Читать книгу Моя вечная жизнь - Елена Логунова - Страница 6

Серая ткань моего нового плаща на свету отливала розовым, по подолу и манжетам тянулись аккуратно вышитые узкие гирлянды мелких серебристых и лиловых цветочков – плащик был милый, женственный, элегантный и, безусловно, способный украсить пасмурный день. Я надела его сразу, заодно сменив злосчастные босоножки на комфортные балетки, а прочие свои покупки попросила доставить мне в отель. До него было не больше пяти кварталов, и я с удовольствием прогулялась по городу налегке.

День был ветреный и довольно прохладный – чай, не Ницца! Погода демонстрировала раздражающее непостоянство: то срывался мелкий дождик, то тучи вдруг разъезжались, как створки театрального занавеса, и пропускали вниз пучки соломенно-желтых солнечных лучей. Они веером падали на озерную гладь – точь-в-точь золотистый веник на лаковом паркете!

Я загодя забронировала номер в отеле на набережной, так что могла любоваться видом на озеро не только в режиме прогулки, но и из окна, а также с открытой террасы ресторана. Столик я также заказала заранее, а за час до назначенного времени специально спустилась в ресторан, чтобы определиться с конкретным местом.

Мне идеально подошел уголовой столик у парапета: это было самое тихое и одновременно наиболее светлое место.

– Нас будет трое, я сяду здесь, слева от одного джентльмена и напротив другого, – проинформировала я официанта в зале.

– Боюсь, в глаза второго господина будет светить солнце, – заволновался он.

– Мы с солнцем оба ослепили его, – усмехнулась я.

Это была не совсем шутка.

В последний раз, когда Павел имел счастье лицезреть меня, я была вдвое старше. Мне не хотелось, чтобы контраст был таким разительным, я надеялась минимизировать неизбежный шок. Я бы даже предпочла провести нашу первую встречу ночью, в темноте гостиничного номера, если бы ждала одного только Павла! Однако за обедом к нам должен был присоединиться еще один человек – третий, но отнюдь не лишний. Собственно, именно ради того, чтобы послушать этого третьего, мы и собрались в Лугано.

Об этом третьем я знала совсем немного. Фактически только имя – Миша Платофф – и должность в агентстве «Пулитц и Партнер»: старший эксперт. На основании этой скудной информации воображение, которое у меня как у писателя всегда успевает впереди планеты всей, нарисовало мне портрет пожилого господина из наших «бывших» – эмигранта либо потомка эмигрантов второй-третьей волны.

Я никак не ожидала, что Миша Платофф окажется симпатичной стройной дамой лет тридцати, и это открытие отнюдь не привело меня в восторг. Особенно потому, что элегантный розовато-серый плащик мадам Миши был точной копией того, что я купила в бутике рядом с банком! Моя радость от удачного приобретения моментально потускнела. Боюсь, мое приветствие госпоже Платофф было не таким сердечным, как если бы оно было адресовано одноименному господину.

– Добри ден, сударыня! – Миша Платофф бойко поздоровалась со мной на ломаном русском и тут же перешла на гладкий французский. – Бон жур, мадам!

– Я думала, Миша Платофф – это мужское имя, – призналась я, жестом пригласив мадам присесть.

– О! Мама-француженка назвала меня Мишель, но мой русский папа мечтал о сыне, и так повелось, что я с самого детства Миша, – рассмеялась она. – Если вам это странно, называйте меня Мишель. Как вам удобно.

– Тогда Мишель, – выбрала я.

Мадам Платофф сбросила на руки предупредительному официанту свой (то есть наш!) плащик и заняла предложенное ей место за столиком.

– Мы ждем еще кого-то? – Мишель, разумеется, заметила третий прибор.

– Одного друга, – кивнула я. – Он в курсе дела, поэтому попрошу вас подождать с докладом. С обедом ждать не обязательно, мы можем сделать заказ.

