Читать книгу Если ты хочешь… - Елена Левашова - Страница 5

Константин.

Закат разливает в небе оранжево-розовые чернила, бессовестно чертит ими небо, а потом растворяет весеннюю синеву в своих красках. Отпускает солнце на покой, укладывает его спать, заботливо толкает под горку… Оно катится, как расплавленный докрасна диск и скрывается за горизонтом. И моя уверенность, что Весна придет, тает на глазах… Катится куда-то к черту… в прошлое, где мы были так счастливы. Я маюсь, меряя комнату шагами и жду… Поглядываю на неподвижный телефон на столе, чувствуя, как меня распирает злость. Прокатить меня решила? Оскорбилась? Не понравилось мое предложение? Давай же, Весна… Приди и попроси меня тебе помочь. Смотри на меня грустными, пустыми глазами, унижайся передо мной… Отрабатывай любезность Константина Духина – того, кого вы считали никем. А сейчас ты пришла… жалкая и тощая как щепка. Пришла, потому что от меня зависит свобода твоего папаши.

«Попроси меня хорошо, Весна. Для такой, как ты это проблема?»

«Нет, Костя, не проблема. Ты меня считаешь шлюхой, и я…»

«Ты такая и есть. Жду тебя в шесть»

«Напиши адрес»

Пальцы против воли складываются в кулаки, а забытая обида лезет сквозь истлевшую броню самоконтроля. Гребаного самообладания. Ненавижу… Ненавижу ее всей душой. Зачем я только предложил ей это? Хотел унизить, вывалять в грязи, утопить ее в той боли, в которой живу сам, увидеть слезы в чистых, как весеннее небо глазах… Так тебе, Весна Завьялова! Ты шлюха, предательница… И, да, судя по всему, тебе все равно, кого ублажать: за свободу генерала Завьялова ты и не на такое пойдешь. Я мечусь по комнате, как дикий зверь, не сразу замечая, что звонит телефон. Надо же, Весна собственной персоной! Какое оправдание ты придумаешь? И, почему, черт возьми, униженным чувствую себя я?!

– Да.

– Добрый вечер, – звучит на том конце провода незнакомый мужской голос.

– Простите, вы…

– Весна Валерьевна сжимала в руках записку с вашим номером телефона. Мы не знаем, куда еще можно позвонить? Я врач городской больницы. Меня зовут Андрей Иванович.

– А где Весна? – не своим голосом спрашиваю я. По спине ледяными мурашками прокатывается дурное предчувствие.

– Она в реанимации.

– Как? Я видел ее утром. «Бледную, жалкую, чуть живую… Готовую на все. Просящую меня»

– У нее пневмония. А еще налицо признаки сильнейшего переутомления. Очевидно, она мало спит и много работает. Мы поместили ее в реанимацию. Если у нее есть родственники, может, вы поможете нам их найти?

– Да… – хриплю я, опадая на стул.

– И как теперь поступить с ее сыном? За мальчиком некому присмотреть.

– За мальчиком? – переспрашиваю тупо. У Весны есть сын? Значит, и папаша имеется. – А вы не пробовали связаться с его отцом?

– Хм… Простите, у нас нет его номера. Так вы поможете?

Черт! Врач сопит в трубку, напряженно ожидая ответа. Кажется, проходит вечность, пока я принимаю решение. А оно мне надо? Лезть в прошлое, ворошить старую, прикрытую надежным слоем времени боль. К тому же завтра Маша возвращается от родителей. Жена. Но она же тоже человек – Весна… Хоть и подлая предательница.

– Хорошо, я сейчас приеду. Ей что-то нужно? – усилием воли придаю голосу твердость.

– У нее нет ничего. «Скорая» подобрала Завьялову, лежащую на автобусной остановке.

