Читать книгу Условная реальность - Елена Келен - Страница 8

– Ну как успехи? – вместо приветствия поинтересовался Владислав у вошедшего в капитанскую каюту Данияра. – Удалось что-нибудь раскопать в архиве? – Тот недоверчиво взглянул на Коугенса, и он добавил: – Все в порядке, Лиар в курсе.

– Собирая информацию, я выделил для себя несколько весьма любопытных моментов. Делать какие-либо выводы на их основе, конечно, преждевременно, необходима более тщательная перепроверка, но на заметку взять стоит, – сдержанно сообщил тот.

– И кого из нашего экипажа они касаются? Рассказывай, не тяни, – сгорая от вполне понятного нетерпения, обратился к нему Коугенс.

Орлов уже собирался все детально изложить, – факты – упрямая вещь, – но его прервал вспыхнувший экран сфериза – вызывала Глоувес. Астрохимик была чем-то сильно расстроена и немного встревожена.

– Что стряслось, Веда? – спросил Владислав, предчувствуя недоброе.

Интуиция его не подвела.

– У меня пропала вакуумная капсула стеклянного вируса, – растеряно ответила астрохимик.

– Как пропала? – не понял Лиар. – Она же хранилась у тебя в специально герметизированном контейнере, ты сама нам недавно показывала.

– Контейнер пуст.

– Когда это случилось? – забеспокоился Данияр.

– Не знаю, я только сейчас обнаружила пропажу. Мне показалось, что контейнер немного сдвинут.

– А она не могла самоаннигилироваться? – цепляясь за последнюю соломинку надежды, уточнил капитан, обращаясь к Орлову.

– Как и все капсулы – лишь после ее вскрытия и полного использования.

– Но тогда получается, кто-то очень сильно не хотел, чтобы она по-прежнему оставалась у нас. Ведь попади этот образец в руки ведущих ученых Звездного Альянса, и, я уверен, вскоре была бы разработана вакцина, нейтрализующая действие данного вируса в целом, даже без учета его избирательности, – рассудил Коугенс.

– Сохранность капсулы – вот чего нам следовало ожидать и опасаться в первую очередь, а мы с тобой этого не учли!

– В первую очередь мы постарались обеспечить безопасность экипажа, – попытался оправдаться Лиар, правда, получилось довольно неубедительно.

– И я тоже хорош, совсем упустил из виду, что, завладев капсулой стеклянного вируса, Данияр тем самым перечеркнул все дальнейшие планы Арктура, – с укором добавил Владислав.

– Влад, а может, пока меня не было, в лабораторию заходил Юрий и взял ее? – предположила Веда. – Я у него еще не спрашивала…

– Юрий, – Орлов заметно побледнел и выразительно посмотрел на ребят. – Нет, только не это, его надо срочно предупредить!

– О Солнце! – в сердцах воскликнул Лиар. – Он ни в коем случае не должен покидать пределы своей каюты, пока мы ее не обнаружим.

– Почему? Объясните мне, что происходит?

Но тревога ребят, по-видимому, передалась и капитану:

– Потом, Веда, все вопросы потом, – резко сказал он, пытаясь как можно быстрее соединиться с Игнатовым.

К счастью, вирусолог оказался на месте.

– У тебя все в порядке? – облегченно вздохнув, на всякий случай поинтересовался Владислав.

– Да вроде да, – удивленно ответил тот, отрываясь от просмотра последних результатов биометрии. – А в чем, собственно, дело? Может, мне зайти к вам? – спросил он, поднимаясь.

– Нет, пока не надо, наоборот, мы хотели попросить тебя изолироваться в своей каюте на некоторое время. Видишь ли, у Веды исчезла…

Игнатов с размаха снова сел в кресло и попытался ослабить ворот комбинезона.

– Ты не волнуйся, мы ее обязательно найдем, – заверил Лиар, не спуская с него глаз, – это вынужденная мера… Юра, что с тобой?

– Ничего, просто стало немного душно, голова закружилась, но сейчас уже все прошло, – с каким-то странным придыханием ответил тот, едва шевеля посеревшими губами.

