Читать книгу Ставропольский писатель. Коллективный сборник - Елена Евгеньевна Садовская - Страница 4
Мари Оган
ОглавлениеЧлен Российского союза писателей.
Родилась в 1964 году в городе Баку.
Окончила среднюю школу «Образцовой культуры». В 9 лет поступила в музыкальной школу. Пела в школьном хоре, писала стихи. Занималась танцами и спортом.
В 1981 году поступила в бакинский институт нефти и химии (ВТУЗ), после его окончания поступила в ереванский институт Народного хозяйства.
В 90 – е годы переучилась, в связи с приходом новой экономики и закончила школу Менеджера. Работала экономистом на режимном предприятии и инспектором в Собес.
Вела тренинги по философии успеха, личностному росту, организовывала встречи, мероприятия для бизнес-школ.
В 2015 году зарегистрировалась на портале Стихи.Ру, так как снова начала писать стихи и прозу.
Была номинирована на соискание национальной премии «Поэт года» за 2015,2016, 2017 годы.
На сайте были выпущены 4 альманахах с моими стихами: Поэт года, Лирика, Детская литература, Дебют.
Принимала участие в литературных встречах различных клубах города и края. Принимает участие в жизни детских садов, как автор. Участвует в мероприятиях краевых библиотек города.
Также ведет Литературное объединение «Генезис Счастья», куда приходят авторы и исполнители разного уровня и делятся своим творчеством.
Издала две детские книжки:
«Изабель и её друзья» и «Новогодние фантазии».
Сейчас готовит к выпуску книгу. Пишет, как для маленьких читателей, так и для взрослых.
БЕЗ МЕНЯ… ОТ МЕНЯ
Этот мир, поседевший от снега,
Зашифрованный тайною дня,
Ускользает туманом и негой
Без меня… От меня, без меня.
В крике птицы – природы волнение
И кругом утихает возня.
Засыпает вокруг. Замедление.
И скользит и плывёт от меня.
Вдаль несётся рассыпчатый ветер
И законы вселенной храня,
Он мечтает однажды на свете
Свой приют обрести у меня.
Снова путают и затихают
Уходящие в вечность дожди,
Словно времени что-то сказало:
Погоди, не спеши, подожди!
Этот мир поседевший от снега,
Зашифрованный тайною дня,
Ускользает туманом и негой
И опять: без меня, от меня…
ЛЕТО НА ИСХОДЕ
Ах, это лето на исходе
– За степью маревый закат,
Стилягой шумно ветер бродит
И смене года он не рад.
Листва ещё не хороводит.
Едва заметной рыжиной
Лес благородно вдаль уводит
Своей творящей тишиной.
Ах, это лето на исходе
– Пора грустинок и тепла
И снова осень на подходе
Свою шарманку завела.
***
В холодную осень так хочется жить!
И ноты душевные перебирая,
Шедевр поэтический вновь сотворить
И мир без границ, и мыслям нет края!
И ПАДАЛ ТИХО СНЕГ НАД МОСТОВОЙ
И падал тихо снег над мостовой,
Снежинок ход – беспечное движенье,
Вальсируя во тьме над головой,
Как вечности земное отражение,
И сыпался он так на грешный мир,
Вновь унося забытые стремления,
И белым фейерверком, как факир,
Менял реальность до преображения.
Спускался очень тихо. Как сапфир,
Сверкал в ночи под темным звездным небом,
Даря чарующий поток, что ювелир,
Он изменял наш мир… на мир волшебный.
***
Когда мы есть достоинство и честь,
Несём собою их из века в век,
Я думаю: тогда и право есть
Нам зваться громким словом: Человек!
ЛАВАНДОВЫЙ ЗАКАТ
Скатился солнца диск
В лавандовый закат
И взяли облака
Наряды напрокат.
И чинно роль сыграв
В темнеющей дали,
Уйдут они устав,
Но звёзды нам зажгли.