Когда-то давно я желал ей наказания. Искренне хотел, чтобы жизнь с ней поквиталась. Представлял, как она однажды придет и станет меня о чем-то просить. А я гордо откажу. Глупость, ребячество – теперь я это знаю точно. Она наказала меня сегодня куда больше – равнодушием и готовностью пойти на низость ради отца. И я наказал себя – своим предложением. И как Весна смотрела – как на червяка, недостойного ее внимания. А теперь она лежит на больничной койке – слабая и раздавленная горем и работой, а я… Тебе хорошо от этого, майор Духин? Классно? Полегчало на сердце? Ты себя счастливым почувствовал? Или надо, чтобы Весна умерла? Тогда твоя душенька успокоится?

Закрываю квартиру и, погруженный в мысли, бреду к машине. Что там больному требуется? Посуда, средства гигиены, чистая одежда… Заезжаю в «Ленту» и выбираю все необходимое. Полотенца, трусы, резиновые тапочки, шампунь с зубной щеткой… Подхожу к отделу с женским трикотажем и рассматриваю висящие на вешалках ночные сорочки. Весна похудела… Только глаза остались прежними – синие, с мелкими крапинками. Че-е-рт…

Выбираю ей парочку сорочек, халат и футболку, гружу пакеты в багажник и торопливо выруливаю на проспект Октября.

Сын… У Весны есть ребенок, за которым некому присмотреть. Развелась или… Может, ее муж в командировке или просто временно недоступен, так бывает. Интересно, за кого генерал Завьялов ее выдал? Воспоминания острым лезвием поддевают застарелые раны, окунаюсь в прошлое с головой, ныряю в его ледяной колодец, осязая, как становится зябко. Он не любил меня – злобный старик Валерий Завьялов. Цены не мог сложить своей красавице дочери, а претендентов на ее руку перебирал как перчатки. И я, ожидаемо, не подходил на роль зятя. Меня воспитывала мать, а отец был пьяницей и бывшим уголовником… Отличником учебы я тоже не был. Он не понимал меня – старый генерал. Ему-то жизнь дарила блага на блюдечке… А я с детства привык выгрызать у жизни лучшее, как дикий волчонок. Работал и учился. Неплохо, кстати, учился – в институте мне прочили блестящую юридическую карьеру. И я любил его дочь… Любил Весну до безумия. На все был готов ради нее пойти.

Крепче сжимаю руль и выезжаю на больничную парковку. Беру пакеты с покупками в руки и поднимаюсь на второй этаж, следуя указателям. «Отделение реанимации и интенсивной терапии». И где-то там лежит она… Вместо моей квартиры, куда могла прийти, чтобы «хорошо попросить». Сглатываю, обуреваемый странным, непривычным чувством стыда. Постовая медсестра провожает меня в палату. Я только отдам ей вещи… Отдам, помогу связаться персоналу с мужем и… вновь навсегда уйду из ее жизни.

– Вы посидите с ней, пожалуйста. Температура высокая, бредит она… Андрей Иванович назначил успокоительное, но она никак не успокоится. Мечется, мокрая вся… Вы же можете посидеть? – испытующе смотрит медсестра. – Ох, еще надо родственников найти. Она все время про сыночка говорит и какого-то Костю… В телефоне нет контакта мужа.

– Костя – это я. – Выдавливаю хрипло. Надо же, мужа нет? А где наш муж? Объелся груш? Не выдержал, бедолага, жизни в генеральской семье?

Мы тихонько заходим в палату, пахнущую лекарствами и антисептиками. Весна спит. Веки ее подрагивают, на виске бьется голубая жилка. У нее веснушки на носу – когда-то я помнил, сколько их штук… Щеки гладкие, чистые, а сейчас запали. Волосы прилипли ко лбу. Без раздумий мочу марлевый тампон под струей воды в раковине и вытираю ее лоб от пота. Щеки, шею. По ее телу проносится волна болезненной дрожи. Лоб пылает. Накрываю Весну больничным одеялом, и в этот момент она медленно разлепляет глаза…

– Костя…

– Лежи, Весна. Тебе надо лечится. Выздоравливай, пожалуйста. – Неожиданно произношу я. И в моих словах столько искренности. На секунду становится так легко… Я не желаю ей смерти, и я… человек. А не пропащий.

– Костя… – повторяет она и зажмуривается. Отворачивается смущаясь. По ее щеке струится крупная слеза.