– Кажется, мы опоздали, – в отчаянье шепнул Данияр, пристально всматриваясь в его лицо, покрывшееся в одно мгновение мертвенной бледностью, и ловя блуждающий, не фокусирующийся на предметах взгляд Игнатова.

– Что? – не поверил капитан.

– Он заражен…

– Я к нему! – вскочил Коугенс, вылетая за дверь.

– Не успеете, – остановил бросившегося за ним Владислава Орлов. – Юрий, скажи, ты брал капсулу, ты вскрывал ее? Ты слышишь меня? Я прошу тебя, ответь, это очень важно…

Леденящий душу крик перекрыл все. Еще пару минут назад совершенно здоровый молодой мужчина, Игнатов теперь извивался от ужасной боли и, словно рыба, выброшенная на берег, беспомощно открывал и закрывал рот, пытаясь вдохнуть как можно больше воздуха. В эту минуту в его каюту ворвался Лиар, а за ним Веда и непонятно откуда взявшийся Акелс.

– Его надо срочно перевести в изолятор, возможно, еще удастся спасти!

– Бесполезно, счет уже пошел на секунды, – со знанием дела обреченно махнул рукой Данияр.

В каюте воцарилась тишина. Юрий метался, словно в бреду. По его лицу расползались серые пятна, становясь все отчетливее. Собрав последние силы и обведя всех невидящим взглядом, Игнатов неожиданно приподнялся, пытаясь что-то сказать:

– Глаза… они… не… – Из горла вырвался хрип, переходящий в странное бульканье, продолжить ему не удалось. Забившись в предсмертных конвульсиях, он упал на руки подхватившего его Ленцеда, вытянулся и затих.

Акелс вместе с Лиаром осторожно усадили Юрия в кресло, а Веда тем временем зачем-то пощупала его пульс, хотя в этом не было особой необходимости. Всем и без того уже было предельно ясно, что Игнатов – мертв. Вдруг облегающий его комбинезон зашипел, окутался голубоватым сиянием и бесследно испарился, обнажив тело, которое приобрело странный серебристый оттенок. Все, что произошло дальше, представляло собой по-настоящему жуткое зрелище. Кожа неожиданно сморщилась и разом начала отслаиваться вместе с мышечной массой, вскрывая вены и артерии, кровь в которых оказалась совершенно бесцветной. Они быстро, так же как и внутренние органы, съеживались и исчезали практически на глазах. Оцепенев в глухом безмолвии, ребята не знали, что предпринять. А страшное действие продолжало стремительно развиваться, притягивая взгляды и заставляя неотрывно смотреть на высвободившиеся прозрачные, чистые, как само стекло, кости. Потом словно кто-то невидимый коснулся хрустального скелета, прошелся по нему незримым смычком, и кости, прощально дзынькнув, начали лопаться, рассыпаясь в прах. Через несколько секунд в кресле, на месте Игнатова, лежала только маленькая, невесомая горстка блестящей пыли…

В этот момент в каюту вбежали Кари и Лито, затем подтянулись и остальные вместе с капитаном. Аксенова растерянно посмотрела по сторонам.

– Что здесь происходит, где Юра? – взволнованно спросила она у Лиара, который стоял ближе всех к ней.

Коугенс, не в силах вымолвить ни слова, молча указал головой на кресло.

– Но здесь никого нет, – удивилась Кари и вдруг осеклась, заметив стеклянную крошку.

От тягостно красноречивых взглядов присутствующих ей стало не по себе. До последнего она надеялась на лучшее, но, переглянувшись с Акелсом, с ужасом поняла, что произошло непоправимое: – Это стеклянная болезнь?

– Да…

– Но почему он? Получается, мы теперь тоже…

– Юрий был носителем избирательного гена, – сдержанно пояснил Данияр.

– Нет, нет, нет! – вдруг закричала Лито и, зарыдав, бросилась вон.

Кари хотела выбежать за ней, но Лиар перехватил ее:

– Не надо, не ходи, ей надо побыть одной.

