Читать книгу Глагол индивидуального спряжения - Елена Ликанова - Страница 3

Чем мне нравится жизнь? Тем, что когда ты думаешь, что всё уже закончилось, и ничего нового и интересного не случится, внезапно оказывается, что всё только начинается. Чем мне не нравится жизнь? Тем, что когда ты думаешь, что всё только начинается, оно внезапно может закончиться.

Когда умирают слоны.

«А ты знаешь, Ленка, когда умирают слоны?» – спрашивает Александр Андреевич, когда мы совершаем очередной привал на скамеечке на детской площадке по пути домой из супермаркета, куда отправились за сухарями по тридцать рублей за мешок. «Нет», – отвечаю. «Когда у них стираются все зубы. Они тогда уходят в джунгли, прячутся ото всех, ложатся и умирают». «Это Вы сейчас к чему сказали?» – недоумеваю я. «Да зуб болит что-то», – признаётся Дядя Саша. «А слоны, они сколько лет живут?» – спрашиваю. «В среднем – восемьдесят лет. Как люди». «Нет. Люди так долго не живут», – сомневаюсь я. «Вот люди, как раз, так и живут. В Италии, во Франции, в Англии…» «В России-то не живут столько, – говорю, – кто же мы тогда?» «Ну, не слоны точно, – констатирует Александр Андреевич, – но, видимо, и не люди…».

Душа на месте, где же тело?

Трудный был год. Дядя Саша почти весь его провёл по больницам. Один раз звонит: «Ну что, Ленка, теперь я точно знаю, что душа есть». «Вы что, впадали в кому? – ужаснулась я, – и вышли из тела?» «Да нет, встал на весы, а они, почему-то, показали сорок граммов. Врачи шутят: «Душа пациента на месте. А где же тело?»

Кто впустил муху?

С дядей Сашей в тот раз обошлось всё. Вернулся он из больницы подлатанный-подлеченный. Всю дорогу до дома молчал, что для него совсем не характерно. Добрались мы до квартиры, зашли в его комнату…, и тут же с порога Александр Андреевич таинственно сообщает мне: «Ленк, комнату во время моего отсутствия явно кто-то открывал!» «Да? И как Вы это поняли?» «У меня в комнате появилась муха! Её же кто-то впустил!» Ну, слава Богу! Со мной всё тот же, мой, привычный дядя Саша!

Аппетит приходит во время еды.

Есть особо не хотелось, но пошла с дядей Сашей в столовую обедать. Пришла домой и чувствую – очень хочется есть.

Формула спелого арбуза.

Дядя Саша грезит об арбузе. Но он боится купить неспелый. «Лен, – говорит мне сегодня мой друг во время прогулки, – я вывел формулу спелого арбуза». «Формулу?» – переспрашиваю я. «Да, формулу. Значит, мы обмеряем арбуз, я вот даже рулетку взял. Длина окружности нам известна. Потом измеряем вес. Вычисляем плотность, делим длину окружности на плотность. И если там получается положительное число, то арбуз спелый. Поняла?» «Не совсем». «Ну, у спелого арбуза плотность меньше, чем у неспелого, поэтому соотношение длины окружности к плотности будет в плюсе». «Дядь Саш, простите, я очень уважаю Ваши методы, но у меня они чуть проще. Вот, смотрите». Тут как раз мы подходим к небольшому овощному магазинчику. Там лежат на прилавке арбузы. Стучу по одному. «Слышите звук? Глухой. Арбуз неспелый. А вот другой звук, звонкий. Значит, арбуз спелый». «Да вы не волнуйтесь, – встревает продавец, – выбирайте, а я кусочек вырежу. И если неспелый, другой арбуз возьмёте». «Ну в-о-о-от, – расстроился дядя Саша, – какие вы все… скучные. Я такую формулу придумал, а вы всё испортили».

Кафе «Гондурас».

Снится мне сон.

«Ну всё, Ленка, открываем у нас в районе кафе под названием «Гондурас», – говорит, довольно потирая ручки, мой друг дядя Саша. «А почему – Гондурас?» Ответ не успела услышать, проснулась.

