Читать книгу Секрет за секрет - Елена Хантинг - Страница 5

Кингстон

– Привет, мамстра. Как твое ничего?

Ханна со смехом покачала головой.

– А мне теперь обращаться к тебе «брасын» или «сыбрат»?

– Я сразу сказал, это прозвище к тебе прилипнет.

– Как жвачка?

Я на минуту прекратил мыть посуду после завтрака и многозначительно поглядел ей в глаза на экране телефона.

– Если тебе неприятно, я больше не стану тебя так называть, Ханна.

– Отчего же, мне даже нравится…

– В эту паузу так и просится «но», – я поставил вымытую тарелку из-под овсяных хлопьев на сушку. Утренние видеочаты минимум дважды в неделю стали нашей традицией. Психотерапевт назвала их отличной возможностью пообщаться наедине и свыкнуться с новой реальностью, но на деле мы, скорее, внутренне перемалывали неловкость и странность самого события и разоблачения. Ничего не изменилось – и вместе с тем изменилось все.

– Слишком мы хорошо друг друга знаем, – вздохнула Ханна и пригубила кофе. – Видишь ли, я не хочу, чтобы мама вбила себе в голову, будто мы умаляем ее роль. И потом, разве я заслуживаю особого названия, с учетом всего?

– Ты заслуживаешь самого лучшего, в том числе особого названия. Мы с тобой всегда были дружны, никакого ущерба маминой роли наши разговоры не наносят. Можно просто не афишировать «мамстру», если тебе так проще.

Ханна тихо засмеялась.

– Надо же, как ты рассуждаешь! Кто из нас мама, а кто ребенок? Это я должна тебя морально поддерживать, а на деле выходит, что меня ободряешь ты.

– Тебе порядком потрепали нервы, а у меня в жизни появилась не одна, а сразу две прекрасные мамы, то есть твоя потеря обернулась для меня существенным выигрышем. Поэтому мы с тобой по-разному относимся к этому… открытию.

– Ты, как всегда, держишься стойким оловянным солдатиком… Я позвонила не для того, чтобы вести философскую дискуссию насчет «мамстры», – просто хотела пожелать тебе доброго утра. Как настроение по поводу начала сезона?

Я выдернул пробку, выпуская воду из раковины, и принялся вытирать губкой металлические стенки.

– Настроение неплохое. Вчера я был несколько выбит из колеи, но в целом все прекрасно. Летом мы много тренировались – хватило времени сыграться. Надеюсь, наша сборная покажет на льду хорошие результаты.

– Твой приятель с капитаном вашей команды еще ладят? Помнится, раньше они бурно пылили…

– О да, Бишоп с Руком стали друзьями, за исключением мелочей. Бишоп всегда останется Бишопом, понятие такта для него – темный лес, но соперничество на льду уже в прошлом, отчего команда только выиграла.

– Рада слышать. Ты тогда здорово переживал…

– Ну, мы-то с тобой знаем, как я «люблю» внутренний разлад!

Мы посмеялись, потому что я на сто процентов такой человек, который сразу берется решать возникшую проблему. Поэтому-то я и взял Ханне билет на самолет на другой же день после того, как узнал, что она моя биологическая мать. Мы объяснились, а потом, когда оба были готовы (насколько это в принципе возможно), полетели в Теннесси и объяснились с семьей. Так уж у нас заведено – нечего позволять ранам гноиться, нарывы полагается срочно вскрывать и чистить, пусть это и больно. В нашем случае больно было не то слово, хотя я всячески старался не сваливать основную тяжесть на Ханну.

– А как твои дела? – я говорил о разводе Ханны, который развивался довольно драматично. Поэтому-то я и узнал семейную тайну, которую мама намеревалась унести с собой в могилу: мстительное ничтожество, бывший муж Ханны, самовольно выслал мне документы об усыновлении, где Ханна указана как моя биологическая мать.

– Нормально. На душе полегчало, когда продали дом. Теперь живу на новом месте и не натыкаюсь на воспоминания о моих прошлых ошибках.

– Гордон прекратил чинить препятствия? Может, тебе нужна юридическая помощь? Хочешь, я приеду? Выходные у меня не заняты.