Девушка не скинула его руку, не отошла в сторону, она просто замерла, боясь обернуться и снова увидеть то, что осталось от Игнатова. Коугенс, ни слова не говоря, в сильном волнении прижал Кари к себе. Это была первая смерть, с которой ребята столкнулись так близко и так внезапно, в отчаянном бессилии чем-либо помочь и спасти того, кто еще совсем недавно шутил, смеялся, говорил…

– То, что Игнатов был носителем избирательного гена, знали только мы трое, – напомнил Владислав, вернувшись вместе с Лиаром и Данияром в свою каюту.

– Ты подозреваешь кого-то из нас? Ну и кого же, если не секрет: меня или его? – Коугенс хмуро кивнул на Орлова.

Капитан слегка смутился:

– Не утрируй, я не то хотел сказать. Возможно, кто-то из нас поделился этой информацией с кем-нибудь еще.

– Но это мог сделать и сам Юрий, – перебил его Данияр. – Просто случайно обмолвился в разговоре…

– Конечно мог, – согласился Владислав, – вот только как нам теперь выяснить с кем у него состоялся тот разговор?

– Наверное, уже никак… Влад, а почему ты так уверен, что целью Садиры был именно Игнатов? – задумчиво поинтересовался Лиар.

– А кто, по-твоему?

– А если предположить, что никто. Если ему просто понадобилось уничтожить образец вируса, как, по-твоему, провернуть это быстро и незаметно? Лично я вижу два варианта: первый – выбросить за борт, правда, тогда сработала бы система безопасности, и второй – вскрыть капсулу. Надежно, а главное – не сразу спохватятся. Тем более, Садира прекрасно знал, что на борту «Волны» присутствуют только земляне и марсиане, следовательно, ни о каком избирательном гене речи не было. Вот и выпустил джина из бутылки.

– То есть ты считаешь, что весь этот кошмар, который мы только что пережили, результат трагической случайности? И смерть Юрия не входила в его расчеты? А как же тогда объяснить попытку Игнатова сказать нам что-то про глаза?

Лиара опередил Орлов:

– Большинство инфицированных в свои последние минуты испытывают сильнейшие приступы галлюцинаций при полной потере зрения. Уж кому-кому, а мне это хорошо известно. В лаборатории, где нас держали, во время клинических испытаний над людьми пираты буквально пошагово фиксировали состояние умирающих. Мы были рядом, за стеклом, и не раз наблюдали, как мучаются эти несчастные. Возможно, те слова Юрия касались именно его внезапной слепоты и переживаний по этому поводу.

– Вообще, если разобраться, то, по сути, он не сказал нам ничего важного, – поддержал Данияра Коугенс. – Да, обрывок той фразы теперь можно интерпретировать совершенно по-разному, но совсем не исключено, что Юрий действительно имел в виду: «они не видят».

– Странно, мне просто не пришло это в голову, – рассеянно произнес Владислав.

А Лиар продолжил:

– Конечно, смерть Игнатова, как версию устранения невольного свидетеля чего-то или кого-то, целиком сбрасывать со счетов нельзя ни в коем случае, но и придерживаться только ее одной, наверное, не совсем логично.

– К тому же велика вероятность, что злополучную капсулу мог взять и сам Юрий, – поделился своими сомнениями Данияр.

– Ты хочешь сказать, он был агентом Арктура?

– Нет, я этого не говорил, я не знаю. Но Игнатов был неплохим вирусологом. А все хорошие вирусологи, если откровенно, немного странные, словно не от мира сего. Они больше общаются с микроорганизмами, чем с людьми. И Юрий, как я успел заметить, не был исключением, иначе он никогда бы не перенес свою каюту в лабораторию.

– Да, ты прав, Игнатов жил работой…

– Вот видите, поэтому он тоже мог преспокойно взять ампулу стеклянного вируса в попытке немного поколдовать для изучения его структуры с последующей нейтрализацией. К тому же Игнатову, как никому другому, было хорошо известно: в группе риска только он сам. Даже если в ходе эксперимента что-то пойдет не так, никто из экипажа больше не пострадает.