Смотрю в справочнике – «Гондурас изначально населяли разные племена индейцев, в том числе – ленка».

Ну, ясно теперь. Там, в этом Гондурасе, живёт, оказывается, около ста тысяч ленок. Не поеду туда. Здесь-то я единственная и неповторимая.

Я не цвету, ведь ты меня не поливаешь.

«Дядя Саша, – это полное фиаско, – сообщаю уныло, – я в реальной жизни умею находить общий язык только с растениями, животными и детьми!» «Меня, осмелюсь спросить, к какой категории ты относишь?» – смеётся Александр Андреевич. «Н-н-н-ну-у-у-у…» «Да понял я, понял, – продолжает он, видя мою явную заминку, – но я, Ленка, цвести и плодоносить не обещаю, уж прости. Хотя…, ты же меня и не поливаешь».

Книжка, которой нет.

«Дядя Саша, – звоню я своему другу, – я такую книжку отличную нашла у себя! С упражнениями для укрепления памяти. Хотите – подарю?» «Тоже мне подарок! – ворчит Александр Андреевич, – Лучше бы ты раздобыла книжку, в которой говорилось, как научиться всё забывать».

Дама с собачкой.

Пошла в магазин за едой. Иду обратно – встречаю бабушку с масенькой собачушкой на руках. Не удержалась и говорю: «Какая собачка у вас симпатичная!» «Да уж, – вещает бабушка, – и тебе, девонька, надо такую завести». «Я думала, – может, сначала замуж выйти, потом уже завести маленькую собачку?» – парирую я. «Э, нет, – не соглашается старушка, – ты чуток попутала порядок действий. Сначала заводишь собачку…, выгуливаешь её… и следом очень скоро выходишь замуж. Поверь моему опыту. Мне восемьдесят один год. Мужей было четверо. Ну и собачек – соответственно. Вот иду гулять с Ричи – пятым». Ричи – так пёсика зовут. И, как я поняла, точно так же звали и четырёх его предшественников. Нового мужа бабушка ищет??? Ничего себе – заводная старушка!

Родить дочку, чтобы получить в подарок попугая.

Пошла в магазин. Здесь пока всё понятно. Вот дальше – сплошные загадки. Возвращаюсь через школьный двор, слышу сзади молодые задорные голоса: «Девушка! Постойте! Вы очень красивая, даже наш попугай в вашу сторону улетел». Вы бы что подумали? Ну и вот, я тоже подумала, что это такой молодёжный сленг. Тем не менее, оборачиваюсь. Передо мной три пацана возраста моего сына приблизительно. У одного из них в руках воздушный шарик в виде головы попугая. Самый смелый из пацанов говорит: «Хотите, подарим Вам нашего попугая?» Самый рассудительный: «Не, не Вам, а вашей дочке. Она у Вас ведь такая же красивая, как Вы?» «Нет у меня дочки, только сын», – отвечаю, смеясь. Третий, самый мудрый: «Вы обязательно поскорее должны родить такую же красивую дочку, как Вы. А мы сразу Вам подарим попугая». Стимул, однако. Мне живого попугая предлагали, и то не взяла. Нет, но дочку можно было бы родить. Я – что, я не против. Только – от кого? А со спины, значит, поглядев на меня, парни подумали, что мне двадцать лет??? Ну да, там же копна волос и… дальше всё тоже очень красивое… Набор на все времена. Пора поработать над фасадом. Ну, попугай же нужен мне. И дочка, само собой, тоже нужна.

Ленка и депрессняк. В смысле – дядя Саша и аттракцион неслыханной щедрости.

Звонит дядя Саша: «Пойдём в столовку обедать». «Нет, – говорю, – я хочу остаться в своей депрессии. Хотя бы до завтра. И прошу не мешать мне!» «Ну, ладно, схожу один. А что за повод-то? Для печали». «Ну как – выборы – профанация, подруге нахамила, краску для бровей нормальную в нашем районе днём с огнём не сыщешь, в вокальном шоу каждый поёт лучше меня, все нормальные мужчины вокруг женаты, смеситель полетел, я есть хочу…» «Постой! Так давай начнём с конца списка решать проблемы. Пойдём в столовку!» «Не пойду никуда, сказала же!»

Через полчаса снова звонок: «Лен, спустись вниз, хотя бы, возьми, я вот тут купил… сыр, помидоры и яйца. Ты же любишь яичницу с помидорами и сыром, – заискивает, – а пока ты ешь, глядишь, все проблемы как-то сами собой отпадут. Ты просто злая всегда, когда голодная. И я… боюсь». «За меня?» «Нет, за себя».

О пользе снов.

Вчера сидим на скамеечке. «Дядя Саша, прикинь, мне приснилось, что я в школе киллеров учусь. В Японии», – говорю я. «А мне тоже Япония снилась, – оживился Александр Андреевич, – как будто бы я в командировке в Японии. И меня там обучают карате. Я ногой бамс, как махнул… И тут проснулся от грохота. Потому что я реально ногой во сне дёрнул так, что задел свой хлам возле кровати. И всё посыпалось на меня. Я тут подумал – надо, всё-таки, выносить что-то из комнаты на помойку. Прям завтра и начну!» «Давайте-давайте, – говорю, – и смотрите, не передумайте. Помните, что Вы хоть и «каратист», а я-то – «киллер из якудзы».

«Бесстрашный рыцарь» и телефон.

«Надо, всё же, создать чёткий образ суженого и попросить его у Вселенной», – подумала я перед сном и, сладко зевнув, заснула. Недозаказанный у небес рыцарь явился-таки довольно быстро. Десять утра, звонок в дверь. Кто бы это мог быть, а? Естессно, дядя Саша. Волосы взъерошены, глаза навыкате, будто, и впрямь, на коне сто вёрст проскакал. По всему видать – у него проблема вселенского масштаба. «Что случилось?» – спрашиваю. «У меня телефон не включается. Вообще!» «А зарядить не пробовали?» «Пробовал. Всё равно, экран тёмный». «А кнопочки понажимать?» «Лен, – робко произносит „бесстрашный“ рыцарь, – может, ты сама попробуешь?» Взяла я телефон, воткнула зарядник, телефон начал заряжаться. Нажала какую-то первую приглянувшуюся кнопку, и телефон заработал. «Чудеса! – дядя Саша восклицает, – Ленка, ты волшебница!» «А как же Вы раньше-то телефон включали, когда он разряжался?» – спрашиваю. «А мне его не приходилось включать, я всегда успевал подзарядить, пока он не выключился». «И сколько уже у Вас этот телефон?» «Да уж лет пятнадцать».

Один стакан пей, второй пей, а от третьего откажись.

Поехала в Многофункциональный центр по делам. Заодно, там поблизости зашла в продуктовый магазин. Выхожу, иду через сквер, там дворник подметает. «Здравствуйте!» – говорит мне и широко улыбается. «Здрассьти!» – отвечаю, как вежливый человек, вспомнив моего отца, который рассказывал, что когда из деревни в Москву переехал маленьким мальчиком, то поначалу со всеми людьми на улицах здоровался. Пока не устал окончательно. Может, этот дворник такой же? Вы поймите – то, что возле моего дома все дворники (и не только) со мной здороваются – это понятно. Но вот в четырёх автобусных остановках от дома…» Уважаемая, – раздаётся тут, когда я пытаюсь проплыть мимо этого странного человека, – Вы не знаете, какая таблетка помогает от головной боли? У меня голова сильно болит». «Ой, а почему Вы у меня спрашиваете?» «Ну Вы же доктор!» Доктор? «Да нет, с чего Вы взяли-то?» «Вы такой добрый женщин, я сразу вижу, что доктор». Хм, для меня это новость! Ну доктор, так доктор – соглашаюсь с предлагаемыми обстоятельствами. «Понимаете, – говорю, напустив на себя важности и мысленно нацепив на нос очки, – голова ведь может болеть по разным причинам. Если от давления – одни таблетки, если от простуды – другие, а если мигрень – третьи! Вам ко врачу в поликлинику бы надо». «Ко врачу пойду через два недель, когда дома буду, в Киргизии. А сейчас что принять?» «Да аспирин, я думаю. Он почти на все случаи годится. Одну таблетку примите. Если не поможет, можно вторую. А вот больше не надо, это много». «Ну вот, а говоришь – не доктор. Сама-то какую таблетку пьёшь от головной боли?» «У меня от всех болей – физических, а больше – душевных – одно лекарство», – говорю, «сбрасывая с себя белый халат». «Вот», – показываю болтающиеся в сумке две бутылки красного сухого. «Эх, – вздыхает мужчина, – тогда тоже тебе совет дам. Когда душа заболит, один стакан пей, не поможет – второй выпей, а третий не пей. Это много».

День рождения.

Отметила день рождения очень душевно. Правда, собирались мы выйти в парк на шашлыки в двенадцать часов дня, а вышли в четыре, но с точки зрения Космоса это ничтожная погрешность во времени. Сначала Серёга, мой давний приятель по музыкальной компании, где-то застрял, потом дядя Саша ходил два часа за мясом – за это время уже мамонта можно было убить и разделать… Короче говоря, только вышли, ливануло. Но когда дошли, закончилось. Потом было душевно, кострово, шашлычно и беседово. Потеряли счёт времени. В какой-то момент поняли, что домой вернуться, всё же, надобно. Темень – глаз коли. Выбрались из дебрей, пошли по домам. Дома, наконец, глянула в телефон – там куча не отвеченных вызовов и досадливое послание от сына пожилого ловеласа Василия: «Папа ждал встречи весь вечер. Как пришёл с работы, сразу переоделся в парадный костюм, и так и спать лёг, не раздеваясь. Цветы и конфеты я подарил дочке, уж простите». И тут я вспомнила!!! Я же обещала ловеласу Василию чаепитие. Но он уже вышел на работу. Заканчивается его трудовой будень в семнадцать часов. А мы как думали – с двенадцати и на часок-другой в парк на шашлыки, а после – чаепитие у меня дома. Но вышло как всегда – ночь, улица, нет фонаря, аптека… закрыта. И ловелас Василий спит в костюме. Как неудобно получилось!

Я и лошадь, я и бык, я и баба и мужик.

«Парни! – провозгласил Серёга из темноты, куда он удалялся собрать ещё дровишек для костра, – не пора ли потихоньку налаживаться домой?» Парни? – Переглянулись мы с дядей Сашей. «Ещё можно в себе что-то изменить, – задалась я вопросом, – или уже поздняк метаться?» Дядя Саша лишь громогласно заржал в ответ на мои мысли. «Лен, – шепнул потом заговорщически мне на ухо, – ты присмотрись к Серёге. Ему с тобой хорошо». Ну он же не знает, что мы с Серёгой ещё лет двадцать назад всё по этой части выяснили. И остались друзьями.

Нечто подобное.

Сосед вчера звонит в дверь: «Лен, одолжи двести рублей». «Держи, – говорю, – у меня недавно день рождения был, я добрая». «С тебя подарок», – в шутку добавляю. «А что ты хочешь в подарок?» – деловито уточняет сосед. «Я, если честно, браслетик серебряный хочу, – отвечаю, – но это, Макс, тебе не по карману». «Погоди-погоди. Я думаю, у меня есть что-то подобное». И резво убегает. Через минуту возвращается и несёт огромный арбуз и копчёную рыбину. Подобное???

Опять двадцать пять – за рыбу деньги.

Раннее утро. Звонок в дверь. Сосед мой. И прямо с порога: «Лен! Я детей хочу!» «Ма-а-акс, – осторожненько так отвечаю, – ты успокойся. Насчёт „денег взаймы“ – это я завсегда пожалуйста, а вот про детей – я как-то не готова…» «Да ты не поняла! Я хочу, чтобы моя жена мне родила ребёнка. А она не хочет! А про деньги – на вот, кстати, я тебе же уже тыщу должен в совокупности. Вот, возьми!» Отлично. Собираюсь закрыть дверь. «Лен, можно я тебе расскажу свою историю? Про нас с женой», – не уходит сосед. «Только за ещё одну копчёную рыбу!» – шучу я. «Да! Конечно! И ещё есть замороженная, тоже принесу, пожаришь». «Ладно, проходи!» Ну вот я и начала не просто работать службой доверия, но ещё и зарабатывать себе этим на пропитание.