– Да что ты, зачем! У тебя же начинаются предсезонные тренировки. Через пару недель я буду свободна, как птичка.

– Точно? Семья важнее всего, я найду время, если надо.

– Я оценила, но у меня все схвачено. Меня поддерживают и родители, и коллеги по работе, которые живут по соседству. В субботу мы с подругами устраиваем вечер романтических комедий, которые ты терпеть не можешь…

– Джессика была вне себя, когда я заснул во время сеанса.

Отсмеявшись, Ханна спросила:

– Кстати, как там Джессика? Вы общаетесь, или… – она не стала договаривать. Семь месяцев назад я расстался с Джессикой – решение было нелегким, но необходимым.

– Ну, изредка она позванивает. Мы не один год были близкими людьми, вряд ли я смогу вычеркнуть ее из своей жизни. Но общение в новом качестве просто друзей не дается ни ей, ни мне, потому что для меня наш роман закончился, а для нее, по-моему, еще нет.

Мы с Джессикой мало виделись – дело ограничивалось редкими визитами и несколькими неделями в перерывах между сезонами, но мы больше пяти лет считались парой, мои родители относились к Джессике как к дочери (ласковее, чем ее собственные мать и отец), поэтому я отлично понимал, что она теряла больше, нежели просто бойфренда.

– М-да, тут ты прав, – согласилась Ханна.

– Что происходит? Ты там по губам барабанишь?

Ханна всегда так делала, когда надо было что-то сказать, а она колебалась, стоит это делать или нет.

– Мама мне сказала, что Джессика частенько к ним наведывается, привозит какие-то твои вещи, но время для визитов выбирает довольно странное – отчего-то непременно в обеденное время в воскресенье.

– Она оставалась у них в гостях или передавала вещи и уезжала?

– Ты же знаешь нашу маму, она Джессику с порога не отпустит.

– Да уж, – я потер затылок. Наша с Ханной мать всегда была в команде Джессики и ничего так не хотела, как нашего примирения. – Что-нибудь еще мама говорила?

– Да, о своей ностальгии по прежним славным временам. Ничего, привыкнет, никуда не денется.

– Надеюсь, они все же смирятся с ситуацией, – пробормотал я.

Ханна невесело усмехнулась. Она тоже знала, что у нашей матери нездоровая страсть налаживать чужие отношения.

– Вы были вместе несколько лет, неудивительно, что Джессике трудно принять ваш разрыв. А мать недолюбливает любые перемены… Давай лучше о тебе. Познакомился с кем-нибудь? Небось красотки в очередь строятся?

– Гм, нет, никаких красоток. Начало сезона, не до свиданий, – ответил я, не очень покривив душой.

Тут в сотовом запиликал будильник, напомнив, что у меня десять минут до выхода: нужно заехать за Бишопом и вовремя успеть в спорткомплекс.

– Мне пора, до сбора команды меньше часа.

– Слушай, интересная закономерность: едва я завожу речь о твоей личной жизни, тебе тут же срочно куда-то надо…

– Но мне действительно пора!

– Шучу, шучу. Хорошего дня, на неделе созвонимся.

– Пиши, если что-то понадобится.

– Напишу. Ну, Рай, обнимаю тебя.

– Я тебя тоже обнимаю и люблю, мамстра.

Закончив звонок, я несколько секунд смотрел на темный экран, очень надеясь, что Ханна действительно в порядке и наша семейка не усугубляет ее травму от развода вместо того, чтобы помогать.

* * *

Спустя тридцать семь минут мы с моим одноклубником и лучшим другом Бишопом Уинслоу распахнули входную дверь спорткомплекса, готовые к первому в сезоне сбору. Нос уловил знакомые запахи чистящих средств, прорезиненных матов, льда и слегка затхлый, как бы ни старались уборщики, запах хоккейного снаряжения.

– Каковы шансы, что в этом году Уотерс не закатит предсезонную вечеринку? – спросил Бишоп.

