Читать книгу Позитивная социализация детей и подростков. Методология и эмпирика - Елена Ивановна Изотова - Страница 6
Часть 1. Психология перед лицом современности
Глава 1. Методологическая оптика как инструмент познания
1.3. Идеалы рациональности как конструкт анализа эволюции психологического знания
ОглавлениеИсторические типы рациональности были выделены В. С. Стёпиным на основе изучения истории естествознания, следовательно, при их переносе на эволюцию психологического знания мы ориентируемся на смену типов рациональности как на идеальную модель (Гусельцева, 2006, 2014в). Методологическая оптика типов рациональности в анализе эволюции психологического знания подчеркивает взаимоотношения субъекта и объекта науки, а также характеристики возрастания сложности объектов исследования. Так, В. С. Стёпин выделил в эволюции науки три объекта исследования – механические, холические (саморегулирующиеся) и саморазвивающиеся системы (Стёпин, 2000). В классическом типе рациональности объект изолирован, в неклассическом – включен в мир как в систему, в постнеклассическом – объект развивается в сети сложных, текучих, зачастую неустойчивых взаимодействий.
При анализе психологической науки для дифференциации типов рациональности нам важно обратить внимание на такие методологические предпосылки, как механицизм, холизм и автопоэзис, а также на исследовательскую оптику, где объект изучения представлен непосредственно («постулат непосредственности»); опосредованно (будь посредником язык, деятельность, промежуточные переменные, переживания, продукты творчества); в разнообразии локальных и изменяющихся контекстов (Гусельцева, 2014в).
Классический тип рациональности оформился в качестве эпистемологического подхода в XVII – XIX вв., вместе со становлением европейской науки и дальнейшим расцветом классического естествознания (Стёпин, 2000). Данная методологическая оптика сфокусирована на исследовании изолированного (лабораторного) объекта, который естествоиспытатель (субъект) изучает эмпирически, экспериментально и как бы со стороны, то есть с позиции внешнего и беспристрастного наблюдателя (см. рис. 1). В качестве культуры мышления классическая рациональность ориентирована на внеисторический характер разума; ее методологические задачи – избежать изменчивости и вариативности знания (Гайденко, 2003).
Рисунок демонстрирует сосредоточенность поля рефлексии на объекте исследования. Цель познания в свете классического идеала рациональности – построение истинной, объективной картины реальности; описание вещей такими, каковы они есть «на самом деле». Становящиеся науки на данном этапе решают проблемы строгого определения границ собственного предмета и поисков объективного метода исследования. Приоритет отдается опытному и экспериментальному знанию, теории строятся на фактологической основе. Согласно исследовательским установкам научного сообщества, к теории ведет правильный метод, а достижение достоверности, объективности, валидности исследования требует элиминации случайных помех и субъективных факторов.
Рис. 1. Методологическая оптика классического идеала рациональности
Трактовка психики на классическом этапе развития науки, как правило, замыкала ее пределами сознания. Тем не менее естественнонаучная методология придала мощные импульсы развитию психологии в качестве эмпирической науки. Философская категория отражения легла в основу объяснения развития и принципов функционирования психики. Ведущей методологией здесь служил позитивизм как важное достижение в эволюции научного знания того времени. Следует подчеркнуть, что популярная в наши дни критика позитивизма справедлива лишь в стремлении ограничить его претензии на общенаучное мировоззрение и методологическую универсальность. В качестве классической (в лучшем смысле этого слова) методологии позитивизм до сих пор продолжает служить идеалу достоверного познания и доказательной науки.
Таким образом, ошибочно было бы полагать, что классический идеал рациональности остался позади в истории науки: с одной стороны, он вполне адекватен для решения ограниченного круга задач, с другой же – сохранился в качестве консервативной установки исследовательского сознания. Так, примером последнего служит убеждение ряда ученых, что «единственной теорией познания, согласующейся с наукой, является теория отражения» (Семенов, 1993, с. 18).
Неклассический идеал рациональности рождался на рубеже XIX – XX вв. Ведущей наукой в фарватере эпистемологического поворота здесь явилась теоретическая физика. Одновременно значимую роль в эпистемологии социогуманитарных наук сыграл структурализм. Методологическая оптика данного типа рациональности направлена на рассмотрение взаимодействий субъекта и объекта, которые включены в единый познавательный мир или систему (см. рис. 2). На рисунке изображена прикованность взгляда к установочному ракурсу: будь то объект, взаимодействие объекта и субъекта или взаимодействие объекта и субъекта в системе (системах).
Важное место в неклассической парадигме занимают категория деятельности как «транслятор» между субъектом, объектом и миром, а также идея относительности (опыта, метода, теорий, картины мира). При помощи разных методов и теорий ученые создают здесь уже не абсолютный универсум, а идеальные модели реальности, ощупывая пресловутого «слона» с различных сторон. Отрефлексированной методологической проблемой на данном этапе развития становится необходимость преодолеть фрагментацию исследований в том круге познания, где представлены разные модели реальности и языки описания. Неклассическая культура мышления признает исторический характер разума, но тем не менее довлеет к позитивизму.
