Читать книгу ЖИТЬ – ВЕСЕЛО! - Елена Гоголь - Страница 3

Крыша прохудилась…

Волею судьбы вскоре после окончания университета я оказалась в посёлке Прибылово. Совсем как будто бы случайно – но случайностей, как известно, не бывает – по дороге из Ленинграда в Выборг, где я только-только начала работать корреспондентом в местной газете, познакомилась в вечерней электричке с Николаем Гоголем. А спустя какое-то время стала его женой.

…Календарь показывал 30 декабря. Последний рабочий день уходящего 1980-го года. Регистрация была назначена на вторую половину дня.

Гоголь в то время трудился в рыболовецком колхозе им. Ленина, филиал которого располагался в Прибылово. Колхоз считался передовым, орденоносным. Звено, в котором работал Николай, выполняло годовой план в сроки квартального, за что рыбаков их коллеги прозвали «хапугами».

Хороши хапуги: уходили каждый день в семь утра, ставили километры сетей, а домой возвращались к десяти вечера!..

Не лишним будет заметить, что Прибылово – это рыбацкий посёлок примерно в сотню домов, растянувшийся по излучине Ключевской бухты вдоль залива.

Итак, 30 декабря. Гоголь – на зимнем промысле. Я – в Выборге, в редакции. Ближе к обеду решилась отпроситься с работы:

– Замуж выхожу сегодня!..

– ?!

В то же самое время Николай вдруг огорошил напарников:

– Мужики, отпустите: не каждый день атаман женится!..

– ?!

Но мужики, конечно же, отпустили. И с транспортом помогли (сельсовет находился в нескольких километрах от дома): к пяти вечера на рыбацком коне Дружке прибыл Саша Тимофеев. Добрейшей души деревенский увалень, любимец и любитель всякой живности, напарник Гоголя в рыбацкой лодке. Николая он любил нежно, преданно, но выразить чувства свои мог только примерно так: «Дурак ты, Николаич!..» А глаза при этом светятся, улыбка на лице.

Отличительной чертой Тимофеева (деревенские мужики звали его, не церемонясь, Тимохой) была способность попадать в разные смешные и дурацкие ситуации. Был он, так сказать, клоун поневоле. Просто природа такая была у человека.

А гололёд в те дни, надо сказать, стоял страшный! Поехали. Сгущались синие сумерки. Ноги у Дружка разъезжались в разные стороны: как оказалось, он был подкован только спереди, бедолага!.. Быстренько пройдя в сельсовете все полагающиеся для совершения бракосочетания формальности, вернулись домой. Налили по рюмке. Саша нас поздравил и поспешил домой. А наутро рассказывал:

– Сплю я и вижу странный сон: крыша прохудилась, звёзды горят, зябко очень… От холода и проснулся. Пригляделся внимательнее: батюшки-светы – не дома я у себя вовсе, а на дворе конюшни! Поставил Дружка в загон и пошёл домой досыпать…

Не успел…

Колхозным промысловикам в то время приходилось несладко. Тяжёлый труд усугублялся условиями, которые не каждый человек мог выдержать… Особенно зимой. Случалось, что рыбачить приходилось за 30 километров от берега. Целый день на морозе, без пищи и тепла. Улов перевозили на колхозных конях. Я помню троих – Булана, Дружка и Соболя. У каждого был свой норов. Дружок, например, отличался порывистостью. И на пашне не таскал плуг, а бегал с ним, за что щедро получал в свой адрес «по матушке» от разъярённого пахаря.

Так вот. Однажды поздним зимним вечером приключилось следующее. Саша Тимофеев возвращался на Дружке домой снежным лесом, вёз в сенях улов, рядом в тулупе, как всегда, – пёс Пират. Захотелось нашему герою по-маленькому… Слез, стал рассупониваться. В этот момент Пират очнулся от сладкой дремоты и тявкнул. Собачье «гав!» Дружок отчего-то принял за руководство к действию и резво поспешил вперёд, не обращая никакого внимания на крики горе-возницы. Пришёл на конюшню с санями рыбы и стал дожидаться, когда распрягут.

Распрягли не скоро: пока дошёл Тимофеев до конюшни – утро забрезжило.

Зато согрелся!..

Выступил

Как уже упоминалось, труд колхозных рыбаков был нелёгок, а его величество План – неумолим. Несмотря на то, что мужики работали на совесть и план выполняли, время от времени в Прибылово из питерского головного управления приезжали большие начальники – проверить обстановку.

