иоанной, не спускать с нее глаз.

Однажды ей нечаянно пришлось подслушать странный разговор. Стоя под лестницей и развешивая на просушку лечебные травы, Мириам оказалась возле открытой двери комнатки Исы, откуда доносились громкие голоса.

– Столько иудеев ждут своего Спасителя от римских псов, Иса, – Иоанна говорила твердо, решительно. – Если бы нашелся такой человек, который смог бы сотворить чудо, люди поверили бы ему и пошли за ним!

– Пошли куда? На смерть? – тихий голос звучал в ответ.

Мириам затаила дыхание, чтобы не пропустить ни одного слова.

– В борьбе смерть неизбежна! Нельзя освободиться от гнета кесаря без крови. Но люди уже готовы и на это! Сколько лет мы терпим попрание своих законов, сколько раз нам пытались навязать чужих богов. Когда же явится мессия, который окажется подлинным страдальцем за свой народ?

Мириам попыталась осторожно заглянуть в щель между дверью и стеной. Она смогла увидеть только часть лица Исы, его собеседница стояла спиной, и разглядеть ее не представлялось никакой возможности.

– Такие люди уже есть. Правда, их еще немного, Иоанна, – Иса не повышал голоса, его глаза глядели смиренно, и ласковая улыбка играла на губах. – И слова их непонятны для простых людей. Они говорят о Боге, а сами далеки от него. Мало посыпать голову пеплом и ходить с язвами в рубищах, нужно уметь достучаться до разума человеческого, до его сердца. Указать путь легко, нужно найти причины, которые мешают нам выйти к этому пути. Наше невежество, слепота, упрямство и стяжательство живет внутри нас. Познай себя, и ты познаешь Бога…

– Так может рассуждать только философ, мудрец, – Иоанна устала от затянувшегося спора. – Сейчас нужен вожак, за которым все слепо пойдут вперед и сломают стену.

– Ты опять судишь людей, Иоанна, как слепых щенят, у которых уже давно забрали кормящую мать, а они всё пищат и ищут ее молочные соски. Нет. Люди не настолько слепы, поверь мне. Я много прошел дорог, был в разных странах, городах, видел множество людей. Их желания просты: семья, домашний очаг, здоровые дети и кусок хлеба на завтрашний день. У богатых, конечно, забот больше… Но уверяю тебя, когда болен ребенок знатного вельможи, он страдает так же, как и бедный ремесленник с рынка. Только за лечение один может заплатить, а другой нет…

– Неужели ты не видишь, – голос Иоанны сорвался на крик, – люди погрязли в алчности, в распутстве, в крови убийств, воровстве. Я, жена богатого царедворца, столько лет прожила в этом страшном дворце и ушла из него, оставив своего мужа, только потому, что поверила тебе…

У Мириам подкосились ноги, рукой она едва успела удержаться за стену дома.

– Твои речи о праведной жизни, Иса, – продолжала Иоанна, – дали мне уверенность в том, что ты именно тот человек, которого ждут люди. Ты – Мессия, который сейчас так нужен своему народу! Твои речи просты, слова понятны даже ребенку. Ты говоришь то, что веками читалось в заповедях, но раскрываешь их смысл по-новому. Подумай, скольких ты можешь наставить на правильный путь, скольким ты сможешь дать новую веру в завтрашний день!

– Вера изначально дарована всем, – задумчиво произнес Иса, – каждому. Но не всегда мы можем узреть ее. Вера открывается нам на пороге многих испытаний, лишений, потерь. Нужно перенести невыносимую боль или даже полную утрату, чтобы уверовать, осознать, что эта вера помогает тебе, дает силы и исцеляет больную, страждущую душу. Но она не послана нам Небом, мы не можем дотронуться до нее, спрятать за отворот хитона и носить всё время с собой. Она должна быть внутри нас, внутри каждого… – голос Исы стих, и Мириам придвинулась к самому краю двери. – Вера всегда находится в нас. Каждому дарована частица божьей силы, а с ней и вера, только об этом догадываются не все, не многие…

Мимо двери промелькнула фигура Иосифа. Мириам отпрянула от щели и притаилась под лестницей в дальнем углу.

– Время лечение моего сына, господин, – Иосиф замер на пороге, не решаясь войти. – Вы просили напомнить, когда Яков проснется.

