Читать книгу Руссо туристо, облико морале - Елена Логунова - Страница 9

Вторник
2. Катя

Оглавление

Разбудил меня гулкий шум: наверху хлопнула тяжелая дверь, и вниз по ступенькам медленно зашаркали чьи-то неподъемные ноги. С перепугу я чуть не свалилась с полки, уронила подушку, запуталась в одеяле, больно ушибла руку о стену. Но волновалась в этот момент только об одном: боже, что обо мне люди подумают!

– Они подумают, что ты подозрительная бродяжка, и вызовут полицию, – озвучил наиболее правдоподобную версию внутренний голос.

Вновь встречаться с полицией мне не хотелось, от этой общественно полезной структуры я сейчас ничего, кроме неприятностей, не ждала. Поэтому и не стала дожидаться, пока законные обитатели дома заметят мое присутствие, быстро выпуталась из попонки, побросала тряпки в коляску, дернула дверь и выскочила аж на середину улицы, едва не сбив велосипедиста.

Гневная трель велосипедного звонка и мое испуганное «Ой, мамочка!» отразились от стен улицы-каньона голосистым эхом, способным поднять на ноги весь квартал. Мне мигом представилось, как мирные бюргеры, бюргерши и бюргерята в ночных чепцах и колпаках распахивают окна и в праведном гневе швыряют в нарушительницу спокойствия Катю Разотрипяту подручные предметы.

– Кажется, Плейшнер был вот так же убит цветочным горшком? – некстати вспомнил внутренний голос.

– Ничего подобного, Плейшнера грохнули отдельно от горшка! – возразила я энергично, но невразумительно, так как была занята поисками укрытия на случай вполне вероятного горшкометания.

В десятке метров от меня оптимистично желтела большая вывеска булочной. Символический крендель, опасно подвешенный над тротуаром на прелестных средневековых цепях, выглядел так аппетитно, что я сглотнула слюнки, одернула на себе курточку и со словами:

– Где наша не пропадала! – двинулась к кренделю.

– В булочной совершенно точно до сих пор пропадала не наша! – согласился внутренний голос, бестактно намекая на свойственную мне манеру истреблять кондитерские изделия безжалостно и в огромных количествах.

Фрау булочница уже заняла позицию за стеклянным бруствером витрины с плюшками-ватрушками. В ранний час заведение еще пустовало. Булочница вежливо сказала мне:

– Гутен морген!

Я быстро просканировала взглядом витрину и деловито ответила:

– Гутен, гутен! Битте, дайте мне айн капучино, цвай ложечки захер и драй пончикс! – На этом моим скудным знаниям немецкого пришел полный капут, но устыдиться своего невежества я не успела, потому что сосредоточилась на оплате заказа, чреватой более тяжким позором: наличных, чтобы расплатиться за завтрак, у меня не было, и я протянула булочнице «Визу», удачно найденную за подкладкой, приготовившись услышать что-нибудь вроде: «О, найн, найн!»

– Ничуть не удивлюсь, если в этой забегаловке не принимают пластиковые деньги, – пробурчал мой внутренний голос, от волнения сделавшись высокомерным.

– Ну так удивись! – нервно хмыкнула я, правильно оценив безразличную мину булочницы.

Она преспокойно пропустила «Визу» через машинку-терминал, притулившуюся в промежутке между тостером и кофеваркой, вернула мне карточку и принялась сноровисто комплектовать заказ. Вскоре я уже сидела за столиком в уголочке микроскопического зальчика, жадно поглощала свежайшие «берлинеры» и мысленно возносила благодарственные молитвы своему кормильцу и поильцу – «Бета-банку».

– А вот, кстати! – благодушно молвил внутренний голос. – Я знаю, кто должен быть в курсе всех интимных подробностей жизни Катерины Разотрипяты: этот самый «Бета-банк»! Там на каждого клиента сто процентов есть пухлое досье: всякие там анкеты, заявления, справки, кредитная история.

– Я поняла, – глубоко кивнула я, макнув подбородок в пену сливок. – Чтобы узнать, кто я и откуда, мне надо сходить в «Бета-банк». Только где его искать?

Я перевернула карточку, напрягла зрение и прочитала написанное мелкими-мелкими буковками: «Нашедшего эту карту просим вернуть ее в «Бета-банк». Россия, 107078, Москва, ул. Саши Зарубаевой, д. 55».