Лавандовый закат
– Торжественный, немой,
Рисует свой шпагат
Полоской золотой.
***
И осознанно хочется жить!
Созидать, Создавать, Пробуждать,
Покорять и писать, и творить,
Просто действовать… просто не ждать.
ОСЕНИ ГЛАЗА
У этой лужи осени глаза,
В них отраженье неземного мира:
И облака, и просинь, и гроза
– Всё проявилось рыжим кашемиром.
У этих листьев осени полёт,
Свободные летят теперь повсюду.
Волнуются, спешат, их будто ждёт
Концерт осенний, где звучат этюды.
А дождь польет – покатится слеза
Из глаз, что неожиданно взгрустнули,
В них отразится неба бирюза,
Они собой планету развернули.
***
Зима. Не сплю и тихо воет ветер.
Спит лес, лениво натянувши плед.
Смотрю в окно и снова на рассвете
Твой след опять засыпал свежий снег.
***
Когда за окнами бураны
И снега намело кругом.
Когда у печки на диване
Мы под гитару запоём…
Тогда душа опять проснётся
И в ней распустятся цветы,
Твоя рука моей коснётся
– Где Я и Ты! Где есть мечты!
МОЯ КУЛИКОВСКАЯ БИТВА
Дело было вечером. В каком году произошла наша история, точно не помню, но важно вовсе не это. Запомнить в тот день мне суждено было совсем другое!
Уютненько устроились мы с папой в нашей тесной кухне малогабаритной хрущевки. Папа то и дело включал чайник, наливал себе в стакан горячий, невероятно темный чай и поглядывал на меня со строгим прищуром. Глаза у него были небольшими, такие бывают у жителей юго-восточной Азии, и взгляд от этого становился еще более серьезным.
Поздние посиделки были связаны с невыполненным мною домашним заданием по истории… (Такая вот история!).
Мама с младшим братом уже давно спали, время-то недетское. А мне приходилось сидеть и страдать, грызть «гранит науки». Папа так просто не отпустит, пока не убедится, что весь материал усвоен.
– Ну, рассказывай, – сказал папа, продолжая пить свой раскаленный напиток мелкими глотками.
К этому времени я уже успела прочесть заданный параграф пару раз и пересказала его, сбиваясь. Папа недовольно посмотрел и потребовал прочесть еще раз.
– И запомни тему так, – сказал он, – чтобы, когда ночью разбужу, ты мне ее, не запинаясь, пересказала.
Я, охая и вздыхая, снова принялась читать, подпирая голову рукой, периодически изображая засыпающую великомученицу. После очередного осмысленного прочтения тему сдала таки строгому родителю.
И услышала его любимое: – Ай, молодец!
Я радостно заулыбалась, закрыла учебник и уже мысленно направилась в свою комнату, как поймала удивленный взгляд папы: – А даты? Где даты? Тему помнишь? – продолжал он, начиная сердиться.
– Ну да! Куликовская битва!, – жалобно промямлила я.
– Ну, хорошо! В каком году состоялась Куликовская битва? – продолжал папа.
Я смотрела на него взглядом мыслителя, который усиленно пытался что-то вспомнить, но безуспешно…
И вместо даты вспомнила слова нашего учителя по математике, Михаила Зиновьевича, который в подобных ситуациях философски говорил: – Садись! Чего не знаешь, того не вспомнишь!
Я поняла, что начала откровенно испытывать терпение папы…
– Учи! – папа повысил голос.
Дата не шла в голову, как заколдованная. Четыре цифры вертелись у меня перед глазами, плясали и делали все, чтобы я не могла с ними не справиться.
– Да учила я… – заныла я жалобно.
– Верю! Отвечай тогда! – папа негодовал и не мог понять, как эти четыре цифры не может запомнить ребенок, который имел совсем неплохие способности.
– «Не мой день», – подумалось мне, и, поймав себя на этой мудрой мысли, я заулыбалась.
