Читать книгу Фамильные ценности и другие рассказы - Елена Доброва - Страница 4

Ася старалась не смотреть на часы или, по крайней мере, делать это пореже. Она уже знала, что чем чаще будешь на них смотреть, тем медленнее будет идти время. Поэтому она предпочитала, чтобы восемь часов наставали неожиданно. Тогда Ася быстро соберет свои вещи – сумку, целлофановый пакет, не забудет сотовый телефон. Кошелек. И скажет:

– Ну что, тетя Ксения? Я пойду?

– Да, конечно. Иди. Ты и так со мной столько времени проводишь.

– Тетя Ксень, смотри, вот здесь чашка с чаем, сможешь взять сама?

– Конечно, смогу.

– Здесь просто вода, если пить захочется. Вот салфетки, руку протянешь – и сразу их нащупаешь. Запомнишь, тетя Ксень?

– Да, конечно.

Ася помоет руки, позвонит по телефону подруге. Той, как обычно, не будет на месте или она будет занята. «Ну ладно, в другой раз», привычно вздохнет Ася.

– Ну, все, тетя Ксеня. Я поехала.

Но не тут-то было. Когда Ася уже будет у двери, раздастся слабый голос тети Ксении.

– Асенька, ты ушла?

Ася со вздохом вернется в комнату.

– Что случилось, тетя Ксень?

– Я подумала… хотя… ладно, ничего. Не надо, я потерплю…

– Что ты хотела, тетя Ксень?

– Да нет, ничего.

– Ну скажи, пока я не ушла.

– Да я не хочу тебя задерживать. Ты же торопишься.

– Тетя Ксения, ты хочешь в туалет?

– Нет. Я хотела попросить… ты мне не дашь яблочко? Так вдруг захотелось…

«Так, сегодня яблочко. В прошлый раз был глоточек компотика. А еще раньше – пара ложечек кашки». Подобные сцены повторялись практически каждый раз, когда Ася уже готова была уйти. Ася обреченно скинула куртку, молча пошла к холодильнику, достала яблоко, помыла его, вытерла. Начала счищать кожуру.

– Не надо чистить, Асенька. Просто порежь на долечки.

Ася нарезала яблоко на дольки, поставила блюдце на столик у кровати.

– Вот яблоко, тетя Ксения.

Старческая рука с рельефно проступившими венами и искривленными пальцами безошибочно нащупала одну дольку.

– Ой! Какая толстая шкура! Что за сорт?

– Я не знаю, тетя Ксения. Но, по-моему, нормальная шкура.

– Не-ет. Очень толстая и жесткая. Есть невозможно. Наверно, все же лучше почистить.

– Но я ведь хотела, а ты сказала не надо!

– Я просто стеснялась тебя затруднять, думала – так сойдет. Но видишь, не получается!

Ася, сдерживая раздражение, взяла нож и очистила все дольки от кожуры.

– Вот, тетя Ксения, теперь можешь есть.

– Асенька, а если на терочке потереть? Мне так легче будет жевать. Сделай мне пюре из яблочка в плошечке.

Тетя Ксения вдруг начинала вести себя, как маленькая девочка – говорила тоненьким капризным голосочком, и все слова употребляла с уменьшительноласкательными суффиксами. Ася пошла на кухню, сделала пюре и принесла старухе.

– Тетя Ксения, тебя покормить?

– Покормить.

Одна ложка, вторая…

– Подожди-и. Дай мне прожевать.

– Что там жевать-то! Это же пюре.

– Я не могу так быстро. Я же должна проглотить!

– Глотай.

Тетя Ксения мусолит пюре во рту и делает глотательное движение, затем открывает широко рот в ожидании следующей ложки. Ее язык и уголки губ испачканы быстро заржавевшей яблочной кашицей. Ася, преодолевая брезгливость, вытирает ей рот большой белой бумажной салфеткой, которую тут же бросает в мусорный пакет.

– Зачем выкинула? Еще вполне чистая салфетка, – говорит, чавкая яблоком, тетя Ксения.

– Ничего. Я другую возьму.

– Зачем же тратить столько салфеток!

Ася промолчала. Наконец, тетка закрыла рот и увернулась от очередной ложки.

– Все, больше не хочу. Но это не выкидывай. Я потом доем.

Ася знала, что яблоку суждено прокиснуть, как и всему, что тетка не разрешала выбрасывать сразу и оставляла на потом. Но Ася предпочитала не спорить. Она молча унесла пиалку с остатками пюре на кухню и поставила ее в холодильник на полку. «Все, не могу больше. Если не уйду сейчас, то сдохну тут. Или ее придушу». Зайдя в комнату, Ася ощутила характерный дух, который стремительно пропитывал все воздушное пространство комнаты. «Господи, нет, только не это!» мысленно простонала Ася.

