Читать книгу Данила-богатырь - Елена ЛепиЛова - Страница 2

В пещере было тепло и сухо. В центре горел огонь. От него исходил и свет, и тепло. Вернее, тепло тут было, как в бане, от того, что пещера эта доходила, до самого центра земли, пару лопат копнуть, там уже и кровь матушки земли пойдёт, «Лава» у людей называется.

В центре шёл диалог старых друзей: дракона и собако-человека:

– Как ты думаешь, выживет? Нет?

– А куда ему деваться!? Он за этим сюда пришёл. Правда, времени многовато прошло, мог уже и силушку свою растерять. Кто его знает, чем он последнюю тысячу лет занимался. Может, уже совсем не богатырь, может пьянчужка какой стал, а того и хуже, наркоманом. Ты новости, поди, совсем не смотришь с той стороны света.

Это, конечно, левый канал, но я всегда, когда ветер попутный устанавливается, ловлю и смотрю. Много чего нового показывают. Вот, например, ты последний выпуск «Голос» видел? Бли-и-ин! Я плакал. Там девчушка пела из команды этой ведьмы – Пелагии, вот, ведь, повезло бедолаге. Её из царства с позором выгнали, на тот свет отправили, а она там петь, запевать начала, да ещё притворяется, мы то, точно знаем, на что способна ведьма наша. Ух! Как вспомню, так вздрогну! Голосище её всех в трепет вводил. Даже сам Царь-Кощей, бывало, плакал, когда она, свои душевные ноты протягивает…. Э-эх!

– Почему не смотрю!? Я в курсе всех аномалий потусторонних. Вот Царь их! Он, дюже мне нравиться! Ты не в курсе, чьих он будет? Смотрю на него, все гадаю… Кощеев, драконий или ведьмин отпрыск? На всех мало, мало похож. Я бы рад был, если бы, наш – драконьих. Тогда, я бы, ух!… Только бы, он захотел! Только бы желание своё вслух сказал, я бы, как ракета невидимая, сквозь поля и реки, сквозь моря и горы, извиваясь, быстро-быстро, словно стрела невидимая, вмиг врага его порушил…. Эх!!! Был бы он из наших, из драконьих!

– Глупость ты говоришь! Как ихний Царь драконьим может родственником быть? Ты, что не помнишь? Вас тогда, году в 2090-м, 2093-м ещё бесплодными сделали? Вы же тогда что натворили?! Помнишь?! Вы тогда всю землю сожгли. В гольф, так сказать, огнём игрались. После ваших игр, даже зайцы трусливыми стали. А, помнишь, как они раньше себя вели?

От зайцев вся округа плакала: Зубищами своими дома подрубали, бобров гоняли на радость свою, а волки, хвосты, поджав, по своим норам прятались, лисами прикидывались, лишь бы зайцы мимо прошли.

Эх! Вот, ведь времена были… лютые девяностые.

– Все я помню, как вчера было. Золотые времена! Зря нас так! Зря! Только, вот, слух до меня дошёл, что суд человеческий принял решение о нашей реабилитации. Они в пробирках стали наш геном расшифровывать и клонировать пытаются. Значит, поняли, что им без драконов нельзя! Полезные мы им, понял!?

– Да, слышал я. Только люди сейчас совсем другие стали. Они не те, что прежде, их даже домовые сами бояться стали. Вон, брат мой, Кузя. Плачет, домой просится. А его служить заставляют. В доме человеческом проживать и очаг охранять. А, очага – то нет! Нет, его, родимого!

А дети человеческие! Сами, кого хочешь, напугают. В этот их день, как его? А! «Хэллоуин», называется. Так разрядятся, что сам леший окочуриться.

– Кстати, а ты уверен, что этот наш Данила, тот самый богатырь? Мы же его на экспертизу Ведьме болотной должны представить. У неё своя там систематика. Не дай, Бог, впросак попадём! Ведьма нас не пожалеет.

– Да, нет! Наш он, сказочный! Если бы не наш был, сдох бы давно парнишка. А этот, вон розовенький, пышненький спит себе, пузырьки в уголках рта набивает. Пусть поспит! Пусть! Силушки своей богатырской набирается.

– Пусть! Кто из нас против?! Спи, Данилушка, спи!

Человеко-собака подошла к телу Данилы и от всей души лизнула его в лицо.

– Спи, мой лучший в мире Богатырь! – выдохнув, словно сильно устала, легла рядом, подперев бок богатыря.

Дракон ещё долго что-то долго бормотал себе под нос, да так и уснул, иногда подёргивая лапками, как щенок и попискивая. Наверное, сны детские смотрит.

В костровище тихо потрескивал уголёк. В темной и очень тёплой пещере спал Данила, рядом человеко-собака и дракон чуть поодаль. Тихо и спокойно протекал сон.

Данила похрапывал. Дракон повизгивал и лапками подёргивал, а человеко-собака на стороже была: вроде глаза прикрыты, а уши, как локаторы, дугу описывают, вслушиваются в каждый шорох.

