Читать книгу Impress - Елена Гоголь - Страница 8

Ханс встречает поезд в Прибылово

Окно

Однажды, проходя по двору нашей «социальной» блочной пятиэтажки, в одном из окон я увидела незнакомого старика. Он неподвижно стоял и смотрел на улицу. В полутёмном проёме окна не угадывалась какая-либо обстановка. Просто ветхий человеческий облик. «Как будто с того света», – промелькнула мысль. И вдруг в то же самое мгновение старик ожил, улыбнулся и слабо помахал мне рукой. На какую-то долю секунды между мной и бессознательно отправленным в небытие незнакомцем установилась неожиданная связь. Ух!.. Словно тень промелькнула!

В тот самый момент, когда я смотрела на немощного старика, как бы уже похоронив его, вычеркнув из жизни, он посылал привет этому миру и мне, живому его представителю. Он жил, мог улыбаться, видеть и даже общаться! Пусть даже безмолвным взмахом слабеющей руки. И я бессознательно ответила ему тем же жестом.

Прошло много лет. Конечно, того старика уже нет на свете. Но я его помню! Его улыбка и «привет» продлили уходящую жизнь. Пусть даже посредством этих строк…

Кирпич

Шли 90-е. Как только их ни прозвали позже! И «лихие», и «крутые»!.. Для кого как. А у нас с сыном случилась беда: умер мой муж, Антошин отец, и мы остались вдвоем в огромном доме… Нужно было как-то выживать. Мне предложили работу посудомойки в солдатской столовой воинской части. Бедные мои родители! Наверно, не одну бессонную ночь провели они в тяжелых мыслях: учили дочь, учили, оберегали, помогали – для того, чтобы с университетским дипломом она мыла котлы из-под каши и щей… Тогда я ни о чем таком не думала, а просто работала и жила, как получалось… Марину Цветаеву тоже ожидало мытье котлов в Елабуге. Правда, вскоре там же она и повесилась…

Рядом со мной трудилась Лена Агапова. У нее – диплом выпускницы Московского финансово-экономического института, двое маленьких детей – Саша и Гриша, а еще муж пьяница и дебошир. Каждое утро начиналось с гулкого стука солдатских сапог по коридору столовки: солдаты шли на завтрак. И так по графику: утром – завтрак, днем – обед, вечером – ужин…. В обед посуды было в два раза больше: в тонких (зачем-то!) стаканах солдатам давали молоко, хотя чай (тут же!) наливали в железные кружки. Эти стаканы лопались в мойках с мутной мыльной водой, и мы с Леной резали руки об их осколки. Уставали. Во время работы делали перерыв. Вот позади тяжелый обед. Теперь только ужин – и домой. Слава Богу!

Возвращалась поздним вечером. Все «девочки», сотрудницы мои, жили рядом, мне же еще приходилось шагать три километра по береговой дороге. Летом выручал велосипед. А зимой, по снежному насту, в темных сумерках позднего вечера, дорога к дому занимала примерно час. Бывало, осмотришься вокруг и, если никого подозрительного на дороге нет, – ложилась прямо на чистый морозный снег… Взгляд улетал в звездный шатер неба. Пять, десять минут, пока холод не проникал через одежду к спине, – и дальше в путь.

Не знаю, что именно давало мне силы. Бесстрашие молодости или ее глупость? Смирение или не расшатанная тогда еще нервная система? Но – так или иначе – жили по ситуации. Антону было десять лет, он учился во вторую смену и вечером после занятий приходил мне помогать. Повара подкармливали его. Такое подспорье было кстати. В то время продукты в магазинах были по карточкам, а мы экономили даже на сахаре!

Всегда – будь то трудные, или не очень времена – помогала мама. Пустые фанерные ящики громоздились на чердаке, а надписи на их крышках вели четкую хронологию дат почтовых отправлений. Одежда для сына, обувка мне, а заодно скатерти, юбки-кофточки и непременно вкусности исправно приходили зимой и летом, весной и осенью. Содержание посылок подсказывало любящее материнское сердце.

Однажды, поздним вечером, после работы и школы, мы с Антоном везли домой на детских саночках заветный ящик. «На этот раз, – писала мама, – послала для вас тушенку, масло, сахар, – в общем, все необходимое». Помню, крупными хлопьями падал снег. Ну, вот наконец-то дома! Осталось поддеть отверткой или ножницами крышку посылки, приколоченную мелкими гвоздиками. Пять минут дела!

Никогда не забуду того ощущения, когда из-под приподнявшейся фанеры выглянул грубый бок красного печного кирпича. Кто-то где-то на каком-то пункте доставки воровски заменил содержимое посылки этим жутким предметом! Меня словно по лицу ударили. И я заплакала. Даже не от потери продуктов. А от этого невыносимо чужого злого деяния. Кто он? Или она… Кто вторгся своими нечистыми руками в нашу жизнь, мамину любовь и принёс несчастье в нашу семью? Мы так и не узнали.