Читать книгу Портрет девочки в шляпе - Елена Дорош - Страница 6

Утром Галя выбросила увядшие цветы и вымыла вазу. Звонок матери отвлек, и она не успела обтереть вазу насухо. Целый день на работе ее мучила мысль о том, что на полке остался мокрый след. Вернувшись домой, она первым делом кинулась к вазе. Так и есть! Даже к вечеру мокрый кружочек не подсох. Это было ужасно! Схватив тряпку, она вытерла полку и аккуратно расставила милые сердцу вещицы – шкатулку «для драгоценностей», фигурку ангелочка с крылышками, свою фотографию в красивой рамке и тарелочку на подставке, в прошлом году привезенную из Турции. Ну вот. Теперь все правильно. Она посмотрела в зеркало и в который раз понравилась себе. Вот уж действительно – что хорошо, то хорошо.

Галя Гнатюк считала себя очень порядочной девушкой. В прямом и переносном смысле слова. На практике это означало, что к двадцати пяти годам она не спала ни с одним мужчиной и любила порядок во всем. Галя называла это «гигиеной души и тела» и гордилась ее доминированием в своей жизни. При этом она не была «синим чулком» – любила посидеть с подружками в кафе, выпивала по праздникам и кокетничала с парнями. Но раз и навсегда в ранней юности определив для себя границы дозволенного, никогда их не нарушала, чем безусловно гордилась.

С двадцати одного года Галя жила отдельно от родителей. «Самостоятельная жизнь» также была одним из пунктов, необходимых, по ее мнению, для безупречной упорядоченности существования. Квартира пусть и небольшая, но непременно своя. Обстановка тоже соответствовала пониманию того, как должно выглядеть жилище порядочной девушки. В комнате полированная «стенка» от окна до двери, напротив диван, по бокам два кресла из того же гарнитура, журнальный столик на ковре перед диваном, телевизор – в нише напротив. Шторы под цвет бежевеньких обоев украшали ламбрекены, на подоконнике и небольших полочках на стенах стояли одинаковые горшки с цветами. Кухня и прихожая тоже были образцом правильности. Особенно хозяйке нравился «кухонный уголок», состоящий из столика и углового диванчика. Каждый день, проходя с влажной тряпкой по квартире, Галя снова и снова убеждалась, что чистота и порядок – главные условия счастливой жизни правильной женщины.

Отметив двадцатипятилетие, Галя решила, что пора обзавестись семьей. Решение не было спонтанным. Просто сперва надо было твердо стать на ноги в профессии и наладить быт. Дослужившись до ведущего бухгалтера приличного медицинского учреждения и обустроив жилище, она осознала, что пришло время шагнуть на следующую ступень. Будучи девушкой умной, Галя понимала, что в их крохотном городишке правильного мужа не сыскать. Для ее планов нужен был солидный вариант, а его можно было найти только в большом городе. Для этой цели Петербург вполне годился. Сам город, по мнению Галины, был не совсем правильным в смысле нравов, но женихов в нем водилось, несомненно, достаточно для того, чтобы сделать верный выбор.

Основательно все обдумав, Галя стала действовать.

Лора не спешила домой. Надышавшись краской и химикатами в лаборатории, где сегодня пришлось пробыть целый день, она чувствовала легкое головокружение и решила пройтись пешком. К тому же как можно медленнее. Погода располагала. Весна только начинала теплиться, но воздух уже пропитался ожиданием чуда. Пахло арбузом, талой водой и мокрой корой. Лора неторопливо шагала вдоль Мойки, стараясь надышаться весенними ароматами. Настроение медленно становилось лирическим и вдохновляло купить мороженое, стаканчик с жареными орехами или пучок вербы с еще не распустившимися нежными почками. Она поискала глазами и увидела тележку с мороженым. Крепкий поджаристый рожок с пломбирным шариком внутри повысил настроение еще на пять градусов. Можно погулять до Дворцовой набережной, постоять у парапета, а потом нога за ногу двинуться домой. Идея была замечательной. Лора уже приготовилась счастливо вздохнуть, и тут раздался звонок.

Тимофевна скороговоркой выпалила, что у них проблемы, надо срочно бежать домой, иначе ее, старушку древнюю, кондратий хватит, и отключилась. Доедая на ходу мороженое, Лора припустила на Захарьевскую. Ольга Тимофеевна ждала на пороге. Розовые волосы веером стояли вокруг головы, глазки-пуговки на нарумяненном лице горели негодованием.

– Лолка, черт ти дери, где ты ходишь, запинаясь? Я тут чуть не сдохла!

Лора испугалась.

– Ольга Тимофеевна, вам плохо? Что болит?

– Да нет! – старушка топнула ногой от нетерпения. – Не то болит, что болит! А то болит, что на нас надвигается катастрофа!

– Не поняла! Что случилось-то?

– Случилось все самое поганое!

– К нам едет ревизор?