– Поэтому ты так настойчиво и выспрашивал у него, брал ли он ампулу или нет?

– Да, я хотел быть абсолютно уверенным, что пропажа вируса не его рук дело. Жаль, но мне так и не удалось это выяснить.

– Не спорю, Юрий был неординарной личностью и в то же время очень ответственной. Мне кажется, он обязательно предупредил бы кого-то из нас, по крайней мере, меня или Веду, – возразил капитан.

– Влад, а признайся честно, неужели ты дал бы ему добро на проведение подобных экспериментов? И где, на борту нашего звездолета? Лично я был бы категорически против, – глядя другу в глаза, сказал Лиар. – Молчишь? То-то и оно…

– Хорошо, допустим, – нехотя сдался Владислав, – но тогда где же, по-вашему, эта капсула находится сейчас, ведь для забора образца достаточно всего ничего? Логично было бы предположить, что она осталась в лаборатории Игнатова, а мы там ее почему-то не обнаружили. Ну и какие отсюда следуют выводы?

– Вирус представляет собой чересчур летучее соединение, – вновь пояснил Орлов, – удержать и дозировать которое после вскрытия капсулы практически невозможно. Это сделано специально, во избежание всяких непредвиденных ситуаций при его распространении по планете. Соответственно, опустевшая капсула тут же аннигилируется.

– Ты сам сказал: Юрий был хорошим вирусологом, а значит, без труда умел обращаться с подобными препаратами. Нет, я все-таки думаю, что если кто-то и вскрыл капсулу, то точно не Игнатов и не для ее изучения с научной точки зрения. – Аргументы казались неоспоримыми.

– Возможно, ты и прав, – согласился с ним на этот раз Коугенс. – Вот только как мы поясним случившееся остальным? Ведь никто из ребят даже не подозревает о присутствии среди нас агента Арктура.

– По-видимому, для всех остальных нам пока придется придерживаться версии с неудачным научным экспериментом, – скрепя сердце, решил Владислав.

– И как долго мы будем это скрывать? Может, лучше, если ребята узнают правду?

– Всю правду не знаем даже мы, а паника и излишние подозрения на борту «Волны-6» нам сейчас совершенно ни к чему, – отрезал капитан.

– Как скажешь, – пожал плечами Лиар. – Хотя учти, слепое неведение порой намного хуже, чем безобидная игра в сыщиков, оно порождает массу противоречивых домыслов и слухов.

– Еще пару часов назад я сам настаивал на сугубой конфиденциальности, – вмешавшись, напомнил Данияр. – Но сейчас, когда ситуация в корне изменилась, я поддерживаю Лиара – мы должны все рассказать ребятам. Дальнейшее замалчивание с нашей стороны ни к чему хорошему не приведет. Что же касается излишних подозрений, то, по-моему, теперь они на руку нам, а не Садире.

– Дани, если мне не изменяет память, то еще пару часов назад ты хотел доложить нам о своих результатах в работе с архивом космотеки.

Повторять дважды не пришлось. Выразительно переглянувшись с Коугенсом, Орлов больше не задавал лишних вопросов, а сразу перешел к делу:

– Как я уже говорил, просматривая интересующую нас информацию, я сделал для себя пять закладок. Первая касается Виора. Он отсутствовал на Земле более шести космических лет, куда вошли его учеба и стажировка на Дессе. За такой длительный срок круг его друзей скорей всего кардинально поменялся, особенно если учитывать тот факт, что Кирилов сам по себе очень замкнут и сложно сходится с людьми. Соответственно, Виор Кирилов, улетевший с Земли, и Виор Кирилов, вернувшийся на нее, может оказаться не одним и тем же человеком… Вторая закладка, – Данияр слегка запнулся, – касается тебя, Лиар.

Коугенс усмехнулся и удивленно воззрился на него:

– По-твоему, я тоже где-то чересчур долго отсутствовал?