– У-у-у-у! – разочарованно протянул внутренний голос. – Россия! Далековато будет! Пешочком с узелком на палочке не дойдешь, пограничники остановят! Надо самолетом лететь, из Вены наверняка есть прямые рейсы.

– В аэропорту тоже пограничники, а у меня документов нет.

В булочной прибавилось народу, в помещении стало тесно, образовался устойчивый спрос на свободные посадочные места. Засиживаться дольше было неприлично, я с сожалением покинула уютное заведение, но на улице остановилась, чтобы покрепче запомнить его адрес – на случай, если до ужина не найду другую кормушку, где принимают не только наличные.

Через два дома от замечательной булочной обнаружился маленький отельчик. Сквозь стеклянную дверь я с улицы увидела стойку с буклетами. Наклейка на этой конструкции на трех языках, среди которых был и русский, сообщала, что данная печатная продукция распространяется бесплатно.

– Но это касается только постояльцев отеля, – предупредил внутренний голос.

– Что, мне трудно немного постоять? – высокомерно ответила я.

Я похлопала себя ладонями по щекам, чтобы естественным образом подрумянить и освежить помятую физиономию, поплевала на руку и пригладила мокрой пятерней волосы, чтобы придать лоск художественно небрежной прическе. Посмотрелась в пуговицу, решила, что такую красоту, как моя, испортить невозможно, и вошла в гостиницу.

Портье взглянул на меня вопросительно. Я как ни в чем не бывало поздоровалась с ним по-русски и без задержки прошествовала к лифту, направление к которому мне указала ковровая дорожка. Съездила в кабинке на третий этаж и обратно, проследовала по коврику в обратном направлении, опять же по-русски попрощалась с портье и при выходе из отеля с чистой совестью взяла со стойки бесплатный путеводитель по Вене.

Впереди по курсу показалась небольшая круглая площадь с фонтаном, на бортике которого там и сям восседали романтично настроенные граждане. Они кормили крошками голубей и фотографировались в окружении завтракающих пернатых. Я тоже присела на каменный парапет, развернула план-карту австрийской столицы, и просторный лист запарусил на весеннем ветерке.

– Странное ощущение, – задумчиво протянул внутренний голос под веселый бумажный шелест. – Дежавю… Вроде это уже было…

– Вспоминай, вспоминай, – ворчливо одобрила я и вперила ищущий взгляд в карту.

Что конкретно там искать, я не знала, но какое-нибудь название могло показаться мне знакомым и родным.

Не показалось.

– Ладно, давай думать, – со вздохом сказал внутренний голос. – Судя по всему, ты не местная.

– Судя по всему, я приехала из России, – согласилась я, вспомнив адрес на банковской карточке.

– Так, – внутренний сосредоточенно помолчал. – Я думаю, надо все-таки идти в российское посольство. Пусть у тебя нет документов, но ты хотя бы знаешь, как тебя зовут. Придешь и скажешь: так, мол, и так, я гражданка России Катерина Батьковна Разотрипята, испытала на себе тяжесть местной криминогенной обстановки, документы потеряла, деньги украли, голодаю и скитаюсь, помогите, Христа ради, чем можете!

– А чем они могут помочь?

– Могут связаться с Австрийским посольством в Москве, где тебе визу давали. Пусть те поищут у себя в базе Катю Разотрипяту – вас таких, с дивной травмопедической фамилией, наверняка в немецкоязычной Европе считаные единицы. А уж в анкете на получение шенгенской визы и адрес твой домашний записан будет, и ближайшая родня.

– Оптимистично излагаешь, но… – Я покачала головой. – Все так, но только если я прибыла прямиком из России. Однако виза-то шенгенская! То есть я могла приехать в Вену хоть из Германии, хоть из Швейцарии, хоть из Греции – да откуда угодно, и тогда не только Австрийское, а все посольства стран шенгенского договора запрашивать. Сомневаюсь я, что наш консул станет так стараться для какой-то Разотрипяты.

– Это что еще за самоуничижение такое? – упрекнул меня внутренний голос. – «Какая-то Разотрипята!» Может, ты вовсе не какая-то, может, ты известная личность – писательница, к примеру, или выпускница «Фабрики звезд»? А может, наследница или жена олигарха?

– Что-то не помню я такого олигарха – Разотрипята, – неуверенно заметила я.

