Читать книгу Когда нам будет 40 лет - Елена Игоревна Ротман - Страница 9

Есть дни, что пробегают, словно тень перед глазами, такие неощутимые и неуловимые. Нет мыслей, расстройств и чувств – есть лишь константа, за которую ты по привычке, выработанной годами, держишься.

Все размерено и спокойно – как и должно быть в их идеальном для посторонних глаз мире. Он принял все, что считал правильным, допустил к сердцу, постарался прекратить намеренно делать больно своей невесте. И пусть поначалу он все же заставлял себя, контролировал, напоминал о решении, но время так медленно текло, словно не желая расставаться с тем призраком Анны, что неустанно шел по его стопам. Но призрак исчезал. Становился еле заметной дымкой, уступая яркому образу Соры. Близкому и осязаемому. Сора. Живая и любящая. Почему же он раньше так сторонился ее прикосновений? Он наконец-то почувствовал, что такое быть любимым, просто за то, что ты есть и это несказанно подкупало самолюбие. Маленький семейный мирок, созданный благодаря стараниям Соры, окутал его и пленил. Куроки внезапно осознал, что и сам стал добрее. Эта мягкость, исходившая от его невесты, передалась и ему. Интересное, совсем не чуждое чувство.

24.12.2001

С Новым Годом и Рождеством!

Всех благ и счастья.

К. и S.

30.12.2001

С Новым Годом!

Везения и мира.

A.P. of P.

Отрывки поразительно были похожи друг на друга, столько разительно отличались подписи на них. Куроки позволил себе поделиться с невестой самым сокровенным, честно рассказав ей всю историю его отношений с Анной. И тут же отдал должное Соре, что положив руку на его плечо, тихо прошептала «Спасибо, что рассказал». Это уже потом в одиночестве, тихо всхлипывала сама не зная почему. Может быть потому что это свершилось? Страх отошел?

Он же мечтал быть с ней искренним, видя в этом основополагающие кирпичики долговечного брака. Упонский принц был уже научен ярким и горьким опытом леди Дианы и своей матери. Вот только последняя не вырвалась из «клетки», оставшись внутри и тихо продолжив бороться за себя.

Куроки купил эту открытку в одну из последних поездок в Лондон – это был словно последний вдох его прошлой холостяцкой жизни: впереди несколько месяцев подготовки и свадьбы, что затмит все предыдущие торжества. А дальше будет то, что закрыто пеленой тумана будущего. Но он не боялся, лишь изредка, предавая себе сил и уверенности, повторял еле слышно «Все будет хорошо».

Но все же когда в заголовках он видел имя княжны Грепиль – сердце сбивалось с ритма. Это никогда не изменится, нужно просто научиться с этим жить, и со временем он должен перестать так остро реагировать.

Все будет хорошо.

– Все будет хорошо, – нараспев и по – роскрански произнесла Анна, немного ожесточенно подписывая открытку, купленную в Нидерландах. Девушка корила себя за то, что так резко реагирует на чужое счастье. Нет. Именно на Его. Ей было больно и обидно, но она старалась заставить себя думать, что все эти чувства, чаще всего гнев – это горечь за то, что она не может получить то, что хочет.

Ребенок и Луна. Притча, рассказанная однажды Виктором, и его слова, вместе с обволакивающим голосом вновь и вновь возвращались в ее голову.

«Ребенок плачет, потому что не может получить Луну», – Виктор задумчиво посмотрел на свой перстень на мизинце. Он сидел в кресле напротив княжны, что словно одурманенная гипнозом произнесла самые сокровенные слова:

– Может и мне больно, потому что я не могу получить Куроки?

Виктор, нужно отдать ему должное, лишь пожал плечами. Он догадывался, что она страдает от несчастной любви, но не знал имени этого упрямца, что устоял перед натиском этой торпеды.

– Может быть, – мужчина привстал и легонько щелкнул ее по кончику носа. Он так часто проводить у них вечера, что без его присутствия в гостиной после ужина Анна чувствовала себя… Неловко. А еще ей его немного не хватало, потому что она поняла, что же Альберт нашел в нем – Виктор умел быть другом, что почти всегда находился рядом, советником, что искренне сопереживал и мудро оценивал. Вот только он еще не знал, что каждый вечер, сразу после его ухода, Анна писала письма одному и тому же человеку. А утром сжигала их в камине своей комнаты.