Трактовка психики в неклассическом типе рациональности выходит за пределы сознания: предмет исследования становится открытой системой. Ведущей и весьма эффективной методологией неклассического типа рациональности является системный подход. Существенную роль здесь играют идеи холизма. Наряду с принципом отражения на передний план выдвигается принцип активного преображения реальности. Неклассическая психология деятельна, психотехнична и осмысливает себя активно вмешивающейся в реальность. Также не чужды ей идеи конструктивизма[3] (см., например: Kvale, 1994).
Рис. 2. Методологическая оптика неклассического идеала рациональности
Подчеркнем, что идеальную модель смены типов рациональности не следует отождествлять с исторической реальностью, где отдельные признаки «неклассики» исследователи обнаруживают как в конце XIX в., так и в 1960-е гг. Более того, если ранняя неклассика строга, позитивистски ориентирована и стремится к образцу классической науки, то поздняя неклассика отличается либерализмом и толерантностью к разнообразию, что в дальнейшем станет существенной характеристикой уже постнеклассического типа рациональности. (О дифференциации внутри неклассического типа рациональности подробнее см., например: Гусельцева, 2006, 2013 в.)
Постнеклассический идеал рациональности сформировался на рубеже ХХ – XXI вв. При этом признаки постнеклассики могут быть обнаружены в более широком временнóм диапазоне, включая 1960-е гг. и даже отдельные идеи античных авторов (например, см.: Тульчинский, 2002). Исследователи отмечают взлет социогуманитарного знания, получающий поддержку именно в постнеклассическом типе рациональности. «На передний план вышли проблемы социокультурной обусловленности научного познания, анализ взаимодействия науки с другими феноменами человеческой культуры, исследование познавательных процедур в связи с исторически меняющимися ценностями и мировоззренческими ориентациями» (Стёпин, 1991, с. 136).
Постнеклассическая культура мышления признает множество типов рациональности, в том числе рациональность мифа (например, см.: Хюбнер, 1996). Исторический стиль анализа распространился здесь даже на естествознание, наука изучается как часть культуры (Гайденко, 2003). Познавательная ситуация характеризуется растворением дисциплинарной модели знания и методологическим ситуативизмом, где наиболее эффективными оказываются проблемные, а не предметные исследования. Постнеклассическая рациональность отмечена вкладом в эпистемологию социологии, культурологии и этнографии (антропологии). Важную роль в ней играют идеи самоорганизации, категория культуры (значимость культурных факторов) и рефлексивная сложность (сверхрефлексивность).
В постнеклассической науке на передний план выдвигается новый тип объекта – это открытые, саморазвивающиеся системы (Стёпин, 2000; Клочко, 2007), возрастает саморефлексия науки (Gergen, 1994), анализ познавательных контекстов, набирает силу так называемое движение антропологического поворота (Панченко, 2012; Платт, 2010; Прохорова, 2009). Отметим, что антропологическая оптика не чужда и синергетической трактовке постнеклассической рациональности. Так, В. Е. Клочко пишет: «Согласие между теми, кто хочет “объяснять психику”, с теми, кто хочет “понимать человека”, возможно только в том случае, если сработает новая установка: чтобы объяснять психику, нужно определенным образом понимать человека» (Клочко, 2007, с. 158). Одна из важных методологических проблем постнеклассического типа рациональности – интеграция знания как на конкретном общенаучном, так и на мультидисциплинарном уровнях. Несмотря на то что в постнеклассической науке распространена трактовка психики как сложной саморазвивающейся системы, нам важно подчеркнуть именно множественность и дополнительность ракурсов изучения предмета психологии. Наряду с проблемами активного преображения и конструирования реальности, где субъект и объект развиваются в поле влияния разнообразных систем, в качестве разновидности психологической детерминации обсуждается принцип автопоэзиса.
Каждому типу рациональности присуще множество атрибутов. В свое время Б. Спиноза обратил внимание, что у мира как субстанции атрибутов гораздо больше, нежели мы воспринимаем или рефлексируем. Данная идея работает и в отношении анализа типов рациональности, где их ведущие особенности выявляет оптика исследовательской задачи. Так, например, при сравнении неклассического и постнеклассического типов рациональности могут быть выделены соответственно: установка на конфликт с иными подходами (а не на солидарность), подозрительность (а не доверие), тотальность, а не ситуативность и т. п. – как отличия интеллектуальных стилей данных типов рациональности (Гусельцева, 2013в).
Подчеркнем, что наш ракурс рассмотрения типов рациональности обращен прежде всего на методологическую оптику. Методологическая оптика постнеклассического идеала рациональности нацелена на решение сверхзадачи – объять необъятное. С этим связаны такие особенности анализа, как подвижность, динамичность, сложность, текучесть, ситуативность, своего рода эклектичность (новая эклектика). Исследователь рефлексирует множественность теорий, методов, подходов, которые верны в контексте локально решаемых задач, раскрывают разные аспекты реальности, меняются вместе с ситуацией, работают на опережение и т. п. Следствием этого становятся усилие, а в дальнейшем и навык сверхрефлексивности, интеллектуальной игры антиномиями (и то, и это), практика смены оптик (подробнее см.: Там же).
