Читать книгу Исчезнувший город (сборник) - Елена Федорова - Страница 2

– Знаешь, я умею летать, – чуть склонив голову на бок, прошептала Аэлита. – Не так, как летают люди ночью во сне, а так, как летать умеют только птицы, большие птицы с сильными крыльями, как орлы, парящие над бездной. Я умею ловить восходящие и нисходящие потоки, подниматься к облакам и камнем падать вниз, в бушующую морскую пучину… Ты мне не веришь, Ариэль?

Золотоволосый юноша с миндалевидными бирюзовыми глазами пожал плечами и поднялся с поваленного дерева. Встав перед Аэлитой, он, чуть прищурившись, проговорил:

– Все это кажется мне, по меньшей мере, смешным. Не обижайся, Аэлита. Я задам тебе лишь один вопрос:

– Где твои крылья?

Аэлита улыбнулась. Легко поднялась с дерева, тряхнула золотыми кудрями, запрокинула голову вверх, раскинула руки в стороны и беззаботно рассмеялась:

– Вот они, Ариэль!

– Я так и знал, – скептически улыбнулся он.

– Ничего ты не знал, – обвив его шею руками, прошептала Аэлита. – Ни-че-го. Лучше поцелуй меня и забудь все, что я тебе наговорила.

– Забыть? – спросил он, пристально глядя в ее серо – пепельные глаза.

– Забудь – забудь, – скороговоркой выпалила она, приподнявшись на цыпочки. – Я – обычная девушка, Ариэль. Это твоя любовь делает меня крылатой.

– А меня окрыляет твоя любовь, Аэлита, – улыбнулся он, крепко прижав ее к себе.

Юноша и девушка, похожие, как брат и сестра, стояли под раскидистым каштаном, усыпанным белыми свечками соцветий. Ветер растрепал золотые волосы девушки, перепутал их с золотыми волосами юноши, швырнул им в лица охапку белоснежных лепестков и умчался прочь.

– Ти амо, Ариэль, – прошептала девушка.

– Ти амо, Аэлита, – улыбнулся юноша.

– Как странно, – подумала Аэлита, оставшись одна. – Как странно, что Ариэль мне не поверил. Как странно, что он не увидел мои крылья.

Она выпрямила спину, чуть вытянула вперед шею, глубоко вздохнула, медленно приподняла руки, превратившиеся в большие сильные крылья. Аэлита сделала несколько шагов и легко воспарила в небо.

Там, в заоблачной выси она забывала обо всем, мирские заботы и огорчения теряли над ней власть. Солнечный свет вытеснял из души черноту, высвечивая самые потаенные уголки, даруя неповторимое ощущение свободы.

– Ах, почему, почему Ариэль не умеет летать? – думала в такие минуты Аэлита. – Как было бы прекрасно парить в вышине вдвоем! Жаль, что Ариэль не знает, что у него тоже есть крылья, что крылья есть у всех людей. У всех…

О том, что у людей есть крылья, Аэлита узнала в семь лет, когда ее вместе с другими девочками привели к храму Небесной Гармонии. Каждую весну служители храма выбирали девочек, достойных стать хранительницами вечных тайн. Юные создания, одетые в белоснежные одежды, расшитые небесно – голубыми нитями, выстраивались на площади перед храмом. Головы девочек покрывали тончайшие покрывала, закрепленные серебряными обручами.

Ровно в полдень массивные бронзовые двери храма распахивались, и вниз по ступеням крутой лестницы, украшенной бело – голубым ковром, спускались хранительницы тайн. Пять золотоволосых красавиц с веночками из флердоранжа. Чуть впереди шла главная хранительница в пурпурном платье с длинным белоснежным шлейфом, который придерживали девушки, облаченные в малиновые наряды, расшитые золотым орнаментом. Девушки двигались так быстро и легко, словно не шли, а летели. Белоснежный шлейф поднимался вверх и опускался вниз, напоминая гигантские крылья птицы. Из открытых дверей храма вслед за хранительницами тайн двигался мощный световой поток и доносилось чарующее пение, вызывающее трепетный восторг.

У подножия лестницы девушки останавливались, сложив молитвенно руки. Главная хранительница делала несколько шагов вперед и, закрыв глаза, замирала, приподняв руки ладонями вверх. Девочки, пришедшие к храму, по очереди проходили мимо нее, касаясь кончиками пальцев ее ладоней, сначала левой, потом правой руки. Время от времени главная хранительница открывала глаза и кивала головой. Это значило, что девочка, стоящая напротив, должна пройти под белоснежное покрывало.

Аэлита была уверена, что красавица в пурпурном наряде непременно ее выберет, а она не выбрала. Она даже не шевельнулась, когда Аэлита прикоснулась к ее ладоням сначала левой, потом правой руки своими маленькими прохладными пальчиками.

– Не задерживайся, проходи скорее, – зашептала строгая распорядительница церемонии, потянув Аэлиту в сторону.

– Позвольте мне подойти к этой красавице еще раз, – взмолилась Аэлита.

– Нет, – нахмурилась распорядительница, крепче сжав руку девочки. – Нельзя дважды испытывать судьбу. К тому же, это будет нечестно по отношению к другим девочкам. Посмотри, отвергли не только тебя. Сегодня выберут всего десять девочек, а вас пришло сюда больше сотни.

– Ах, если бы главная хранительница открыла глаза, она сразу бы поняла, что я – самая достойная! – воскликнула Аэлита. – Посмотрите, у меня такие же, как у нее золотые волосы, белая кожа и светлые глаза. У меня…

– Пустая голова, – усмехнулась распорядительница церемонии, строго глянув на Аэлиту. – Внешняя красота обманчива. Главная хранительница тайн смотрит на всех вас глазами сердца. Для служения в храме Небесной Гармонии нужны кроткие, спокойные, умные, немногословные девочки, а не хвастливые, самовлюбленные болтушки вроде тебя.

– Но… но… – часто – часто заморгала ресничками Аэлита.

– Ступай к родителям и передай им наш разговор, – грозно сказала распорядительница, подтолкнув Аэлиту к разноцветной толпе людей, ожидавших завершения церемонии.

Слезы брызнули из глаз девочки, не дав ей возможности увидеть, как счастливые избранницы поднимаются вверх по крутой лестнице под белоснежным шлейфом, похожим на крылья большой птицы.

– Не плачь, Аэлита, – погладила ее по голове матушка. – Через год мы придем сюда снова и тогда…

– Я больше не приду сюда, – закричала Аэлита. – Не приду, не приду, не приду…

– Ты должна быть послушной, иначе… – укоризненно проговорила матушка. Аэлита не дослушала. Она сорвала с головы серебряный обруч, придерживающий тонкое покрывало, и помчалась прочь, чтобы не слышать дивной музыки, доносящейся из храма Небесной Гармонии, и матушкиных слов.

– Нам следует наказать ее за дерзость, – нахмурился отец Аэлиты.

– Нет, Лерол, – покачала головой женщина. – Нам следует поговорить с ней. Пришло время рассказать ей о том, что…

– Я бы не стал торопиться, Церера, – взяв жену под руку, сказал Лерол. – Подождем до новой весны.

– Хорошо, – покорно склонив голову, проговорила она. – Ступай домой, а я отыщу Аэлиту.

– Хорошо, – поцеловав Цереру в щеку, сказал Лерол и ушел.

Маленькая девочка в белоснежном платье, расшитом небесно – голубыми нитями, лежала на пригорке, уткнувшись лицом в траву. Церера опустилась рядом с дочерью и, проведя рукой по ее золотым волосам, по вздрагивающей спине, проговорила:

– Не стоит плакать, Аэлита. Наоборот, мы с тобой должны радоваться, что все случилось так, а не иначе…

– Радоваться тому, что меня не выбрали? – воскликнула Аэлита, удивленно уставившись на мать.

– Да, – улыбнулась Церера. – Потому что пока девочки будут познавать уже известные тайны, я смогу открыть тебе тайну, о которой не знает никто.

– Правда, матушка? – прошептала Аэлита, вытирая слезы.

– Да, – обняв дочку, проговорила Церера. – Сегодня ты станешь главной хранительницей тайны, которую я тебе открою! Только ты, Аэлита, должна пообещать мне, что никто – никто не узнает о ней.

– Клянусь, – прижав ладони к сердцу, проговорила Аэлита. – Клянусь, матушка, что о нашей тайне не узнает никто – никто!

– Ты видела, как легко двигались хранительницы тайн, словно не шли, а летели? – спросила Церера. Аэлита утвердительно кивнула. – Эти девушки долгие годы учатся плавным движениям, учатся владеть свои телом, своими эмоциями, стараясь стать похожими на птиц.

– А зачем им это надо, матушка? – поинтересовалась Аэлита.

– Видишь ли, милая, наши давние предки были крылатыми людьми, – сказала Церера. – Но они утратили способность летать, когда породнились с бескрылыми людьми и стали служить их богам. Шли годы. Крылатые дети рождались все реже и реже, пока их совсем не стало… Храм Небесной Гармонии построили для того, чтобы обучать детей забытым законам свободы. Весной к храму приводят девочек, а осенью – мальчиков. Но, несмотря на то, что их называют хранителями тайн, летать, как птицы никто из них не может. В нашей стране почти никто не умеет летать…

– Почти никто, – повторила Аэлита, лукаво глянув на Цереру. – Матушка, но ведь это значит, что кто-то может. Так?

– Так, – улыбнулась Церера.

– Кто же это? – глаза Аэлиты заблестели. Она вскочила на ноги и, глядя на мать сверху вниз, спросила еще раз: – Кто же это?

– Ты, Аэлита, – прошептала Церера, привлекая дочь к себе.

– Я? – Аэлита замотала головой. – Нет, нет, нет. Я не могу… не умею летать. Нет…

– Да, Аэлита. – поднявшись с травы, проговорила Церера. – У тебя есть крылья, потому что и у меня они тоже есть…

– Но, почему же меня не выбрала главная хранительница? – удивилась Аэлита.

– Потому что крылатому созданию не нужны уроки бескрылых людей, – улыбнулась Церера. – Тебе нужны другие уроки, Аэлита. Смотри.

Церера выпрямила спину, чуть вытянула вперед шею, медленно приподняла руки, которые превратились в большие белые крылья. Аэлита прижала ладошки к губам и во все глаза уставилась на матушку, кружащую над землей.

– Моя мама – птица! Моя мама – птица! Моя мама умеет летать! – захлопала в ладоши девочка. – У меня тоже есть крылья, большие белые крылья, крылья Ангела.

– Крылья Ангела, – повторила Церера. – Возможно, ты права, ведь ты – еще совсем невинное дитя, невинный ангелочек с чистой душой. Храни эту чистоту, Аэлита. Храни нашу тайну. Запомни, если хоть кто – нибудь узнает о ней, мы все погибнем.

– Я стану кроткой и немногословной, как велела мне распорядительница, – проговорила Аэлита, глядя в серые глаза Цереры. – Обещаю, матушка, я стану самой верной хранительницей нашей тайны. Вот увидишь.

Аэлита сдержала слово. Никто не знал, что Церера обучает ее законам свободного полета. Никто не видел, как взмывают в небеса две гигантские птицы и парят над уснувшей землей, расправив свои белоснежные крылья, похожие на крылья Ангелов.

Через год Аэлита вновь стояла перед храмом Небесной Гармонии среди девочек в белоснежных платьях, расшитых небесно – голубыми нитями. Вновь в полдень распахнулись бронзовые двери храма, и пять золотоволосых красавиц спустились вниз по крутым ступеням, устланным бело – голубым ковром. Вновь Аэлита дотронулась прохладными пальчиками до ладоней главной хранительницы тайн, а она вновь осталась недвижима. Аэлита не стала кричать и плакать, как в прошлый раз, а спокойно прошествовала к выходу.

– Ты повзрослела и поумнела, – улыбнулась распорядительница. – Как тебя зовут?

– Аэлита, – ответила девочка.

– Аэлита – девочка – птица, так переводится твое имя, – прошептала распорядительница.

– Правда? – удивленно округлила глазки Аэлита.

– Да – да, только никому об этом не говори, – распорядительница подмигнула Аэлите и приложила палец к губам.

– И даже матушке? – спросила Аэлита.

– Я думаю, твоя матушка сама все знает, – улыбнулась распорядительница. – Не даром же она назвала тебя таким именем. У девочки с таким именем должно быть большое будущее.

– Вы считаете? – спросила Аэлита. Распорядительница кивнула. Аэлита улыбнулась и, помахав ей рукой, удалилась.