– Нет, ты действительно не покидал пределы Марса, но и не появлялся на Земле три с половиной земных года. По космическим меркам это ничтожно мало, но именно на это время пришелся период твоего полового возмужания, во время которого у марсиан разительно меняется внешность.

– Хорошо подмечено, объективно, – похвалил Данияра Владислав и, опережая возмущенного помощника, добавил: – Вот только в те годы я сам частенько курсировал на Марс, и наше общение с Лиаром не ограничивалось удаленным доступом. Так что процесс его взросления с изменением внешности проходил не разительно, а постепенно, можно сказать, у меня на глазах.

– Да? Ну, тогда это совсем другое дело, – несказанно обрадовался Орлов, облегченно вздыхая. – Признаюсь честно, меня здорово напрягала такая объективность.

– Меня тоже, – как бы между прочим заметил Лиар. – Пролетели, без обид, давай дальше, – подбодрил он его.

– Третий момент пришелся на Отери Фрацеса.

– А с ним что не так?

– Одиннадцать лет назад Отери целых два месяца провел в молекулярно-генетическом центре Дельфины. Во время штатного полета к Сатурну при дозаправке произошел выброс протуберанца, Фрацес, тогда еще молодой стажер, случайно оказался в зоне косвенного поражения. Его восстанавливали, что называется, по крупицам с некоторой корректировкой внешности.

– Да, наши врачи творят чудеса, Отери выглядит как новенький, – снова не удержался Коугенс.

– Тебя смущает, было ли это чудом? – перебил его капитан. – Хорошо, кто следующий?

– Лито. Лито Аксенова, наш космический психолог. – В ответ на удивленные возгласы ребят Данияр невозмутимо продолжил: – Способности улавливать и гасить человеческие эмоции у нее не врожденные. Она открыла их в себе всего четыре года назад, но за этот короткий период смогла развиться до ступени огня. Всего ступеней, оказывается, пять, как и элементов. Я раньше не знал. В природе такое встречается очень редко, люди с приобретенными способностями обычно надолго застревают на водной ступени…

– Она может читать наши мысли или что-либо внушать?

– Нет, но она может чувствовать малейшие вибрации нашей бестелесной субстанции и пропускать их через себя, очищая от различного рода негатива… Ну и наконец, замыкает список Акелс Ленцед. Его сложно назвать домоседом, он почти все время путешествует на личном космолете, правда, перемещается, как правило, в пределах Солнечной системы. Исключение составил его давнишний, сразу по окончанию космошколы, полет на Кортуну в систему Сириуса, где Акелс провел три полных космических года. Вернувшись на Землю, Ленцед еще два космических года, без перерыва, работал бортинженером на звездолетах аварийно-поискового назначения. После чего ушел в Центральное НИИ экспериментальных проектов, радикально сменив поле деятельности. Я говорю радикально потому, что, как выяснилось, Акелс по специальности – клермант…

– Клермант?!

– Да, но от готовящегося полета в систему альфа-звезды созвездия Змееносца отказался по личным причинам без конкретизации… Вот, в принципе, и все.

– Получается, каждый из тех, кого ты только что перечислил, за исключением Лиара, вполне может оказаться Садирой, – сделал неутешительный вывод Владислав.

– Спасибо за доверие, – мимоходом кивнул ему Лиар. – Как поступим с имеющейся информацией дальше? Перепроверять бесполезно. Биометрия тоже ничего не даст: сравнивать особо не с чем, да и Арктур наверняка позаботился.

– Перепроверить действительно невозможно, но присмотреться повнимательнее к этой четверке все-таки стоит…

