Читать книгу Суженый-ряженый - Елена Э. Крылова - Страница 2

Леденящий кровь скрежет, с которым всегда раздвигались створки их лифта, она услышала, едва только переступила порог парадной.

– Подождите, пожалуйста! – громко воззвала Таня к человеку, в данный момент ей невидимому, тот, однако, всего несколько секунд назад захлопнул входную дверь практически перед самым ее носом.

Стремительно преодолев четыре ступеньки и около двух метров лестничной площадки – откуда только силы взялись? – она успела заскочить в кабину в тот момент, когда двери лифта начали закрываться. Со скрежетом, леденящим не только кровь, но и душу. Они всегда так закрывались.

– Двенадцатый, – холодно и с достоинством обронила Таня, не глядя на своего случайного попутчика. Она смотрела мимо него, так сказать, в пространство. Но ей и не надо было смотреть на мужчину, чтобы буквально каждой клеточкой своего тела ощущать его неприязненный взгляд.

Палец незнакомца взметнулся было к верхней кнопке с наполовину стертой цифрой 12, затем скользнул вниз и замер на цифре 8.

Путь до восьмого этажа они проделали в гробовом молчании. Если, конечно, не считать душераздирающих стонов различных частей лифтового механизма. Все это время Таня старательно сохраняла на лице отсутствующее выражение и тот самый взгляд «в пространство». Зато мужчина, на которого она демонстративно не обращала внимания, рассматривал ее, совершенно не таясь. Пожалуй, даже слишком откровенно, еще этаж-другой, и он бы глазами начал раздевать ее. К счастью, они уже приехали.

Что-то там сверху взвизгнуло, как оборванная струна, вероятно, это был трос. По крайней мере ничто иное в качестве источника подобного звука на ум Тане не приходило. Кабина, однако, остановилась не сразу. Прежде чем ей это удалось, пол как бы сам по себе подпрыгнул, сообщая ногам пассажиров то ли импульс, то ли ускорение, в этой терминологии Таня была не совсем уверена. Еще со школы она помнила некоторые понятия из физики, только вот понятия не имела, что они означают. Дрогнув еще полтора раза, пол перестал делать вид, что он батут, и металлические створки с жутким звуком стали нехотя расползаться в разные стороны.

Мужчина, не оглядываясь, шагнул на площадку восьмого этажа, а Таня, злорадно улыбнувшись ему в спину, с силой вжала в панель кнопку с наполовину стертой цифрой 12. В данном случае применение силы ни с какими темными движениями ее души связано не было, просто на более деликатное воздействие кнопка ни за что не среагировала бы.

Выглядывать из лифта и проверять, куда случайный попутчик направил свои стопы, Таня, разумеется, не стала, но звук его торопливых шагов доносился даже сквозь леденящий скрежет закрывающихся дверей. Вне всяких сомнений, незнакомец поднимался по лестнице, причем бегом. Куда-то наверх. Интересно, куда? Быть может, все-таки на двенадцатый? Не зря же его палец метался от кнопки к кнопке. Танина злорадная улыбка стала шире и еще злораднее. Ну что ж, пусть побегает: для поддержания хорошей спортивной формы необходимо тренироваться. И если судить по плотно обтянутым джинсами мускулистым бедрам, в тренировках у этого типа недостатка нет.

Мужчина успел раствориться где-то между восьмым и двенадцатым этажами еще до того, как лифт исчерпал весь свой арсенал душераздирающих звуков. Впрочем, Таня забыла о случайном попутчике, лишь только переступила порог квартиры.

Первым делом она включила компьютер. Да, все так и есть: заголовок и полтора предложения. Второе, правда, обещало быть довольно пространным, но до третьего дело действительно не дошло. Значит, впереди у нее «задумчивая» ночь с прозрачным сумраком и безлунным блеском. Про «спящие громады пустынных улиц» лучше не вспоминать, чтобы не расстраиваться. Жаль все-таки, что не видно Адмиралтейской иглы, быть может, она вдохновила бы ее на что-нибудь эдакое. Вот если бы окна квартиры… ну, хотя бы одной комнаты выходили на другую сторону, как у ее приятельницы Леры Свиридовой с девятого этажа…

Во время ужина Таня позволила себе немного расслабиться и тут же вспомнила свой марш-бросок следом за красавцем-мужчиной. Представив себе, как, наверное, нелепо это выглядело, она рассмеялась. Интересно, за кого он ее принял. За полную идиотку или за нимфоманку?

Вообще-то Таня не была идиоткой и нимфоманкой тоже не была, а давешний незнакомец, которому она навязала свое общество в лифте, не являлся совсем уж незнакомцем. Она, правда, давно не видела его, но узнала сразу же, едва только он выскочил из своего вызывающе красного спортивного автомобиля.