И временами ей казалось, что этот мужчина читает ее как открытую книгу. С ним она не чувствовала себя скучной или банально толстой. Он умудрялся смешить ее на светских раутах, обсуждать темы не допустимые для лиц ее круга. Умел заводить ее в дебри своих разговоров, что Анна самостоятельно выбалтывала ему все свои мысли и печали. И Виктор их слушал. Ценное и дорогое умение. Ей начало казаться, что этот умный и красивый, да глупо было бы это отрицать, мужчина становился ей хорошим другом. Ведь с ним так легко и интересно. А еще хотелось его прикосновений и это немного пугало княжну. Эти вспышки чувств были странными. Вдруг это от банального отчаянья?

– Временами мне кажется, что ты живешь у нас, – смеясь, заметила Анна, когда они с Виктором снова остались одни в гостиной. В этот январский вечер Альберт собирал министров с семьями и проводил тихое чаепитие. Очень доброе и домашнее. Анна считала это отличной идеей: ведь можно было легко подобраться к этим мужланам через их близких и в будущем, при необходимости, разыграть свои козыри.

– Жить во дворце, – скривился Виктор и подсел к Анне на диванчик. Где-то в коридоре слуги заканчивали уборку и собирались отправиться отдыхать. Иногда княжна и вправду задумывалась насколько сложна их жизнь и работа – ведь они не могли позволить тебе проспать до десяти утра. – Лучше убей меня. Это же ужасно. Нельзя встать ночью и в одних трусах сходить на кухню, чтобы выпить молока с шоколадкой.

Анна звонко засмеялась, подавшись вперед.

– Так вот что ты делаешь по ночам.

– А чем занимаешься ты?

– Пишу письма Куроки, – внезапно ответила она и испугано захлопнула рот рукой, отвернувшись от мужчины. – Черт.

– Ты помнишь, я могила и клялся на Библии? – осторожно начал Виктор, в уме вспоминая, где же он слышал это имя.

– Это упонский принц, – вздохнула Анна и повернулась обратно к нему. Не слишком ли это был личный разговор? Да, она призналась своей семье и Хезер, но может ли она доверять, кричать о своем разодранном сердце остальным людям? Ведь ей действительно этого хотелось – чтобы все видели ее окровавленное сердце, жалели ее, пытались помочь. Что бы Куроки это видел. Она не сильная. Слабая и впервые влюбленная. Прошло уже время, а ей все еще хочется кричать и плакать.

– Как я понимаю, любовь? – тихо и понимающе спросил Виктор, на секунду задумавшись над тем, что раз она рассказывает ему об этом, значит, не воспринимает, как потенциальный объект для любви. Как мужчину. Почему его эго так всполошилось?

– Первая, – Анна встала и отошла к не зашторенному окну. На улице царствовала ночь, и лишь подсвеченные дорожки у дворца освещали местность.

– Она часто трагична, – начал Виктор и медленно подошел к княжне. – Ты не должна зацикливаться на этом. Просто переживи. Пройдет время, и ты вновь влюбишься.

– Я хочу взаимности, – глухо произнесла девушка, стараясь не смотреть в его такие теплые карие глаза. Чертов понимающий взрослый!

– И в чем проблема? – усмехнулся мужчина и положил руки ей на плечи. – Ты довольно привлекательная и не весишь 160 килограмм. Тебе просто нужно больше уверенности. Не жди первых шагов. Действуй. Ты же все – таки княжна. Да и на дворе не восемнадцатый век.

Анна слабо улыбнулась и, склонив голову в бок, потерлась ухом о его руку. Виктор умел быть убедительным и воодушевляющим. А еще он сказал, что она привлекательная и это заставляло ее щеки краснеть. Куроки никогда не говорил ей такого. Да они вообще не обсуждали внешность, негласно считая, что это ничтожный критерий. А ведь временами ей, как и любой другой девушке, хотелось внимания, комплиментов, что повышали бы самооценку и настроение. От этого трепетало и радовалось сердце.

– Ты слишком много надумываешь себе, – Виктор с улыбкой смотрел на нее. – Да, ты в него влюблена. Но это чувство, а не убийство. Оно пройдет, либо уступит место чувствам к другому человеку.

