Читать книгу Девушек старше 35 просим не беспокоиться - Елена Глушенко - Страница 10

Все. Читаем «Вакасии»

Потянулись тоскливые дни. По утрам абонентский отдел в полном составе являлся на работу – без опозданий, но и без энтузиазма.

Каждый делал свое дело, но при этом постоянно думал о том, что произойдет через два месяца…

Через полтора месяца…

Через месяц…

…

– Бабушка, где вы живете?

– Кулькова Пелагея Ильинична, – ответила махонькая скрюченная старушка, еле видимая из-за высокой стойки, отгораживающей посетителей от работников абонентского отдела.

– Адрес свой повторите! – гаркнула Лариса, теряя терпение. – Где вы живете?

– Ну, чего ты на нее кричишь? – устыдила ее Алла. – Она же не виновата, что ничего не слышит.

Лариса перегнулась через стойку, забрала у бабули показания счетчика и попыталась разобрать ее каракули.

Настроение у всех, кроме Ксении, было паршивое. Ксюша, послав работу подальше, с железным самообладанием читала журнал «Космополитен».

Лёва из своего угла печально наблюдал, как бабушка учит Ларису рассчитывать льготу. Лариса пыталась спорить, но что толку спорить с глухим человеком? И она смирилась. Бабушка рассказала все, что знала про льготы, и принялась рассказывать про свою жизнь.

Лёва наблюдал такую картину множество раз. Сколько их было – таких стариков? Может, сотни, а может, и тысячи. Всеми забытые, никому не нужные. Разве их волновал газ? Да, конечно. Но гораздо сильнее им хотелось просто поговорить, потому что больше поговорить им было не с кем.

Лёва жалел всех стариков на свете. В какой-то степени он был таким же, как они – ему тоже, в сущности, было не с кем поговорить. Неужели придет день, и он, Лёва, станет ходить по разным организациям и учреждениям с одной лишь целью – пообщаться с живым человеком?

От этой мысли ему стало совсем плохо. Слава Богу, до такого еще не дошло. У него еще есть время, в течение которого он будет… А что, собственно, он будет делать?

Лёва представил, как до конца своей жизни он сидит в этом углу и наблюдает изо дня в день одно и то же, и впервые за последний месяц грядущее сокращение не показалось ему злом вселенского масштаба.

Наконец, бабушка ушла.

Лариса без сил рухнула на свой стул.

– Все, я больше не могу. Закрывайте дверь!

Оставалось три минуты до обеденного перерыва. Надо было думать, что делать дальше.

С Ксюшей все было ясно и без слов. Девушка дочитала «Космополитен», оделась и ушла на обед.

Марию Спиридоновну никто не видел с самого утра. Первые полчаса рабочего дня она посвятила расчистке письменного стола от бумажных завалов. Потом вышла из кабинета и растворилась в безвоздушном пространстве.

По всему выходило, что думать о своем будущем предстояло лишь ядру абонентского отдела: Алле Кравченко, Ларисе Зубовой и Льву Аркадьевичу Штерну.

В обеденный перерыв эта троица заперлась в кабинете и принялась изучать еженедельную газету «Вакансии», купленную Лёвой в киоске «Роспечати» по дороге на работу.

Алла вслух читала объявления. Лариса медитировала в кресле, Лёва делал ей укладку.

Это вышло как-то само собой – теперь уже никто не помнил, когда именно. Однажды, несколько лет назад, Марии Спиридоновне было приказано через полчаса явиться в кабинет директора на внеплановое совещание. Начальница абонентского отдела ударилась в панику – на голове было черт знает что такое.

Сначала Алла, потом Лариса безуспешно пытались уложить феном волосы Марии Спиридоновны, намоченные под краном в туалете. Когда состояние их начальницы стало приближаться к критическому, Лёва отобрал фен и за оставшиеся пятнадцать минут сделал из головы Марии Спиридоновны голову Марии-Антуанетты – в смысле красоты, а не последующей гильотины.