Вечером отец поведал Аэлите о том, что она – не простая девочка, а – девочка – птица, и принялся обучать её законам полета, радуясь, что его дочь такая талантливая ученица. Аэлита поглядывала на матушку и улыбалась. Церера одобрительно кивала головой, благодаря дочь за умение хранить тайны. Теперь она была спокойна за Аэлиту. Теперь они могли втроем подниматься в потемневшее небо и любоваться уснувшей землей с высоты птичьего полета.

Когда Аэлите исполнилось десять лет, ее вместе с другими детьми привели к храму Земного Вдохновения. Здесь было не так возвышенно и торжественно, как у храма Небесной Гармонии. Мальчики и девочки, ожидающие выхода хранителей земных тайн, были одеты в яркие разноцветные одежды. Одна Аэлита в своем белоснежном платье, расшитом небесно – голубыми нитями, выделялась среди других детей. Она к тому же была чуть выше ростом, держалась спокойно и независимо, зная, что ее ни за что не выберут. А ее выбрали сразу.

Пятеро седовласых старцев в изумрудных одеждах спустились по покатым ступеням и замерли, скрестив на груди руки. Дети проходили мимо них, останавливаясь на миг перед старцем, облаченным в золотую мантию и высокий конусообразный головной убор. Если старец протягивал руку, то ребенок становился избранником земного вдохновения.

Когда подошла очередь Аэлиты, она решительно шагнула к старцу и, глянув в его прозрачные глаза, улыбнулась. Старец удивленно вскинул брови и протянул к ней обе руки. От неожиданности Аэлита сделала несколько шагов назад, но распорядители подхватили ее под руки и повели к лестнице, зашептав:

– Радуйся, девочка, ты стала избранницей земного вдохновения! Ты получила двойное признание от старца. Это очень хороший знак. Тебя ждет большое будущее.

– Нет, нет, – зашептала Аэлита, пытаясь высвободиться. – Старец, верно, ошибся. Я вовсе не достойна обучаться…

– Будет лучше, если ты перестанешь спорить, девочка, – приказал один из распорядителей.

– В храме Земного Вдохновения не любят болтливых, – сказал другой. – Тех, кто много говорит, ждет суровое наказание. Запомни это, девочка.

Аэлита прикусила губы, вспомнив строгий взгляд матушки и тихие ее слова:

– Помни, Аэлита, ты – не простая девочка, ты – хранительница нашей тайны, о которой не должен знать никто. Пока не должен…

– Я буду хранить молчание, – пообещала Аэлита, а сама чуть было не проболталась.

– Мне надо притвориться немой, – решила Аэлита, поднимаясь по пологой лестнице, исписанной буквами и знаками, к усеченной пирамиде храма Земного Вдохновения. – Тогда никто не станет приставать ко мне с ненужными расспросами.

Шагая рядом с другими избранниками, Аэлита испытывала чувство удивления и радостного восторга ребенка, которому позволили узнать то, что неведомо другим. У массивных бронзовых дверей, украшенных замысловатыми письменами, Аэлита замерла и, оглянувшись, послала воздушный поцелуй родителям, разглядеть которых среди яркого многолюдья было невозможно. Прежде чем строгий распорядитель подтолкнул Аэлиту в спину, она увидела взметнувшуюся вверх небесно – голубую косынку Цереры. Аэлита вздохнула с облегчением и исчезла в прохладном полумраке храма. Тогда она еще не знала, что на целых пять лет будет лишена возможности парить в небесной вышине и видеться с родителями.

Распорядители отвели избранников в маленькие кельи, расположенные по периметру пирамиды. Позже Аэлита узнала, что в храме семь уровней. Первые пять для послушников, а шестой и седьмой, расположенные у самой вершины усеченной пирамиды, для хранителей Земного Вдохновения, с которыми Аэлита виделась лишь дважды: первый раз, когда, глянув в бесцветные глаза старца, стала избранницей, и второй, когда получала из рук старца свиток, позволяющий ей отправиться во дворец Вселенского Единения. Между этими встречами прошло пять лет. За это время Аэлита научилась читать, писать, считать, рисовать, играть на музыкальных инструментах, петь и танцевать.

В свободное время вместе с другими послушниками храма, облаченными в изумрудные одежды, Аэлита затачивала перья, делала краски, смешивая красный гидроксид железа и марганец, резала папирус на равные длинные листы – свитки, на которых потом писали свои произведения поэты, мыслители, философы, историки.

Самым фантастическим местом храма был сад, который располагался в центральной части. В саду росли дивные растения и цветы, которых Аэлита никогда прежде не видела. Экзотические птички, бабочки и стрекозы порхали с цветка на цветок. Прозрачные струи многочисленных фонтанов взлетали вверх, рассыпаясь прохладной водной пылью, освежающей и бодрящей.

Между деревьями петляли ручейки, в которых плескались разноцветные рыбки. А под деревьями стояли ажурные белые скамеечки, на которых послушникам разрешалось предаваться созерцанию нездешней красоты и размышлениям о смысле бытия. Одно огорчало Аэлиту: времени на праздное созерцание у послушников почти не оставалось. Аэлите удалось побывать в саду лишь несколько раз. Но каждый раз, спускаясь в сад, она поражалась переменам, происходящим в природе, с удивлением отмечая, что даже в увядании есть своя прелесть.

В саду Аэлита впервые увидела Ариэля.

Она сидела на ажурной скамеечке и любовалась медленным падением желтой листвы. Вдруг из – за дерева вышел золотоволосый юноша с бирюзовыми миндалевидными глазами и, немигая глядя на Аэлиту, проговорил:

– Как жаль, что нам нельзя посидеть рядом и поболтать. Мне кажется, у нас с тобой много общего. Ты все время садишься на эту скамеечку и смотришь на это дерево. У тебя такие грустные глаза, как у птички, попавшей в неволю… Не печалься, время летит стремительно. Скоро ты станешь свободной, и тогда мы сможем говорить с тобой безумолку. Я буду ждать тебя у Синих гор… Запомни, Аэлита.

– Откуда ты знаешь мое имя? – удивленно спросила она.

– Мне нашептало его земное вдохновение, – улыбнулся он.

– Ариэль! – раздался с высоты строгий голос.

Аэлита вздрогнула, подняла вверх голову и замерла, залюбовавшись голубым небом с белыми барашками облаков, которое было видно через прозрачную плоскость усеченной вершины. Когда Аэлита опустила голову, юноши под деревом уже не было.

– Я буду ждать тебя у Синих гор, – зазвучал в ее мыслях тихий голос Ариэля.

– Где же я найду эти Синие горы? – подумала Аэлита, поднимаясь со скамейки.

С той поры, отправляясь в сад, она с нетерпением ждала новой встречи, но тщетно. Золотоволосый юноша больше не появлялся. Постепенно, увлекшись занятиями, Аэлита перестала думать о нем. Все чаще она стала вспоминать матушку и отца, все чаще стали сниться ей сны, возвращающие в те счастливые времена, когда они втроем парили над уснувшей землей. Пробудившись, Аэлита рисовала замысловатые узоры, увиденные во сне.

– Ты достигла высот вдохновения, – разглядывая ее картины, сказал хранитель тайн живописи. – Никто до тебя не делал ничего подобного.

Потом Аэлиту вызвали в большой зал шестого уровня, где седовласые старцы молча разглядывали ее картины, совершенно не похожие на картины других послушников, которые рисовали лишь то, что видели в стенах храма. А на картинах Аэлиты упирались в небеса горы, покрытые снегом, вздымались грозные морские волны, возвышались над землей зубчатые скалы, причудливо испещренные гротами и пещерами, жались друг к другу пагоды, украшенные золотыми драконами, ажурные мосты выгибали белоснежные спины, а карликовые деревья роняли свою ярко – красную листву.

– Где ты все это увидела? – спросил старец с бесцветными глазами.

– В своих снах, – не моргнув глазом, солгала Аэлита.

– Во снах? – переспросил старец, внимательно посмотрев на Аэлиту. – Раз уж Земное Вдохновение наделяет тебя такими дарами, то мы непременно должны отправить тебя во дворец Вселенского Единения.

Старец трижды хлопнул в ладоши и громко проговорил:

– Ариэль, принеси свиток.

Когда юноша вошел в зал, Аэлита почувствовала что краснеет, и низко опустила голову. Сердце ее взлетело вверх и камнем рухнуло вниз, кровь запульсировала морским прибоем, с шумом разбивающимся о скалы. Слова старца утонули в этом шуме. На миг Аэлите показалось, что она оглохла, но тихие слова юноши вернули ее в реальность.

– Следуйте за мной, – сказал Ариэль, взяв Аэлиту за руку.

– Помни, Аэлита, ты – единственная девушка, избранная Земным Вдохновением для служения во дворце Вселенского Единения, – грянул за спиной Аэлиты хор голосов.

– Единственная, единственная, кто знает настоящую тайну, – застучало в висках.

– Единственная девушка – птица, – всплыли в подсознании матушкины слова.

– Единственной быть почетно и очень ответственно, – крепче сжав руку Аэлиты, сказал Ариэль.

Аэлита решилась поднять на него глаза, с удивлением обнаружив, что юноша одет в наряд старшего хранителя Земного Вдохновения.

– Я – джалледин – поэт, музыкант, философ, помогающий людям, живущим в Запретном городе подготовиться к восприятию высших откровений, – проговорил Ариэль, уловив удивленный взгляд Аэлиты.

– Джалледин, – повторила она и улыбнулась. – Скажи, а где находятся Синие горы, возле которых ты назначил мне встречу?

– За вратами Боевого Духа, – ответил Ариэль. – Дворец Вселенского Единения находится в Запретном городе, попасть в который можно через главные ворота. Но только посвященные знают, что есть еще врата Боевого Духа, за которыми возвышаются Синие горы.

– Странно, родители никогда не говорили мне о Запретном городе, – проговорила Аэлита.

– Ничего странного, – улыбнулся Ариэль. – Запретный город – это одна из тайн, доступная немногим. Теперь ты принадлежишь к их числу.

Ариэль крепче сжал руку Аэлиты и повел ее неприметной тропкой, петляющей среди пышной растительности, все дальше и дальше от родительского дома, от храмов Земного Вдохновения и Небесной Гармонии, от привычных с детства мест.

– Странно, почему мы никогда не летали в эту сторону? – подумала Аэлита, вспомнив уроки матушки и отца.

– Ты скучаешь по родителям? – спросил Ариэль.

– Да, – тяжело вздохнула Аэлита. – Очень – очень скучаю.

– Потерпи немножко, – сказал Ариэль. – Скоро ты сможешь их повидать. В Запретном городе меньше запретов, чем в храме. Ты сможешь делать все, что тебе захочется, вот только ты не должна рассказывать о Запретном городе никому из непосвященных.

– И всего-то? – улыбнулась Аэлита.

– Да, – ответил Ариэль. – Я рад, что ты улыбаешься. Твои глаза светятся счастьем. Дух свободы окрыляет тебя…

– Да нет же, я… – воскликнула Аэлита и замолчала, испугавшись, что чуть было не проболталась о своем чудесном даре.

– У нас еще будет время обо всем поговорить, – улыбнулся Ариэль. – Не стоит торопиться. Сейчас я провожу тебя к императору во дворец Вселенского Единения, а вечером, когда зайдет солнце, буду ждать тебя у Синих гор.

Главные ворота Запретного города распахнулись, и Аэлита увидела золотой дворец в виде распускающегося лотоса, окруженный множеством стреловидных башен. К дворцу вела ровная дорога, вдоль которой восседали грозные золотые львы с массивными гривами. За дворцом был разбит великолепный парк, за ним по правую и левую стороны возвышались островерхие храмы, а чуть поодаль размещались куполообразные дворцы.

Широкие водные артерии, окрашенные в разные цвета, перерезали город с севера на юг и запада на восток.

– Синяя река заканчивается у ворот Боевого Духа, – сказал Ариэль.

– Я запомню, – прошептала Аэлита.

На ступенях дворца появился человек в перламутровом одеянии и, сложив руки домиком, поклонился:

– Руми.

– Руми, – ответил Ариэль, протянул человеку свиток и поспешно удалился.

Оставшись одна, Аэлита испытала растерялась. От изобилия золота у нее закружилась голова и подкосились ноги. Человек в перламутровых одеждах ловко подхватил ее под руку и ввел во дворец. Он усадил Аэлиту на мягкие подушки, подал бокал холодной воды, влажным платком растер ей виски и, улыбнувшись, спросил:

– Вы впервые в Запретном городе? – Аэлита кивнула. – Золото сводит с ума даже привыкших к роскоши. Некоторые не могут прийти в себя больше суток. Как вы себя чувствуете? – участливо глянув на девушку, проговорил он.