– Тетя Ксения?

Старуха смотрела на нее виноватыми глазами.

– Я не знаю, как это случилось… Я не успела ничего понять.

– Ну, я же тебя спрашивала – ты хочешь в туалет?

– А я тогда не хотела. Это, наверное, яблоко подействовало.

Содрогаясь от отвращения, Ася стала натягивать резиновые перчатки.

Спустя полчаса Ася запустила стиральную машину, тщательно вымыла руки три раза, ополоснула перчатки раствором хлорамина, потом все же решительно выбросила их в мусорный пакет.

– Ну, все тетя Ксения, я убегаю.

– Ася, спасибо тебе. Не сердись на меня.

– Да что ты, тетя Ксения. Я на тебя не сержусь.

– Не сердись, Ася. Не сердись. Думаешь, я не понимаю, как тебе противно со мной, старухой мерзкой, возиться. А мне каково – мне ведь тоже тяжело во всем от кого-то зависеть. Я же не виновата, что так долго живу и превратилась в беспомощную развалину, всем вам обузой стала.

Тетка заплакала, у Аси тоже защипало в глазах, и ей стало стыдно. Она начала уговаривать старуху успокоиться, уверять ее, что она никому не обуза, что ее все любят и все в таком духе. На это ушло еще полчаса, потом, наконец, умиротворенная тетя Ксения сказала «ну ступай, ступай, спасибо тебе. И так уж задержалась, у тебя же еще дела. Тебе еще добираться. Иди, детонька».

Так происходило каждый раз. Ася подозревала, что тетка специально устраивает эти фокусы «я опять оскандалилась», пытаясь таким образом отдалить момент Асиного ухода. В результате Ася уходила вместо восьми в десять, добиралась домой к одиннадцати, и первым делом залезала под душ – отмокать от въевшихся в кожу тети-ксениных запахов. Потом шла на кухню, доставала из холодильника какую-нибудь еду, наливала чай. В это время из своей комнаты появлялась мама в халате.

– Ну что там, Ась? Как она?

– Там все, как всегда. Без изменений.

– Ей не лучше?

– Ей не лучше. И не хуже.

– Что ты так поздно?

– А ты попробуй, уйди! Я уже собралась, но пришлось ей тереть яблоко, потом опять мыть… – Ася содрогнулась и с трудом проглотила кусок колбасы.

– А ты бы сказала, что тебе надо уйти в восемь.

– Я говорила. А она плачет, говорит, что она всем обуза, и все такое. Мне даже ее жалко.

– Конечно, жалко. Не дай Бог вот так оказаться на старости лет, беспомощной, зависимой…

– Вот и она так говорит. Мам, может, ты бы как-нибудь ее навестила. А то все я да я…

– Да, надо будет. Но знаешь, я боюсь, что у меня опять повысится давление, и представляешь, что будет, если я слягу с кризом… Правда, у меня есть ты. Хорошо иметь дочь!

– Вообще-то, мам, у тебя две дочери…

– Ну, на Татку я не рассчитываю. Она ничего не умеет.

– Ничего. Научится. Я же научилась. Не боги горшки…

– Нет, она не будет.

– Почему, мам? Ты ее всегда ограждаешь от жизни. Что она, королевской крови? Она такая же, как я.

– У нее ребенок маленький.

– Ну и что? Тем более, она должна все уметь.

– Ася, почему ты всегда нападаешь на Татку?

– Я не нападаю, просто ты по-разному относишься к ней и ко мне. Я должна все, а она ничего.

– Глупости! Просто ты старшая.

– Мама! У нас разница в три года. Когда она родилась, мне говорили – ты большая. Тебе уже три года. Ты должна все понимать. А когда ей было три, ты говорила мне – она же маленькая, ей всего три годика. Ты должна уступать.

– Ну ладно, Аська, не заводись. Хочешь, я тебе курицу погрею?

– Ну, какая курица ночью?

– А ты днем что-нибудь ела?

– Мам, как ты думаешь, где я могла есть днем?

– Ну, сготовила бы себе что-нибудь.

– Мне там ничего в глотку не идет. Я там даже воды не пью.

– Почему?

– А ты приди и узнаешь.

– Но нельзя же целый день не есть.