…Только придя в свой отсек, Коугенс в полной мере ощутил, насколько выпотрошен и морально разбит. Устало прикрыв глаза, Лиар вновь увидел перед собой посеревшее лицо Юрия и сверкающую горстку стеклянной пыли в пустующем кресле. Освежающий холодный душ помог ему слегка взбодриться и кое-как привести в порядок путающиеся мысли. Но оставаться с ними наедине он все-таки не рискнул и, после недолгих колебаний, решил вернуться в отсек управления. Лиар был уже почти на выходе, когда сработал его «верный спутник» – карманный аналог сфериза, вживленный в ворот комбинезона. В отличие от своего навороченного собрата, «верный спутник» не имел электромагнитного экрана, а вся информация подавалась непосредственно в правое полушарие головного мозга владельца путем телепатической передачи с последующей визуализацией мысли. Как ни странно, но сейчас собеседник не авторизовался и был предельно краток. «Стеклянная болезнь, как и исбарк, не приходят сами собой», – обезличенно четким голосом предупредил пожелавший остаться неизвестным. Все дальнейшие попытки Коугенса незамедлительно связаться с ним для уточнения подробностей оказались безрезультатными. Повторно воспроизвести сообщение тоже не удалось – оно исчезло из памяти.

Вместо отсека управления Лиар отправился к капитану:

– Влад, теперь кроме врага у нас объявился таинственный «друг».

– Может, это был просто космический шум? – недоверчиво предположил тот, внимательно выслушав Коугенса. – Некоторые звездолетчики уже не раз сталкивались с подобным явлением, особенно в период нарастающего напряжения. Я сам однажды поймал его, голоса шептали так явно…

– Мне не надо объяснять, что такое космический шум, – запротестовал Лиар. – Уверяю тебя, это было самое обычное сообщение.

– Но разве этот некто не мог подойти к тебе или ко мне и в открытую поделиться своими соображениями, зачем ему понадобилось так усложнять?

– Поставь себя на его место. А если один из нас – Садира?

– Да, Данияр тоже боялся этого… – припомнил Владислав свой недавний разговор с Орловым.

– Вот видишь… Мне кажется, мы должны все рассказать ребятам, и чем быстрее, тем лучше.

– Хорошо, я подумаю, – уклончиво, но уже без прежней категоричности пообещал капитан.

* * *

– Теперь я твоя, Антарес, ты же так хотел этого, – прошептала Вега, нежно прижимаясь к его груди. – Ты рад?

– Не знаю, – равнодушно пожал плечами тот.

– Не знаешь? Ты не знаешь?! Да я как вспомню ваши гонки на виманках-квелл!

– О, это было чересчур захватывающе… И потом, ты сама настаивала на турнире.

– Настаивала, но никогда не думала, что из всех планет вы с Денебом выберете Майоранку. Это было просто безумие! Случись что с квеллом, и один из вас, а может быть, даже оба в мгновение ока превратились бы в кусок льда. Неужели тебе не было страшно? А это твое погружение в кипящее метановое озеро, чтобы обогнуть скалу и сократить расстояние. Да узнай об этом Арктур или Толиман, они испепелили бы Краза, а вместе с ним и меня.

– Обшивка квелла выдерживает температуры значительно ниже, – лениво напомнил ей Антарес.

– Все зависит от времени нахождения в этих интервалах, – живо отпарировала Вега. – А если бы под скалой оказался тупик, ледяной мешок – ловушка? Что тогда?

– Тогда сейчас с тобой был бы Денеб.

– Неужели ты уступил бы меня ему? Я ведь нравлюсь тебе, Антарес, я ведь всегда нравилась тебе…

– А разве я когда-нибудь говорил тебе об этом? – холодно отстранил ее сын Арктура.

Вега раздраженно привстала, шелковистые волосы тяжелой волной упали на обнаженные плечи, рассыпавшись по ним.

– Нет, – дрогнувшим от обиды голосом сказала она.

– Ну, вот видишь. И все же в одном ты безусловно права: в этих гонках я не мог допустить, чтобы Денеб пришел первым.

Вега внимательно посмотрела на него:

– Странно, я знаю тебя с детства, мы с тобой не раз попадали в такие переплеты, что расскажи кому – не поверят. Я, наверное, должна была бы уже привыкнуть ко всему, но порой даже мне становится страшно. Ты вроде рядом и в то же время совершенно чужой… Чего тебе не хватает, Антарес, чего недостает?

– Власти, – ровно и бесстрастно сказал сын Арктура. – Власти над всеми, – добавил он, поднимаясь.