– Спасибо, уже лучше, – смущенно ответила Аэлита.

– Вы готовы последовать за мной в тронный зал?

– Да, – ответила Аэлита, вставая.

Человек в перламутровых одеждах привел ее в прямоугольный зал с высокими колоннами из темно – красного мрамора, украшенными тончайшей золотой филигранью, и удалился. Оставшись одна, Аэлита несколько минут стояла на месте, боясь пошевелиться, но любопытство пересилило. Она оглянулась по сторонам и на цыпочках подошла к золотым ступеням, ведущим к трону, возле которого расположились разные животные и птицы со стеклянными глазами. На краткий миг Аэлите показалось, что животные следят за ней через стекла зрачков. Она испуганно попятилась назад и ощутила на своих плечах чьи-то крепкие руки.

– Руми! – раздался за ее спиной веселый голос.

– Руми, – прошептала Аэлита, повернув голову, чтобы увидеть того, кто стоял позади.

А он уже кружился вокруг неё, взмахивая фалдами длинного плаща вверх – вниз, словно птица крыльями. Движения человека были такими легкими и грациозными, что Аэлита приняла их за ритуальный танец приветствия. Не зная, что делать, она прижала руки к груди, боясь нарушить неведомую ей церемонию.

Человек в черном, расшитом золотом плаще, трижды обежал вокруг нее, трижды прокружился пред ней и замер, приподняв правую руку вверх, а левую опустив вниз. Мгновение они стояли друг против друга. Затем человек бросил свой плащ к ногам Аэлиты и медленно пошел к трону.

– Неужели, это император? – подумала она, внимательно разглядывая его белоснежные одежды украшенные замысловатым золотым орнаментом.

– Руми! – усевшись на трон, проговорил император.

– Руми, – поклонилась ему Аэлита.

– Тебя, верно, удивило мое поведение? – чуть прищурившись, спросил император.

– Немного, – улыбнулась Аэлита.

– Ты первая, кто сказал мне правду, – проговорил император, пристально глядя на нее своими черными глазами. – Мой странный танец называется «Сама». Он состоит из трех этапов: первый – слепота сознания, второй – преобразование чувств и третий – очищение души. Танец помогает мне понять иллюзорность окружающего нас мира. Белые одежды под черным плащом символизируют наличие души под телесной оболочкой. Движения рук означают прием и передачу знаний, – император улыбнулся. – Наш дворец не случайно назван дворцом Вселенского Единения. Именно здесь соединяются Небесная Гармония и Земное Вдохновение, и рождается обновленное сознание, обновленный человек сотворенный по образу Бога.

Император поднялся с трона, легко сбежал вниз по ступеням, подхватил свой черный плащ и, набросив его на плечи Аэлиты, сказал:

– Я рад приветствовать тебя в Запретном городе, городе избранных. Если ты захочешь побывать за его пределами, посмотреть на простолюдинов, воспользуйся этим плащом, этим символом бренной телесной оболочки. Но прежде дай мне слово, что никто не узнает, где ты теперь живешь. Ты никому не расскажешь о Запретном городе. Никто не должен видеть, откуда ты приходишь и куда ты уходишь.

– Обещаю, – проговорила Аэлита, внимательно разглядывая правильные черты лица императора. Чуть заостренный нос, тонкие губы, большие черные глаза, темные слегка волнистые волосы, светлая кожа. Строгий проницательный взгляд.

– Мне сообщили, что ты рисуешь необыкновенные картины, которые снятся тебе во снах. Это верно? – спросил император. Его голос звучал властно, но в нем было что-то магически притягивающее, завораживающее. Аэлите хотелось, чтобы император говорил, говорил, говорил. Она лишь утвердительно кивнула в ответ на его вопрос. Он улыбнулся и продолжил свою речь:

– Я задумал строительство дворца Высшей Гармонии. Лучшие архитекторы предложили мне свои проекты, лучшие художники – свои картины, лучшие ткачи – ткани, лучшие кузнецы – резные барельефы, но… – император развел руками и горестно вздохнул. – Но я никак не могу найти то, что мне надо. Никто не предложил мне ничего оригинального. Может быть, ты, Аэлита, увидишь мой новый дворец в своих снах?

Император крепко сжал ее плечи и нежным голосом проговорил:

– Я не тороплю тебя, дитя мое. Я даю тебе полную свободу. Поброди по Запретному городу, загляни в самые дальние, самые потаенные уголки, чтобы ничто не осталось скрытым от тебя, а потом предложи мне та – а – а – кое, о чем никто из нас и помыслить не мог.

– Боюсь, что мне не справиться, – прошептала Аэлита. – Я – простая девушка…

– Которая видит во снах фантастические страны, – погрозил ей пальцем император. – К тому же, у тебя не простое имя. Тебя зовут Аэлита – девушка – птица. Неужели ты думаешь, что я поверю в твое простое происхождение?

Аэлита покраснела и поспешно опустила голову. Император дотронулся до ее подбородка кончиками пальцев, заставив смотреть ему прямо в глаза, и строго сказал:

– Возможно, ты не умеешь летать наяву, но зато ты видишь крылатые сны. Верно? – Аэлита кивнула. – Значит, ты справишься с моим заданием. Ступай. Я велел поселить тебя во дворце Небесной чистоты.

Аэлита поклонилась и отправилась следом за человеком в перламутровых одеждах.

Дворец Небесной чистоты находился в дальней части Запретного города почти у самых ворот Боевого духа. Это очень обрадовало Аэлиту. Обрадовало ее и то, что внутреннее убранство дворца Небесной Чистоты было изысканно строгим. Аэлите отвели небольшую комнатку с видом на парк, в котором росли стройные высокие кипарисы и сосны. Любуясь красками заката, Аэлита думала о скорой встрече с родителями и Ариэлем, о том, что она наконец-то сможет воспарить над землей, ощутив необыкновенное чувство свободного полета.

Едва погасли последние солнечные лучи, Аэлита надела черный плащ императора и поспешила к Синим горам. Она бросилась к Ариэлю, как к давнему другу, крепко сжала его руки и выдохнула:

– Как я рада тебя видеть! Какое счастье, что я могу говорить с тобой, расспрашивать тебя о законах и правилах Запретного города. Ты ведь подскажешь мне, как овладеть своим духом, чтобы не пропустить откровения свыше?

– Конечно, – улыбнулся Ариэль. – Ведь у нас впереди целая вечность.

Он проводил Аэлиту к родительскому дому и исчез в ночном тумане.

– Аэлита! – воскликнула Церера, распахивая дверь.

– Матушка, – прошептала Аэлита, бросившись в ее объятия.

– Ты стала настоящей красавицей, Аэлита, – поцеловал ее в лоб отец. – Жаль, что мы не видели, как ты росла, как из птенца превращалась в грациозную птицу.

– Там в храме я не могла летать, – проговорила Аэлита. – Но зато я видела крылатые сны, возвращающие меня в детство. Давайте же умчимся в ночную высь, как раньше!

– Не сегодня, – проговорил Лерол, покачав головой.

– Почему, отец? – удивилась Аэлита.

– У нас впереди целая вечность, – улыбнулась Церера. – Не стоит торопиться, дочка.

Аэлита вздрогнула, уловив в словах матери какую-то обреченность.

– Ариэль говорил о вечности жизнеутверждающе, – подумала Аэлита, – а матушка говорит это так, словно нам суждена вечная разлука.

– За пять лет многое изменилось, дочка, – проговорил Лерол, обняв Аэлиту за плечи. – Но мне хочется верить, что ты осталась прежней, что ты никому не раскрыла нашу тайну.

– Никому, отец, – прошептала Аэлита. – Ни-ко-му. Но мое имя заставляет людей думать, что я умею летать, если не наяву, то во сне. Сам император сказал мне об этом и еще добавил, что не верит в мое простое происхождение.

– Император? – воскликнула Церера, выронив из рук фарфоровую чашку.

– Им-пе-ра-тор, – повторила Аэлита, побледнев.

Церера медленно опустилась на стул и прижала обе ладони к губам.

– Что случилось, матушка? – опустившись перед ней на колени, спросила Аэлита. Но Церера лишь покачала головой, ничего не ответив.

– Что случилось, отец? – спросила Аэлита, повернув голову к Леролу. – Не мучайте же меня, скажите, что случилось?

Лерол поднял дочь с колен, прижал к себе, опустил лицо в ее золотые волосы и зашептал:

– У нашего народа есть легенда, что девушка – птица спасет людей от гибели ценой собственной жизни. Злой император…

– О нет, Лерол, не продолжай, – взмолилась Церера. – Наша Аэлита совсем не похожа девушку – птицу из той легенды.

– А наш император вовсе не злой, – чуть отстранившись от отца, сказала Аэлита. – Он поручил мне нарисовать новый храм и подарил этот черный плащ, расшитый золотом, чтобы я могла беспрепятственно путешествовать за пределами Запретного города…

– Запретного города? – воскликнули в голос Лерол и Церера.

– Да, – прошептала Аэлита, поняв, что нарушила клятву, данную императору. – Только умоляю вас, никому не говорите, что я теперь там живу, потому что…

– Мы не скажем, дочка, – крепко прижал ее к себе Лерол.

– Не скажем, – подтвердила Церера, глянув на мужа полными слез глазами.

– Не спеши выполнять приказание императора, – попросил Лерол.

– Постарайся реже приходить к нам, – попросила Церера. – А, навещая нас, не надевай больше плащ императора. Возьми лучше мой.

Церера достала из сундука выцветший от времени черный плащ и, протянув его Аэлите, сказала:

– Не спрашивай ни о чем, дочка, просто сделай, как я прошу.

– Хорошо, матушка, – поцеловав ее руку, проговорила Аэлита. – Хо-ро-шо.

Распрощавшись с родителями, Аэлита отправилась в обратный путь.

– Почему, почему на долю бедной Аэлиты выпало столько испытаний, Лерол? – глядя на удаляющийся силуэт дочери, проговорила Церера.

– Так было предначертано свыше, – обняв жену, ответил Лерол. – У каждого из нас свой жизненный путь. Мы должны были вырастить Аэлиту и научить ее летать. Теперь наша власть над ней закончилась. Она стала взрослой, Церера. Наверное, нам следовало обо всем рассказать ей сегодня.

– Не-е-ет, Лерол, – покачала головой Церера. – Мы и так наговорили с тобой лишнего. Девочка ждала от нас отеческой ласки, а мы принялись рассказывать легенды о злом императоре и девушке – птице. Ах, как же мы жестоко обошлись с Аэлитой.

Церера уткнулась в плечо Лерола и беззвучно зарыдала.

– Не плачь, Церера. Что сделано, то сделано, что сказано, то сказано, и изменить ничего уже нельзя, – погладив Цереру по волнистым волосам, проговорил Лерол. – Судьбоносный маятник пришел в движение. Будем молить Всевышнего о помощи.

– Как тяжело на сердце, Лерол, – прошептала Церера. – Мне нечем дышать. Душа рвется в заоблачные дали.

– Нельзя, Церера, – проговорил Лерол. – Еще не время. Слуги императора будут теперь неустанно следить за каждым нашим шагом. Мы не имеем права выдавать Аэлиту.

– Не имеем права, – горестно вздохнула Церера.

Аэлита неспешно шла тайной тропой и сосредоточенно думала о словах родителей. Недомолвки и слезы матери огорчили ее, поселив в сердце тревогу и отчаянье. В лесной чаще ухнул филин. Аэлита остановилась и увидела сотни сверкающих глаз, следящих за ней из – за деревьев.

– Не бойся, это светлячки, – проговорила Ариэль, шагнув к ней из темноты. – Не обращай на них внимания. Идем. Нам нужно успеть войти в ворота Боевого Духа до первых солнечных лучей.

– Почему? – поинтересовалась Аэлита.

– Чтобы никто не увидел нас вдвоем, – ответил Ариэль.

– А светлячки не проболтаются о наших прогулках? – спросила Аэлита.

– Нет, – рассмеялся Ариэль. – Светлячки – посланники ночи, они прячутся от солнечного света.

– А почему нам с тобой надо прятаться? Почему никто не должен видеть нас вдвоем? – спросила Аэлита, подумав о том, что все вокруг неё говорят загадками, словно решили испытать ее терпение и умение хранить тайны.