– Отлично, я, признаться, проголодалась! – непосредственная мадам без церемоний углубилась в изучение меню.

Я последовала ее примеру и так увлеклась расшифровкой сложных кулинарных рецептов, что не заметила появления Павла, и поняла, что он уже с нами, лишь услышав протяжный возглас Мишель:

– О-о-о!

Я подняла глаза, увидела восторженное лицо мадам Платофф, обернулась – и тут же на раскрытую книжку меню передо мной плавно опустился большой букет незабудок.

– Ты еще красивее, чем я помню! – интимно прошептал мне на ухо знакомый голос.

Я поспешно спрятала лицо в незабудки.

– Прошу прощения, если бы я знал, что меня ждут сразу две прекрасные дамы, я бы не ограничился одним букетом! – это было сказано уже в полный голос и самым светским тоном.

Мадам Мишель польщенно улыбнулась. Павел обошел стол и занял свое место напротив меня.

В отличие от меня, он за минувший год не помолодел, но выглядел, как всегда, безупречно. В деловом костюме с галстуком я его прежде не видела и нашла, что Павел вполне мог бы позировать для обложки солидного бизнес-журнала.

– Здравствуй. Очень рада тебя видеть, – призналась я.

Элегантный, подтянутый, моложавый мужчина молча и без улыбки всматривался в мое лицо. Я занервничала и шумно захлопнула меню. Расценив это как призыв, услужливый официант подскочил к нашему столику и принял букет у меня и заказ у Мишель и Павла. Я просто пробормотала: «Мне то же самое» и, дождавшись ухода официанта, повернулась к Мишель:

– Теперь мы можем поговорить.

– Да, конечно.

Кокетливая дамочка надела строгие очки, открыла пухлый портфель, достала папку с бумагами и сразу же превратилась в бесстрастного, но компетентного старшего эксперта агентства «Пулитц и Партнер».

Я с интересом ждала доклада. Мне не терпелось узнать, за что я заплатила неведомому господину Пулитцу с его хваленой командой весьма немалые деньги.

Агентство «Пулитц и Партнер» мне рекомендовали серьезные люди в дирекции банка: Пулитц со товарищи уже не один десяток лет без шума и пыли добывал для них конфиденциальную информацию о сомнительных клиентах. Я так поняла, что агентство фактически детективное, и в ходе коротких предварительных переговоров по телефону это мое предположение подтвердилось. Расценки в «Пулитц и Партнер» высокие, но при этом весь спектр услуг не афишировался, так что платежеспособный клиент мог рассчитывать на ювелирно выведенный индивидуальный подход.

Спасибо золотым дублонам Даниэля, я была вполне платежеспособна, и после согласования заказа и предоплаты в «Пулитц и Партнер» за мое весьма необычное дело взялись с энтузиазмом. Раз в квартал я получала промежуточную информацию о ходе расследования, и вот теперь мадам Миша Платофф как полномочный представитель агентства должна была дать мне полный отчет. Точнее говоря, не мне одной, а нам с Павлом, так как эту историю первым зацепил именно он, однако раскрутить ее сугубо журналистскими методами, без помощи профессионалов сыскного дела, никак не мог. Настоящим детективам – и тем пришлось здорово потрудиться, чтобы отработать запрошенный гонорар.

– Итак, вот что нам удалось выяснить, – Мишель открыла папку и вынула из нее несколько пластиковых файлов с бумагами. – Год назад на чердаке заброшенного и назначенного под снос здания мыловаренной фабрики в итальянском курортном местечке Портофино был обнаружен труп очень старой женщины, скончавшейся, по официальной версии следствия, от передозировки наркотика. Однако экспертиза останков, произведенная без ведома и участия представителей власти (мы использовали наши связи и ваши средства)…

– Да-да, я помню этот счет, – кивнула я и вытянула из врученного мне файла фотографию блаженно улыбающейся покойницы.