– Практически нулевые, – лично я ничего не имел против того, чтобы торжественно отметить начало сезона. Традиционный сабантуй – прекрасная возможность познакомиться с новичками и в неформальной обстановке пообщаться с товарищами, которых не видел с прошлого сезона. – Это укрепляет командный дух, а новенькие быстрее осваиваются.

– Вот почему ты такой чертовски позитивный ну вот просто по любому поводу, Кинг? – недовольно проворчал Бишоп. Он по натуре несколько пессимистичен и весьма нелюдим.

– Потому что ты – ходячий негатив, а в жизни необходимо равновесие.

– Это ж, блин, чудо чудесное, что у меня есть друзья и жена, скажи? – он улыбнулся углом рта.

Я хлопнул его по плечу.

– Отнюдь. Я считаю себя везучим человеком, которому посчастливилось заглянуть под твой угрюмый экстерьер.

Бишоп вытаращил глаза и отмахнулся от моей руки, но не удержал улыбки.

В кармане завибрировал сотовый, и я решил узнать, в чем дело. В семейном чате оказалось двадцать пять пропущенных сообщений (ничего удивительного, я же был за рулем, а с утра все разговорчивы), среди них три от Джессики.

Бишоп покосился на телефон и на меня.

– Нормально все?

– Да, наверное, обычные пожелания удачи.

Так уж повелось в нашем групповом чате. Каждое утро в девять мама – я по-прежнему не могу думать о ней как о бабушке – присылает свою цитату дня, обычно взятую из ее календаря с «окрыляющими изречениями». Папа – в смысле, дедушка, дополняет женины сообщения забавным мемом, а остальные стараются подкинуть что-нибудь комичное или острят над маминой цитатой.

Сообщения от Джессики я решил пока не открывать: стоит мне ответить, как она немедленно позвонит, а раз я направляюсь на сбор команды, то не смогу уладить ситуацию в деликатной манере, если она понадобится. Джессика несколько раз звонила и плакала в трубку; приходилось ее долго успокаивать, а сейчас у меня нет времени спокойно объяснить, почему отношений у нас не получится и «примирения» не будет.

– Как, Джессика тебе до сих пор пишет? Регулярно, что ли? – удивился Бишоп, глядя на экран моего телефона.

Я пожал плечами.

– Никак не смирится с расставанием.

Бишоп шумно выдохнул.

– Чувак, если бы моя бывшая мне писала, Стиви бы мне башку оторвала!

– Но у меня же нет ни подруги, ни жены, поэтому я могу не волноваться о том, что сообщения Джессики заденут чьи-то чувства.

– Это пока, а рано или поздно у тебя появится новая подружка, и как тогда отреагирует Джессика?

– Не знаю. Надеюсь, мне не придется столкнуться с подобным сценарием.

Лоб Бишопа пошел морщинами, как бывало довольно часто.

– Ты что, с ней снова сойтись решил?

– Нет! Абсолютно точно – нет.

Джессика жила в упорном заблуждении, что, как только мы поженимся, я уйду из профессионального спорта. Когда я объяснил, что моя карьера в НХЛ продлится столько, сколько со мной будут возобновлять контракт, Джессика расстроилась и обвинила меня в том, что спорт для меня важнее, чем она.

В каком-то смысле она была права – карьера для меня действительно всегда стояла на первом месте. Но за все годы нашей связи Джессика этого так и не приняла, нередко заводя речь, как чудесно мы заживем после хоккея.

Мне тридцать лет, у меня еще несколько верных сезонов на льду – у вратарей карьера длинная. С Сиэтлом у меня семилетний контракт; когда он истечет, мне еще и тридцати пяти не исполнится, и если я буду в хорошей форме и небесполезен на воротах, я надеюсь еще поиграть. Меня начали тяготить отношения, которые будто стоят на паузе, пока я играю в хоккей, и в конце концов я понял – сколько бы лет нас ни связывало, Джессика никогда не примет мою спортивную карьеру. Поэтому я принял решение расстаться.

Мы вошли в конференц-зал, где уже собрались наши. Вдоль стены тянулся шведский стол с горячей пищей, и многие парни уже уписывали еду за обе щеки, оживленно наверстывая общение после мертвого сезона. Мы с Бишопом взяли по тарелке и принялись накладывать себе того и сего.