– Я – джалледин – человек, не имеющий права снисходить до простолюдинов, пусть даже они избраны Земным Вдохновением, и им позволено жить в Запретном городе, – грустно проговорил Ариэль и пошел вперед.

– Но… зачем же ты заговорил со мной? – спросила Аэлита, последовав за ним.

– Из любого правила есть исключения, – ответил Ариэль. – В стенах Запретного города я – джалледин, а за его пределами я – Ариэль, влюбленный юноша, желающий дарить радость, творить добро и смотреть на мир глазами счастья. Я – свободный человек, Аэлита, но порой свобода кажется мне мнимой, и тогда… – Ариэль остановился, крепко сжал руку девушки и прошептал:

– Тогда я смотрю на мир глазами птицы, попавшей в клетку. Вот почему я заговорил именно с тобой, Аэлита.

– Спасибо, – улыбнулась она. – Надеюсь, что теперь мы будем смотреть на мир глазами счастья, Ариэль.

– Я тоже на это надеюсь, Аэлита.

Аэлита облегченно вздохнула. Слова Ариэля успокоили ее. Вернувшись во дворец Небесной Чистоты, она безмятежно заснула. Её душа, сбросив тленную телесную оболочку, умчалась в заоблачные выси.

Утром, прекрасно выспавшаяся Аэлита, отправилась бродить по широким улицам Запретного города, любуясь дворцами и храмами, не похожими друг на друга. Встречные люди в перламутровых одеждах приветливо ей улыбались. Птицы пели на все лады, ручьи звонко журчали, фонтаны рассыпали прохладные фейерверки брызг, деревья шелестели изумрудной листвой, белоснежные парусники скользили по разноцветным каналам, яркие цветы источали дивные ароматы, дополняя картину радостной безмятежности.

– Зря вы, матушка, беспокоились, – подумала Аэлита. – Человек, создавший такую идиллию, не может быть злым и жестоким.

Много позже Аэлита поняла, как слепы порой бывают люди, не замечая за внешней красотой хорошо замаскированное уродство.

Аэлита рисовала для императора картины, но ни одна из них ему не нравилась. Он хмурился, качал головой и, набросив на рисунок темную ткань, удалялся. Огорченная Аэлита забирала холст и, склонив голову, несла его обратно в свою комнату во дворце Небесной Чистоты. А под покровом ночи, она пробиралась через ворота Боевого духа к Синим горам, чтобы обо всем рассказать Ариэлю. Он внимательно слушал ее, а потом находил такие слова, что она моментально переставала плакать и принималась весело смеяться.

Однажды Ариэль предложил Аэлите выучить ритуальный танец джаллединов, позволяющий контролировать сознание и эмоции. Аэлита с радостью согласилась. Теперь каждую ночь она повторяла за Ариэлем странные движения, а он терпеливо объяснял ей, что положение рук должно быть именно таким, потому что в нем заключен особый смысл, символизирующий передачу знаний от небес земле.

– Правая рука, поднятая вверх, получает милость свыше, а левая, опущенная вниз, передает благодать миру, – говорил Ариэль, придавая рукам Аэлиты нужное положение.

А однажды он прикоснулся губами к ее губам и прошептал:

– Ти амо…

– Ти амо, – повторила Аэлита, не понимая значения этих слов, но зная, чувствуя, что это – слова любви.

Оглушенная нахлынувшими на нее ощущениями, Аэлита помчалась в родительский дом, не заметив, что не идет, а летит, парит над землей, как птица. Выцветший от времени черный плащ, который дала ей Церера, скрывал белоснежные крылья Аэлиты, делая ее невидимой в ночном небе.

– Матушка, матушка, послушай, как стучит мое сердце! – воскликнула Аэлита, прижав руку Цереры к своей груди. – Со мной твориться что-то странное… Есть ли этому объяснение?

– Да, Аэлита, к тебе пришла пора влюбленности, – улыбнулась Церера. – Кто же твой избранник?

– Золотоволосый Ариэль, поэт, музыкант, философ…

– Джалледин? – нахмурилась Церера.

– Да, – подтвердила Аэлита и побледнела, увидев строгий взгляд матери. – Умоляю тебя, матушка, не говори про Ариэля ничего плохого, иначе… иначе… я улечу прочь и никогда больше не вернусь сюда.

– Я желаю тебе счастья, дочка, – сказала Церера. – Если я сейчас промолчу, то ты можешь попасть в большую беду, а…

– Ну и пусть, пусть, пусть, – зажав уши, выкрикнула Аэлита и выбежала из дома.

Ночь приняла ее в свои объятия, скрыв от посторонних глаз.

– А-э-ли-та, – прошептала Церера, замерев на пороге.

– Она ничуть не изменилась, – проговорил Лерол, обняв жену за плечи. – Помнишь, как она убежала от нас, когда ее не выбрали хранительницы Небесной Гармонии?

– Да, – тяжело вздохнула Церера. – Но тогда ей было семь лет, а теперь семнадцать.

– Еще год до исполнения пророчества, – проговорил Лерол, глядя в ночную тьму.

– Всего лишь год, – прошептала Церера. – Мы должны рассказать ей обо всем, Лерол.

– Нет, – покачал он головой – Теперь уже ничего не исправить. Ни-че-го…

Огорченная Аэлита кружила в ночном небе, улетая все дальше и дальше от родного дома, от Запретного города и Синих гор. Всполох огненной зарницы заставил ее опуститься на землю. Аэлита впервые увидела рассвет и была поражена увиденным больше, чем поцелуем Ариэля.

Из бирюзовых морских волн поднялось персиковое полукружие, окаймленное радужным нимбом, разделенным на равные части золотыми лучами. Свет полился на землю прозрачностью горного водопада, стирающего черные краски ночи.

Аэлита увидела белоснежный резной мостик, соединяющий две покатые горы, поросшие сочной зеленью. В центре мостика стояла бело – розовая беседка с золотой крышей, на загнутых краях которой восседали странные существа: полулюди – полуптицы.

Позади покатых гор, соединенных мостиком, возвышалась гора, вершину которой скрывали облака. На ровном уступе высокой горы расположился ряд пагод с красными крышами, украшенными позолоченными драконами. Чуть в стороне находилась изящная мраморная башня, украшенная кружевной резьбой и серебряными колокольчиками, которые мелодично позвякивали на ветру. Башню венчали две поднятые к небесам золотые ладони. Солнечный диск на миг задержался в них и продолжил свое движение вверх по небесному своду.

Аэлита спряталась в тени высокого платан. Ей не хотелось покидать это удивительное место. Хотелось подняться по ступеням, выдолбленным в скале, посидеть в беседке, заглянуть в окошки пагод и постоять у мраморной башни, звенящей серебром колокольцев.

Весь день провела Аэлита в тени могучего дерева, наблюдая за беззаботной жизнью смуглолицых людей с темными волосами. А когда солнечный диск нырнул в бирюзовую морскую гладь, Аэлита потихонечку пробралась на гору. Легкой тенью скользнула она по кружевному мостику, выгнувшему свою округлую спину, посидела в бело – розовой беседке, заглянула в темные окошки пагод и, затаив дыхание, замерла у мраморной башни. Серебряные колокольчики тихонько звякнули, словно приветствуя Аэлиту. Она медленно подняла вверх правую руку, как учил ее Ариэль, и закружилась в танце джаллединов.

Плащ Цереры упал на землю, сделав Аэлиту видимой.

– Ангел! Ангел! Танцующий Ангел! – послышались восторженные крики.

Прямо перед собой Аэлита увидела смуглолицего юношу с черными, как ночь глазами. Его пронзительный взгляд напугал её. Аэлита с силой взмахнула крыльями и взлетела в небеса за миг до того, как юноша опустил золотую сеть на то место, где она только что стояла.

– Почему ты промедлил, Ацил? – выйдя из мраморной башни, спросила темнокожая девушка, одетая в шелковый наряд бронзового цвета, который подчеркивал её идеальную, словно выточенную из камня фигуру.

– Простите, императрица, – покорно склонив голову, сказал смуглолицый юноша.

Темнокожая красавица ударила его золотым стеком по плечу и, резко развернувшись, удалилась.

– Спасибо, Люция, – улыбнулся Ацил, проводив взглядом удалившуюся императрицу. – Чем дольше не попадется в наши сети девушка – птица, тем сильнее будет моя власть над вами.

Он медленно наклонился, поднял с земли черный плащ Аэлиты и, прижав его к губам, прошептал: «Спасибо».

Утром Аэлиту вызвали к императору. Низко поклонившись, она поведала ему о чудесном городе, который приснился ей нынче ночью.

– Нарисуй же его скорей, Аэлита! – воскликнул император. – Я чувствую – это то, что нам нужно.

Аэлиту проводили в просторный полукруглый зал с высокими окнами и оставили одну. Нарисованный ею город понравился императору. Он велел повесить картину Аэлиты в своей спальне и приказал приступить к строительству храма Высшей Гармонии.

Под покровом ночи счастливая Аэлита помчалась к Синим горам и, прижавшись к Ариэлю, призналась, что умеет летать. Он лишь усмехнулся и, прошептав: «Ти амо», исчез.

– Ти амо, – повторила Аэлита, с грустью подумав, что он – джалледин, и им не суждено быть вместе.

Аэлита вздохнула, выпрямила спину, чуть вытянула вперед шею, медленно приподняла руки, которые тут же превратились в крылья.

– Девушка – птица, девушка – птица, – послышался со всех сторон злобный шепот.

Аэлита поспешно укуталась в черный, расшитый золотом, плащ императора и помчалась к воротам Боевого духа, но они оказались крепко запертыми. Аэлита прижалась к ним спиной, испуганно наблюдая за горящими точками светлячков, окружающими ее со всех сторон.

– Лети прочь, Аэлита, – послышался взволнованный голос Ариэля. – Улетай скорей, скорей…

Аэлита взмахнула крыльями и исчезла в темноте ночи.

– Почему ты промедлил, Ариэль? Почему ты не схватил ее? – строго спросил император, распахивая ворота Боевого духа.

– Простите, – низко склонив голову, проговорил Ариэль.

Император приподнял его подбородок длинным золотым стеком и, прищурившись, проговорил:

– Ты – джалледин, Ариэль. Ты не должен был снисходить до простолюдинки, пусть даже она избрана Земным Вдохновением.

– Я не смог победить свои чувства, – ответил Ариэль, глянув в злые глаза императора.

– Ты знаешь, что ждет непокорных, Ариэль? – возвысил голос император.

– Да, – спокойно ответил юноша. – Вы вырвете мое сердце и…

– Нет, – усмехнулся император, – я накажу тебя по – иному. Стража, заточите его в башню Императорского превосходства.

Стражники окружили Ариэля и повели в тюрьму, подталкивая остроконечными пиками.

– А вы куда смотрели? – грозно крикнул император на своих тайных соглядатаев, прячущихся за деревьями. – Почему не схватили девчонку?

– На ней был ваш плащ, – принялись оправдываться слуги.

– Мы были уверены, что она никуда не денется.

– Мы окружили ее со всех сторон.

– Мы не верили, что она действительно улетит.

– Все, хватит! – крикнул император. – Я не желаю слушать глупых оправданий. Ступайте и отыщите Аэлиту. Расскажите всем, что золотоволосый Ариэль посажен в башню Императорского превосходства, что спасти его от смерти сможет только девушка – птица.

– Мы исполним ваше приказание, император, – пообещали соглядатаи и исчезли во тьме.

Император поднял голову к небесам и рассмеялся:

– Тебе не уйти от меня, Аэлита.

– А-э-ли-та! – рассыпалось над землей громкоголосое эхо.

Императрица Люция возлежала на высоком ложе, покрытом малиновым шелком, и безучастно взирала на факиров, глотающих огонь.

– Прогони их, Ацил, – зевнув, проговорила она.

Смуглолицый слуга трижды хлопнул в ладоши и жестом указал факирам на дверь. Они послушно удалились.

– Я недовольна тобой, Ацил, – проговорила Люция, строго глянув на слугу. – Как ты мог упустить девушку – птицу?

– Не волнуйтесь, императрица, – сказал Ацил, опустившись перед Люцией на колено. – Эта девушка непременно вернется сюда еще раз. Красота здешних мест будет манить ее. Серебряный звон колокольцев будет сниться ей во снах. Черные, как ночь глаза, смуглолицего юноши будут преследовать ее всюду. Магическая сила земного притяжения обязательно приведет ее сюда. Но для этого нужно… – Ацил прижал руку императрицы к своим губам.