– Экспертиза показала, что причиной смерти женщины стала глубокая старость, – невозмутимо договорила Мишель. – При этом непосредственно перед смертью старая дама имела сексуальный контакт, который, очевидно, окончательно истощил ее силы, хотя для мужчины остался незавершенным.

– Если можно, без этих подробностей! – поморщившись, попросил Павел.

Я успокаивающе похлопала его по руке и кивнула мадам эксперту, побуждая ее продолжить.

– Изображение жертвы в молодости, полученное с помощью специальной компьютерной программы, позволило с достоверностью порядка восьмидесяти процентов опознать в умершей семнадцатилетнюю Анну Лацетти, об исчезновении которой уже было известно полиции провинции Эмилия Романо, где девушка проживала с родителями. Полиция установила, что Анна с группой друзей уехала на молодежный музыкальный фестиваль в Портофино, где и потерялась без следа.

– Надо же, тоже Анна! – пробормотал Павел и пристально посмотрел на меня.

– Очень распространенное имя, – я слегка поежилась. – Продолжайте, Мишель!

– Теперь взгляните на эти фото, – агентесса передала мне следующий файл.

Я внимательно рассмотрела несколько снимков, представляющих различные детали одной и той же картины, покачала головой и передала фотографии Павлу.

– Не верьте своим глазам. Этой бабушке по имени Ленка Ангелова было всего девятнадцать. Она скончалась в процессе сексуальной близости с неизвестным мужчиной в позапрошлом году. Это случилось в Болгарии, в курортном городке Бяла между Бургасом и Варной, все шокирующие детали и пояснения вы найдете в прилагаемых материалах, – это было сказано специально для Павла. – И, наконец, подборка номер три, хронологически предваряющая два вышеупомянутых случая.

Я взяла третий файл и передернулась, не справившись с эмоциями. Сквозь прозрачный пластик была хорошо видна фотография какой-то крайне неприятной местности – не то загородной свалки, не то сильно замусоренной лесополосы. Костлявое, морщинистое, усеянное пятнами уродливое тело невероятно древней старухи раскинулось на подгнившей листве под лысым кустом. На пергаментном лице, больше похожем на голый череп, пламенели густо напомаженные губы, растянутые в клоунской улыбке.

– Какой ужас!

– Ужас, – хладнокровно согласилась Мишель и забрала у меня файл, чтобы передать его Павлу. – Но, если верить специалистам по компьютерному моделированию, перед нами, опять-таки, не старая ведьма, а восемнадцатилетняя студентка Эстер Ван Бирен из Голландии. Она принимала участие в слете христианской молодежи в курортном городке Схевенингем и отстала от своей группы во время вечерней прогулки по берегу моря.

– Разве это возможно? – Павел растерянно смотрел на меня. – Три случая с интервалом всего лишь в год?

– Так ведь маньякам свойственно проявлять активность в определенные периоды, – со знанием дела заметила Мишель.

– Не знаю, – я ответила Павлу. – Арифметика пасует.

– Я не понимаю, – Мишель перевела вопросительный взгляд с меня на Павла. – Какая арифметика? Если вы говорите о денежных суммах, то вся наша бухгалтерия подробно представлена…

– Мы говорим не о деньгах, – перебил ее Павел, продолжая смотреть на меня.

– Прости, но я знаю об этом очень мало! – я почувствовала, что сердито краснею, а на глаза навернулись слезы.

Может, я уже не совсем человек, но и не монстр!

– Это ты прости, – Павел смягчился. – Просто я-то знаю об этом еще меньше!

Я кивнула. У меня тоже цифры не сходились. Уж слишком часто происходили убийства!

Сколько лет было сексуальному партнеру первой девушки, Эстер Ван Бирен? Уж наверняка никак не больше семидесяти, иначе он был бы неважным любовником. Семьдесят минус восемнадцать – пятьдесят два. Значит, со смертью девушки ее партнер должен был помолодеть примерно на полвека. И ему стало двадцать.

