Читать книгу Стрекозка Горгона. Зимние квартиры - Елена Гостева - Страница 5

За январь Куприянов два раза выводил отряды на север для наказания басурман. В дебрях Дели-Орманского леса во многих сёлах зимуют отряды турок, вышедших из Силистрии, из Шумлы. На Праводы набеги не совершали, а более северные гарнизоны тревожили. Из главного штаба поступил приказ очистить селенья от вооружённых отрядов. Один раз пехоту сопровождали эскадроны Лужницкого и Бегичева, другой – Вахрушева и Петрова. Прошлись по сёлам, привели в город почти две сотни голов скота, чтоб неповадно было впредь на русских нападать. Пусть поселяне не пускают к себе на постой разбойничьи шайки да сами в них не вступают, так и их дома никто разорять не будет. Серж и его друзья к таким экспедициям стали относиться, как к привычному рутинному делу, возвращаясь, не спешат хвалиться подвигами, как после первых своих побед, а по-деловому, без эмоций, подводят итоги, пишут рапорты.

Вокруг города стучат о мёрзлую землю заступы, кирки, лопаты – солдаты возводят валы и редуты. Инженер Бюрно, облазив окрестности, осмотрев Праводы со всех высот, начертал такой план оборонительных укреплений, что все пришли в восторг. Значит, показал себя молодцом не только по части изящных комплиментов в адрес мадам Лапиной. С севера француз предложил соорудить запруду на речке Праводке, чтобы весной там образовалось озеро, через которое к городу никто не подступится, на восточных горах – редуты, засеки, с запада на горных террасах – блокгауз и кронверк, с юга – окопы и люнеты.

Долбить камни и застывший грунт трудно, однако нижние чины не ворчат. Их жалованье – 2-3 рубля в месяц, а эта работа оплачивается дополнительно: по 15 копеек медью в день на человека. Считая монеты, полученные за тяжёлый труд, за кровавые мозоли на ладонях, солдаты прикидывали, сколько фунтов сала да сахара прикупят у маркитантов. Лишь бы обозы в Праводы почаще приезжали. Драгуны даже завидуют егерям, потому как те могут копать и носить землю с утра до вечера, а им о лошадях забывать нельзя, и, поступая под начальство инженеров-строителей только на полдня, зарабатывают меньше.

Готовился новый поход: не для атаки на неприятеля, а для обозрения местности и составления карт, то есть для разведки, на запад. В качестве провожатых шёл отряд серба Цветко Кондовича. Командиры просили помочь мужчин-болгар, живших в Праводах, они местные, должны здешние пути-дорожки лучше знать, чем пришедшие с той стороны Дуная партизаны-пандуры. Увы, крестьяне смелостью не отличались. Долго совещались меж собой, наконец, пришёл отец Милки, Димитр, и обречённо сообщил, что согласен быть проводником.

Когда Димитр ушёл, граф Звегливцев высказался недовольно:

– Не могу понять этого народа. Больше других жалуются на притеснителей-турок, а помогать не хотят.

– Помогают, в отряде Цветко есть три болгарина, – напомнил Петров.

–Только три! А в Болгарии отряд мог бы состоять из одних болгар. Поднялись бы все, так и освободили б свою землю от ига османского. Валахи, сербы, греки бунтовали, а болгары нет?

– Не всё так просто, господа, не всё так просто, – мрачно покачал головой Петров. – Когда греки с валахами взбунтовались, болгары хотели помочь, делегатов к Ипсиланти отправляли. А тот от их помощи отказался, причём разговор с ними вёл прямо на площади, прилюдно. Как только те люди обратно через Дунай переправились, турки их схватили и обезглавили. Казнили не только делегатов, а и других болгар, коих заподозрили. Так что крестьянам есть из-за чего от страха трястись.

– Князь Ипсиланти не мог так поступить! – не желал верить Звегливцев. – Он же боролся против турок!

– А было именно так! – жёстко ответил подполковник. – С пандурами поговорите, они и не такое поведают. Видать, Ипсиланти мнилось, что для князя понизко с мужиками речи вести.

– Почему с мужиками? – не понял Звегливцев.

Объяснение он получил от капитана Бегичева:

– А Вы не замечали, что среди болгар нет дворянства? У других народов есть князья и бояре, а у болгар – лишь крестьяне да ремесленники.

– Постой, постой… – Лужницкий уставился на Бегичева изумлённо, как учёные из Сиракуз на Архимеда, когда тот к ним с криком «Эврика!» к ним прибежал. – А ведь точно! Нет не то что князей, а даже дворян захудалых… Я и не обращал внимания… А у греков князь на князе сидит, князем погоняет. Вы думаете, Анисим Пахомович, князь Ипсиланти мог счесть недостойным себя вести переговоры с мужиками?

– Что он счёл, не знаю и гадать не хочу, – сказал, как отрезал, Петров. – Бог ему судья. Однако поручик Владимиреску, что в Бухаресте восстание поднял, тоже по приказу Ипсиланти казнён…

– Ну-у, казнь Владимиреску, по крайней мере, объяснить можно, – задумчиво протянул Лужницкий. – Валахи ж не против турок бунт подняли, а против грека – господаря, который у них общинную землю отнял… А почему Ипсиланти с болгарами разговаривать не стал, непонятно. Неразумно, как минимум…

Бывшие кадеты восхищались князем Александром Ипсиланти, чтили его как самоотверженного героя, не щадившего живота ради свободы своего народа. Сейчас были в полном недоумении. Как?! Кумир, на которого молодые офицеры чуть не молились, оказался запачканным… Храбрый благородный князь казнил другого предводителя восстания? И он же был виновен в смерти болгар-делегатов? Это никак не укладывалось в головах и душах молодых офицеров.