– Что, что нужно для этого? – воскликнула Люция.

– Разгадать одну загадку, – покорно склонив голову, ответил он.

– Ты же прекрасно знаешь, что я не люблю загадки, Ацил, – рассердилась Люция. Она поднялась со своего ложа и, ударив Ацила по спине золотым стеком, громко повторила:

– Не люб-лю!

Порыв ветра ворвался во дворец, вспенил шелк на окнах, растрепал черные волнистые волосы Люции и, умчался дирижировать серебряными колокольцами. Люция и Ацил несколько минут молча слушали дивную мелодию, льющуюся с небес.

– О-о-о-о! – восторженно проговорил Ацил, когда колокольчики смолкли.

– Что, что они поведали тебе на этот раз? – схватив слугу за руки, воскликнула императрица.

– Сначала поцелуй, Люция, – прикрыв глаза, проговорил Ацил.

– Нет, – выкрикнула Люция, ударив его по рукам золотым стеком. – Ты стал забываться, Ацил. Я – императрица, а ты…

– Я – ваш опекун, ваш наставник, ваш верный слуга, – ответил он, улыбнувшись.

– Значит, ты должен выполнять мои приказы, – сдвинув брови, проговорила Люция.

– Должен, – кивнул Ацил.

– Говори, – приказала Люция, глянув на слугу сверху вниз.

– Вам следует надеть черный плащ, который обронила девушка – птица, – заговорил Ацил, медленно произнося каждое слово, – и под покровом ночи отправиться под большой раскидистый платан, чтобы встретиться там с…

– Золотоволосым юношей, который сниться мне каждую ночь, – прижав руку к груди, мечтательно прошептала Люция. – Ах, Ацил, мне просто не терпится увидеть его наяву! Неужели сегодня это случиться? Но… возможно ли это?

Люция с надеждой посмотрела на Ацила. Он приподнял голову, несколько раз провел рукой по подбородку, нахмурил брови, прикрыл глаза, а потом, вздохнув, сказал:

– М-да… Возможно ли встретить человека из своих снов? М-м-м… Пожалуй… Да. Ведь прилетела же к нам девушка – птица, хотя…

– Неужели у золотоволосого юноши тоже есть крылья? – воскликнула Люция, не дослушав Ацила.

– Я думаю, нет, – покачал головой Ацил. – У джаллединов не бывает крыльев.

– У джаллединов? – удивилась Люция.

– Да – да, у тех, кто служит злу, – улыбнулся Ацил.

– Ты хочешь сказать, что золотоволосый юноша из моих снов – злодей? – проговорила Люция. Глаза ее округлились, а брови взлетели вверх, как две испуганные птицы.

– Не берусь утверждать наверняка, – заулыбался Ацил, низко склонив голову, чтобы императрица не заметила коварного блеска его глаз. – Но… на вашем месте, я бы не ходил под платан без охраны. Вы можете взять с собой меня. Я не стану вам мешать, я спрячусь поодаль, а…

– Хорошо, Ацил, – задумчиво глядя мимо слуги, проговорила Люция. – Сегодня вечером ты пойдешь со мной. Но… – Люция строго глянула ему прямо в глаза. – Не смей появляться до тех пор, пока я сама не позову тебя.

– Повинуюсь, моя госпожа, – улыбнулся Ацил, низко поклонившись.

Под покровом ночи императрица, одетая в темный плащ Аэлиты, подошла к старому раскидистому платану, крона которого была похожа на огромный зонт, а могучий ствол напоминал монументальную колонну. В свете луны место выглядело загадочно. На земле лежали серебряные тени. Люция замерла, увидев, как от дерева отделилась серебряная фигура и направилась к ней.

– Вы – призрак, или – живой человек? – прошептала Люция, протянув вперед тонкую смуглую руку. Человек в серебряном плаще привлек императрицу к себе, проговорив:

– Я – живой!

Люция испуганно отстранилась, воскликнув: «Кто вы?» В лунном свете золотые волосы юноши показались ей темными, бирюзовые глаза – черными, как ночь, а белая кожа – смуглой.

– Я – тот, кого ты ждала, кого мечтала увидеть, – прошептал юноша и прижался губами к ее губам.

Люция вырвалась и громко закричала: «А-а-а-ци-и-и-л!» Человек в серебряном плаще поспешно скрылся за могучим стволом платана. Прибежавший на зов Ацил, никого кроме испуганной Люции не обнаружил.

– Ты был прав, прав, – уткнувшись в грудь Ацила, проговорила императрица и залилась слезами. – Этот юноша служит силам зла…

– С чего вы взяли, императрица? – спросил Ацил.

– Когда он целовал меня, я почувствовала, как силы покидают меня, как земля уходит у меня из – под ног, – ответила Люция, продолжая тихонько всхлипывать.

– Возможно, поцелуй застал вас врасплох, – улыбнулся Ацил, – поэтому вам показалось, что вы вот – вот лишитесь чувств.

– Неужели… – растерянно проговорила Люция, отстраняясь от смуглолицего слуги. – Поцелуй меня, Ацил.

Он низко склонил голову и прижал ее руку к своим губам.

– Нет, – рассердилась Люция, вырвав свою руку. – Поцелуй меня так, как ты бы поцеловал возлюбленную.

Ацил глубоко вздохнул, обнял императрицу и прижался губами к ее губам. Ветер разбудил серебряные колокольчики на мраморной башне, заставив их наигрывать мелодию рассвета.

– Ступай, Ацил, – отвернувшись от слуги, проговорила императрица. – Ступай. Я должна поразмышлять в одиночестве.

– Но, Люция, я не смею оставить вас…

– Ступай, – прикрикнула на него императрица.

– Повинуюсь, моя госпожа, – проговорил Ацил и поспешно удалился.

Оставшись одна, Люция опустилась на землю, прижалась спиной к могучему стволу платана и, скрестив на груди руки, принялась наблюдать за пробуждающейся природой.

Тем временем Ацил ловко спрятал серебряный плащ под своей темной накидкой, легко поднялся по каменным ступеням, весело насвистывая, прошел по белому кружевному мостику и скрылся в покоях мраморной башни, довольный ловко разыгранным спектаклем.

Люция наблюдала за солнечным диском, который на миг задержался в золотых, распахнутых ладонях на шпиле дворцовой башни, удивляясь нахлынувшим на нее чувствам. Её тело стало легким, почти невесомым, словно лишилось земного притяжения. Душа рвалась в небо, а сердце трепетало, как попавшаяся в сачок бабочка.

Люции показалось, что она может летать, что стоит только приподнять руки, довериться налетевшему ветру, и можно будет воспарить туда, где в распахнутых золотых ладонях мирно покоиться яркое солнце. Но Люция не стала испытывать судьбу, вспомнив рассказ Ацила о том, как разбилась о камни девушка, решившая взлететь.

– Запомните, императрица, полететь вы сможете только тогда, когда выпьете магический эликсир, – зазвучали в памяти Люции наставления Ацила. – Но для его приготовления нужно поймать девушку – птицу.

– Так ловите же ее скорее! – воскликнула тогда Люция.

– Не все так просто, моя госпожа, – ответил Ацил. – На земле почти не осталось крылатых людей.

– Значит, я никогда не смогу испытать ощущение полета? – нахмурилась Люция.

– Сможете, – лукаво улыбнулся Ацил. – Непременно сможете. Я сказал, что на земле почти не осталось крылатых людей. Это значит, что они пока еще есть. А так как земля наша круглая, то куда бы не полетела девушка – птица, рано или поздно она прилетит в ваши владения. Она залюбуется горами, морем, пагодами, беседкой, мраморной башней, заслушается серебряными колокольцами, и тогда…

– Тогда? – глаза Люции заблестели.

– Тогда мы набросим на нее золотую сеть, – сказал Ацил.

– И… – прошептала Люция, подавшись вперед.

– Вы, императрица, прикажете ей отдать вам свой дар, – низко склонил голову Ацил.

– Прикажу отдать мне свой дар, – повторила Люция. – Ах, скорей бы, скорей бы прилетела к нам эта девушка – птица.

– Вам придется запастись терпением, госпожа, – улыбнулся Ацил. – Не вы одна желаете поймать девушку – птицу.

– Мне должно повезти больше, чем другим, – топнула ножкой Люция. – Мое желание выше облаков.

– Тогда, все непременно будет по вашему желанию, госпожа, – улыбнулся Ацил.

После этого разговора прошло немало времени, прежде чем Люция услышала крики: «Ангел! Ангел! Танцующий Ангел!» и увидела пред своей башней крылатую девушку.

Изумленная императрица замерла у распахнутого окна, залюбовавшись плавными движениями девушки, легкими взмахами белоснежных крыльев, точно повторяющими мелодию серебряных колокольцев, которыми дирижировал ветер. Когда перед девушкой – птицей появился Ацил, Люция испугалась. Ей стало жаль танцующего Ангела, жаль расставаться с иллюзией совершенства.

– Хоть бы он её не поймал, – прижав ладони к губам, прошептала Люция. И, увидев, что девушка легко взмыла в небеса, облегченно вздохнула. Затем, приняв грозный вид, Люция вышла из дверей замка и строго спросила Ацила:

– Почему ты промедлил?

Ответ слуги она почти не слышала, думая тогда о том, что золотоволосая крылатая девушка очень похожа на юношу из ее снов.

– Возможно, девушка прилетала, чтобы передать мне весть от моего золотоволосого возлюбленного… – подумала Люция и, укутавшись в темный плащ Аэлиты, поспешила к своему дворцу, на крыше которого весело звенели колокольчики, приветствуя новый день.

Ацил поджидал Люцию у входа.

– Госпожа, колокольчики говорят о том, что час близок, – льстивым голосом проговорил он. – Скоро мы получим то, что желали…

– Мы? – удивилась Люция.

– Да, мы, – склонил голову Ацил, – потому что ваши желания становятся моими желания. К тому же, только я знаю, как приготовить эликсир, который даст вам крылья… А мне – безграничную власть.

Последние слова Ацил проговорил так тихо, что Люция не обратила на них никакого внимания. Она легла на высокое ложе и, прикрыв глаза, приказала Ацилу рассказывать ей сказки. Убаюканная звоном колокольцев и тихим голосом Ацила, императрица уснула, не ведая о том, что легенды, рассказанные смуглолицым слугой, скоро станут явью, что ей самой придется метаться между правдой и ложью, между порядочностью и предательством, между жизнью и смертью.

Аэлита постучала в окошко родительского дома. Увидев дочь, Церера широко распахнула дверь, обреченно прошептав: «Уже?»

Лерол поспешно захлопнул дверь, погасил свет и, сдвинув с места старый сундук, открыл потайной ход.

– Нам надо спешить, Аэлита, – сказал он, крепко сжав руку дочери.

– Погоди, Лерол, дай нам проститься, – прижав Аэлиту к груди, проговорила Церера. – Прости, если я была плохой матерью. Прости, что я не предупредила тебе обо всем заранее…

– Матушка, тебе не в чем себя винить, – воскликнула Аэлита. – Это я, я должна просить у тебя прощения за свой несносный характер, за свои капризы. Мое упрямство, моя гордыня навлекли на нас беду. Я никому не должна была говорить о том, что умею летать, а я… Я не сохранила нашу тайну. Что теперь с нами будет? Неужели мы утратим свой чудесный дар?

– Нет, – проговорила Церера, проведя рукой по золотым волосам дочери. – Нет, Аэлита мы не утратим свой дар… Все будет хорошо… Я верю… Ступай… Нет, постой… Дай мне плащ императора…

Аэлита послушно передала матери черный, расшитый золотом плащ.

– Зачем ты опять его надела?

– Прости, матушка, – потупила взор Аэлита. – Я обронила твой плащ возле мраморной башни с серебряными колокольцами.

– Ты была у Вершины Мира? – воскликнули Лерол и Церера.

– Я не знаю, как называется это место, но в Запретном городе завершается строительство точно таких же причудливых пагод, беседки и мраморной башни, которые я видела возле высокой горы, вершина которой спрятана за облаками, – ответила Аэлита.

– Все, как в легенде, – прошептала Церера, прижав ладонь к губам. – Вам не стоит терять ни минуты, Лерол. Прощай, Аэлита. Пусть хранит тебя моя любовь.

– Матушка, ты говоришь так, словно мы расстаемся навсегда, – испуганно проговорила Аэлита, прижавшись к матери.

– Нет – нет, – улыбнулась Церера, но глаза ее остались грустными – грустными. – Мы обязательно встретимся с тобой… Встретимся, когда будем парить белыми Ангелами во вселенной.