– Шиппи, Кинг, присаживайтесь! – Рук Боумен, наш капитан, указал на два свободных места рядом.

– Вечно он лезет со своим Шиппи, – раздосадованно пробурчал Бишоп.

В первой сезон нашей молодой сборной они с Руком ненавидели друг друга с силой тысячи солнц. Ситуация стала критической, когда Рук узнал, что Бишоп встречается с его младшей сестрой. Но потом они выяснили отношения у мусорных контейнеров (я выступал посредником) и теперь в основном прекрасно ладили.

– Продолжай звать меня Шиппи, и я расскажу тебе все о любимых позах твоей сестры в постели, – тихо пригрозил Бишоп, усаживаясь напротив Рука.

Рук подавился сарделькой, и сидевший справа от него Чейз с силой врезал капитану по спине. Рук оттолкнул его руку и волком глянул на Бишопа.

– Не вздумай!

Бишоп уставился на него с выражением «ты мне еще поприказывай».

– Только твоей сестре можно называть меня Шиппи, поэтому если ты не готов обниматься со мной перед телевизором и ласкать мой…

Я ударил ладонью по столу, чтобы приятель не вздумал закончить фразу. Рук сидел с таким видом, будто готов броситься на Бишопа, а мне потом до вечера ходить в белой рубашке, расцвеченной брызгами моего завтрака?

– Слишком рано для свары из-за пустяков. Не годится, чтобы капитан команды в первый же день конфликтовал со своими игроками на глазах новичков, – я кивнул в сторону двух абсолютно незнакомых лиц, обладатели которых остановились в дверях и глядели, как их новый капитан прилюдно сцепился со своим зятем. Они еще не знали, что это две горячие головушки маются, можно сказать, ерундой.

– Все нормально. – Рук отправил в рот большой кусок яичницы и отодвинулся от стола. Вытерев рот салфеткой, он швырнул ее в Бишопа и направился к новеньким.

– Боже, как же я счастлив, что мне не надо строить из себя веселого и приветливого в такую рань! – Бишоп взял полоску бекона, сложил в гармошку и запихнул в рот.

– Стройматериалы не те, – поддержал я. – Тебе даже энергетические напитки и экстази не помогут.

– Пожалуй, – согласился Бишоп, оглядывая зал, и кивнул куда-то подбородком: – А что, наш генеральный взял себе помощницу?

Я проследил за его взглядом. У стола, спиной к нам, раскладывая бумаги, стояла девушка с волнистыми каштановыми волосами, закрывавшими спину.

– Может, стажерка?

Девушка была в темно-синем платье, облегавшем очень женственную фигуру. Я обвел взглядом изгиб талии и крутое бедро, опустившись к коленям, где заканчивался подол. Икры у нее были обнаженные, спортивные и подтянутые, а у туфель имелся красивый бантик над высоким каблуком. Элегантно, но сексуально.

– Возможно.

– Надеюсь, эту кралю примут на постоянную работу, – нарочито громко сказал кто-то за соседним столом.

– А я не стану возражать, если она поможет мне надеть ракушку! – поддержал другой, вызвав громкий гогот всей компании.

Я обернулся и смерил остряков осуждающим взглядом. Ну, разумеется, Фоули из Тампы и Дикерсон – парень по обмену из Лос-Анджелеса, оба известные ловеласы.

– Следите за языком и ведите себя с уважением! Это ведь чья-то дочь!

– Не горячись, Кинг, мы же не ей в глаза говорим, – начал оправдываться Фоули.

Мне не удалось толком пробрать их за невоспитанность – в зал через боковую дверь вошли генеральный менеджер сборной Джейк Мастерсон и наш главный тренер Алекс Уотерс. Генеральный подошел к девушке, по-прежнему стоявшей к нам спиной, и улыбнулся как-то чересчур тепло. Наклонившись, он чуть стиснул ей плечо и что-то сказал на ухо.

– Ничего себе помощницы пошли… Глянь, прямо не скрываются, – пропыхтел Бишоп, запихивая в рот сардельку.