Иса спохватился, отыскал на столе нужную склянку с лекарством и молча вышел из комнаты вслед за Иосифом, а Мириам осторожно вышла из своего убежища. Иоанна сидела на скамье в углу комнаты и сосредоточено разглядывала белые руки. Когда длинная тень легла перед ней на пол, она испуганно подняла голову, но увидев хозяйку, лишь усмехнулась.

– Я приняла тебя в свой дом, – Мириам заговорила тихо, проникновенно, а Иоанна медленно поднялась навстречу, как под взглядом желтой кобры. – Пожалела тебя, поверила слезам и мольбам бедной женщины, которая захотела избавиться от ненавистного мужа и сбежала от него. Ты умоляла меня позволить остаться здесь, и я согласилась… потому что он попросил за тебя! Столько дней я делила с тобой и пищу и кров! Не отказала в твоем горе, в твоем лишении. Но всё ложь! Ты обманула меня! Ты обманула даже его…

– В чем же ты обвиняешь меня? – Иоанна сжала губы. Острый, колючий взгляд впился в соперницу.

– Тебе нужен не дом, не временное пристанище для несчастной скиталицы, тебе нужен он! Иса! Но у тебя ничего не получится. Он не Мессия, за которого ты так страстно его принимаешь, – Мириам остановилась в одном шаге от Иоанны. – Он мой! Только мой! И тебе я его не отдам!

– Он тебе не муж! – как плевок брошен ответ в лицо. – И распоряжаться им ты не можешь. Хочешь запереть его в своем доме и никуда не выпускать? Сколько времени ты сможешь удерживать его возле себя, Мириам, возле своей юбки? Неужели ты ничего не видишь? Ты ему не нужна! Рано или поздно он всё равно уйдет от тебя!

– Не тебе решать, ведьма! – Мириам едва сдержалась, чтобы не вцепиться в лицо Иоанне. – Я подобрала его полумертвого, полуживого посреди пустыни, день и ночь ухаживала за ним и вернула к жизни. Я искала его и спасла из дворца Ирода. Он мой, Иоанна! И больше ничей! А ты сейчас же покинешь мой дом!

– Без него я не уйду! – оскал волчицы обнажился на женском лице. Больше не было смысла притворяться, одна презрительно смотрела в лицо другой.

– Уйдешь, – спокойно отозвалась Мириам. Гнев прошел, злоба погасла. – Тебе нужен Мессия, а он лекарь. На заклание его не отдам. Ведь ты уже принесла одного в жертву своему Богу…

От этих слов лицо Иоанны посерело. Она схватилась за грудь, словно лишилась воздуха.

– Я всё слышала, Иоанна, всё. Там, в саду, около каменной ограды несколько дней назад, когда ты открыто разговаривала со слугой, позабыв об осторожности. Ведь ты пришла не одна, и с одной целью – заполучить нового агнца. Приказала слуге ждать десять дней, и тогда Иса будет готов следовать за тобой. Но ты немного поспешила… Мои люди выследили твоего слугу, Иоанна. Сейчас он сидит в колодце в доме Ферхата, надежные слуги стерегут его. Хочешь, дождемся Ису и сходим туда вместе с ним?

– Будь ты проклята, шлюха! Так тебя называют на базаре! Суешь свой нос, куда не надо! Всё равно он тебе не достанется, слышишь. Ты ему не нужна!..

Разговор затягивался, спор становился бесполезным. Мириам выбежала из комнаты, оглядываясь по сторонам, прошла через двор в конюшню. Двое рослых рабов занимались лошадьми, убирали и чистили стойла. При появлении хозяйки они склонились в почтительном поклоне, а Мириам цепким взглядом осмотрела каждый угол. Никого.

– Возьмите мешок, веревки! За мной! Быстро! Вопросов не задавать! – исчезла так же внезапно, как и появилась. Рабы кинулись выполнять приказ.

Когда она снова вернулась в комнату Исы, Иоанна по-хозяйски перебирала какие-то тряпки в углу на скамье. Мириам плотно закрыла за вошедшими рабами дверь.

– Мешок на голову! Вяжите ее!