В дверь негромко постучали раз, другой, третий. Лерол подтолкнул Аэлиту в темноту подземного хода:

– Скорее. Это слуги императора. Они выследили тебя.

– Прощайте, – долетел до Аэлиты тихий шепот Цереры, закрывающей потайную дверь.

– Матушка, я люблю тебя, – услышала Церера прощальные слова.

Она придвинула на место старый сундук, закуталась в черный плащ императора и подошла к двери, в которую настойчиво стучали.

– Кто там? – спросила Церера. – Что вам нужно в столь поздний час?

– Именем императора, откройте, – приказали снаружи.

– Мы – добропорядочные граждане, мы не сделали ничего такого, чтобы прогневить императора, – сказала Церера, делая вид, что возится с замком.

– Открывайте немедленно! – грозно крикнули снаружи. – Открывайте, не то мы выломаем дверь. В вашем доме прячется опасная преступница.

– В нашем доме нет никого постороннего, – проговорила Церера.

– Хватит болтать, – прикрикнули на нее снаружи. – Считаем до трех и ломаем дверь.

– Ломайте, – прошептала Церера и улыбнулась. – Пока вы будете возиться здесь, я спокойно выйду через окно.

Она ушла в дальнюю комнату, распахнула окно и выпрыгнула в сад.

– Вон она! – закричали стражники.

– Ловите, ловите её, не дайте ей улизнуть!

– Но на ней плащ императорской неприкосновенности. Как быть?

– Император специально подарил ей этот плащ, чтобы мы могли безошибочно опознать ее и не упустить.

Церера ловко увернулась от золотой сети, в которую стражники пытались поймать ее. Отбежав в сторону, она взмахнула сильными крыльями и воспарила над землей. Золотая стрела прервала ее недолгий полет. Бездыханное тело Цереры упало на землю.

– Что ты наделал? – строго спросил начальник стражи у меткого стрелка. – Императору она была нужна живой.

– Скажем, что она убила себя сама, – пробубнил стрелок.

– Несите эту птицу в Запретный город, пусть император сам решает, что с ней делать, – приказал начальник стражи. – Главное, что мы не дали ей улететь…

Солдаты завернули тело Цереры в черный плащ императора и понесли во дворец.

– Кто это? – воскликнул император, откинув капюшон с лица, лежащего перед троном тела.

– Девушка – птица, – ответил начальник стражи, гордо выпятив грудь.

– Это не Аэлита, – зло сверкнул глазами император, ударив его по лицу золотым стеком. – Вы снова позволили ей перехитрить вас.

– В доме была лишь эта особа, – скороговоркой выпалил главный стражник. – Она выскочила в окно и взлетела в небо… Мы набросили на нее сеть, но она выхватила золотую стрелу и закола себя…

– Прекрати врать, – приказал император, еще раз хлестнув стражника по лицу. – Разве я не вижу, что это – императорская стрела. Таких стрел нет у простолюдинов, живущих за пределами Запретного города.

– Простите, мой господин, – низко склонил голову стражник.

– Ступайте в дом. Там наверняка должно быть тайное убежище или тайный ход. Разыщите его, но не вздумайте предпринимать никаких действий – приказал император, приподняв подбородок слуги золотым стеком. – Выманить Аэлиту мы сможем хитростью. А поможет нам в этом наш дорогой джалледин Ариэль.

Император улыбнулся своим тайным мыслям. Начальник стражи поспешно удалился, боясь резких перемен в настроении императора.

Лерол вывел Аэлиту к овальному озеру, по зеркальной глади которого грациозно скользили белые лебеди. Аэлита огляделась. Среди пышной зелени деревьев и кустарников пряталась пагода с красно – коричневой крышей, загнутые края которой украшали замысловатые существа, похожие на тех, что Аэлита видела у Вершины Мира.

– Зачем они здесь? – спросила Аэлита, разглядывая странные фигурки.

– Они отпугивают злых духов, – ответил Лерол и, улыбнувшись, добавил:

– Так считали наши предки. Они верили в сверхъестественную силу горгулий, сидящих на крышах, и совершенно не боролись со злом сами. Возможно, поэтому на земле торжествует зло… Но мы должны победить его. Ты должна выжить, Аэлита. Ты станешь императрицей, мудрой, доброй, справедливой. Ты научишь людей небесным законам. Ты расскажешь всем, что парить над мирской суетой лучше, чем тонуть в ней, словно в болоте. Но… – Лерол тяжело вздохнул. – Но я не знаю, захотят ли люди учиться законам небес? Захотят ли самостоятельно бороться со злом, не полагаясь на волшебство и чародейство?

– Поживем, увидим, отец, – улыбнулась Аэлита.

Лерол проводил ее в прохладную полутьму комнат и велел как следует выспаться, а сам остался охранять её спокойствие снаружи.

Сидя на ступенях пагоды, он задумчиво смотрел на белых лебедей и думал о Церере…

Впервые Лерол встретил Цереру здесь у озера. Она глянула на него своими блестящими голубыми глазами и беззаботно рассмеялась, чуть запрокинув голову. Лерол почувствовал, что влюблен, влюблен окончательно и бесповоротно. Мир вокруг него приобрел другие краски, о которых он прежде не подозревал. Но то, что это – настоящая любовь, Лерол понял много позже, когда Церера прикоснулась губами к его уху и прошептала:

– Знаешь, а ведь я – не простая девушка, я – девушка – птица, я умею летать.

Он еще не успел ничего ответить, а она уже стояла чуть поодаль, грациозно выгнув шею, словно лебедь, и медленно приподнимала вверх руки, которые превратились в крепкие крылья.

– Смотри! – воскликнула она и воспарила в небесную высь.

Потом она научила Лерола ловить восходящие и нисходящие воздушные потоки, чтобы вместе парить над засыпающей и просыпающейся землей. Как они были счастливы тогда, думая, что счастье их будет вечным.

Но в одночасье все изменилось. Людям – птицам пришлось подчиниться земным законам, чтобы выжить.

– Це-ре-ра! – простонал Лерол. – Что с тобой, любовь моя? Смогла ли ты улететь?

Спазм перехватил его горло, на глазах навернулись слезы. Лерол закрыл лицо руками, опустив голову в колени.

– Дядя Лерол, – проговорила соседская девочка, тронув его за плечо.

– Как ты попала сюда? – испуганно воскликнул Лерол.

– Мама отправила меня к вам через подземный ход, – пояснила девочка. – Она велела передать, что тетю Цереру схватили солдаты императора, что ей нужна ваша помощь.

– Помощь! – воскликнул Лерол, поспешно поднявшись. – Я помогу тебе, Церера…

Он бросился к потайному ходу, забыв о безмятежно спящей Аэлите.

В комнате за столом сидел человек в дорогих одеждах и пристально смотрел на отверстие подземного хода.

– Здравствуй, Лерол, – громко поприветствовал он отца Аэлиты, появившегося из темноты.

– Берстар!? – замер в изумлении Лерол.

– Император Берстар, – поправил его человек, сидящий за столом. – Да – да, Император! Я достиг таких высот, Лерол, о которых ты даже не мог помыслить.

Император поднялся, вплотную подошел к Леролу и, чуть прищурившись, проговорил:

– А ты – джалледин, изгнанный из Запретного города за любовь к простолюдинке, чего добился? Счастлив ли ты? Что дала тебе твоя любовь?

– Ты вряд ли поймешь меня, Берстар, – пристально глядя в глаза императора, сказал Лерол. – Порой за один миг любви можно отдать жизнь.

– Как это сделала твоя жена, – усмехнулся император.

– Церера? Что с ней? – воскликнул Лерол, понимая, чувствуя, что произошло самое худшее, но не желая верить в это.

– Ее убили мои слуги, – глянув на Лерола свысока, ответил Берстар. – Золотая стрела пронзила ей сердце в тот момент, когда она собиралась взлететь. Ты ведь тоже умеешь летать, Лерол? Покажи же мне, как это делается. Научи своего императора. Ну, что же ты медлишь?

– Я не умею летать, – процедил сквозь зубы Лерол.

– Вот как, значит, Аэлита – вовсе не твоя дочь, а та девушка, которую мы все так долго искали? – улыбнулся Берстар. Он скрестил на груди руки и, свысока глянув на Лерола, проговорил:

– Выходит, это твоя жена Церера научила Аэлиту летать? А твоя миссия, Лерол, состояла лишь в том, чтобы оберегать крылатое создание? Но ты, Лерол, забыл об этом, как когда-то забыл о своем высшем предназначении, забыл о том, что ты – джалледин! Любовь ослепила тебя, сделав предателем святых идей. Сначала ты нарушил закон, запрещающий снисходить до простолюдинок, а теперь… Но, знаешь, Лерол, твоя забывчивость начинает мне нравиться. Оставив Аэлиту без защиты, ты обрек ее на верную смерть.

Лерол побледнел, но ни один мускул не дрогнул на его лице. Он продолжал неподвижно стоять перед императором и, немигая, смотреть в его темные, злые глаза.

– Ценю твою выдержку, Лерол, – похлопал его по плечу Берстар. – Ты всегда был мне симпатичен. Помнишь, поначалу мы даже были друзьями, близкими друзьями, Лерол? Но… время все расставило на свои места. Я – император, а ты – отверженный джалледин. Мне придется убить тебя, Лерол.

– Тогда делайте это быстрее, Ваша Светлость, – спокойно проговорил Лерол.

– Нет, друг мой, – покачал головой Берстар. – Спешка нам ни к чему. Я желаю насладиться своей властью, своим величием. Ты будешь сидеть на троне рядом со мной, когда твоя дочь Аэлита сама отдаст мне свое сердце, узнав, что ее отец – предатель… Как тебе моя идея?

Лерол ничего не ответил, только чуть выше приподнял голову.

– Твое молчание я расцениваю, как одобрение моих слов. Итак, Аэлита бросится на острый шпиль, торчащий из поднятых к небу ладоней, чтобы спасти ценой собственной жизни человечество. Именно так заканчивается легенда о девушке – птице. Но… – император подошел вплотную к Леролу и закончил свою речь полушепотом. – Пойми, Лерол, человечеству не нужна эта жертва. Взгляни вокруг, открой глаза пошире. Все, все вокруг, все без исключения заняты только собой. «Никто не возвышает голоса за правду, и никто не вступается за истину; надеются на пустое и говорят ложь, зачинают зло и рождают злодейство. Мысли их – мысли нечестивые. Опустошение и гибель на стезях их».[1] Император отошел от Лерола, сел на стул, закинул ногу на ногу и, улыбнувшись, сказал:

– Люди изнывают от скуки, желая сенсационных зрелищ. И мы даем им эти зрелища, Лерол. Я, император Берстар, даю… Но, знаешь, Лерол, я тут подумал, что ты бы тоже мог стать моим союзником. Я предлагаю тебе снова стать джалледином, Лерол. Приняв мое предложение, ты сможешь продлить жизнь Аэлиты. Мы отправим ее на поиски темнокожей красавицы, а потом… потом решим, что делать дальше. Я вижу движение мысли в твоих глазах, Лерол. Я знаю, что дух джалледина никогда не умирает. Никогда, Лерол…

Император встал, поднял вверх правую руку, левую опустил вниз, сделал несколько замысловатых движений и, улыбнувшись просветленной улыбкой, спросил:

– Что ответишь мне, верный джалледин?

Лерол улыбнулся, прижал левую руку к груди, а правую протянул императору.

– Я знал, что ты не подведешь меня, Лерол, – обняв его, проговорил Берстар. – Знал…

Вернувшись обратно к тайному убежищу, Лерол увидел, что Аэлита с соседской девочкой играют в догонялки. Он прислонился к дереву, не желая нарушать иллюзию безмятежного счастья.

– Отец! – воскликнула Аэлита, бросившись к нему. – Все ли в порядке с матушкой?

– Да – да, милая, – соврал Лерол. – А вот тебе нельзя здесь больше оставаться.

– Почему, отец? – поинтересовалась Аэлита.

– Император заточил Ариэля в башню Императорского превосходства… – проговорил Лерол. Аэлита вскрикнула.

– Что случилось, Аэлита? – глядя на Аэлиту снизу вверх, спросила подбежавшая девочка. – Неужели солдаты убили твою матушку?

– Нет – нет, – улыбнулась Аэлита, – с матушкой все в порядке. В беду попал мой самый… лучший друг.

