В России традиция устанавливать елку на Новый год и Рождество долгое время воспринималась как нечто самой собой разумеющееся и потому ускользала от научного взгляда. Книга филолога Елены Душечкиной – первое и наиболее значительное отечественное исследование, посвященное истории и мифологии рождественского/новогоднего дерева. Автор рассказывает, как этот обычай входил в русский культурный обиход, завоевывал популярность, и какие преграды он встречал на своем пути. Обращаясь одновременно к художественной литературе и широкому кругу документальных источников – мемуарам, дневникам, газетам и журналам, – Елена Душечкина бережно реконструирует путь, который прошла елка, прежде чем стать важной частью нашей праздничной традиции. Елена Душечкина (1941–2020) – доктор филологических наук, профессор СПбГУ, выдающийся специалист по русской литературе и культуре.
Оглавление
Елена Душечкина. Русская елка. История, мифология, литература
От автора
Дерево в мировой мифологии
Культ деревьев на Руси
Ель в мировой мифологии
«Родины нашей питомица скромная» Елка в русской народной традиции
Петровский указ 1699 года и его последствия
«Мы переняли у добрых немцев детский праздник» Рождественское дерево в России первой половины XIX века
Русская елка во второй половине XIX века
«Милая немецкая затея»: освоение елки в России
«Там детство рождественской елью топорщится»: праздник рождественской елки
«В нашей школе тоже елка зажжена»: публичные елки
Мифология русской елки
«Неувядающая, вечнозеленая, благостыня Божия»: елка как христианский символ
«Христово дерево»: литературные легенды о рождественской елке
«Елка и ельник»: двойственность символики русской елки
«А на елку не мешало бы и проклятие наложить!»: полемика вокруг елки
Псевдонародная елочная мифология
Украшение елки. Елочные игрушки
Елочные подарки и их дарители
Пособия для проведения елки
Праздник елки в художественной литературе
Детские елки
Сюжет «чужая елка»
«Ель» Андерсена в русской традиции
Главная песня о елке: «В лесу родилась елочка…»
Елка в русской жизни на рубеже XIX—ХX веков
История елки после октября 1917 года
Елка в годы Гражданской войны и послевоенной разрухи
«Стал я безродным, какое же мне Рождество?»: Рождественская елка русских эмигрантов
Антирождественская кампания. Борьба с елкой
Елка «в подполье»
«Реабилитация» елки
«Предложение тов. Постышева»
Легенда о человеке, подарившем елку советским детям
Елка Ильича
«Праздник радостного и счастливого детства в нашей стране»
«Мы весело пляшем у елки большой»
«Пусть детишки помнят праздник»
Мифологические персонажи праздника елки
Дед Мороз
Снегурочка
Литература
Об авторе
Отрывок из книги
Когда я работала над этой книгой, меня не раз с удивлением спрашивали, как мне пришла в голову мысль сделать предметом своего исследования елку. Действительно, наряженное еловое деревце, стоящее в доме на Новый год, кажется нам столь естественным, само собой разумеющимся, что, как правило, не вызывает никаких вопросов. Подходит Новый год, и мы по усвоенной с детства привычке устанавливаем его, украшаем и радуемся ему. А между тем обычай этот сформировался у нас относительно недавно, и его происхождение, его история и его смысл, несомненно, заслуживают внимания.
Мой научный интерес к елке возник в середине 1980‐х годов, когда я занялась изучением истории и художественных особенностей русского святочного рассказа. Собирая материал по этой теме, я обратила внимание на то, что до начала 40‐х годов XIX века святочные рассказы использовали мотивы, связанные с русскими народными святками (гаданье, ряженье, всевозможная «святочная чертовщина» и пр.), в то время как рождественские мотивы оставались в них совершенно незатронутыми. Однако начиная с этого времени и далее – в течение всего XIX и начала ХХ столетия – рождественская тематика в произведениях, приуроченных к зимнему праздничному циклу, стала разрабатываться столь же часто и столь же охотно, как и святочная. При этом во многих рождественских рассказах важную сюжетную роль начинает играть образ елки.
.....
Детям предоставлялась полная «свобода для ненормативных действий», они «выпускали свои чувства наружу» [314: 96], и в этом отношении разрушение елки имело для них психотерапевтическое значение разрядки после пережитого ими долгого периода напряжения. В тех случаях когда такой разрядки не было, праздник часто заканчивался разочарованием, слезами, скандалами, долго не проходившим возбуждением. Жена Ф. М. Достоевского Анна Григорьевна, вспоминая о первой елке, устроенной в 1872 году для тогда еще совсем маленьких детей, рассказывает о последовавшей после праздника болезненной реакции сына Феди, проснувшегося ночью в истерике и плакавшего до тех пор, пока отец снова не отнес его к елке и подаркам. Родители были столь напуганы этой «загадочною болезнию», что решили «несмотря на ночь, пригласить доктора», пока не поняли, в чем дело: «очевидно, воображение мальчика было поражено елкою, игрушками и тем удовольствием, которое он испытал…» [126: 251]. «Было ужасно весело, – пишет в своих мемуарах князь Ф. Ф. Юсупов, – но кончался праздник почти всегда потасовкой. Я был тут как тут и с наслажденьем колотил ненавистных, к тому ж и мозгляков» [524: 61].
В празднике елки принимали участие все члены семьи, и большие, и маленькие. Подрастая, старшие дети начинали помогать в устройстве елки и точно так же скрывали от младших свое участие в подготовке рождественского дерева и подарков. Этот переход ребенка в новый статус, бывший своего рода инициацией, совершался в определенном возрасте (примерно с двенадцати лет): «Надобно было пронести елку в зал, но так, чтобы никто из детей не видал, и мне удалось сделать это, пока они еще спали», – пишет тринадцатилетняя девочка в письме, адресованном подруге [158: 13]. А. И. Куприн в рассказе «Тапер» отмечает:
