Читать книгу Тайна синей паутины - Елена Клепикова - Страница 2

Привет! Меня зовут Алмас. Я хочу рассказать историю, которая приключилась этим летом с нашей тёплой компанией, с нашей «пятёркой отважных». Ничего бы не случилось, если бы мы не влезли в чужой компьютер, если бы не нашли карту, если бы не поехали на  Или. Если бы мы знали, что нас ждёт в подземном лабиринте. Если бы мы только знали… Но обо всём по порядку.

Утро, в которое всё началось, ничем особенным не отличалось. Дед ушёл на работу, мы поспорили с бабушкой, не помню о чём. Проиграли и отправились мыть машину. Честно говоря, минивэн совсем необязательно было мыть – завтра мы собирались ехать за город, на Или, на нашу любимую, спокойную, широкую, тёплую речку. Дня на три: накупаться вволю, позагорать, рыбу половить. А там до берега дороги асфальтированной нет, как с трассы съедешь, пыль столбом. Но спор есть спор, проигрыш есть проигрыш – условия, хочешь не хочешь, надо выполнять. Машину мы дружно вымыли, вернулись домой и заскучали. Тихонько шуршал кондиционер, навевая прохладу. Дедушкин пёс Коныр, дремал, развалившись на диване. На ковре спала лайка Мура, рядом, приткнувшись под бочок, посапывал носом Граф Дракула – домашний любимец, учёный крыс. За закрытым окном плавился от жары город.

– Ску-учно, – протянул Макс.

– Пошли в кино сходим, – предложил Жовхар. Он подбежал к Максу, подёргал за рукав футболки. Потом отскочил к окну, поцарапал ногтем стекло, снова вернулся к Максу. Тот вздохнул и закатил глаза.

– Сколько можно? Пересмотрели уже всё, – фыркнула Фируза. Она с интересом наблюдала, как Петька пытался штопать носки. Братец считал шитьё не мужским делом и иголку с ниткой в руки не брал, всё ждал, когда бабушка или Фируза ему дырки на носках зашьют. Но бабушка решила, что штопка носков дело вполне себе мужское, навык нужный, в будущем всегда может пригодиться, и всем нам сказала «что такие мелкие изъяны в одежде» мы должны исправлять сами. Вот Петька и исправлял. Вокруг него были разбросаны катушки с цветными нитками и полосатые носки. Однокрасочных, серых там или чёрных, он не признаёт. Говорит, в цветных носках и жизнь ярче. Я попробовал – и в чёрных носках, и в белых, и в цветных походил попеременно – всё одинаково. Жизнь, она и есть жизнь, от цветных носков не зависит. Возможно, у Петьки всё по-другому. Хотя мы пятеро двоюродные братья и сестра, мы очень разные.Бабушка называет нас «мои драгоценности». Это потому, что имена у нас такие: Фируза – бирюза, Жовхар – жемчуг, Петька-Лал – камень-рубин, Алмас – алмаз, а у Макса одна из его многочисленных фамилий переводится просто как «драгоценный камень». Честное слово, нас не специально так называли, как-то так случайно совпало.

– Ску-учно, – ныл Макс.

– Тогда в парк – на «Сюрпризе» прокатимся, на «Ромашке». На «Лифте» – р-раз! – Жовхар подпрыгнул на месте, и, как маленький кенгуру, заскакал по комнате.

– Ми-ми-ми, ещё мороженого предложи поесть с сахарной ватой! – Фируза глаз от Петьки не отводила. Тот уже выбрал из игольной подушечки длинную тонкую иглу с малюсеньким ушком, оторвал от катушки метровую жёлтую нитку, послюнил кончик и старательно пытался пропихнуть его в игольное ушко. Даже я видел, что для этой иглы нитки слишком толстые, но Петька не сдавался и упорно продолжал пихать нитку. Жовхар остановился около брата, скрестил руки на груди и значительно сказал:

– Рэзать нада… – Есть у малого такая странная приговорка, на все случаи жизни. И произносит он её с таким специальным «кавказским» акцентом. Хотя по-русски братишка очень хорошо говорит: правильно, даже красиво. Жовхар добавил: – Нитку, говорю, на уголок подрезать надо. По-другому не пролезет. – Петька только зашипел сквозь зубы.

– Ску-учно-о-о, – тянул на одной ноте Макс. Он сидел на полу, сложив ноги калачиком, и раскачивался как кобра перед факиром. – Ску-у-учно-о-о.

– Ну, ты достал, – Петька сердито смял нитку в комок, вколол иглу обратно в подушечку, сжал кулаки и не миновать бы крупной внутрисемейной разборки с пиханием ладонями и криками «сам такой», но мы услышали звонок в дверь. Звонок трещал робко и одновременно настойчиво. Жовхар побежал открывать. Хлопнула дверь, в коридоре что-то упало, потом забормотали голоса, опять грохнуло и рассыпалось, как будто уронили ящик с железками. «Всё-таки он упал», – я поёжился. Этот ящик стоял на табуретке в прихожей уже месяца полтора. Дед его никому трогать не позволял, но и сам не убирал. Говорил, что там лежит что-то очень-очень нужное, для работы незаменимое и, как только появится время, он, дед, всё разберёт и разложит по местам.

В комнату вошла рассерженная бабушка, следом мрачный и расстроенный Жовхар, за ним бочком протиснулся дедушка. Посреди комнаты бабушка развернулась, картинно упёрла руки в бока:

– Та-ак, что на этот раз?

– Марысенька, так вышло, – дед, пряча глаза, протянул большой конверт, рябой от штемпелей и цветных марок. Бабушка вытащила исписанный лист, прочитала, обессилено опустилась на стул:

– И ты, конечно, не мог отказать?