– А – а – а, – многозначительно протянула девочка, моментально потеряв интерес к Аэлите и Леролу. Она повернула голову к зеркальной глади озера, с которой взмыли вверх белоснежные лебеди.

– Улетай и ты, Аэлита, – проведя рукой по ее золотым волосам, проговорил Лерол.

– Я не могу улететь, отец, – покачала головой Аэлита, с тоской глянув на Лерола. – Я должна помочь Ариэлю.

– Ты поможешь ему, если отыщешь темнокожую красавицу с бирюзовыми миндалевидными глазами, – сказал Лерол.

– Но, где же мне отыскать ее отец?

– Я думаю, у Вершины Мира, в мраморной башне с серебряными колокольцами, – ответил Лерол.

– А зачем мне отыскивать ее, отец? – спросила Аэлита.

– Император сказал, что дарует жизнь Ариэлю, лишь в том случае, если в его дворец приведут темнокожую красавицу, на которой он желает жениться, – сказал Лерол.

– Как странно, – задумчиво произнесла Аэлита. – Император желает жениться на девушке, которую он никогда не видел…

– Порой одного взгляда достаточно, чтобы в сердце запылал огонь любви, – улыбнулся Лерол.

– Но, ведь второй взгляд может принести разочарование, – проговорила Аэлита, пристально глянув в глаза отца.

– Кто сказал тебе об этом? – поинтересовался Лерол.

– Ветер, который заставлял звенеть серебряные колокольчики на мраморной башне, – ответила Аэлита.

– Серебряные колоколцы на крыше высокой башни, – задумчиво повторил Лерол. – Когда-то нам рассказывали легенду о том, что в этой башне у подножия Вершины Мира живет темнокожая красавица с глазами испуганной серны, волосами, украшенными белым жемчугом, точеной фигурой и дивным голосом. Тот, кого полюбит красавица, станет бессмертным… Мы все мечтали понравиться ей. Но никто не знал, где искать Вершину Мира, и есть ли она в действительности.

Лерол крепко сжал ладони Аэлиты в своих руках и прошептал:

– У тебя нет выбора дочка. Ты должна уговорить красавицу полюбить императора, иначе…

– Он убьет Ариэля? – испуганно спросила Аэлита.

– Не только его, но и меня, и Цереру, – обреченно проговорил Лерол.

– Не волнуйся, отец, я сделаю все, чтобы спасти вас! – поцеловав руки Лерола, воскликнула Аэлита и взмыла в небесную высь.

– Прости меня, Аэлита, – простонал Лерол, упав на землю ничком.

– Не плачьте, дядя Лерол, – погладив его по голове, сказала девочка. – Все в этом мире проходяще. Все – все…

Аэлита летела над облаками, испытывая смешанные чувства, радости полета и щемящей тоски. Прощальные слова матери не шли у нее из головы.

– Мы встретимся когда – нибудь в небесах, когда и я, и ты станем Ангелами, свободно парящими во вселенной…

– Почему, почему она так сказала? – думала Аэлита. Но ответ оставался тайной за семью печатями, снять которые до поры было невозможно.

– Почему вся наша жизнь полна тайн и загадок? Зачем сплетается паутина лжи, заостряются стрелы зависти и злорадства? Кто, кто ответит на все эти вопросы?

– Время, – зазвенели серебряные колокольчики на мраморной башне. – Время.

Аэлита опустилась на землю под большим платаном и принялась издали любоваться мостиком, беседкой, горами и морем, размышляя, где же ей отыскать темнокожую красавицу, решая в какой из пагод может быть ее жилище. День сменила ночь, пролив на землю лунную желтизну, но Аэлита не двинулась с места.

Когда совсем стемнело, Аэлита услышала легкие шаги, и поспешно спрятаться за мощным стволом дерева. В лунном отсвете она увидела темнокожую красавицу, одетую в темный плащ.

– Это же плащ моей матушки, – радостно подумала Аэлита.

– Он придет сюда сегодня, мой золотоволосый юноша, – проговорила красавица нежным голосом, похожим на звон серебряных колокольцев. – Я смогу увидеть его взгляд, полный любви и обожания. Его губы сольются с моими и… Ах, скорей бы, скорей бы он пришел.

Красавица прислонилась к дереву и, прижав руки к груди, прошептала:

– Скорей бы спустилась с небес девушка – птица и…

– Я уже здесь, – вышла из – за дерева Аэлита.

– Кто вы? – вскрикнула Люция, закутавшись в плащ.

– Я – Аэлита – девушка – птица, – чуть склонив голову, проговорила Аэлита.

– Девушка – птица? – нахмурилась императрица. – А где твои крылья?

– Вот они, – улыбнулась Аэлита, чуть приподняв руки.

– Зачем ты обманываешь меня? – строго спросила Люция. – У девушки – птицы белые крылья, как у Ангела. А твои руки не имеют ничего общего с ангельским оперением.

– Вы говорите так же, как Ариэль, – улыбнулась Аэлита.

– Я не знаю никакого Ариэля? – сдвинула брови императрица. – Кто это?

– Золотоволосый джалледин, попавший в беду, – ответила Аэлита.

– Джалледин с миндалевидными глазами бирюзового цвета? – сделав шаг вперед, спросила Люция.

– Да, – прошептала Аэлита.

– Его зовут Ариэль? Что с ним?

– Император заточил его в темницу и собирается казнить, – взволнованно проговорила Аэлита. – Только вы сможете спасти ему жизнь. Только вы… Пойдемте со мной, чтобы…

– Погоди, – возвысила голос императрица. – Почему я должна тебе верить? Вдруг тебя подослали, чтобы выведать мою тайну. Стра…

– Не спешите звать стражу, – взмолилась Аэлита, опустившись на колени. – Я могу вам доказать, что в моем появлении нет злого умысла. На вас надет плащ, который дала мне моя матушка. Там внутри есть потайной кармашек, а в нем медное колечко.

Императрица недоверчиво глянула на Аэлиту, медленно распахнула полы темного плаща и извлекла из потайного кармана тоненькое медное колечко.

– Наденьте его на мизинец правой руки и… – прошептала Аэлита.

– Не делайте этого, Люция, – загремел голос Ацила. – Кольцо отравлено!

Императрица вскрикнула и отшвырнула колечко в высокую траву.

– Нет, нет, кольцо не отравлено! – воскликнула Аэлита.

– Молчать, – приказал Ацил, с силой сжав ее плечо. – Кто позволил тебе возвышать голос в присутствии императрицы?

– Я, Ацил, – сказала Люция. – Отпусти девушку.

Ацил нехотя повиновался. Аэлита поднялась с колен и, приложив руки к груди, прошептала:

– Выслушайте меня, Ваша Светлость.

– Говори, – разрешила Люция.

– Подумайте сами, если бы колечко было отравлено, то вам стоило только прикоснуться к нему, чтобы яд начал действовать. К тому же, яд мог просочиться и через подкладку плаща, но этого не произошло, потому что никакого яда нет и никогда не было…

– Хитрые уловки простолюдинки, – пробурчал Ацил. – Вспомните легенду про заговоренное кольцо, Люция. Прикажите мне связать эту самозванку, которая хочет помешать вам встретится с золотоволосым юношей.

– Погоди, Ацил, – нахмурилась Люция. – Эта девушка сказала, что Ариэль не придет, что его заточили в башню Императорского превосходства, что…

– Ну, если вы больше верите россказням самозванок, чем верному Ацилу, тогда я удаляюсь, – обиженно проговорил Ацил, поклонился и сделал несколько шагов.

– Стой, – приказала ему Люция. Он замер на месте и медленно повернул голову, ожидая дальнейших приказов.

– Подними свое кольцо, – приказала Люция, обратившись к девушке. Аэлита опустилась в траву и принялась отыскивать матушкин подарок, но сгустившийся сумрак не позволил ей найти колечко.

– Простите, Ваша Светлость, – проговорила Аэлита, поднимаясь с колен. – Но я не могу отыскать его.

– Отведи ее в темницу, Ацил, – велела Люция. – Да смотри, чтобы ни один волос не упал с ее головы.

– Хорошо, будьте покойны, госпожа, – поклонился слуга, крепко сжав руку Аэлиты.

Она склонила голову и медленно пошла за смуглым слугой.

– Что, что же мне делать, чтобы спасти Ариэля? – стучало молоточками в висках Аэлиты. – Как, как мне уговорить темнокожую красавицу отправиться в Запретный город? Сколько времени нам понадобиться, чтобы преодолеть расстояние, разъединяющее нас?

Ацил резко остановился, зло глянул на Аэлиту и проговорил сквозь зубы:

– Никто из чужаков не может одолеть Вершину Мира. Как же ты попала сюда?

– Ветер принес меня сюда словно осенний листок, оторвавшийся от ветки, – ответила Аэлита, глядя в его черные, как ночь глаза.

– Свершилось! – воскликнул он. – Сама Аэлита попалась в мои руки!

– Откуда вы знаете мое имя? – удивилась она.

– Я знаю не только твое имя, – проговорил Ацил. – Я знаю о тебе такое, чего ты сама о себе не знаешь. Твоя жизнь была полна тайн и недомолвок лишь потому, что я так хотел. Мне было выгодно держать всех в неведении, заставляя надеяться на что-то лучшее, на возможность изменить неизменимое. Но никто, слышишь, никто не в силах остановить судьбоносный маятник, запущенный мной.

Глаза Ацила налились кровью. Громко захохотав, он схватил толстый стебель лианы и привязал им Аэлиту к дереву.

– Все будет так, как я пожелаю! – воскликнул Ацил. – Я страстно желал, чтобы ты прилетела сюда, и вот ты здесь! Девушка – птица сама залетела в золотую клетку, из которой только один выход, только один. И этот выход – смерть…

Ацил надел серебряный плащ и поспешил к раскидистому платану, под которым в ожидании возлюбленного, томилась императрица.

Услышав быстрые шаги, она обернулась. Золотоволосый юноша в серебряном плаще шагнул ей навстречу.

– Ариэль! – прошептала Люция, прижавшись к нему. – Я знала, знала, что ты придешь. А-ри-э-ль…

– Что же мне делать? – простонала Аэлита, чувствуя, как по щекам потекли горячие слезы. – Куда ты послал меня, отец? Неужели мне суждено умереть здесь, на Вершине Мира? Неужели сказка о том, что девушка – птица отдала свое сердце, чтобы спасти людей, вовсе не сказка? Я не хочу, не хочу, не хочу ни за кого отдавать свою жизнь. Я слишком молода. Я люблю и любима. А-ри-э-ль…

Стон Аэлиты слился с восторженным выдохом Люции.

– А-ри-э-ль… – подхватило эхо, рассыпавшись над землей сотнями голосов.

– А-ри-э-ль… – вторя ему, весело зазвенели колокольчики на башне.

– Слышишь, – прошептала Люция, прижавшись к юноше. – Они поют о моей любви к тебе, Ариэль.

– Нет, – покачал головой юноша. – Они сообщают, что рассвет уже близок, что мне пора расставаться с тобой, Люция.

– О, нет, не уходи. Побудь со мной еще хоть миг, – взмолилась она.

– Миг промедления может стоить мне жизни, – проговорил юноша, скрываясь за деревьями.

Люция опустилась на землю и прошептала:

– Я буду ждать тебя, Ариэль. Я буду ждать тебя вечно…

Ацил подошел к дереву, у которого стояла привязанная Аэлита, сбросил серебряный плащ, и добродушно улыбнулся.

– Потерпи, Аэлита, скоро все закончится. Осталось немного, совсем немного времени, и свершиться то, ради чего я все здесь затевал. Вы обе нужны мне: ты, и Люция…

Ацил отвязал Аэлиту и повел ее к полукруглым невысоким горам, через которые был переброшен кружевной мостик с беседкой посредине.

Розовый отсвет рассвета коснулся травы. Солнечный луч осветил маленькое медное колечко. Оно заблестело так ярко, что Люция не удержалась и протянулась к нему. Она аккуратно взяла его, покрутила в руках и надела на мизинец правой руки. В тот же миг прямо перед ней возникло странное видение: крылатая женщина с золотой стрелой в сердце.

– Я знала, что рано или поздно вы с Аэлитой встретитесь, – проговорила она. Люцие показалось, что она знает этот голос, что она уже слышала его в пении серебряных колокольцев.

– Кто ты? – прошептала Люция, чуть подавшись вперед.

– Я – хранительница тайны – Церера, – ответила женщина. – Я воспитала Аэлиту, научила ее летать, чтобы она смогла отыскать тебя.

– Но зачем?