Утро. Просыпается Данила, идёт на кухню своей не маленькой, по современным меркам, и очень уютной квартиры. По пути мысленно желает доброго утра фотопортретам, вывешенным на стене коридора. В ответ видит добрую улыбку жены, дочурки. Отдельно ему улыбаются сын и невестка. Вот и общий семейный портрет: По центру, как и положено – отец семейства – Данила, прижавшись к нему милое личико супруги, рядом дочь, красота несусветная и сын Ванюшка с жёнушкой – молодкой. На душе тепло, радостью сердце заливается! «Жизнь, удалась!» – подумал Данила, непроизвольно улыбнувшись, – «Ох, и выспался я сегодня, будто неделю проспал. В теле лёгкость, в голове ясность. Даже спортом позаниматься желание проснулось».

Поставил чайник на плиту, а сам пошёл умываться. Опять по коридору, опять с портретами мысленно разговаривает, каждому своё желает. Настроение превосходное! Птицы райские на душе трели свои распевают.

Пронзительно засвистел чайник. Данила бегом на кухню. Не надо, чтобы жена-красавица проснулась. Захотелось ему романтический завтрак в постель подать, сюрприз приятный сделать. Повернул барашек, выключил плиту, чайник на соседнее место переставил, а тот все свистит. Крышку приподнял, а звук по-прежнему перепонки разрывает. Перепугался Данила, хвать за чайник и по кухне забегал с ним, свисток успокаивая. А тот ещё пуще свистит, уши закладывая. Данила уже в панике, впервые у него такое, чтобы чайник свистел сам по себе. Схватил он полотенце, хотел накинуть на взбесившийся бытовой прибор, а полотенце в руках вибрирует, вроде как, звук свистящий теперь от тряпки этой идёт. Не понимая почему, Данила поднёс полотенце к уху и неуверенно приглушенным голосом произнёс: «Ало. Ало, слушаю».

– Данила Петрович! Доброе утро! Ты куда запропастился?! Я, уж, было волноваться начал. У тебя всё в порядке? Где образцы?! Возьми трубку правильно! Я по видеосвязи с тобой разговариваю, – тараторил голос шефа.

Данила оторвал от уха руку, и как заворожённый, по привычке, поставил её для разговора в чате. С экрана на него смотрел шеф, да не шеф, а сам Кощей Бессмертный. Глаза горели, губа от злости дрожала.

– Ты когда, говорю, образцы доставишь?! – грозно продолжал тот, что голосом был шефом, а на вид Кощей сказочный.

– Я?, Я, я, я… Скоро буду! – привычно, на автомате выпалил Данила. А рука сама по себе отмахнулась и выкинула то, что в ней лежало.

Каменный стук пронёсся эхом. В глазах темно, кругом тепло, хоть парься. Сердце предательски застучало в ушах. Ничего, кроме него не слышно.

Из кромешной темноты прозвучало:

– Ну что, очнулся?

–Эй! Кто там?! – собрав всю силу, произнёс Данила, а сам, сидя на попе, ёрзать назад начал. – Где я? Есть тут кто-нибудь?

– Да, я это! Я! Тату! – произнёс человеко-собака, не удержавшись, лизнул лицо Данилы.

Тот от неожиданности, и непонимания происходящего, ничего не видя, кругом только тьма кромешная, продолжал:

– Ау! Где я? Кто здесь?

Что-то чиркнуло, сверкнуло, появилось мягкое зеленоватое свечение.

В лучах появившегося свечения Данила увидел морду добродушного пса, который так и норовил лизнуть его в нос, будто своего любимого хозяина. Тело, что дальше шло плохо просматривалось, но, по всему видно, что пёс вилял своим хвостом и проявлял добродушие.

– Данилушка! Родненький мой! Как я рад вновь с тобой свидеться! Как я рад!

– А, ты, кто?!

– Как, кто?! Я же… Я же… Я… Гав! – не удержался от радости пёс.– Я же твой друг вечный! Тату! Ну? Помнишь?!… Ну! Вспоминай, давай!

– Тату?! – Данила задумался, словно вглубь своей памяти окунулся.

Перед его внутренним взором пронеслись, как быстроходная электричка метро картинки: Малый добродушный, ни на кого не похожий пёсик, с разно стоящими ушами. Шерсть, не шерсть, а волос человеческий, на ощупь, шелковистый и чрезмерно длинный для собаки. Глаза вечно под нависшими от волос бровями не видно, от чего все смеялись над этим существом. На службу собачью тоже не брали, хоть и выигрывал этот пёсик своим умом и сообразительностью.

Вспоминалось Даниле, как, он после хорошей драки с кем-то, весь побитый, но не побеждённый, в очередной раз, возвращаясь, проходя мимо этой несуразной мордочки, чем-то на ёжика смахивающей, взял его на руки. А тот, от счастья собачьего так стал вылизывать нос Данилы, что тут деваться некуда. Даже самое жестокосердное существо не устояло бы, обомлело и размякло. Так и стал этот щенок родной отдушиной для Данилы. Вместе ели, вместе спали, пока Ведьма, дрянь такая, не захотела себе этого пёсика получить. Но, эта другая история. А сейчас, Данила вспоминал и сердцу его радостью наполнялось.