Давно забылось, как прошло и чему было посвящено то внеплановое совещание. Но зато с того дня все знали, что Лев Аркадьевич может творить чудеса, и кое-кто этим бессовестно пользовался. Не будем говорить кто, хотя это была Лариса.

Лорик часто просила Лёву уложить её волосы, примявшиеся под шапкой, и он никогда не отказывал.

Алла тоже была бы не прочь воспользоваться его услугами, но почему-то стеснялась. К тому же она не представляла, как еще можно уложить ее длинные волосы, обычно собранные в узел.

– Слушайте, это не объявление, это просто песня, – сказала Алла. – «Предприятие ведет набор на несложную высокооплачиваемую работу». Это как?

– Возьми да позвони, – сонным голосом откликнулась Лариса.

– Ага. А вдруг там в сексуальное рабство забирают?

– По телефону не заберут. Читай дальше.

– Подожди. Найду еще что-нибудь интересное. Вот, например: «Требуется маляр по дереву, пьющих просьба не беспокоить». Это кто кого не должен беспокоить? Пьющий маляр? Или пьющего маляра?

– Слушай, кончай ерундой заниматься, – проснулась Лариса. – Читай нормальные объявления, а то отберу газету.

– Ну хорошо. «Требуется менеджер для работы с клиентами по телефону, девушка, до 35 лет, в/о, приятный голос». У меня приятный голос? – спросила Алла.

– Очень, – ответил Лёва, сосредоточенно наворачивая прядку на щетку фена.

Алла покраснела.

– Ну, все, – не выдержала Лариса. – Мое терпение лопнуло. Так я точно без работы останусь. Отдай газету. Лёва, спасибо!

– Секундочку, – сказал Лев Аркадьевич.

Он поправил Ларисе челку, сделав двумя пальцами – большим и указательным – ровный ряд прядочек. Отступил на шаг. Полюбовался своей работой и выключил фен.

Лариса взяла газету и принялась ее изучать.

– Так. Ну, посмотрим, что здесь нам предлагают. «Массажистки для работы в тайском массажном салоне, девушки, до 30 лет, без комплексов, обучение, трудоустройство». Хм… Жаль, что мне больше 30 лет, и у меня есть комплексы.

– У тебя есть Зубов, – напомнила Алла.

– Точно, – очнулась Лариса. – Что тут еще есть?.. «В торговую компанию требуется молодежь от 17 до 35 лет». Пролетаем. «В перспективную, развивающуюся компанию требуется оператор ПК, ж., до 35 лет, опыт работы, знание первичной бухгалтерии, 1С». Опять 35!

Она перелистнула страницу.

– Угу… Ерунда… Полная фигня… Лёва, а кто это тут фломастером обводил? Ты, что ли?

– Я, – смутился Лёва. – А что?

– Да как-то странно…

– А чего там такого странного?

– Ну, послушай сам. «Засольщик мясопродуктов». «Оператор автомата по производству колбас». «Раскатчик теста». Или вот – просто финиш: «Помощник составителя фарша». Лёва, ты каким местом думаешь? Желудком?

Лёва расстроился. Алле стало его жалко.

– Чего ты к нему привязалась? Просто человек беспокоится о хлебе насущном.

– Мы все беспокоимся о хлебе насущном. Но не так же явно!

Лёва надулся и принялся молча есть пирожки, заботливо приготовленные Розой Семеновной.

Через десять минут Лариса раскаялась и вымолила у него прощение, заодно выпросив пирожок.

…

Алла. Ждем незнакомца, чиним кресло

Ветер дул прямо в лицо. Снежинки лезли в глаза и кололи щеки. Можно было не мучиться, сесть в автобус и через десять минут уже быть дома.

Но Алла упрямо шла вперед. И тому была важная причина. Она хотела встретить Его.