Тетя Ксения была старшей сестрой Асиной бабушки Аглаи, маминой мамы. Видя, как тяжело приходилось сестре с дочерью Ольгой – Асина мама в детстве много болела, – Ксения не слишком переживала из-за того, что была не замужем. Напротив, ей даже нравилось, что она никому ничего не должна и может делать все, что захочет. «Я одна, обо мне некому позаботиться», – часто повторяла она и заботилась о себе сама. Другой ее любимой фразой было «Ну могу я позволить себе хоть какую-то радость?» В ее холодильнике постоянно водилась красная рыбка, сырокопченая колбаска и прочие деликатесы, трудно «доставаемые» в советский период. Сестра жалела ее – ведь у нее ни мужа, ни детей! А Ксения, разъезжая по курортам и санаториям, жалела Аглаю и ее мужа, видя, как те еле сводят концы с концами и отказывают себе во всем ради дочери. Наконец Оля выросла, окончила институт, вышла замуж. С деньгами стало полегче – Оля нашла хорошую работу, да и муж ее неплохо зарабатывал. Появились на свет две внучки – Ася и Тата. Аглая вышла на пенсию, чтобы сидеть с внучками, потому что дочь не хотела терять деньги из-за долгого перерыва в работе. Фактически девочки выросли на руках бабушки. Ксения довольно часто приходила в гости, приносила подарки, но не любила возиться с детьми и не знала, о чем с ними разговаривать. «Девочки, а вам не пора спать?» часто спрашивала она, когда начиналась шумная беготня. Особенно она утомлялась, если в гостях были еще дети, и шум удваивался, утраивался и становился невыносимым. Она не понимала, как родители могут спокойно относиться к тому, что дети не сидят смирно, а бегают, топочу г. хохочут, кричат, трубят и каждую минуту хотят то пить, то есть.

Впервые Ксения испугалась одиночества, когда у нее случился микроинсульт. После этого она стала бояться уезжать надолго, поздно возвращаться, начала соблюдать диету, режим и вообще беречь себя пуще прежнего. Часто у нее возникала паника при малейшей головной боли, и она звонила Аглае – приезжай, мне плохо. Аглая срывалась и летела к сестре, потом выяснялось, что ничего страшного, надо было просто принять лекарство. Аглая после этого возвращалась домой с тахикардией. Когда в очередной раз Ксения позвонила в полдвенадцатого ночи, Геннадий, муж Аглаи, сказал, что нужно не Аглаю вызывать, а врача, который сделает засол и даст лекарство. А Аглае он ехать не позволит, потому что она сама неважно себя чувствует, и он не хочет, чтобы она свалилась с инфарктом после такой поездки. Ксения была страшно обижена, даже возмущена, но ей пришлось смириться.

Шло время. Внучки взрослели. Взрослые старели. У бабушки Аглаи болели ноги, сердце и печень. Мама Оля, войдя в климактерический период, мучилась от скачков давления. Когда Ася была на втором курсе, умер дед. Ольга убедила мать, что им надо съехаться, поскольку ездить к ней ежедневно она не могла. Ольге и ее мужу удалось найти хорошую четырехкомнатную квартиру в своем же районе и обменять на нее две двухкомнатных – свою и Аглаину. Ася, правда, предпочла бы другой вариант – например, найти трехкомнатную и однокомнатную. Она бы с удовольствием переехала бы в однушку и жила бы самостоятельно. Но такой вариант не обсуждался, ее никто не спрашивал, а сама она не посмела об этом заикнуться. Поэтому теперь в четырехкомнатной квартире жили родители, бабушка Аглая, Ася и Тата.

Тате не было и двадцати, когда она вышла замуж. Первое время молодые жили в квартире родителей мужа, потом в Татиной комнате. Но это было крайне неудобно для всех – для бабушки, для родителей, для Аси и, конечно для самих молодоженов. Когда у тети Ксении случился второй микроинсульт, Тату осенила идея – пусть тетя Ксения переедет к ним в квартиру и займет ее, Тати-ну, комнату. А она с мужем переедет в тети-ксенину двухкомнатную. Нельзя сказать, что Ольгу и ее мужа этот вариант порадовал. Ася была категорически против. Аглая же считала, что это дельное предложение и готова была ухаживать за сестрой, не понимая, что силы у нее уже не те и что основная нагрузка по уходу ляжет на Ольгу и на Асю. Тетя Ксения, несмотря на свое плохое самочувствие, отнеслась к этому предложению без воодушевления. Она привыкла жить одна, и ей совсем не хотелось менять свои привычки и свою свободу на большую семейную коммуну. Она обещала подумать. Тата была уже на четвертом месяце беременности, а тетя Ксения все еще думала. Через два месяца Тата прямо сказала ей, что хватит тянуть, пора переезжать, так как в квартире необходимо сделать ремонт до рождения ребенка. Тетя Ксения так разволновалась, что у нее случился третий инсульт, уже не «микро», а полновесный, обширный, с нарушением речи и двигательных функций. И ее забрали в больницу. Через месяц у нее полностью восстановилась речь и сознание, но ноги оставались парализованными. Ходить она не могла. Больница отказалась ее держать дольше положенного срока и посоветовала определить ее в дом престарелых, но Аглая не могла пойти на это. Она плакала и умоляла дочь не поступать так с теткой. Тетя Ксения в свою очередь не просто плакала, а рыдала, и заклинала своих родственников позволить ей умереть «в своей квартире на родном матраце». Тате с мужем совместными усилиями двух семей сняли квартиру. А на Асю, которая после окончания института еще не нашла ни работу, ни мужа «Асенька, ну ты же совершенно свободна!», была возложена благородная миссия по уходу за тетушкой.