«И тебя жалко, и бабушку с дедушкой, а больше всех – саму себя» (из какого-то мультика).

История же соседа моего такова. Он из деревни, где, как говорится, «родился, учился и женился». И родилась дочка. Всё бы хорошо, но однажды жену убили, а Максима подозревали, но выпустили в итоге, найдя настоящих убийц. И сбежал Макс на заработки в Москву, оставив дочь со своей матерью. В Москве живёт его отец со второй супругой. Он поначалу сына к себе взял жить, работу ему помог найти. А по соседству жила женщина, Алёна. И случилась у них с Максом какая-то запредельная любовь. Поженились они. Сняли квартиру отдельную. Кота огромного завели… Семь лет живут душа в душу. На рыбалку вместе летом ездят (да-да, та самая пресловутая рыба копчёная – это они вместе ловят и коптят). Всё свободное время они проводят вместе. Но вот только не хочет Алёна детей. А не хочет потому, что работает она… акушеркой в роддоме. Насмотрелась, так сказать, на все «радости» родов. И повернуло у неё мозги в сторону от материнства. Нет, не просто в сторону, а до полнейшего отторжения, до тошноты. Максу уже под сорок, а его жене тридцать три года. Ну, возраст ещё не критический. У меня вон подруга в пятьдесят родила первенца.

«Знаешь что, Максим, – говорю, выслушав его историю, – я тебе советовать не вправе, но, может быть, Бог не даёт тебе второго ребёнка, потому что ты первого фактически бросил. Может… тебе забрать дочку к себе? Они ведь знакомы с Алёной, приезжала дочка в гости?» «Да, знакомы. Катя постоянно на каникулы приезжает к нам. Очень хорошо поладили с Алёной. Они лучшие подружки прямо». «Так вот я и думаю – может, возьмёте её к себе? Алёна увидит, что ребёнок приносит и радость, а не только страдание при родах. И оно того стоит». «Так-то оно так. А мама моя с кем останется? Она старенькая уже». «А если и маму забрать к себе?» – раздухарилась я. Ну, конечно, – чужую беду рукой разведу. «Да ты что! Она не поедет! У неё там хозяйство – куры, гуси, коза…» Да-а-а, не знаю я, что в таком случае посоветовать соседу моему. Да он совета и не просил. Просто хотел, чтобы его выслушали. А это я всегда пожалуйста. Тем более, за копчёную-то рыбу. А если серьёзно, я очень сочувствую и ему, и жене его, и маме, и особенно – дочке. Ну и себе, конечно. Себе, само собой, – больше всех.

А дура круглая? Тогда беру!

«Привет, – голос в телефонной трубке, – я позвонил напомнить тебе, как ты жестоко со мной поступила!» Ага, пожилой ловелас Василий проявился. «Уже-уже, – отвечаю, – растёт во мне огромное чувство вины! Вас это возбуждает, я так понимаю». «Понятливая, – урчит Василий, – не ездила ли в пионерский лагерь от райкома комсомола, где я был вожатым?» «Нет, – обламываю „парня“, – бывала только один раз в спортивном лагере, но сбежала через пять дней, поскольку успела за это время чуть не утонуть в пруду, пока вожатая обжималась со штангистом, потом меня намазали зубной пастой, пока я спала, украли мой чемодан с вещами, заставили бегать по лесу ночью, видела, как девочка из старшей группы пила на спор одеколон…, но это так, мелочи…» «А что же главное?» «Главное то, что лагерь располагался на территории кладбища. Очень неприятно было всякий раз, ложась спать, видеть торчащие в окно кресты (вот же выпало мне спальное место у окошка)». «Ну-у-у-у, – гундит Василий, – в свете открывшихся обстоятельств ты прощена. Сама ведь одеколон не пила, а наговариваешь на себя – вино и мужчины, мол, моя атмосфэра…» «Так я проверяю – кто не сбежал после моих откровений, тот и настоящий друг». «Я так и понял. То есть, ты не просто дура, а круглая дура. Мне подходит, беру».