Лицо папы вытянулось: – Ты еще и улыбаешься?! – негодуя, вскрикнул он.
– Одну дату запомнить не можешь, как тупарик, и чему-то еще радуешься?
В тот же миг, ткнув спичечным коробком мне в лоб, папа проговорил сквозь зубы: – Я сегодня сделаю так, что ты запомнишь эту дату на всю жизнь!
Давно я папу таким не видела…
Цифры встали в строй при виде «грозного генерала», и я резко выкрикнула: – Тысяча триста восьмидесятый год!!!
И закрыла глаза.
Паузу нарушил спокойный голос папы: – Молодец! Теперь иди спать и повторяй ее про себя, чтобы запомнить. А когда разбужу, ответишь без запинок!
– Ладно, теперь точно не забуду! – сказала я, уходя в свою комнату.
Периодически, вспоминая этот вечер, я говорила папе с иронией: – Да помню, помню я твою Куликовскую битву! 1380 год. Ты доволен?
– Конечно, доволен! Не зря весь вечер мучился, – улыбаясь, отвечал папа.
С тех пор прошло много лет, может, пятнадцать, не помню… Да и неважно.
Однажды, когда я с семьей уже проживала в другом городе, мы с дочкой решили слетать в гости к моим родителям во время летних каникул. Сил не было, так соскучились!
Прилетели и благополучно добрались до дома и квартиры. Дверь открыла радостная мама, она расцеловывала любимую внучку, они весело щебетали! А из кухни навстречу к нам шел счастливый, улыбающийся папа. Он ждал нас с нетерпением. По дороге, успев поставить на стол стакан с любимым чаем, он подошел ко мне и распростер руки для объятий. У меня что-то сработало внутри, и вместо того, чтобы кинуться ему на шею, я медленно отвела папину руку и серьезно сказала:
– Батяна, докладываю: Куликовская битва состоялась в тысяча триста восьмидесятом году! Я не знаю, что это дает мне по жизни, но твое обещание выполнила!
Радостно протараторив это, я крепко обняла любимого папочку.
Папа, удивленно глядя на меня, стоял и о чем-то думал, как умел только он. О чем-то, о своем… На его лице были то ли улыбка, то ли сожаление…
– Не волнуйся, – успокаивала я. – Благодаря тебе мне не раз удалось блеснуть этой датой!
Удивительно тепло в родительском очаге, особенно когда все живы и относительно здоровы. Такие встречи запоминаются и оставляют в душе особенный свет, они такие… штучные, уникальные!
С тех пор прошло уже тоже много лет. Может, 20?! Да какая разница, ведь запомнить я обещала совсем другую дату.
Наша повзрослевшая дочь собралась замуж, и, как положено, стали съезжаться родные отовсюду. Первыми были мама и брат со своей дочуркой из Москвы. Хлопот было много, все надо было успеть, а времени, как всегда, не хватало. Впрочем, все как у всех. В перерывах успевали шутить, что-то вспоминать. Девочки устраивали ночные обжорства, радуясь встрече, трещали о чем-то без конца.
И вдруг совсем неожиданно Катя, дочь брата, воскликнула нараспев, по-московски:
– Тёёёть! А я тоже знаю про твою Куликовскую битву с дедулей! И даже дату запомнила!
Катюша смеялась, глядя на меня своими узенькими, один в один как у папы, глазами. Все смеялись. Стало так хорошо и радостно.
И тут у меня перехватило дыхание: «Как же не хватает тебя, папочка, в этой радости с нами…» Сумев себя пересилить, не подавая виду, я ответила ей:
– Да, как интересно! Запомнилась не только дата, но и сама история с уроком истории, и похоже на всю оставшуюся жизнь!
Мыслями же я была уже далеко, сквозь пространство и время, улыбалась папе и говорила:
– «Спасибо, что ты сегодня с нами! Спасибо, что проявляешься во всем! Спасибо за все! Я люблю тебя!»
