Читать книгу (Не) мой наследник - Елена Левашова - Страница 4

Злата.

– Господи, как же так? Никитушка мой… Сыночек… – слезы против воли льются из глаз. Их так много, что шарф становится мокрым насквозь. Как же меня угораздило так попасть? Говорила бабуля – отойди, перейди на другую сторону, пережди… Нет, я поперлась в самую глубь событий. Остается только сетовать на собственную глупость.

Всхлипываю и опасливо озираюсь по сторонам. На твердых вонючих лавках сидят люди: мужчины, женщины, старики с плакатами. Они уныло вздыхают и поглядывают на меня, как на умалишенную. Женщины остервенело прячут листовки во внутренние карманы курток и сумки, мужчины молчат и вздыхают.

– Да не реви ты! Сколько можно сырость разводить? – выкрикивает дама в красной куртке. – Отпустят нас все равно. Права не имеют задерживать дольше, чем на двое суток.

– Как? На двое суток? – гробовым шепотом выдавливаю я. – Вы не понимаете, у меня сын в детском саду, его некому забрать! Что с ним будет? Никитушка…

– Ничего не случится с твоим сыном, воспитатель домой заберет. На улице же не оставит ребенка, – чуть смягчается другая дама, похожая на училку. – Нас вот могут и до утра промурыжить. Смена поменяется и всю ночь будут допрашивать.

– О боже…

Встаю с места и цепляюсь пальцами за решетки камеры. С силой трясу их, привлекая внимание конвоиров.

– Чего разошлась? На допрос хочешь?

– Да, хочу… Мне домой надо. Я одна воспитываю ребёнка, его некому забрать из детского сада. Пожалуйста… – вою как белуга и трясу холодные прутья.

– Раньше надо было думать, красавица. Когда на несанкционированный митинг против власти шла. А теперь будешь сидеть тут и ждать допроса. А потом суд. И дадут тебе пару годков общего режима.

– Я не ходила на митинг, я работаю в ДДТ, я просто шла на работу! Пожалуйста, дайте мне объяснить.

– Успокойся, девонька, – треплет меня по плечу женщина в красной куртке. – Слезами горю не поможешь. Давай твоим родным позвоним, кто-то же есть у тебя? Или совсем-совсем одна?

– А как мы позвоним? Мой телефон разбился при задержании. Нет, исключено, – категорично мотаю головой. – Бабулечка в больнице, у нее больное сердце. Я не могу так рисковать.

– Девушка, а вы не подумали, что она уже волнуется? – подает голос мужчина со свернутым плакатом в руках. – Вы ей весь день не звонили в больницу.

– И то верно. Но у нас же конфисковали телефоны? Как я…

– Держи, – мужчина расстегивает сапог и вынимает спрятанный простенький телефон. – Только быстро. А то и этот отберут.

Тихонько благодарю пожилого участника митинга и по памяти набираю телефон бабулечки. Уже ночь, но она отвечает мне тотчас.

– Слава богу, Золотко. Я как чувствовала, что тебе не удалось пройти сквозь толпу. Ты где, детка?

– В центральном РОВД, бабуль. Я не знаю, где Никитушка… Я страшно переживаю, – громко всхлипываю. – Наверное, воспитатель его забрала домой.

– Или позвонила Никите.

– Только не это! Какой позор, бабуль. Еще не хватает, чтобы Гончаров подумал обо мне черт те что!

– Никита хороший парень, он нашего Никитушку не обидит.

– Не забывай, как этот добрый парень чуть не подставил папу. Боже мой, это еще не знают, что мой отец сидит. Мне точно впаяют срок! Вот точно!

– Успокойся, внучка. Утром я позвоню Никите и попрошу его помощи. Такой влиятельный человек сможет тебя вызволить.

– Не надо, бабулечка. Мы сами справимся. И без… Без этого самодовольного, важного и напыщенного американского сноба.

– Не справимся. И ты прекрасно знаешь об этом. Ладно, Золотко, держись. Ты только не плачь, я отпрошусь утром у лечащего врача и поеду к Гончарову. Надеюсь, не прогонит.

– Ох, бабуля. Только бы он не забрал нашего Никитушку в Америку!

– Не заберет. Или будет иметь дело со мной!