Читать книгу Для души рубашка - Елена Геннадьевна Соколова - Страница 2

– Ты будешь наказана! – пригрозил воробей синице, которая стащила из-под самого его носа семечку.

Синичка склевала семечку и упорхнула. Воробей никак не мог успокоиться. Он эту семечку отбил в честном бою у старого голубя. Воробушек шумно махал крылышками, метался над аллеей городского парка, наконец, устал и сел на ветку старого высокого тополя. В горле у воробья пересохло. Хотелось пить. Внизу поблескивала лужа.

Воробей полетел вниз. он не знал, что это была лужа не воды, а гудрона. Строители ремонтировали крышу на беседке и не убрали за собой. Лапки бедной птицы оказались крепко схваченными смолой, растаявшей под солнцем. Над лужей пролетал старый голубь тот самый, с которым воробей из-за семечки боролся.

Воробей совершенно отчаялся. Не станет голубь помогать ему. Порадуется только.

В парке гуляли дети. Перед одним из детей старый голубь опустился очень близко и пошел по дорожке, волоча за собой крыло, словно оно подбито.

– Мама! – позвал малыш, – давай поможем бедному голубю!

Мама попыталась взять голубя на руки, но он резко отпрыгнул. Женщина подошла к голубю и снова хотела взять его, но он снова отпрыгнул и так за несколько таких трюков подвел людей к погибающему в гудроне воробью.

– Так вот, куда заманивал нас этот хитрец! – смеялись малыш и его мама.

Пташку вытащили из липкой лужи. Воробей вырвался из ладоней своих спасителей, уселся на ветку старого тополя и принялся прыгать, чтобы счистить смолу со своих лапок.

Прыгал и сокрушался о том, что он такой невезучий и постоянно попадает в разные истории.

Скоро воробей сидел нахохлившись, наблюдая за стайкой птиц, которых кормили дети кусочками булки.

– Крошку хлеба для меня не оставят. Только о себе думают. Рядом кто-то тяжело вздохнул. Воробей испуганно осмотрелся по сторонам, но никого не заметил, и четко услышал голос:

– Глупая пташка!

Воробей замотал головой в поисках того, кто с ним разговаривает и понял, что разговаривает с ним Тополь.

– Ты исцарапал мои ветки и измазал гудроном, – продолжал говорить Тополь, – ты все время беспокоишь меня своим вздорным чириканьем, а я всякий раз даю тебе в своих ветвях укрытие и жду, когда ты станешь добрым и перестанешь думать только о себе.

– Что я могу сделать для тебя? – испуганно прочирикал воробей и, не дождавшись ответа, принялся порхать вокруг тополя, отгоняя других птиц, чтобы уберечь дерево от беспокойства.

Воробей творил добро и был счастлив. Потом он полетел на помойку и притащил оттуда тряпочку, которую прикрепил на ветку, чтобы дерево никто не смел испачкать. Много тряпочек воробей перетаскал с помойки.

Воробей был занят весь день заботой о дереве и гордился, что занимается важным делом. Потом решил, что дерево хочет пить и принялся носить в клюве воду для тополя. При этом отогнав птиц от большой лужи, сказав, что нельзя думать только о себе.

До самой темноты трудился воробей, а на ночь устроился спать в ветвях колючего куста, готовый претерпеть все невзгоды, чтобы не беспокоить Тополь. Тут накрыла парк огромная туча и пролилась сильным дождем.

Воробей промок до самых корней своих перышек и все потому, что не думал о себе, а заботился о старом Тополе.

Другие птицы чувствовали себя значительно лучше. Они благополучно пересидели дождь в ветвях тополя.

Жалкий и мокрый воробей осмелился присесть на самый краешек ветки Тополя и заплакал:

– Почему все так не справедливо? Они не трудились, ни о ком не заботились, а сидят сухие и довольные. Я же весь день трудился, а сижу весь мокрый и плачу. Тополь понял, что воробушек готов услышать его и проговорил:

– Я счастлив, что могу быть укрытием для птиц. Я счастлив, что за меня цепляются лапки не умеющих летать птенцов. Мне нравится быть тем, кто я есть и мне нравится, когда ты возвращаешься по вечерам, чтобы укрыться в моих ветвях.

– Что мне сделать для тебя? – тихо спросил воробей.

– Просто живи. Просто знай, что я всегда рад тебе, – ответил старый Тополь.

Воробей подставил перышки выглянувшему из-за тучи солнцу. Внизу в поисках пропитания суетились птицы. Почему-то у воробья не появлялось желания выхватить самую аппетитную крошку. Ему не хотелось никому рассказывать о не легкой доле и о несправедливости. Он радовался, что может быть. Что может быть самим собой и вот такого как есть воробья из воробьев ценят и принимают. А кто-то даже любит.