Читать книгу Лето длиною в ночь - Елена Ленковская - Страница 2

– Осторожнее, не испачкайтесь! На лестнице ремонт… – протискиваясь между перилами и заляпанными извёсткой дощатыми козлами, объявила Тоня.

Впрочем, можно было и не объявлять. Луша и так будет аккуратна. А Руся – вон, уже рукав весь белый… Этот через секунду забудет о таких мелочах, особенно если вознамерится побегать по лестнице наперегонки с лифтом.

«Какие всё-таки они разные. Только внешне похожи как две капли воды. Впрочем, и это только на первый взгляд…» – Тоня-то их прекрасно отличала даже тогда, когда они ещё ползали по дому в одинаковых подгузниках. Характер не спрячешь…

* * *

В квартире на Итальянской, наконец, стало шумно. Тоню радовали гости…

– Ух ты, какая огромная квартирища! – восхищённо протянула Луша, оглядывая высоченный шкаф в прихожей с гипсовыми и бронзовыми головами, пылящимися наверху, – наследство, доставшееся нынешним хозяевам от деда-скульптора.

Тут же, рядом с рогатой старинной вешалкой для пальто, стояла на табуретке бронзовая девица, изначально совершенно обнажённая, но обвешанная Тониным цветастым платком и какой-то шалью с кистями. То ли для красоты, то ли чтоб не замёрзла…

– Тоня, кто это?

– Наяда[1]… Ну, или нимфа. Она дочь Зевса, вообще-то, – улыбнулась Тоня, – но с тех пор, как я стала иногда вешать на неё мой белый «лабораторный» халат, я зову её Селитра Ивановна.

Руся хихикнул, и немедленно нахлобучил на Селитру Ивановну свою трикотажную шапку с козырьком. Шапка спустилась нимфе на самые брови.

– Смотри, Лу, теперь у неё модный прикид.

Луша улыбнулась. Осторожно потрогав пальцем отполированный множеством прикосновений нос Селитры Ивановны, спросила Тоню:

– Ты всегда тут живёшь?

– Да нет. Вообще-то я на Васильевском живу. Комната у меня там своя. А здесь – моя сокурсница жила. У неё муж – дирижёр. Его позвали… ну, словом, в Европу пригласили, оркестром руководить. Квартиру хозяева продавать будут. Попросили пожить – пока. Вот живу, цветы поливаю, покупателей впускаю, которых агентство присылает. Пыль с наяды сдуваю… Ну и до работы мне отсюда удобнее добираться…

Тоня вздохнула. Если честно, одной ей было не слишком уютно в огромной пустой квартире со скрипучим паркетом и жутковато рычащей водогрейной колонкой в ванной. И гости. Гости, так любившие набиваться в комнатку на Васильевском, сюда почему-то не шли…

Весело здесь становилось только в выходные: при полном параде, сияющий, довольный, что наконец наступила очередная суббота, из училища являлся Глеб.

* * *

Пока Луша с Русей пили на кухне молоко с печеньем, Тоня постелила им на широченном диване в гостиной.

Через пять минут, умывшись и вычистив зубы, они уже сидели в пижамах друг напротив друга, поджав ноги по-турецки, и о чём-то негромко разговаривали.

– Укладывайтесь поскорее, – Тоня, заглянувшая пожелать близнецам спокойной ночи, взялась за выключатель.

– Тоня, ты хоть расскажи нам про Глеба-то, – блеснув глазами и натягивая одеяло до подбородка, попросила Луша, – Как это он у тебя появился? У тебя же раньше никакого Глеба не было…

– Не было, – подтвердила Тоня. – А потом взял да и появился… – Она задумалась, одной рукой придерживая ворот халатика, другой рассеянно поправляя волосы. – Я его в Заполярье нашла. Я ж там три года проработала…

Ребята молча ждали продолжения рассказа. Но Тоня, словно опомнившись, тряхнула головой, бросила озабоченный взгляд на часы, и снова взялась за выключатель:

– Завтра вы его увидите своими глазами. Он сам вам всё расскажет, если захочет. – А теперь – спать, и немедленно. Бона ноттэ! Спокойной ночи!