Читать книгу Ирландская игрушка - Елена Кова - Страница 6

Как ни противился преподобный отец Томас тому, чтобы предсказательница – эта нечестивица, ведьма, проклятая, по его словам, а на эпитеты он редко скупился, – была допущена в замок, принцесса Юджиния была вынуждена уступить просьбам придворных. Особенно дамы осаждали её мольбами, ещё когда месяц назад пророчица появилась в Брансе. Никто не знал, откуда она взялась: на корабле она не приплывала, следовательно, пришла с острова, тем более, кто-то слышал, что некая сивилла по имени Клара (а именно так звали явившуюся здесь женщину) предсказывала в Льюисе, и даже что-то из её пророчеств сбылось. Возможно, и прибыла она с континента, только через порт Льюиса.

Справившись с приёмом французских послов и получив отчёты о поездке собственных, Юджиния решила, что можно и поразвлечься, тем более, что сэр Бэкуорт, формально всегда выступающий на стороне священнослужителя, на светские развлечения, даже такие не безобидные, обыкновенно закрывал глаза.

Прорицательница, которую приняли в замке, накормив на кухне и отведя помещение, где она могла привести себя в порядок, представляла из себя странное зрелище. Ещё не старая, она была необычайно костлява, а иссиня чёрные пряди волос делали её овальное лицо ещё худее. Чёрные глаза словно сверлили человека насквозь. Одежда её представляла собой смесь безвкусной кричащей роскоши, ибо ткани были использованы дорогие, и нищеты, так как облачение её было весьма потрёпано.

После обеда, на котором Юджиния имела счастье видеть многих придворных, редко появляющихся в замке, но не сумевших отказать себе в искушении встретиться с сивиллой, все направились в один из залов, боковая дверь которого вела в маленькую комнату, где желающих узнать будущее ждала таинственная гостья.

– Ну так что же, – весело спросила принцесса, прохаживаясь по залу. – Кто самый отважный? Кто первым войдёт к предсказательнице и откроет завесу своей будущей судьбы?

– Не думаю, что это имеет под собой какую-то серьёзную основу, – задумчиво произнёс сэр Андольф. – Если отнестись к этому лишь как к развлечению…

– А потому, полагаю, первым пойдёте вы? – с улыбкой обернулась к нему Юджиния.

– Нет, нет, ваше высочество, – возразил сэр Фарнгейт, серьёзно прижав руку к груди. – Не хочу гневить бога и сердить нашего преподобного отца Томаса.

– Ах, – послышался почти стон одной из дам, присевшей на краешек стула. Одетая в строгое чёрное блио с рукавами почти до запястий, она выглядела очень растерянной. – И мне бы следовало, сэр Андольф, последовать вашему благочестивому примеру, а меня, увы, разбирает любопытство… Лучше бы мне уйти, но… Слаба я слишком, чтобы устоять перед искушением, ведь меня волнует будущее не моё, а сына… Но отец Томас! Что он скажет обо мне?!

Юджиния рассмеялась:

– Леди Офелия, отец Томас будет несказанно доволен, что одной из его самых примерных прихожанок, наконец, есть в чём исповедаться. И он с радостью отпустит вам этот грех. Ну так что же?

Она обвела взглядом собравшихся, остановившись на Ричарде Готуэе:

– Уж вам-то, сэр Ричард, отваги не занимать…

– Если б я в это верил, – высокомерно усмехнулся военачальник, и карие глаза его отыскали неподалёку стоявшего возле стены сэра Флэйтри, к которому он питал непреодолимую неприязнь. – Уж коль скоро мы имеем дело с чужестранкой, было бы уместным, чтоб первым с нею пообщался тоже чужестранец. Ваш переводчик, ваше высочество. Вдруг он умеет переводить и с мистического языка тоже?

Рядом засмеялись, стараясь угодить Готуэю. Юджиния с непринуждённой улыбкой, в которой Ричард, однако, уловил ему лишь заметные и крайне неприятные для его самолюбия оттенки, повернулась к Риану:

– Что скажете, сэр Флэйтри?

Риан, стоявший, заложив руки за спину, безразлично поднял взгляд и, слегка приподняв уголки губ, отчего лицо почти засмеялось, ответил:

– Нет. Я живу настоящим.

– Видимо, ваше настоящее столь прекрасно, что будущее вас абсолютно не волнует? – спросила одна из дам, и большинство присутствующих притворно отвели глаза, отлично зная, на что намекает говорившая.

– Именно так, – кивнул Флэйтри, наградив спросившую даму блеснувшим из-под ресниц зелёным огнём, заставив её густо покраснеть и поспешно отойти прочь.