– Марысенька, – юлил дед. – Такое нечасто бывает. Международный фонд оплачивает все расходы. Три дня конгресс в Катманду, а потом участники поедут в Гималаи. На семь дней. Ну, на две недели.

Бабушка грустно посмотрела на деда. Дед Наиль прижал руки к груди:

– На три недели, а потом, честное слово, домой. Три дня и двадцать один – всего двадцать четыре. Для ровного счета тридцать – и домой. Правда-правда, сразу домой.

– Хоть бы ты скорее нашел этого своего снежного…

– Марысенька, а уж как я рад был бы. А ты знаешь, что йети отличаются от биг футов и от тянь-шаньских снежных людей? – дед оседлал любимого конька.

Наш дедушка Наиль – биолог, по вторникам и четвергам ходит на работу в Академию Наук, читает лекции в университете, но в основном работает дома. Конечно, когда не в экспедиции. А экспедиций у него в год по две-три, это точно. Ещё у него есть мечта – найти снежного человека. Он рассказывал, что когда учился в школе, ходил с друзьями в горы и как-то зимой увидел следы на снегу – огромные, необычной формы. Тогда они все испугались и быстро спустились в город. Но желание увидеть того, кто эти следы оставил, не исчезло. С тех пор дед собирает и систематизирует все сведения, которые о снежном человеке появляются. Во время отпуска с такими же одержимыми искателями отправляется на Алтай, на Камчатку, в Карпаты, на Кавказ. В наших горах, пожалуй, все возможные места облазил. Есть у меня подозрение, что и биологию дед выбрал, чтобы поближе к своей мечте быть. Вообще-то я в снежного человека не совсем верю, но если такое чудо природы существует – дед его обязательно найдёт.

– Когда едешь? – не стала слушать бабушка.

– Самолет через три часа, я тебя поцеловать зашёл и за вещами.

Сумку дед собрал быстро – сказывалась многолетняя практика. Да и мы помогали, чем могли. Уложили в кофр фотоаппарат, видеокамеру, зарядки, запасные аккумуляторы. Успели даже собрать обратно в ящик железки, рассыпанные по всей прихожей. Только присели на дорожку, как под окном посигналила машина, присланная за дедушкой. Все засуетились, подхватили вещи, и пошли вниз. Правду говорят, долгие проводы – лишние слёзы. Дедушка еще раз клятвенно заверил, что через месяц, в крайнем случае, через полтора, будет дома, и отбыл.

Мы вернулись в квартиру, расселись в гостиной, кто где. «Вот и съездили на Или, – подумал я. Плакали и тёплая прозрачная вода, в которой можно купаться весь день, и прогулка к Писаным Камням, и рыбалка, и ни с чем не сравнимая, наваристая уха с дымком, и страшилки, которые, сидя у костра, можно рассказывать до утра, и огромные сияющие звёзды. Таких звёзд в городе никогда не увидишь. – Придётся теперь в городе сидеть. Эх, беда-печаль».

– Ладно, – сказала бабушка. – Утро вечера мудренее. – Она подняла голову к потолку, поморгала, будто ей в глаз попала соринка, добавила. – Подумаешь, и сами до реки доберёмся, и отдохнём хорошо. – Свистнула собакам, и они втроём ушли в парк – переживать.

Мы посидели тихонько минутку, потом ещё одну, потом Жовхар изо всех сил швырнул в стену футбольный мяч:

– На речку хочу!

Макс отозвался:

– Будем надеяться, бабушка не передумает. – И задумчиво протянул, – Кстати, чем это йети гималайские от тянь-шаньских отличаются?

– Можно посмотреть, – ответил Жовхар. Он схватил мяч и замер, как охотничий пёс, почуявший добычу.

– Где? – Макс обвёл нас ясным взглядом, вкрадчиво повторил. – Где?

«В Караганде» – пробурчал я себе под нос. А то он не знает.

– У деда в кабинете компьютер, правда, запароленный, – подхватил идею Петька. Как-то незаметно он убрал в коробку нитки, игольницу, собрал в пёструю кучку носки.

– Даже не думайте! – Фируза разволновалась не на шутку. Вечно она боится, что мы что-нибудь сломаем или испортим – то нельзя, это нельзя, здесь не стойте, там не трогайте. Будто ей не тринадцать лет, а сто тринадцать. Мы же с компьютером ничего не сделаем – файлы не сотрём и не добавим. Посмотрим, почитаем про снежного человека и всё.

Уговаривали мы Фирузу, уговаривали. Уговорили. Компьютер включили, а пароля почему-то не оказалось – свободный доступ. И что вы думаете, как только комп полностью загрузился, на экране летучая мышка: «Проверьте почту». Проверяем, а там письмо – дедушка его с работы отправил, когда узнал, что уезжает: «Дорогие мои, если я хоть чуть-чуть вас знаю – вы сейчас залезли в мой компьютер. Я не в претензии – знаю, что ничего не повредите, заодно и моё письмо прочитаете. Дело вот в чём, несколько лет назад старый друг подарил карту. Как и любая карта, она должна привести к чему-то необычному и важному. Может, к кладу, а может и к тому, что дороже клада. Не знаю, не знаю. Я сам её не видел, даже конверт не вскрывал, но друг сказал, что карту надо расшифровать и в одиночку это сделать невозможно. Я ждал, когда вы подрастёте, чтобы вместе подумать. Не сложилось. Попробуйте сами, без меня. Целую. Деда», а ниже приписка – постскриптум: «Вернусь через полтора месяца. Берегите бабушку. Карта в жёлтом конверте в верхнем правом ящике стола. Что бы ни случилось – думайте о хорошем,  и всё будет хорошо». Вот такие дела.