–Тату! Родной, мой, Тату! Как же я?! Как же?! – запричитал Данила и потянулся к морде своей собаки.

Тот, в свою очередь, от радости заскулил и стал лизать, как мороженое сливочное, лицо Данилушки любимого.

– К-хе! К-хе, кхе-е…, – прозвучало в темноте; – Вижу, очнулся наш богатырь. Голова не болит? Как самочувствие? Когда выдвигаться будем? Кушать уже хочется.

– А там кто? – Данила развернул голову в сторону голоса, но взгляд упёрся в темноту, и ничего не разобрать.

– Где тут у тебя светлячки завалялись? – где-то в другой стороне темноты шебуршал Тату.

Слышно было, что камни переворачивал и в сторону откидывал. Звук предательски повторялся эхом, и удалялся далеко, далеко. Можно было понять, что темнота эта не только непроглядная, но и бездонная. Даниле вновь стало не по себе. На секунду успел пожалеть себя, так как не понимал ничего. Где он? Что с ним? И вообще, может это просто сон? Да, конечно же, сон! Вот сейчас, чик, возьмёт, поднатужиться и проснётся. Данила с усердием начал тужиться, просыпаться.

Что-то чиркнуло, сверкнуло, помещение полностью озарилось мягким зеленоватым светом. Маленькие точки зелёных светлячков сияли кругом: на полу, стенах, потолке. Их было видимо – не видимо, как будто небо включили, млечный путь полностью в это пространство вместили.

Данила, как мальчишка рот раскрыл, глазами по потолку водит, удивляется: «Ух, ты! Красотища какая!».

Светлячки единовременно, как по команде перестроились, свечение с зелёного на голубое сменили, и нарисовалась другая геометрия, очень правильная, завораживающая.

«Обалдеть!» – продолжал восхищаться он. А живые лампочки без устали меняли картинку, цвет, глаз удивляли.

Пока Данила головой крутил, шоу светлячков рассматривал, нечаянно взглянул в сторону дракона. Застыл! Глаза округлились, не моргают, а только из орбит своих выпучиваются. Уже знакомое чувство цепенящего страха предательски навалилось на него.

– Кто?! Кто?! Конь в пальто! Давненько, братец, мы с тобой не видались! Давненько, – с улыбкой на морде, добрыми глазами, приподнимаясь, говорил страшный по всем параметрам дракон.

От его голоса, казалось, стены съёживаются, светлячки, как сумасшедшие перестраиваться начали.

– Ну! Жив! Здоров! Пора бы и поработать, – продолжало чудовище, вставая на ноги, вырастая при этом в огромную скалу. – Сам пойдёшь? Или, как раньше, прокатнуть тебя с ветерком?

– К..к..ккк…куда пойдёшь? – заикаясь, выдавил из себя Данила.

– Данилушка, не бойся! Это же Гоша. Дракон твой личный. Ну, типа коня ты его держишь, – включился в диалог Тату.

– Типа коня?! Ха! А как я на него запрыгиваю? Он же ростом с девятиэтажный дом, а то, и того больше, – осваиваясь в предложенных обстоятельствах, понимая, что это, как сон, и бояться здесь, только хуже себе делать.

– О, Балда! Иди ближе, на крыло вставай. Я тебя сам усажу. Да очки одень! С непривычки, ослепнуть можешь.

Дракон вытянул своё крыло, подставил его под ноги Даниле. Данила послушно встал на него, хоть ноги ещё предательски дрожали и совсем не хотели слушаться своего хозяина. В один прыжок рядом оказался Тату. Гоша своими плечами сыграл «Цыганочку», очень осторожно, любя, повернул крыло, подкинул пассажиров, как блин на сковороде, те аккурат на месте оказались.

– Поехали! – скомандовал дракон Гоша.

– Е – ха! Поехали! Гав! – радостно, предвкушая новые приключения, виляя тем местом, где должен был расти хвост, закричал Тату, не удержавшись вновь, лизнул Богатыря в ухо.

Дракон присел, привстал, сделал два шага вперёд, взмахнул крыльями, и они вмиг оказались на поверхности.

Взору открылись сказочные пейзажи: Далеко, далеко за горизонт уходили горы и долины, покрытые белым пухом снега. Ажурным кружевом сияли ели. Мелкими бриллиантами сверкали снежинки, танцующие свой небесный танец. Чистый морозный воздух словно опьянял. Хотелось его, как сладкий кисель, ложками кушать.

– Красота-то какая! Е-ха! – продолжал радоваться Тату и ухо Данилы полизывать.

Данила крепко, крепко зацепился за волос дракона, прижался к необхватной шее. Яркий свет солнечно-морозного вида ослепил. Глаза богатыря предусмотрительно зажмурились. В лицо дул холодный ураганный поток воздуха. Страшно было, как на «Американских горках». Никакая красота пейзажа открывшегося не успокаивала.

– Е-ха! Е-ха! Е-ха! – вторил Тату