Юджиния с улыбкой разглядывала свои перстни, чувствуя, каким бешенством пылает стоявший подле неё Ричард.

– Сэр Готуэй, мы с вами должны положить начало процедуре, иначе до вечера никто так и не войдёт к сивилле, – произнесла она весело, подняв на Ричарда смелый взгляд. – Вы – так как никто не оспорит вашу отвагу. Я – на правах хозяйки. Выбирайте!

Ричард залюбовался ею, чувствуя, как под влиянием её красоты и обаяния тает его гнев, уступая место осознанию своего превосходства, ведь она демонстративно выделяла его перед остальными, и это очень ему льстило.

– Уступаю это право вам, – молвил он с поклоном.

– Вот как! – Юджиния вновь рассмеялась. – Ну что ж! Вперёд! – И, обведя бодрым взором собравшихся, принцесса быстро направилась к заветной дверце.

Юджиния погасила улыбку и приняла серьёзный вид, войдя в небольшую полутёмную комнату, окна которой были занавешены тёмно-красной тканью, а источником света служил лишь разведённый в глубокой серебряной чаше огонь. Клара сидела перед огнём, склонившись, и что-то шептала, прикрывая глаза.

– Здравствуйте, – молвила принцесса, привлекая к себе внимание прорицательницы.

Та подняла на молодую женщину чёрные глаза и жестом велела сесть напротив. Теперь их разделял очаг, пламя которого взметнулось вверх, когда сивилла всыпала в него какой-то порошок.

Юджиния ждала, ощущая себя отчего-то очень спокойно. И, кажется, Клара заметила это спокойствие, потому что не спешила начать говорить.

– Я пришла узнать свою судьбу, – тихо молвила Юджиния, стремясь поторопить хозяйку комнаты, отлично понимая, с каким нетерпением и, возможно, страхом ожидают её возвращения там, за дверью.

– Я знаю это, – глухим, но подобным грому, голосом отозвалась колдунья.

Она вновь насыпала в пламя порошка и свозь его синеву пристально посмотрела на принцессу. Несколько секунд молчания, и Юджиния услышала:

– Ты жаждешь любви. Она скоро обожжёт тебя. Будет больно.

Юджиния вздрогнула, но не отвела взгляда, стараясь уверить себя, что такое можно сказать о большинстве молодых женщин. Сивилла вновь помолчала и после очередной порции брошенного в огонь порошка продолжила:

– Жизнь твоя долгая. Тебя ждёт замужество. Станешь матерью.

Потом прорицательница закрыла глаза и спустя несколько секунд, распахнув их, указала на дверь:

– Это всё, что я могу сказать тебе. Иди!

Слегка изумлённая, поблагодарив сивиллу и опустив в стоявший на полу кувшин мешочек с золотыми монетами, принцесса покинула комнату, на ходу придавая своему лицу беззаботное выражение.

Её мгновенно окружили, и она задорным тоном отвечала:

– Всё, что я и могла ожидать! Ничего страшного она мне не посулила!

Видя принцессу в прекрасном расположении духа, придворные осмелели и воспылали желанием последовать её примеру. Поэтому очередь сэра Готуэя, который, не придавая значения происходящему, всё же не хотел разочаровывать присутствующих отказом, настала далеко не сразу. Не все возвращались от колдуньи в хорошем настроении, но пока, кажется, никто не выслушал ничего ужасного.

– Она умна, – произнёс один из придворных. – Говорит короткие фразы, которые могут подойти всем…

– Не скажите! – воскликнула какая-то дама. – Речь её коротка, но она знает обо мне то, что не знает никто!

Ричард Готуэй вышел так же скоро, как остальные, но вид его был мрачен.

– Что она сказала вам? – набросились на него.

Он досадливо отмахнулся от расспросов, ограничившись замечанием:

– Ничего особенного. Глупости. Возможно, дамам это и любопытно выслушивать…

– Вы огорчены? Плохие предзнаменования?..

– Нет, – усмехнулся он. – Ничего ужасного я не услышал.

Юджиния не стала приставать с расспросами, предоставив ему почти сразу удалиться, но вновь обратила внимание, как, проходя мимо Флэйтри, он бросил на того полный ненависти взгляд, который, кажется, остался незамеченным. Принцесса так и не узнала, что услышал от сивиллы её военачальник.

Этим вечером Юджиния вновь позвала к себе в спальню Риана. Скорее из чувства противоречия, чем из желания близости. Ей хотелось, чтобы ни у кого не возникало сомнений, с кем и как она проводит ночи. И она демонстративно направилась после ужина в библиотеку, пробыв там почти час и слушая историю любви кельтского принца и дочери бедного рыцаря, которую Риан читал ей медленно на французском, поясняя непонятные слова и выражения. По своему обыкновению, он сидел в нише окна и сверху вниз поглядывал на Юджинию, расположившуюся в кресле рядом, в то время как она пыталась сосредоточиться на книге.