– Хуже! К нам поселяется Галя!

– Господи боже мой! Какая Галя?

– Не поминай Господа всуе! Тем более что он тут ни при чем! Тут работал его оппонент!

Лора решила, что пора привести разбушевавшуюся подругу в чувство.

– Так, стоп! Я все равно ничего пока не понимаю, поэтому поступим так. Сначала я разденусь и помою руки, потом мы сядем пить чай, и вы мне все расскажете? Сава?

– Требьен, мон шери, только предупреждаю, что до чая я уже окочурюсь!

– Уверяю, Мадам Тимофевна, что с вами ничего не случится.

Лора нарочито неспешно прошла в свою комнату и закрыла дверь. Что еще за Галя такая? Почему возможность ее появления на пороге так взволновала Ольгу Тимофеевну? Стоит ли и ей начинать нервничать? Девушка торопливо переоделась. Да ладно. Сейчас все узнаем и будем решать проблемы по мере их поступления.

Мадам Тимофевна сидела в уголке за кухонным столиком и, пригорюнившись, мешала ложкой манную кашу. Личико было грустным и жалостливым. Лора села напротив и налила им обеим чаю.

– Ну и что мы так всполошились? Что случилось? Кто такая эта Галя?

Старушка молчала, страдальчески скривив малиновые губки бантиком. Так, значит? Решила помучить? Следовательно, ничего ужасного не произошло. Ну, тогда и мы помолчим. Посмотрим, кто спасует первым.

Лора сконструировала себе бутерброд и, оглядев причудливую композицию из хлеба, сыра, ветчины, листиков рукколы, нарезанных кружочками помидорок, маслин и каперсов, откусила кусок.

– Ммммм… Моя прелесть! Как я всю эту вкуснятину люблю и обожаю!

Зажмурив глаза, она отхлебнула из кружки и примерилась ко второму куску.

– Паразитка ты! Как есть чистая паразитка! Мне кусок в горло не лезет, а она уплетает, аж за ушами трещит! Лолка – обжорка!

– Так я вас спрашиваю, а вы в молчанку играете! Что я, по-вашему, должна делать?

– Ничего! Вот припрется Галя, тогда узнаешь почем фунт лиха!

– Да хватит меня своей Галей запугивать! Лучше расскажите все толком и по порядку!

– Не буду ничего рассказывать! Вот сдохну, а тебя совесть замучает!

– Да за что ей меня мучить?

– За то, что думаешь, будто я просто со скуки верещу, а страшного ничего нет!

– Ничего я так не думаю!

– Думаешь, как пить дать!

– Уффф…

Лоре ужасно хотелось съесть свой дивный бутерброд, который надкушенным и брошенным лежал на тарелке. А еще допить свой стремительно остывающий чай. Надо завязывать с этой перепалкой.

– Ольга Тимофеевна, я вас официально предупреждаю. Если вы сейчас же не прекратите истерику и не расскажете, что случилось, я уйду в свою комнату и до завтра не выйду. Так и знайте.

Лора сразу поняла, что старушка струхнула. Так тебе и надо! Будешь знать, как спектакли устраивать! Она наконец откусила второй кусок и глотнула чаю.

Ольга Тимофеевна тяжело вздохнула.

– Ну так и быть. Прощу твой эгоизм и наплевательство.

– Ваша светлость!

– Да ладно, ладно! Я ж уже рассказываю!

Кривясь и вздыхая, старушка поведала историю своего знакомства с Галей. Та приходилась Ольге Тимофеевне седьмой водой на киселе. Она была внучатой племянницей того самого Витька, сводного брата по общему отцу и по совместительству неудачливого жениха. После смерти Силантия его жена снова вышла замуж, родила дочь, а та, в свою очередь, в третьем браке подарила миру Галю. Проблема была в том, что одна из комнат квартиры, в которой жила Ольга Тимофеевна, принадлежала Галиной матери. Саму мамашу Тимофевна видела от силы раза два. Первое время помещение сдавалось, и весьма успешно, но последние несколько лет приличных претендентов на комнату в квартире без удобств не находилось, а пускать разных проходимцев хозяйка жилплощади боялась: мало ли что, потом хлопот не оберешься. И тут комната в центре города приглянулась молодой наследнице – Галине.

Сначала Ольга Тимофеевна даже обрадовалась, что ее одиночество скрасит новая соседка. Она ждала с нетерпением и дождалась. Все началось прямо с порога. Галина вошла, вежливо поздоровалась и спросила:

– А что за ужас у вас на голове?

Ничего ужасного на голове Ольги Тимофеевны не было. Аккуратная коротенькая стрижечка. Правда, сбоку свисала длинная синяя косичка, но она смотрелась очень мило и, несомненно, украшала, придавая и без того стильному образу некую пикантность.

Ольга Тимофеевна замешкалась, а Галина прошла и по очереди заглянула во все двери.