Рыбаков также волновали разные проблемы. Куда, например, уплывает добротная тёплая одежда – овчинные тулупы, валенки, – предназначенная для рыбаков и имеющаяся, как достоверно было известно, в наличии у ведомства? В новом, кстати, тулупчике разъезжал на чёрной «Волге» местный парторг Гумиров, и все видели это…

Домой взять пайку рыбы строго воспрещалось. За это полагался штраф. Рыбаки, конечно же, брали домой рыбёшку: а что оставалось делать? Магазин за десяток километров, за мясом, колбасой, сгущёнкой, маслом и прочей снедью – километровая очередь. Семьи как-то кормить надо…

За продуктами ездили в Ленинград и Зеленогорск. Ходил в те времена такой анекдот: что такое – длинное, зелёное и пахнет колбасой? Ответ: поезд «Зеленогорск-через-Приморск». Приморск – это ближайший от Прибылова городок.

А однажды рыбаки получили предписание свыше: категорически запрещалось варить уху на рыболовецком мотоботе, если тот был в море менее двух суток. В трюме – тонны рыбы, а сварить кастрюлю горячей похлёбки не моги!..

В общем, было о чём поговорить обиженным рыбакам с начальством колхоза в один из его визитов в Прибылово. По иронии судьбы или по стечению обстоятельств, во главе рыболовецкого колхоза стояли три еврея. Председательствовал Якобсон, партийный отдел возглавлял Кантеремович, а профсоюзным боссом был Эренпрайс.

Вначале, как водится, выступил парторг. «Отразил» обстановку. Но председатель слыл человеком справедливым.

– Давайте-ка лучше выслушаем мнение наших рыбаков. Пожалуйста, Александр Иванович, – обратился он к Тимофееву.

Тот встал. Мысли и чувства переполняли его душу. И такой подходящий момент!.. Но сказать, выразить всё то, что накипело и накопилось, Саша не мог. Только рукой махнул и бросил:

– А больно грамотные все на х…! И сел на место.

Выступил.

Что бы это значило?

Несмотря на морскую романтику и близость к природе, колхозные рыбаки считались работниками пищевой промышленности. И поэтому в положенный срок сдавали все необходимые анализы. Чтобы не прерывать производственный процесс, бригадиру Виктору Дмитриевичу Глухову, который в море не ходил, а поджидал рыбаков дома на печке, было поручено собрать со всех приготовленные заранее спичечные коробочки с соответствующим содержимым и отвезти в Выборг на анализ.

С трудом представляю, как «вольные прибыловские казаки» накануне вечером готовили эти коробочки. Сколькими нецензурными словами они были спроважены в сумку бригадира!.. Но – деваться некуда!

По великому убеждению бригадира, каждое дело должно быть спрыснуто. Тем более, такое ответственное, как поездка в Выборг! Конечно же, он напился и по пути растерял все собранные с таким трудом коробочки.

Проходящие вечером по дороге сельчане недоумевали, что бы это могло значить: в беспорядке прямо на снегу разбросаны спичечные коробки с наклейками «Гоголь», «Тимофеев», «Останин»…

А там!..

Обманул!

Однако приложиться к бутылочке любил не один Виктор Дмитриевич. Оно и понятно: мороз, усталость, опять же – просола с горячительным на берегу каждый день ждут…

А уходили на промысел рыбаки ни свет, ни заря – затемно. Разные у них были жёны, разные отношения, но, как правило, рыбацкая жена – она же хозяйка в доме, правительница. Многие из них в своё время наравне с мужиками сетки и мерёжи таскали, руки студили, тонны рыбы переворачивали. Слушались рыбаки своих жён. Как дети малые.

В одно прекрасное зимнее утро собирался на причал Алексей Удовиченко по прозвищу «хохол». Время поджимало. Но знал, зн-а-а-л он, что аккурат за диваном спрятана у супруги заветная бутылочка. Спрятана она как раз от него и выдана будет самой же хозяйкой в подходящий для этого случай.

Это по её мнению! Алексей Степанович же полагал, что морозное утро перед работой – как раз тот самый подходящий случай и есть. И решил пойти на хитрость. Вышел во двор, зашёл за одну из многочисленных хозпостроек и стал звать жену:

– Лида, Лида! Иди скорее сюда!..

Ну, Лида, конечно, на крыльцо выбежала, думала – пожар или с коровой что – мало ли на деревне страхов. Темно, ничего не видно.

– Лёнь, ты где? – волнуется.

Пошла искать.

А муженёк тем временем задворками домой – шасть! Хвать заветную, хлебнул раз, другой, третий…

– Да всё уже! – жинке кричит. – Иди домой: замёрзнешь!