Её занимали слова Клары. Кто станет её возлюбленным? Знакомы ли они, или он скоро явится? А может, ей суждено полюбить Ричарда? Ведь она уже почти точно остановила на нём свой выбор… Но почему боль? Что касается остального, то, встретив днём не приходившего на встречу с прорицательницей сэра Ральфа, принцесса со смехом успокоила его:

– Клара уверила меня, что долг свой я исполню!

И услышала от него притворный вздох облегчения:

– За одну эту новость я бы вступился за неё, вздумай кто сжечь её на костре за колдовство!

Риан прекрасно видел, как задумчива принцесса, и то и дело останавливал чтение, но она давала знак продолжать. Его тихий бархатный тембр действовал на неё успокаивающе.

А потом она сказала, что ждёт его ночью. И когда он вошёл, молчаливый и готовый делать всё, чего бы она ни захотела, то отдавал себе отчёт, что, как и накануне, Юджиния не знает, как превозмочь переполняющую её тревогу. Одетая в жёлтый шёлковый шенс поверх белоснежной тонкой рубашки, словно и не собиралась ложиться, она подошла к нему, стоящему возле стены, и привычным движением отрешённо принялась снимать с него шерстяное блио. Он прижался затылком к холодному камню и ждал, не отрывая от неё взгляда из-под опущенных ресниц, пока она, избавив его от верхней одежды, а потом стянув с него через голову белую рубашку, безучастно скользила холодной ладонью от его груди к животу и ниже, слегка царапая кожу перстнями, забытыми на изящных пальцах, не обращая внимания, что он накаляется от её прикосновений. Просто мысли Юджинии были сейчас не с ним.

Риан поймал её руку на своём обнажённом плече и поцеловал раскрытую ладонь, согревая, и Юджиния словно очнулась, нехотя приподняв лицо, и он жадно поцеловал её губы, понимая, что вчерашний опыт может повториться. Так и случилось: лениво обняв его и почти не ответив на поцелуй, она отстранилась, глядя куда-то мимо, и направилась к туалетному столику, машинально снимая с пальцев кольца.

– Чувствую, мне придётся снова удовлетворять твоих служанок, – сказал он, сползая по стене не то со стоном, не то со смехом.

Юджиния обернулась, вопросительно посмотрев на него. Полуголый, он сидел на полу возле стены и измученно улыбался ей.

– Что ж, значит, я вновь сорю золотом, – мелодичным холодноватым голосом промолвила Юджиния, складывая драгоценности в шкатулку.

Он поднялся и подошёл к ней. Коснулся щеки. Спросил:

– Я золото для тебя?

– Ты больше, – она улыбнулась устало.

Он засмеялся, но прежде задержал на её лице пристальный взгляд вдруг потемневших глаз. И отошёл, наливая себе вина. Юджиния не хотела близости, но и не хотела, чтобы он уходил. Пожалев, что отослала служанку, она неловко принялась вынимать заколки из волос и заметила в зеркале, как Риан приблизился и встал за спиной, мягко отстранив её руки, и осторожно, чтобы не дёрнуть, освободил роскошные волны, упавшие ей на спину. Затем распустил шнуровку платья и обнажил плечи.

– Хочу, чтобы ты расслабилась, – он наклонился, целуя шею почти неосязаемым касанием губ, легко освобождая её от одежды, и она ощутила, как его горячие ладони легли на её в одно мгновение наполнившееся томительным ожиданием тело. Это было чудо – его руки и его губы. И ритмичное их движение. И дыхание. Как он мог так ласкать её одним дыханием?..

Риан поднял её и отнёс на постель, оставив её платье и остатки собственной одежды на полу, уложил её навзничь и лёг сверху, гибкий, сильный, упираясь локтями в перину и усилием воли подавляя порыв овладеть ею немедленно.

– Хочу, чтобы ты забыла обо всём, – сказал он, продолжая дотрагиваться до неё нежно и трепетно, искушённый и робкий одновременно.

Она и вправду забылась, разрешив ему всё, и, когда в третий раз за этот долгий час к ней приблизился взрыв наслаждения, услышала срывающийся шёпот, и его рот поглотил летящий из её груди крик, и она ощутила, как его тяжёлое тело свела томительная судорога, а живот её покрылся горячей влагой. Потом они молча лежали, глядя в темноту, пока впервые за несколько ночей она не уснула крепким сном, измождённая и счастливая, и не услышала, как он вновь ушёл перед рассветом, тихонько поцеловав её волосы.