Читать книгу Падая с Олимпа - Елена Кожева - Страница 5

Мне бы не хотелось подробно описывать то, что случилось как раз когда я готовился к серьезной защите своего курсового проекта, но я решил для себя: белых пятен в моем рассказе должно быть как можно меньше, так что извольте читать и о том, как умерла моя мать.

После Нового года ударили настоящие морозы. В нашей общаге перемерзли трубы, на полу вечно стояли лужи с плавающими в них окурками; в окнах что-то постоянно потрескивало, и я уже начал подумывать о временном возвращении домой. И вот после бессонной, мучительной ночи в ледяной постели я стал сворачивать чертежи. Не успел я укатать толстый рулон в тубус, как на пороге моей комнаты возникла грязная девчонка лет двенадцати. Ее рожа показалась мне смутно знакомой.

– Ты чего? – не очень любезно осведомился я, продолжая скидывать в спортивную сумку свои пожитки.

– Ты же Виталя Павлов? – хмуро отозвалась моя гостья, громко шмыгнув красным носом.

– Ну я. – Я кивнул и вдруг узнал ее. Она была дочерью наших соседей, таких же алкашей, как и мои предки. Девчонку звали Любкой, и ей повезло сравнительно больше, чем мне: у нее была трезвенница-бабушка, заботившаяся о ней, когда ее родители терялись в волнах вони и спирта. – Чего надо-то?

– Мать твоя померла вчера, – буднично сообщила девчонка и снова шмыгнула носом.

– Что? – Я сел на сумку, не почувствовав поначалу, как в ягодицу впился циркуль. – Моя мать?

– Ага. – Любка равнодушно кивнула. – Перепила.

Я уже говорил, что не любил ни мать, ни отца, лишним было бы притворяться и теперь, когда старая от водки, чужая мне женщина оставила этот мир. Я вытащил из-под себя сумку и уставился в пространство перед собой. Грязная рожа Любки раздражала, и я махнул на нее так и не упакованным свитером:

– Вали отсюда!

Девчонку как ветром сдуло.

Домой я не поехал. Я не знаю, кто, как и где похоронил мою старуху. Ну что, довольны? Да, мне было немного грустно, но чтобы плакать, горюя, нужно чувство или хотя бы благодарность. Ничего этого я не испытывал – так зачем притворяться?

Через полгода я продал родительскую квартиру и купил себе другую, поменьше, зато в более престижном районе. Вы спросите, куда девался мой отец? Понятия не имею, где окочурился этот вшивый выродок. Не знаю и знать не хочу! Он пропал еще раньше похорон матери.

У меня начиналась новая жизнь.

Я сообщил Сашке свой новый адрес и телефон, и мы стали общаться чаще. Друг продолжал лечение и жаловался мне на странное ощущение пустоты. Уколы, капельницы, таблетки сыпались на него со всех сторон; деньги таяли, здоровье не мешало жить, а анализы упорно ухудшались. Я спрашивал Сашку, уж не сфабриковали ли ему этот чертов вирус, чтобы вытягивать деньги, но друг лишь усмехался:

– Ты знаешь, иногда мне кажется, что, если б не уколы, я бы так и умер тихонечко, ни разу не вскрикнув от боли.

– Значит, тебе все-таки хуже? – спросил я его как-то.

– Да не то чтобы, но температура иногда поднимается безо всякой причины…

– Лечись, понял? – прикрикнул я на него. – Ты всем нужен!

– И тебе? – в голосе его слышалось волнение.

– Конечно, о чем разговор! У меня совсем никого нет, представь себе только, никого! – Меня почему-то затрясло. Этот парень стал мне дорог, он слушал меня, умел сказать то, что я желаю слышать, и всегда давал хорошие советы. Я не мог допустить, чтобы он взял и умер.