– Чтобы научить тебя летать.

– А разве это возможно?

– Да. Ведь у тебя тоже есть крылья, Люция. У всех людей есть крылья. Просто не все желают летать, – проговорила Церера и исчезла.

– Куда же ты, Церера? – воскликнула Люция.

– В Запретный город спасать Ариэля, – донеслись до Люции тихие слова.

– Спасать Ариэля, – повторила императрица, поднимаясь с земли. – Странно… Почему и Аэлита, и Церера говорят о том, что Ариэлю нужна помощь? Может быть, стоит прислушаться к их словам?

Вернувшись во дворец, Люция велела привести Аэлиту.

– Как зовут твою матушку? – спросила она, пристально глядя в серые глаза девушки – птицы.

– Церера, – ответила Аэлита.

– А отца – Лерол, – сказал Ацил, улыбнувшись.

Обе девушки удивленно на него посмотрели.

– Все очень просто, – ответил Ацил на их немой вопрос. – Существует легенда о двух дочерях императора, которые были так не похожи друг на друга, как не похожи день и ночь, радость и горе, надежда и отчаяние. Девочек разделили. Одну воспитали, как императрицу, другую, как простолюдинку. Хранителями императорской тайны назначили Лерола и Цереру. Одного не знали эти люди, что у императора была лишь одна дочь, что император приказал разделить душу и тело девочки, чтобы она не смогла претендовать на его престол, чтобы не достигла Вершины Мира, спрятанной за облаками.

Колокольчики на башне жалобно звякнули и затихли. Люция поднялась со своего трона и прошлась несколько раз туда – сюда, постукивая золотым стеком по ладони. Она остановилась перед Ацилом и приказала:

– Оставь нас наедине.

– Нет, моя госпожа, – заупрямился он.

– Ацил, как ты смеешь мне перечить? – воскликнула Люция, ударив его стеком по плечу. Он схватил ее руку и, злобно сверкнув глазами, проговорил:

– Я стерпел это в последний раз, Люция…

– Оставь нас наедине, пожалуйста, – проговорила императрица, высвобождая свою руку.

– Хорошо, – низко поклонился он. – Я буду рядом…

– Церера сказала, что ты можешь научить меня летать. Это верно? – спросила Люция, когда за Ацилом закрылась дверь.

– Вы видели мою матушку? – обрадовалась Аэлита. – Как она?

– Для человека, с пронзенным стрелой сердцем, скверно, – поморщилась Люция. – А для призрака весьма сносно.

– Что? – побледнела Аэлита.

– Не будьте такой сентиментальной, – скривила губки Люция. – Скорее всего, я видела призрак, а не Цереру. Не уклоняйтесь от вопроса: могу я научиться летать или нет?

– Я отвечу вам, Ваша Светлость, – сказала Аэлита, – если вы ответите на мой вопрос: вы хотите летать?

– Я жажду этого всем сердцем, – ответила Люция.

– Тогда не станем терять времени, и приступим к занятиям, – улыбнулась Аэлита и принялась терпеливо объяснять императрице все, чему ее научили Лерол и Церера. Люция оказалась на редкость способной ученицей.

Внимательно выслушав Аэлиту, она вышла на лужайку перед башней, выпрямила спину, вытянула шею и, чуть приподняв руки, взлетела над землей, но, словно испугавшись чего-то, сразу же приземлилась.

– Неужели, у меня получилось? – спросила Люция, удивленно глядя на Аэлиту. – Получилось безо всякого эликсира, без заклинаний и приказов… Так ведь это – чудо!

Люция вновь распрямила спину и, поймав восходящий поток, легко воспарила над землей. Ощущение легкости и свободы опьянило ее, наполнив сердце трепетным восторгом. Люции хотелось смеяться и петь, хотелось умчаться далеко – далеко, чтобы увидеть, как прекрасен мир с высоты птичьего полета.

– Ты покажешь мне дорогу в свой Запретный город? – спросила она Аэлиту, опустившись на землю возле мраморной башни.

– Конечно, – улыбнулась Аэлита, глядя на раскрасневшуюся императрицу. – Хотите, полетим туда прямо сейчас?

– Нет, – покачала головой Люция. – Не сегодня… Завтра. Завтра, Аэлита. Мы встанем на рассвете и… Ступай, Ацил проводит тебя в комнату для гостей.

Аэлита поклонилась и последовала за смуглолицым слугой. Он привел ее в дальнюю часть дворца и, процедив сквозь зубы: «Доброй ночи», запер дверь снаружи.

– Люди, умеющие летать, могут найти другой выход, – усмехнулась Аэлита и, распахнув окно, залюбовалась лиловыми красками заката.

– Я научилась летать, Ацил! – воскликнула Люция, когда Ацил вошел в ее покои. – Научилась безо всяких эликсиров и…

– Вы меня невнимательно слушали, императрица, – снисходительно улыбнулся Ацил. Люция наморщила лоб. – Рассказывая о дочерях императора, я говорил…

– Но при чем здесь твои рассказы, – перебила его Люция. – Я желаю говорить о чудесном даре, который я открыла в себе. Я…

– Вы должны достичь величия. Ваш чудесный дар – это лишь подтверждение того, что я говорю истину! Вам предначертано стать Великой Императрицей! – возвысил голос Ацил. – Именно этого желал ваш отец, когда разделял душу и тело своей дочери. Пришло время и вы, Люция, должны вернуть себе то, что принадлежит вам по праву!

– Что это, Ацил? – прошептала Люция.

– Вам следует забрать у Аэлиты свою душу, – назидательно проговорил Ацил.

– Забрать свою душу, – прошептал императрица, сосредоточенно глядя в черные, как ночь глаза слуги.

– Да, да, Люция, – крепко сжав ее руки в своих, заговорил Ацил. – Вы прикажете девушке на рассвете взлететь над мраморной башней и опуститься в золотые ладони, находящиеся на крыше. Как только она это сделает, похищенная душа вернется к вам, вновь воссоединится с телом. Ваша кожа станет светлой, волосы золотыми, глаза лучезарными, походка летящей, а голосок еще звонче. Тогда все увидят истинное лицо Великой Императрицы! – проговорил Ацил. – Золотоволосый юноша больше не станет исчезать на рассвете, а останется с вами навеки.

– Навеки, – прошептала Люция и зажмурилась.

– Навеки, – ехидно усмехнулся Ацил, но императрица не заметила его усмешки. Она слишком была занята своими переживаниями.

Люция принялась кружиться по комнате, весело напевая.

Аэлита стояла у распахнутого окна и наблюдала, как невидимый художник – закат разукрашивает землю своей акварелью. Вот алый солнечный диск медленно опускается в изумрудное море, оставляя на воде перламутровые разводы. Вот огромный платан, под которым встретились императрица и Аэлита, превращается в разноцветный зонт. Вот на его верхушку опускается белоснежная птица, похожая на Ангела.

Аэлита подалась вперед, сердце ее сжалось от странного предчувствия неминуемой беды.

– Мне надо бежать отсюда без промедления, – мелькнула в голове Аэлиты молниеносная мысль.

– Нет, нет, – нахмурилась она, отойдя от окна, чтобы не видеть платан и белую птицу – Ангела. – Если я убегу, Ариэль погибнет. Я должна привести императрицу в Запретный город…

– Беги, беги, беги, – учащенно забилось сердце. – Беги, Люция сама отыщет тебя. Беги…

– Нет, – сказала Аэлита своему внутреннему голосу и закрыла окно. Она опустилась на край кровати, зажала уши руками и трижды повторила:

– Нет, нет, нет.

Но заглушить внутренний голос было не так-то просто. Чем громче противилась Аэлита, тем сильнее звучал приказ:

– Беги! Улетай скорее, Аэлита!

Устав бороться, Аэлита укрылась с головой шелковым одеялом и задремала. Ее сон был недолгим и тревожным.

Она взлетела над мраморной башней и увидела, что между распахнутых к небесам ладоней торчит острие золотой стрелы. Порыв ветра подхватил Аэлиту и увлек в заоблачную высь, к вершине горы, которую снизу невозможно было увидеть. Сверху вершина напоминала бутон, распускающегося цветка, в сердцевине которого кипела огненная лава, готовая в любой миг вырваться наружу. Горячее дыхание раскаленных недр заставило Аэлиту отпрянуть.

– Будь терпимее, – прошептал некто, крепко сжав плечи Аэлиты. – Относись к людям с лицеприятием.

– Нет – нет, не терпимее, а терпеливее. Будь терпеливой, Аэлита, – зазвенели колокольчики на мраморной башне. – Взирай на мир с трепетной нежностью.

Аэлита повернула голову к мраморной башне и увидела зеркальное отражение вершины, скрытой за облаками. По склону перевернутой горы шли улыбающиеся люди, не осознавая, что движутся не вверх, а вниз.

– Слава и величие, величие и слава ждут всех, добравшихся до Вершины Мира! – возвысил голос тот, кто крепко сжимал плечи Аэлиты. – Последуй их примеру. Иди за ними, и тогда…

– Ты пропадешь, ты сгинешь во тьме небытия, – зазвенели колокольчики на мраморной башне. – Запомни, Аэлита, люди забыли, что слава – это смирение, любовь и вечность. Не стоит отыскивать ее там, где ее нет…

– Поднимись на вершину, Аэлита, – настаивал человек, стоящий за ее спиной. – Ты должна стать Великой Императрицей, которая научит людей летать.

– Аэлита, взгляни, на кого похожи люди, стремящиеся к славе и величию, – обреченно звякнули колокольчики и смолкли.

Аэлита увидела черную зияющую бездну, из которой смотрели на нее уродливые существа.

– Иди же вперед, Аэлита, и ты достигнешь такого же величия, как они! – возвысил голос человек, подталкивая Аэлиту к зияющей чернотой бездне.

– Не-е-е-ет! – закричала она и проснулась.

За дверью послышались тихие голоса. Аэлита узнала их. К её покоям приближались Люция и Ацил.

– Вы должны сделать это, пока солнце не опустилось в золотые ладони, – наставлял императрицу слуга. – Только тогда эликсир, который вы приняли, возымеет силу. Только тогда вы получите полную, безграничную власть и величие.

Аэлита вздрогнула. Человек из ее сна тоже говорил о величии и безграничной власти.

– Беги! – приказал Аэлите внутренний голос.

На этот раз она не стала противиться ему. Распахнув окно, Аэлита взмыла в небеса за миг до того, как в комнату вошли Люция и Ацил.

– Где же она? – удивленно воскликнула императрица.

Слуга бросился к распахнутому окну и, увидев в вышине белую птицу, закричал:

– Она предала вас, Люция! Догоните ее немедленно. Летите за ней. Верните ее…

– Я никуда не полечу. Я не знаю, где искать Запретный город. Я разобьюсь…

– Хорошо, – улыбнулся Ацил. – Я не буду настаивать, Люция. Но я должен предупредить вас о том, что если вы не убьете Аэлиту до захода солнца, то погибнете сами, а она станет Великой Императрицей. Ей достанутся несметные богатства и любовь золотоволосого Ариэля.

– Нет, – топнула ножкой Люция.

– Да, – склонил голову Ацил. – Именно так все и будет, если вы промедлите еще хоть миг.

– Ах, Ацил, как я смогу отыскать верный путь? – простонала Люция.

– Слушайте свое сердце, свой внутренний голос, он приведет вас к заветной цели, – проговорил слуга, помогая императрице подняться на подоконник.

Люция на миг замерла, выпрямила спину, вытянула вперед шею, приподняла руки и взлетела. Сначала движения ее были робкими и неуверенными, как у только что оперившегося птенца. Постепенно Люция справилась с волнением, поймала восходящий воздушный поток и полетела вперед, гонимая ветром.

Ацил плотно закрыл окно, усмехнулся своему отражению в стекле и проговорил:

– Итак, дело сделано. К императору Берстару летит не одна, а две девушки – птицы. Пока они кружат в небесах, отыскивая дорогу в Запретный город, я попаду туда гораздо раньше, воспользовавшись подземным ходом. Если бы вы, Люция знали о нем, то не тратили бы понапрасну силы. Но… – Ацил самодовольно рассмеялся. – Вы никогда не узнает о подземном ходе и о своем происхождении, Люция…

Аэлита прилетела к овальному озеру, по зеркальной глади которого скользили белоснежные лебеди, и направилась к пагоде, спрятанной в густой зелени. Лерол сидел на ступенях и о чем-то сосредоточенно думал. Думы его были такими тяжкими, что он не услышал легких шагов дочери.