Таким образом, постнеклассика решает задачи коммуникации подходов, поиска объединяющих горизонтов. Методология здесь выступает в качестве работы перевода между концепциями, демонстрируя, каким образом одну и ту же реальность раскрывают различные концептуальные языки. В этом контексте появляются разные модели интеграции психологического знания, среди них – триангуляция[4] (если прибегнуть к данному понятию в качестве метафорического конструкта: встречаясь, два подхода, например позитивизм и герменевтика, уже не ведут борьбу за «место под солнцем», а прокладывают «третий путь») (см. рис. 3).
Рисунок демонстрирует свободу в выборе установочного ракурса: концентрация ли непосредственно на объекте (в соответствии с идеалом классической рациональности), на взаимодействии ли объекта и субъекта, или на взаимоотношениях объекта и субъекта, представленных в разнообразии систем (в соответствии с идеалом неклассической рациональности). Помимо этого здесь добавились, с одной стороны, множественные поля рефлексии, а с другой – обзорное поле рефлексии, где осуществляется произвольное конструирование картины мира на основе разных исследовательских ракурсов. Среди интегрирующих исследовательских стратегий наряду с вышеупомянутыми возможны: «триангуляция» (как чередующаяся смена методологической оптики) и «смешанные методы» (смена исследовательской оптики и скольжение мысленным взглядом от одного познавательного ракурса к другому). Сочетание ракурсов создает новые, избыточные, иногда неожиданные и ранее не очевидные возможности. Наиболее проблематичной и одновременно креативной областью становится обзорное поле рефлексии, где решаются задачи синтеза и интеграции исследовательских стратегий.
Рис. 3. Методологическая оптика постнеклассического идеала рациональности
Однако, чтобы методологический плюрализм не скатился к «либеральной пошлости» (liberal platitude) (Della Porta, Keating, 2009, p. 4), важно продумать, каким образом разные методы, теории, подходы могут быть взаимосогласованы. Особенно актуальной здесь становится задача свести воедино отрефлексированное разнообразие исследовательских ракурсов. Для решения этой задачи используются различные стратегии – коммуникативные, интегральные, диалогические, сетевые (см.: Гарбер, 2006; Мазилов, 2003; Уилбер, 2013; Янчук, 2007; Chew, 1968). В зарубежной же эпистемологии социогуманитарных наук наиболее активно обсуждаются идеи триангуляции (triangulation) и смешанных методов (multimethods, mixed methods) (Approaches and Methodologies…, 2008; Bryman, 2006, 2007; Creswell, 2003; De Lisle, 2011; Johnson, Onwuegbuzie, Turner, 2007; Olsen, 2004; Tashakkori, Creswell, 2007; Thurmond, 2001; Terrell, 2012; etc.).
Особенно следует отметить работу Ф. Аркидьяконо и Е. Де Грегорио, посвященную смене стиля мышления в психологии под воздействием смешанных методов и методологий, анализу условий их продуктивного использования и открывающимся в новой познавательной ситуации научным перспективам (Arcidiacono, De Gregorio, 2008). Авторы подчеркивают, что выбор методологии не может быть абстрактным, а определяется поставленной задачей. Важно поддерживать вариативность доступного познавательного инструментария, чтобы диапазон выбора ученого не был ограничен привычкой к определенным методам и парадигмам. Смешанные методы исследования способствуют более глубокому изучению феноменов в разных аспектах и на разных уровнях анализа, иными словами, они адекватны более сложному представлению о реальности, в свою очередь, обогащая и психологические теории (Ibid.).
В постнеклассическом типе рациональности, поддерживающем конвергенцию наук о природе и наук о духе, качественные и количественные стратегии не противопоставляются, а делят между собой сферы влияния: количественный анализ направлен на исследование объективной реальности, качественный анализ служит изучению ее субъективных аспектов (Della Porta, Keating, 2009). На определенных этапах исследования количественные методы требуют качественного наблюдения, тогда как качественный анализ в целях повышения собственной валидности стремится получить количественное подтверждение. Более того, в современной социокультурной ситуации развития науки произошла легализация смешанной методологии, где уклон в сторону позитивизма или герменевтики определяется исследовательскими предпочтениями.
3
«В некотором смысле советская культурно-историческая школа после Выготского и теория деятельности Леонтьева и Давыдова близки к социальному конструктивизму, особенно в диалектических отношениях человека и мира и исторической и культурной обусловленности деятельности» (Kvale, 1994, p. 46).
4
В социальных науках и в психологии триангуляция выступает как метафорический конструкт, связанный с идеей, что разнообразие подходов укрепляет общую конструкцию итогов исследования. Триангуляция определяется как применение нескольких, преимущественно качественных и количественных, методов в изучении определенного феномена с целью увеличения достоверности исследования (Thurmond, 2001).