– А ты вообще ничего не помнишь! – грубо отбрил внутренний.

– Нет, почему же…

Я прислушалась к своим ощущениям и решила, что про писательницу внутренний голос дело говорит, что-то такое ассоциировалось у меня с литературным творчеством.

– Так это же прекрасно! – обрадовался внутренний. – Даже если ты писательница начинающая, но перспективная или хотя бы в меру амбициозная, то должна была засветиться в литературных кругах!

– Где я, а где те литературные круги! – напомнила я.

И тут же подумала, что кругам свойственно расходиться. Положим, я молодая литераторша из России, но читатели у меня могут быть по всему миру. Если, конечно, я уже написала что-нибудь такое, достойное издания и прочтения. А если нет? Что, если я бесталанная графоманка?

– Тогда еще проще! – сообразил внутренний. – Графоманов издательства не печатают, так они в надежде на признание широких масс вывешивают свои опусы в Интернете. А в русский Интернет и из Австрии залезть можно, тут тебе пограничники не помеха.

– Гениально! – совершенно искренне сказала я и стала думать, где бы мне получить доступ в мировую Сеть.

План-карта Вены в этом мне помочь не могла. Не помогли и прохожие, к которым я приставала с вопросом на скверном английском: «Плиз, хелп ми. Вер из интернет-кафе?»

То ли я совсем плохо говорила, то ли люди, к которым я обращалась, знали английский и местную топографию еще хуже, чем я, но путь-дорогу к интернет-кафе мне пришлось искать самостоятельно, наугад.

В результате я нашла кое-что другое, но в своем роде тоже прекрасное: банкомат, оперирующий карточками VISA. То есть подобных полезных устройств в цивилизованной Вене было не меньше, чем туалетных кабинок (а я почему-то была твердо уверена, что уборных в этом городе предостаточно). Однако банкоматы в большинстве своем располагались в крупных универмагах, торговых центрах, общественных учреждениях и иных приличных местах, куда я в образе бездомной бродяжки зайти стеснялась. Видимо, именно для таких, как я, застенчивых люмпен-пролетариев, денежная контора с мозгодробительным названием вроде «Фолькстрахбахпифпаффайзенбанк» выставила свою самоуправляемую бронированную копилку на тротуар.

Ну почти на тротуар. Банкомат «Фольксбанка» стоял в подобии предбанника за раздвижными стеклянными дверьми. Операционный зал был дальше, в него вела распашная дверь с колокольчиком – тоже стеклянная. Слева от нее высилась многоэтажная полочка с газетами, а справа – банкомат.

Я остановилась и уставилась на него, как голодная мышь на кусок «Маасдама».

– Ты же не знаешь пин-кода карточки! – напомнил внутренний голос.

– А если знаю? – я продолжала гипнотизировать банкомат взглядом. – Должна знать, если это моя карточка!

– Может, и знаешь, но ведь не помнишь! – оценив мое настроение, внутренний голос заволновался.

– А если вспомню? – я сунула руку в карман.

– А если нет?!

– Да не паникуй ты! – досадливо проворчала я. – Банкомат разрешает три попытки ввода пин-кода. Если все они будут неправильными, карточка застрянет и заблокируется. Но я попробую только две комбинации, и, если это не сработает, заберу карту и пойду дальше.

– Ты представляешь, сколько может быть комбинаций из четырех цифр?

– Много, – согласилась я. – Но и банкоматов в этих широтах немало! Рано или поздно мне повезет.

– Тогда уж лучше бы пораньше, – безнадежно вздохнул внутренний голос.

Меня тоже не пленяла перспектива до скончания века странствовать по оригинальному туристическому маршруту «Банкоматы Австрии», подбирая электронный ключ к денежному счету Кати Разотрипяты, но ничего более умного в голову не приходило.

– Может, ну их, эти банкоматы? – тоскливо спросил внутренний голос. – Мест, где принимают «Визу», должно быть немало, эта карточка в ходу и в магазинах, и в ресторанах…

– Это хорошо, но где-нибудь меня могут попросить ввести пин-код, и я окажусь в очень неприятном положении, а там и до вызова полиции недалеко. Для пущего спокойствия мне нужны наличные, – твердо сказала я и так же твердо зашагала к банкомату.

Руссо туристо, облико морале

Подняться наверх