После моих убежденных заявлений Сашка успокоился, и мы весело проговорили больше часа. Раньше я и не знал, как это здорово – иметь друга. Интересно, что Сашка беспокоился обо мне даже больше, чем я о нем, хотя уж я-то точно на здоровье не жаловался. В конце каждой беседы он встревоженно прибавлял:

– Ты поосторожнее, ладно, Виталька?

Смешно, чего он так боится? Может, того, что я нарвусь на какую-нибудь дрянь с букетом разных болезней? Не могу в это поверить, он же знает, что я давно не выхожу из дома без презервативов, да и женщины уже не манят меня так, как раньше. С виду – привлекательные сексуальные создания, а на поверку – алчные, глупые, испорченные. Я продол жаю общаться с ними, но теперь им меня не провести! Вот бы встретить по-настоящему близкого мне человека, понимающего, чуткого, с чувством юмора, готового брать от жизни все только самое лучшее. Но мне пока не везет. Сашка смеется над моими жалобами и говорит, что у меня еще все впереди. Что ж, подождем.

И я ждал. А тем временем продолжал осмотрительно развлекаться с готовыми на все ради меня девчонками-однокурсницами. Я знал, что так не может продолжаться вечно, но заставить себя уняться не мог. Наверное, Сашка бы очень осудил меня, когда бы узнал, что по свету бегает не меньше сотни детишек, как две капли похожих на меня. И правильно бы сделал, и лучше бы мне признаться ему и выслушать от друга гневную речь.

Я много думал в то время. Мысли мои были то легкими и беззаботными, я с радостным предвкушением ждал перемен и старался не пропускать ни одной вечеринки, ни одного праздника или встречи, то на меня нападала глубокая тоска, и я со страхом ожидал удара в спину от судьбы. Кажется, в обоих случаях я был честен с самим собой: искренне веселился и искренне боялся. Одному на свете жить непросто. Может быть, именно от недостатка внутрисемейных отношений я и мотался по свету в поисках приключений. Именно в ту пору я стал замечать за собой тягу к переменам. Я не задерживался подолгу ни на одном рабочем месте. Мне все быстро наскучивало, и я с легким сердцем увольнялся. Я не заводил постоянных, длительных связей. От девушек, видевших в каждом новом мужчине своего потенциального мужа, меня тошнило, а от потаскух тошнило еще мучительней. Я ждал, искал, но, как это часто бывает, чем жарче желал, тем холоднее оказывался душ разочарования.

Я уже получил диплом, но совершенно не знал, что с ним делать: к тому времени быть архитектором мне уже расхотелось. Я, конечно, по-прежнему любил свой город, но, видя, как его украшают другие руки, свои прикладывать не хотел. Может, я труслив? Спросил об этом Сашку. Он высмеял меня в очередном письме и посоветовал попробовать свои силы во всех отраслях, возможных и невозможных. Ведь бывает же так: учишься на одно, а призвание находишь совсем в другом.

Я поработал продавцом кассет и дисков, и, возможно, даже привык бы к этому интересному, людному местечку, но, как оказалось, мой хозяин ввозил в страну нелегальное порно и пиратские копии – и магазинчик прикрыли. Потом я устроился на завод по производству масла и майонеза. Вот где было раздолье! Попривыкнув к тяжелому графику работы, я быстро научился приторговывать продукцией, вывозя ее на машине одного знакомого охранника прямо с территории комбината. Через полгода мои махинации накрылись и я опять потерял работу. «Ну и фиг с ней!» – подумал я, успевший обставить свою маленькую квартирку приличной мебелью.

Кстати, работал я не из-за денег. Мне вечно хотелось чего-то качественного. То ли общения, то ли усталости, то ли приобщения к миру остальных людей, но быть «как все» мне не удавалось.

Месяц-другой я болтался без работы. Потом пошел учиться в бар на официанта, но бросил, не успев понять, что к чему. После были магазин канцтоваров, ночные часы сторожем в садоводстве «Речушка», работа оператором на заправочной станции, а потом – снова месяц безделья. Чертов месяц перемен.