– И я не буду больше разводить трагедию? – задала риторический вопрос Анна. – Когда я найду того самого человека, с которым захочу связать свою жизнь, должна ли я буду рассказать ему о Куроки? Он ведь принц, известная личность.

– Я думаю, когда придет время, ты сама поймешь. Возможно к этому моменту, ты будешь вспоминать все с улыбкой или вообще недостойным внимания.

– Просто подождать, – медленно проговорила княжна. – А ты бы хотел узнать о первой и любви своей жены?

– Да, – просто ответил Виктор, убирая руки с ее плеч. – И даже временами подшучивал бы над ней.

– Ты будешь отвратительным мужем, – наигранно вздохнула Анна, почувствовав как ее накрывает умиротворенная усталость.

– Я не уверен, что тебя кто-то вообще добровольно возьмет в жены, – не остался в долгу Виктор. Часто ему казалось, что он переходит черту с этой девочкой, которая как-то незаметно быстро выросла у него прямо под носом. Настораживало и пугало. Руже боялся, что заиграется в друга и нарушит правила, хотя те не были оговорены. Она дочка Альберта, его лучшего друга. Будущая правительница родного княжества. Ей не нужен будет муж старшее ее на десять лет. Он просто должен прекратить себя накручивать и становиться ближе, уменьшить общение, пока не упал в эту розовую яму страстей. К чему ему в тридцать лет неразделенная влюбленность с девчушкой, что годится ему в младшие сестры? Но иногда он ничего не мог поделать с собой: чуть ли не заворожено рассматривая ее профиль, нахмуренный лоб, радуясь, что она смеется над его шуткой, спорит с ним, чуть дрожа рукой, касается его предплечья, дабы привлечь внимание.

Она была умна, точно осознавала свою цель в жизни, хотела быть любимой, семью, детей, с хорошей репутацией и прекрасным будущем – по большей части идеальная. Но был возраст и то, что Анна дочь Альберта. О чем он только думает?! Виктор даже не знал, что из этого самый большой стоп – сигнал. Забавно, но он даже не задумывался, о том, что в ее сердце уже есть юноша и раз она так переживает, то это серьезно, отбросив этого принца, как уже использованный товар.

– Новое платье? – Куроки посмотрел на Сору поверх раскрытой газеты. Сегодня они завтракали с ее родителями, на радость последних. Недавно принц узнал, что они до последнего не верили, что их дочь реально встречается с наследником престола. И ведь в этом был виновен он, напомнила ему совесть.

– Да, – улыбнулась девушка, рассматривая в отражении полированного шкафа свою прическу. Специально к свадьбе она отращивала свои до зависти темные блестящие волосы. – Решила войти в февраль в новой одежде.

Принц усмехнулся: чем меньше оставалось времени до знаменательного события, тем раскрепощение и романтичнее становилась его половинка. Это несказанно радовало, ведь иногда мимолетно она напоминала ему Анну.

– Оно… милое, – соврал Куроки и изобразил довольно правдивую улыбку. – Тебе идет.

– Спасибо, – Сора обняла его за плечи и поцеловала в макушку черных как смоль волос. – Ты помнишь, что сегодня…

– Вечером мы вновь будем подписывать приглашения, – прервал ее юноша и легко потянув за руку, поцеловал в щеку. – Такое точно не забудешь.

Девушка, молча, посмотрела на него, словно ожидая подвоха: маленькая частичка ее души все еще боялась, что он может сорваться, сбежать к той далекой и непостижимой. Пусть в газетах каждую новую неделю описывали ее новый роман, но Сора знала – это ложь. Попытки забыть его или развлечь себя. А еще она часто молилась, что бы тот улыбающийся мужчина, в последнее время часто появляющийся позади княжны, словно телохранитель, удержал Анну от необдуманных поступков. И при всей этой дуратской ситуации Сора искренне желала юной княжне снова влюбиться и может тогда она перестанет так бояться внезапного ее визита. Знала бы она, что тяга к власти этих двух сильнее чувств.

– О чем-то задумалась? – вежливо поинтересовался Куроки у невесты.

– Ничего серьезного, – Сора вновь стала изображать счастливую и радостную девушку. Будущую супругу принца Упонии.