Надо сказать, он почти не изменился и по-прежнему красив как бог. Вернее, как дьявол. Тане Глеб Захаров всегда напоминал Мефистофеля, каким тот виделся Антокольскому. И вообще она считала Захарова и Мефистофеля родственными душами. Впрочем, какая у дьявола душа?

Включив чайник, она выглянула в окно: далеко внизу около ее «девятки», почти сливавшейся с тусклым асфальтом, четко выделялась красненькая игрушечная машинка.

Таня устало провела руками по лицу и вяло подумала, что сам Захаров сейчас, скорее всего искушает очередную жертву, которая, по всей вероятности, ничего против этого не имеет. Мысль, безусловно, циничная, но следующая оказалась еще хуже. Таню вдруг осенило, что девятый этаж находится как раз между восьмым и двенадцатым, а Лера потрясающая красавица и наверняка во вкусе Глеба Захарова… Тут она себя одернула. Конечно, Лера просто сказочно хороша, но она очень счастлива с Максом, у них замечательная дочка, и вообще их история запросто могла бы стать сюжетом любовного романа2.

Собственно, почему Захаров не мог просто приехать к кому-то в гости? Или по делам? В конце концов, сейчас еще не так поздно. Стараясь рассуждать логично, Таня вынуждена была признать, что мог. Это она почему-то никак не могла представить его в роли иной, нежели дьявол-искуситель, хотя ее-то он никогда не искушал. Он вообще вряд ли когда-нибудь замечал ее, потому и не узнал сегодня. Для него она и в самом деле была незнакомкой.

В тот год, когда Таня еще только поступила в Академию художеств, Захаров был уже на последнем курсе. Она училась на факультете теории и истории искусств, а он на архитектурном. Дело, однако, было совсем не в том, поскольку общение между студентами разных курсов и факультетов Академии является делом обычным. Ведь несмотря на огромное здание, единовременно там учится, пожалуй, не более семисот человек, таким образом, не то чтобы все всех знают, но за время обучения вполне успевают друг другу примелькаться. Правда, Глеб Захаров был личностью столь примечательной, что его действительно знали все. Девушек рядом с ним Таня видела только красивых и ярких. Сама же она обладала приятной, но неброской внешностью, а учебой была озабочена гораздо больше, чем ведением спора с природой.

С тех пор как Глеб Захаров покинул стены alma mater, прошло… сколько же? десять… нет, девять лет. За эти годы она видела его всего пару раз, а вот слышала о нем гораздо чаще. В частности, о том, что после окончания Академии он и его друг Витя Линденбаум организовали собственную архитектурную мастерскую, которая много чем занималась, в том числе, кстати, и проектированием загородных домов.

Мимо одного такого дома Таня ездила на дачу вот уже лет семь. Этот несуразный особняк из красного кирпича, хищно ощетинившийся множеством башен и башенок, больше всего напоминал мультяшный замок с привидениями. Только в мультике художник ограничен лишь полетом своей фантазии, а в жизни приходится считаться еще и с законами природы. С земным притяжением, к примеру. Чувство меры тоже не помешало бы, не говоря о художественном вкусе. Впрочем, чего уж, пусть не художественный, был бы хоть какой-нибудь. Частный дом, разумеется, всегда в той или иной мере отражает личность своего хозяина, но ведь построить его тоже кто-то должен!

До самого последнего времени Таня даже не догадывалась, кто был этим Франкенштейном от архитектуры. Проезжая мимо, она каждый раз задавалась одним и тем же вопросом: откуда берутся такие вот горе-архитекторы? Оказалось, далеко ходить не надо. Захаров и Линденбаум получили образование в том же самом учебном заведении и, по сути дела, у тех же самых преподавателей, что и она.

Таня была совершенно убеждена в том, что компаньоны не склонны афишировать свою причастность к пресловутому особнячку. Зачем портить репутацию модной и преуспевающей архитектурной мастерской? Набирающей обороты, как теперь принято говорить. Хотя, быть может, через много-много лет, став уважаемыми мэтрами, убеленный сединами Линденбаум и давно облысевший Захаров… Нет, как ни хотелось Тане представить Захарова с лысиной, этот образ почему-то никак не складывался. Что ж, можно и наоборот. Через много-много лет убеленный сединами Захаров и давно облысевший Линденбаум напишут мемуары, где поделятся теплыми воспоминаниями о бесправной архитектурной молодости. Возможно, вспомнят они там и об особнячке Франкенштейна. Кстати, теперь частокол башенок почти не виден с дороги, совсем недавно кто-то построил большую элегантную виллу, которая практически полностью его заслонила.

Допив последний глоток остывшего кофе, Таня поняла, что пора все-таки приниматься за статью. Захаров и Линденбаум со своими мемуарами могут немного повременить, а вот ей дольше тянуть просто невозможно. Потому что сейчас время еще только позднее, но всего через несколько часов оно станет уже ранним.