Этого мужчину Алла впервые увидела примерно пару месяцев назад, в начале осени. Она шла пешком домой, рассеянно глядя перед собой и не думая ни о чем конкретном. В голове вертелись обрывки каких-то мыслей.

Внезапно она почувствовала на себе чей-то взгляд – тяжелый, цепкий. Алла подняла голову и уперлась взглядом в глаза мужчины, который шел ей навстречу. Он смотрел на нее в упор и, проходя мимо, до последнего держал ее в поле зрения. Это было так неожиданно, что она, вконец растерявшись, споткнулась и упала на четвереньки, зашвырнув сумку далеко вперед.

Берет сполз ей на глаза. И вообще вид у Аллы был наверняка самый дурацкий. Она больно ушибла коленку, но молилась лишь об одном – чтобы он не увидел ее позора. Он не увидел. Поднявшись на ноги, Алла оглянулась. Он уходил вдаль, не оборачиваясь.

С этого дня она примерно раз в неделю, а то и чаще, стала встречать его по дороге домой.

Каждый раз он в упор смотрел на нее, не отводя глаз. А она каждый раз волновалась, увидит его или нет. А увидев, краснела, потом бледнела и забывала дышать.

Не то чтобы он был писанным красавцем. Вовсе нет. Но было в нем что-то… таинственное.

Алла обожала тайны и загадки. А поскольку воображение у нее, как у всякой творческой личности, было богатым, она с упоением придумывала своему незнакомцу разные истории – то с детективным уклоном, то с романтическим. Конечно, чаще с романтическим.

Иногда она представляла себе, как он однажды заговаривает с ней. Или спасает ее. Или она его. От падения на лед. Или от автобуса. В общем, вариантов была масса.

Это стало ее тайной, которой она не делилась ни с кем. Однако дочь что-то такое заметила.

– По-моему, ты влюбилась, – предположила как-то Варвара.

Алла промолчала, загадочно улыбаясь.

Сегодня она как всегда шла пешком с работы и внимательно вглядывалась в лица прохожих.

Но Его не было.

Такое случалось, но почему-то сегодня это расстроило ее сильней обычного.

От огорчения она даже отказалась от ужина, о чем, впрочем, потом пожалела, но было поздно. Потому что на ужин Варвара приготовила французский луковый суп-пюре. Нежный и легкий. Крендель оценил и потребовал добавки. Вдвоем с Варварой они приговорили суп, как нечего делать.

Алла в своей комнате раздумывала, стоит ли приниматься за очередное кресло. В плохом настроении шедевры не рождаются. С другой стороны, именно в таком настроении лучше всего сдирать старую обивку.

И она, вооружившись инструментом, принялась отдирать от дерева расползающийся под руками гобелен.

Через некоторое время она уже забыла о незнакомце и целиком сосредоточилась на процессе.

Вот что она любила больше всего на свете, кроме своей семьи, разумеется, – Алла любила возвращать к жизни старую мебель.

– Ты, мамуль, не реставратор, а реаниматор, – с гордостью говорила Варвара, и Алла в душе была с ней согласна.

Это было прекрасно: наблюдать, как под твоими руками оживают вещи, которые кто-то списал со счетов и даже выкинул на помойку.

Свой первый стул Алла нашла именно там. Он стоял среди груды хлама такой одинокий, такой неприкаянный, как нищий аристократ в толпе оборванцев, что у Аллы защемило сердце, и она не смогла пройти мимо.

Она принесла свое сокровище домой, отодрала старую обивку, из которой торчали пружины и клочья ваты, и стала думать, что же делать дальше.

В течение недели наждачкой она сняла с дерева облупившийся лак, прошлась по поверхности морилкой в несколько слоев, пока не достигла нужного тона, и снова залакировала дерево.

А потом принялась за обивку. С первого раза у нее не получилось, и она испортила кусок пунцового бархата, купленный за немыслимые деньги. В следующий раз она была осторожней, зашла с другого края и смогла закрепить ткань так, как хотела.