Всё сделали за считанные секунды. Сильным мускулистым рукам сопротивление было не ведомо. В рот заткнули кляп, связали руки, мешок натянули до самых пят.

– Отнесите в повозку и хорошо прикройте, чтобы ни одна душа не увидела! Понятно?

– Да, госпожа, – последовал ответ. – Утопить в озере?

– Если бы… – Мириам задумалась. – Нет, не надо топить! Отвезите сейчас же в дом купца Ферхата. Передайте ее Араису. Скажите, подарок от меня. Пусть делает, как посчитает нужным, но чтобы ее здесь больше никто и никогда не видел!

Уже вечером она долго ходила по комнате, пытаясь унять внутреннюю дрожь. Но ни капли сожаления, ни крупицы раскаяния в содеянном, ничто не волновало ее. Даже грязное обвинение, брошенное Иоанной, не беспокоило так, как предстоящее объяснение перед Исой! А ведь он спросит, обязательно спросит…

На помощь неожиданно пришла Есфирь. Старая кормилица несколько раз пыталась заглянуть в комнату, но так и не решилась переступить порог. Уже перед ужином Есфирь догадалась подослать маленькую Сарру. Девочка без предупреждения сразу кинулась на шею любимой Мириам.

– Я соскучилась по тебе, сестренка, – лепетала на ухо Сарра, прижимаясь к женской шее и вдыхая сладкий аромат волос. – Целый день не видела тебя, ты заболела?

– Нет, Сарра, с чего ты взяла?

– Ты такая грустная, и совсем не выходишь из комнаты. Есфирь послала меня узнать, как твое здоровье и потом… – девочка нечаянно проговорилась и запнулась на полуслове.

– Значит, Есфирь? – Мириам плотно сжала губы, опустила ребенка на пол.

– Не ругай Сарру, госпожа моя, – кормилица решилась войти в комнату. – Я хотела всего лишь узнать, какие распоряжения будут насчет ужина.

– Какого ужина, Есфирь?– Мириам удивленно подняла брови.

– Теперь вы с Исой опять одни, и, наверное, захотите поужинать на верхней террасе. Тем более погода позволяет…

– А почему ты решила, что мы опять одни? – голос дрожал, а глаза внимательно изучали мозаику на полу.

– Это очевидно, госпожа моя, – кормилица подошла ближе. – В обед к Иоанне приезжал гонец из дворца. Ее муж смертельно болен и послал за ней. Она сразу уехала, ни с кем не простилась… Он уже знает, дочка.

Мириам с нежностью обняла сухие плечи кормилицы, прижалась к высохшей груди, как много лет тому назад, шепнула:

– Спасибо.

Есфирь только кивнула.

Ужинали они втроем: он, она и Сарра. Девочка весь вечер возилась под столом c новым питомцем, пытаясь накормить неразумного котенка кусочками вареной рыбы. Она так увлеченно играла, что позабыла о еде. Только раз на строгий выговор Мириам курчавая головка показалась из-под стола и снова нырнула обратно.

Она старалась не смотреть в его глаза, только слушала. Весь вечер он много разговаривал, вспоминал прошлую жизнь. Никогда прежде она не видела его таким. Улыбка не сходила с его лица, когда он заигрывал с котенком поясом от хитона и радостно смеялся с Саррой, наблюдая за ее проделками. Только раз их взгляды встретились, и в его глазах она прочла немой вопрос. Но не было в нем тревоги и сомнения, куда-то подевалась грусть, светлой радостью сияло лицо, словно яркий лучезарный огонь загорелся внутри.

– После того, как Яков стал ходить, моя госпожа, по городу разлетелся слух о его чудесном выздоровлении. Уже пять человек приходили ко мне за последние два дня. Троих я вылечил сразу, а другим придется приходить за лекарством еще несколько дней. Ты не против, Мириам, что люди будут заходить в твой дом?

Тихая, нежная речь, ласковый взгляд. Он сидел рядом, держал ее за руку, и большего счастья она не желала.

– Конечно, Иса, конечно. Я же обещала тебе, что те, кто нуждается в твоей помощи, обязательно сами найдут тебя. Ведь так и случилось… Кто приходил к тебе?

– Матери привели больных детей, старик с водянкой на голове и двое рыбаков. Их руки от работы покрылись незаживающими ранами.