– Все возможно, – согласился я.

Девушка немного повернула голову, и я смог разглядеть ее профиль и розовую щеку. Я заморгал, потому что девушка вдруг показалась мне ужасно знакомой.

– Я ее, кажется, знаю, – проговорил я больше для себя, чем для Бишопа. – Но, видимо, не так хорошо, как наш генеральный.

И тут у меня перехватило дыхание, будто в солнечное сплетение без нагрудника прилетела шайба. Я действительно знаком с этой девушкой. Куини! Моя случайная знакомая, исчезнувшая на следующее утро, оставив записку на дверном косяке и трусики на ручке. Разорванные стринги.

– Господи-и-и…

Я переспал с подружкой генерального?! Воспоминания вихрем закружились в голове, и мне захотелось провалиться сквозь пол. Поведение мое в ту ночь было крайне нетипичным, как и накануне вечером. Я списал это на алкоголь, семейную драму и тот факт, что Куини вроде бы очень охотно и с удовольствием участвовала в наших затеях. Нельзя, нельзя сейчас думать о том, что я с ней вытворял…

Я солгал бы, утверждая, что не думал о Куини и нашей ночи. Я даже хотел съездить в бар, где мы познакомились, но не знал, появится ли она там еще. Расспрашивать бармена, как какой-нибудь извращенец, я тоже не решался. К тому же если бы Куини хотела оставить мне телефон, то оставила бы.

– Ты чего? Мутит, что ли? – встревожился Бишоп.

Я зажал рот ладонью не потому, что мне было дурно, а чтобы скрыть отвисшую челюсть: я никак не мог закрыть рот и сидеть с нормальным видом. Желудок действительно начал вытворять мучительные сальто, грозившие перейти в настоящую тошноту. Такие ощущения я испытывал в юности, впервые выйдя на лед…

Скверное дело. Очень скверное. У меня никогда не было случайных связей – я всегда состоял в серьезных отношениях, предпочитая получше узнать моих партнерш до того, как они окажутся со мной в постели. Подростковая беременность – весьма распространенное явление в Теннесси: а что там еще делать, за исключением спорта, наркоты и алкоголя? За примерами далеко ходить не надо – мой старший брат Джеральд пошел по дурной дорожке. Я, соответственно, попал в спортивную категорию: родители, усвоив урок, накрепко вдолбили мне, чтобы не вздумал пополнять печальную статистику и не делал свою подружку матерью, пока она не будет готова к чему-то большему, чем к экзамену по алгебре в объеме средней школы.

По иронии судьбы Ханна не стала бы одной из матерей-подростков, не придерживайся дед с бабкой своих принципов…

– Кинг? – подтолкнул меня Бишоп. – Ты на что уставился-то, друг?

Сунув в рот два пальца, Джейк свистнул, отчего стоявшая рядом девушка поморщилась, но тут же овладела собой и неуверенно улыбнулась.

– Ну, кто готов к новому сезону?

Слова генерального были встречены дружным восторженным воплем. Уотерс стоял в стороне, бешено аплодируя. Обычно сборы проводил он, но Джейк, активный участник жизни сборной, традиционно открывал первый в сезоне сбор, передавая потом инициативу нашему тренеру.

Дождавшись, когда уляжется шум и все усядутся, Джейк продолжал:

– Джентльмены, представляю вам мою личную помощницу, Куини, – он обнял девушку за плечи и прижал к себе.

По хребту у меня будто провели раскаленным острием гнева – совершенно незнакомое чувство, обычно я полностью владею собой. Джейк с Куини вели себя так, будто у них роман. Может, она ему изменяет? И меня вовлекла в обман? Разница в возрасте бросалась в глаза: для генерального менеджера Мастерсон, конечно, молод, но ему за сорок, а Куини двадцать с небольшим!

– Куини еще и моя дочь, так что, парни, губу закатайте сразу, – Джейк умудрился одновременно подмигнуть и зыркнуть на всех присутствующих.

И все мгновенно стало еще хуже.

Моя случайная любовница – не подружка нашего генерального. Она его дочь.