Транзитный пассажир

После войны бывший финский хутор Макслахти (ныне Прибылово) заняли переселенцы из Вологодской области. Приезжали целыми кланами. Одних Воноковых было пол-деревни! Дмитрий рыбачил, и была у него жена Зося. А на другом конце села жила его старушка мать с младшим сыном – Борисом, который разводил цветы и ходил за коровой.

Дмитрий с Зосей, по оригинальному определению одного моего знакомого, «жили страстями». Время от времени невысокий, кряжистый, и так не отличавшийся красотой Митя ходил с разукрашенным женскими коготками лицом. Значит, опять с Зосей отношения выясняли! Вскоре после этого вся деревня (а она-то всего в одну улицу) наблюдала из окна картину: по дороге медленно тащилась упряжка, в санях которой величаво громоздился шифоньер, придерживаемый руками едва виднеющегося из-за него Мити. Это означало: отношения супругов осложнились настолько, что Дмитрий ушёл из дому. Поехал жить к матери. Спустя какое-то время шкаф ехал в обратном направлении, домой: значит, помирились.

Если бы вояжи Мити со шкафом туда-обратно не повторялись столь часто – ничего в такой ситуации примечательного и не было бы. А то глядь: не прошло и месяца – опять Митя едет…

Но бывали у них и счастливые моменты семейной жизни. Помню, как-то зимним вечером постучали к нам в дверь. Митя с Зосей по дороге в клуб на танцы (!) погреться зашли. Присели отдохнуть. Смеются. Зося из сумки туфли белые достала – хвастает!

Детей у них не было. Вечные жених и невеста. Вот и страсти почти как у Монтекки и Капулетти.

Кому свечку ставить?

Как-то летом повадились мы с мужем плавать на рыбалку. Погода стояла чудесная, дел по хозяйству у нас в то время особых не было. Копали червяков на огороде, брали удочки… Лодка, правда, у нас была не ахти, но рыбачить поблизости годилась.

Не передать того захватывающего чувства, когда поплавок начинает уходить под воду. Всё глубже и глубже… Кажется, там така-а-я рыба. Дёрнешь удочку, и засверкает на солнце колюшка или окунёк, бывает – плотвичка. Всё равно – радость и азарт.

В общем, мы славно отдыхали и развлекались. Вдруг на некотором отдалении послышался шум и крики: кто-то там плыл развесёлый и, похоже, под хорошим градусом. Однако гребли резво, и вскоре лодка с двумя пассажирами оказалась на середине бухты. Какие у мужиков были планы – одному Богу известно. Но, побарахтавшись и почертыхавшись ещё с полчаса, они вдруг, сильно накренив борт лодки, оказались в воде. И тут характер криков заметно переменился.

– Помогите, тонем! Люди добрые, помогите!..

Когда-то мне уже приходилось тонуть, и мой печальный опыт тут же дал о себе знать: от страха у меня вспотели даже локти. Если мы возьмём их в лодку, то все вместе утонем… Да и лодка у нас была не ах. Если же ещё учесть, что муж не был достаточно сноровист на воде и на вёслах, а я не умела плавать – мысль о неизбежности кончины здесь и сейчас молниеносно пронеслась в моем сознании.

Но Володя уже задвигал вёслами в их сторону.

И вот, наконец, рядом две мокрые испуганные башки.

– Держитесь за корму! – скомандовал муж, – Будете хулиганить – получите веслом.

Утопающие, как послушные цуцики, ухватились за корму, в результате чего по обе стороны лодки торчали из воды их несчастные морды. Мы медленно (все-таки такой тормоз!) двигались к берегу. Когда же наши пассажиры смогли достать ногами дно, они расхрабрились и начали подпрыгивать, тем самым раскачивая лодку, вспомнили «по матушке»: градус продолжал гулять в их крови. Но после очередного взмаха веслом, на берег вылезли совсем тихие и благодарные за спасение.

– Как звать-то тебя? – обратились к мужу, – Кому в церкви свечку за здравие ставить?..

– Иисусу Христу, бестолочи!

Повезло недотёпам. А то, что лодку утопили, сетку, одежду и обувь, – велика ли беда по сравнению с вновь обретённой жизнью?..

Царь-рыба

Рыбаки-любители делятся на летних и зимних. Кто-то предпочитает удочку и спиннинг, кто-то любит «гулять» по льду с коловоротом. И если сидеть с поплавком – дело, в общем-то, нехитрое, то поставить подо льдом сети надо уметь. Бывает, заметёт, завьюжит – потеряется сетка. Простоит всю зиму непроверенная. Весной отыщется, а там… Там может быть и заплутавшая стайка рыбёшки, и топляк, и… мало ли что ещё.