Однажды, вернувшись как всегда в полуживом состоянии домой после своей десятичасовой вахты, Ася застала дома родственников, с которыми Аглая и ее покойный муж всегда близко дружили.

– Теть Зой, дядь Жень!

– Ну, наконец-то! Асенька, моя девочка, иди, я тебя поцелую!

– Здравствуй, теть Зоечка!

– А мы уже заждались! Весь чай уже выпили! Думаем, где же Аська загуляла!

– Дядь Жень! Какое там загуляла! Я вообще никуда не могу… Я целыми днями…

– Ася! Не надо жаловаться.

– Мама, я не жалуюсь. Я просто рассказываю. Это что, тайна? Позор?

– А что случилось?

– Да просто Аське сейчас приходится помогать тете Ксении. Она болеет и…

– Мама, позволь я скажу. У тети Ксении инсульт. И она лежит, не встает. И у нее очень испортился характер. А может, это уже возрастное. Или тоже последствия инсульта. Короче, я больше уже не могу, понимаете? Я почти ежедневно у нее с утра до вечера, одна. Я все там делаю. Я ее мою. Кормлю. Она постоянно капризничает. Все забывает. Она меня изводит, понимаете? Я там не могу есть, брезгаю. Ничего не могу с собой поделать. Мне противно. Меня тошнит. И я целый день голодная. Я никогда не ухаживала за больными, я не умею это делать. Но я все равно делаю. А она говорит – не так. Иначе. Все плохо. Но я не медсестра, понимаете? И я устала. Я даже с подругой не могу встретиться уже сколько времени. А вы говорите – загуляла! – Ася залилась слезами.

– Ася, Ася, успокойся! Ну не плачь, моя детка!

– Теть Зой, я не жалуюсь, я просто говорю, что я устала!

Ольга попыталась образумить дочь.

– Ася, ты пойми, что кроме тебя…

– Кроме меня, мама, есть еще родственники у тети Ксении. Но кто-нибудь из них хоть один раз у нее был? Ася встала из-за стола, всхлипывая.

– Сейчас я вернусь. Приведу себя в порядок и приду. Не уходите, ладно?

– Нет, нет, Асенька. Не беспокойся. Мы тебя подождем.

Аглая сидела молча, но видно было, что она переживает за сестру и за внучку. Она смотрела на всех тревожными глазами, боясь, что разногласие выльется в ссору. Зоя, ровесница Аглаи, всегда отличалась активной жизненной позицией. И в старости эта черта ее характера осталась неизменной. Она похлопала Аглаю по руке – мол, не нервничай. Все в порядке. И обратилась к Ольге: – Слушай, Ольга. А что, действительно, кроме Аси, некому ухаживать за Ксенией?

– А кому? Мама не может. У меня давление. У Татки – ребенок грудной.

– Ну, хорошо. А нанять сиделку?

– Это очень дорого. И потом мы уже пробовали. Но она не выдержала, ушла.

– Не выдержала чего?

– Тети-ксениных капризов.

– Оль, ну ты меня удивляешь. Сиделка не выдержала, ушла. А девчонка двадцати трех лет должна выдерживать?

– Просто тетя Ксения не любит чужих. И она может создать такие условия, что чужой человек не будет это терпеть.

– Да, я это уже поняла. Но знаешь, у нее нет выбора. Пусть приструнит свой характер. Не хочет чужого – останется одна со своими капризами. Надо поберечь Аську тоже.

– Да я же не собираюсь от нее отказываться, – Ася уже вернулась к столу. – Я просто не могу все время одна за ней ухаживать. Пусть кто-нибудь еще.

– Надо договориться с сиделкой.

– А где ее найти?

– Оля, что за детский сад! Многие нянечки и санитарки готовы подрабатывать сиделками. Они умеют и мыть, и кормить и все прочее.

– А сколько они берут?

– Ну, я не знаю, по-разному. Поинтересуйся. Это конечно, не дешево. Но другого выхода нет.

– Боюсь, мы не потянем.

– Что значит – не потянем?

– Ну, мы же еще Татке помогаем. И Ася не работает.

– Скажи, пожалуйста, Ксения пенсию получает? Вот эта пенсия и пойдет на оплату сиделки. Не хватит – остальное добавишь. А Аська пусть лучше себе работу хорошую ищет и сама для себя зарабатывает.

Ася благодарно посмотрела на родственницу.

– Вот и все. И не надо откладывать. Надо заняться этим немедленно. Хочешь, я сейчас позвоню в любую больницу?