Солнечные лучи последнего февральского дня освещали остекленный зимний сад резиденции Полиньяк, что располагалось у Грепиль – Вилля. Ярко – красные кустовые розы, привезенные из далекого Гилева, начинали пылать своим буйством красок, высокомерно выделялись из общей зелени растений и стоявшей здесь белоснежности мебели стилизованной под готику.

– Признавайся, ты что-то натворила и решила сбежать? – впервые за последнее время на губах Анны играла настоящая улыбка. Она, одетая в легкое серое платье, сидела напротив нахохлившейся принцессы Сакуры и потчевала ее чаем, привезенным Сашей из Ирландии. Было где-то еще и пиво, но это уж было слишком.

Упонская гостья, почесав свой коротко стриженный затылок, посмотрела на утонченную, по ее мнению, одетую княжну. Она-то сидела в футболке и дырявых джинсах, пусть и купленных за приличные деньги в дизайнерском магазине.

– Я просто устала от всей этой беготни, – нелепо взмахнула Сакура. – Представляешь, они даже думают надеть на меня парик! Лишь бы я выглядела совершенно нормальной. И почему Куроки и вправду не оказался геем?

– Принцесса! – засмеялась Анна, сделав замечание девушку. – Вам уже восемнадцать, а вы все мелите такую чушь!

– Ты прекрасно меня поняла, – ничуть не обиделась Сакура взяла в руки чашку с черным чаем. – Я просто не могу… Она слишком… Добрая.… Пытается сдружиться. Мне даже стыдно за то, что в своих мыслях я подкалываю ее. Чего вы улыбаетесь, княжна?

– Ничего, – Анна же пила чай с молоком. – От тебя я узнаю, что твориться в жизни Куроки.

– Прости, – вдруг понурила голосу Сакура. – Я не подумала.

Она знала княжну уже несколько долгих месяцев, что однажды сама, единственная из императорской семьи, догадалась о чувствах своего братца. Но выбрала молчание, ведь даже за свой малый опыт, она прекрасно понимала, в отличие от Соры, что ни один из этих несчастных влюбленных не откажется от такого манящего трона, ради любви. И пусть со стороны это было эгоистично, но если вдуматься, то Анна сама выбрала этот путь, также заключив «сделку» с церковью, что приняла ее в свое лоно: теперь она не могла подвести маленькую страну с шести миллионами населения, или Альберта, что в последнее время сдавал позиции. Куроки же с самого раннего детства готовился к этому: его так воспитали и у него даже в мыслях не было отступиться. Так что, наверное, каждый из них эгоистично ждал до бесконечности, когда другой сделает решающий шаг в «пропасть». Именно так считала Сакура, в своих мечтах представляла брата и Анну неким подобием новых «Ромео и Джульетты» – вот только первые уже не были детьми.

– Милая, – княжна не хотела смущать гостью своими проблемами. Чувство гордости и этикет не позволяли ей. – Не бери в голову. Все хорошо.

– Но на свадьбу ты не поедешь?

– Нет, – покачала головой старшая из девушек и откинула назад свои каштановые волосы. – Наверное пока… Это сильнее меня. Но Альберт и мама передадут мой подарок, и может быть мы все вместе встретимся на дне рождения принца Гарри.

Упонская принцесса фыркнула и отвела взгляд, она не верила во все эти слова княжны. Все не может так кончаться! Ей было всего восемнадцать и иногда даже четыре года разницы бывают пропастью в суждениях и поступках.

– Зато я вернулась в шумиху общественной жизни, – попыталась перевести разговор Анна. – Давненько у меня не было столько много новых знакомых.

– Уж лучше бы ты романы писала, – буркнула Сакура, отодвинув от себя пустую чашку.

– И напишу! – воодушевленно воскликнула княжна. – Напишу. Вот влюблюсь и опишу это в книге. Будет бестселлер.

– Но в жизни ты вновь остаешься одна, – упонка почувствовала грусть и жалость.

– Не бойся, – ей так хотелось потрепать принцессу по макушке, словно младшую сестру. – В двадцать четыре я найду себе жениха. Проведу кастинг. В двадцать пять выйду замуж. Все будет хорошо.

– Все будет хорошо, – словно эхо произнесла Сакура. – Куроки постоянно это повторяет.