– Фу, как у вас грязно…

Это была вопиющая ложь! Ольга Тимофеевна ценила чистоту и наводила ее регулярно, просто она любила художественный беспорядок, который, по ее мнению, отличал уютное жилище от гостиницы.

Задохнувшись, Ольга Тимофеевна открыла рот, чтобы ответить, но новая соседка уже вошла в принадлежащую ей комнату и скрылась, вежливо извинившись из-за закрытой двери, что не может больше разговаривать по причине великой усталости. Так и сказала – великой усталости.

Целый час Ольга Тимофеевна отпаивала себя чаем. Потом, успокоившись, решила, что проигранное сражение еще не означает, что проиграна война. Она тут живет много лет и не позволит новоявленной соседке портить настроение.

– Ничего страшного не произошло, – сказала она себе, – все может быть гораздо лучше, чем кажется.

Но все оказалось гораздо хуже. Галя вела себя так, будто бы она здесь хозяйка, а соседка – никчемная приживалка. Она смело вводила новые порядки, устанавливала свои правила, не спрашивала ничьего разрешения, ничьим мнением не интересовалась, всегда знала, как должно быть правильно, и считала свой выбор безупречным. При этом она всегда была довольна собой и ежедневно пребывала в хорошем настроении.

Последнее убивало Ольгу Тимофеевну больше всего. Пробиться сквозь железобетонную стену самодовольства и самоуверенности было абсолютно невозможно. Все попытки, порой очень активные и даже агрессивные, разбивались о непроницаемую, чисто вымытую поверхность Галиной души.

В конце концов вымотанная непосильной для ее возраста борьбой за выживание Ольга Тимофеевна решила тихо умереть, забившись за плинтус, и тут выяснилось, что Галина приехала не насовсем, а просто «погостить». Через три месяца невыносимых страданий Ольга Тимофеевна обнаружила дверь в комнату соседки запертой и опечатанной по всем правилам, то есть поперек двери была наклеена бумажка, а замочная скважина залеплена какой-то глиной, на которой виднелся оттиск то ли перстня, то ли печати, то ли еще чего-то, неизвестного науке.

Ольга Тимофеевна долго не могла поверить своему счастью, каждый день боялась, что соседка вернется, подходила к двери в комнату и прислушивалась: вдруг Галя затаилась внутри и ждет, когда ее жертва расслабится, чтобы снова появиться как черт из табакерки?

Прошел год, и Галина забылась, как страшный сон. И вдруг вчера Ольга Тимофеевна узнала, что Галя возвращается и, по-видимому, навсегда! Выяснилось это случайно. На домашний телефон позвонила Галина мать и поинтересовалась, приехала ли ее доченька домой. Она так и сказала – домой! Ольга Тимофеевна облилась холодным потом.

– Судьбы свершился приговор! – закончила она свое повествование.

Лора видела, что подруга расстроена и испугана не на шутку. Она впервые видела Тимофевну в таком состоянии. Обычно бойкая и неунывающая, старушка сидела, скорчившись и поникнув, как писал поэт, «гордой головой».

– Так. Ну что ж, предыстория интересная. Даже захватывающая. Непонятно только, чего вы так струхнули? Ну, Галя, ну, едет… И что из того?

– В этот раз она меня доконает…

Лора фыркнула.

– Ха! Да не родился еще тот богатырь, который вас доконает! Просто вы не были готовы к татарскому набегу вот и оплошали! Теперь враг не застанет вас врасплох! Помните, мы читали у Фредерика Бакмана, что бабушка никогда не бывала жертвой несчастного случая, наоборот – все несчастные случаи становились ее жертвами? Так это про вас! Кроме того, нас теперь двое! Пусть попробует воевать с превосходящими силами противника! Я теперь живу тут не на дармовых хлебах, а как полноправная хозяйка.

– Только это меня и вдохновляет. Как хорошо, что я тебе дедову комнату продала.

– Это было провидческое решение. Пусть теперь ваша ужасная Галя попробует покуситься на наш покой!

– Ты ее не знаешь…

– Так и она меня не знает! Полно горевать! Пока мы едины – мы непобедимы! Ротфронт! Сарынь на кичку, как говаривал Стенька Разин, и все такое.

– Я боюсь, – продолжала хныкать Тимофевна.

– Плюнуть и растереть! Лучше знаете что? Выпьем-ка по рюмашке! А? Что скажете?

Этот прием всегда действовал безотказно! Тимофевна встрепенулась и заблестела глазом.

– Заметьте! Не я это предложила!

– Беру все грехи на себя! Ну что? Хлопнем?

– Эх… была не была! Аут висэрэ, аут морри! Со щитом или на щите! Где там у нас коньячок спрятан?

– Лечу, Мадам Тимофевна!

Лора достала из заначки в комоде початую бутылочку «Курвуазье», Тимофевна ловко накрыла на стол, и они начали свой маленький пир.

Вечер они провели в приподнятом настроении.