А год спустя, убив на болгарском курорте вторую девочку, девятнадцатилетнюю Ленку Ангелову, он стал моложе… на год? А еще годом позже, отняв жизнь у семнадцатилетней Анны Лацетти, он сделался семнадцатилетним?

– Похоже, мы ищем не старика, а юношу! – я озвучила результаты своих размышлений.

– И если он будет продолжать в таком темпе, то скоро выйдет за нижнюю границу половой зрелости! – зло съязвил Павел.

– Так вот, насчет продолжения! – Мишель оживилась, явно обрадовавшись возможности продолжить свой доклад. – Мы попытались спрогнозировать время и место следующего преступления этого маньяка. Со временем более или менее понятно – можно предположить, что это вновь будет двадцатое марта, как в каждом из трех известных нам случаев. А вот место…

– Наверняка опять Европа, – сказала я. – И, вероятно, не Голландия, не Болгария и не Италия, уже отмеченные типичными смертями. Убийца не станет рисковать, повторяясь.

– Вероятно, страна будет другая, – кивнула Мишель. – А город – небольшой, провинциальный, обязательно курортный. И непременно такой, где в это время года собирается много молодежи – на концерты, слеты, фестивали и тому подобные мероприятия.

– Представляю, сколько таких мероприятий приходится на эту дату! – Павел присвистнул.

– Не так уж много, всего шесть в разных странах, – Мишель ободряюще улыбнулась.

– И не так уж мало, – я огорчилась.

Охватить своим внимаем полдюжины европейских курортов разом – на это я при всем желании не способна!

– Минуточку!

Павел вдруг встрепенулся, вытряхнул листы из файлов и зашелестел бумажками, торопливо просматривая их. Мы с мадам экспертшей выжидательно и заинтересованно смотрели на него. Я чувствовала, что назревает некое важное открытие, и внимательно следила за каждым движением Павла.

Ах, как же я люблю умных мужчин!

– Я идиот! – противоестественно горделиво заявил мой любимый умный мужчина, шлепнув себя по лбу бумажной пачкой. – Тупица! Как же я сразу не понял? А еще специалист!

– В какой области? – заинтересовалась Мишель.

– Он журналист, – объяснила я – и промахнулась.

– Я же физик и а-стро-ном! – Павел покрутил головой, продолжая показательно изумляться своей временной тупости. – Поразительно, как я не догадался?

– О чем?! – не выдержав, в два голоса рявкнули мы с Мишель.

Павел развернул редким веером три бумажки и последовательно потыкал в них пальцем:

– Двадцатое марта! Двадцатое марта! Двадцатое марта!

– Ну да, двадцатое марта! Мы о том и говорили, – озадаченно повторила Мишель. – Двадцатое марта – и что?

– А то, что более ранние случаи вы не нашли потому, что не там искали! Они должны были происходить не двадцатого, а двадцать первого марта!

– Почему? – я по-прежнему ничего не понимала.

– Потому что равноденствие! – торжествующе объявил Павел и откинулся на стуле, явно ожидая аплодисментов.

Мы с Мишель переглянулись и снова уставились на Павла. Он вздохнул и объяснил:

– Я с детства привык, что весеннее равноденствие случается двадцать первого марта, и поэтому не сразу понял, почему в последние три года убийства происходили двадцатого. Но в две тысячи восьмом – а это ведь как раз тот год, когда погибла голландская девушка Эстер, – дата равноденствия сдвинулась на один день, и до две тысячи двадцатого года включительно весеннее равноденствие будет происходить двадцатого марта.

– Вы понимаете, что это значит?!

В возбуждении я схватила Мишель за руку, и она поморщилась, но показала, что прекрасно соображает и под давлением:

– Это значит, что имеет смысл повторить поиск случаев, подобных нашим трем, изменив один из ключевых параметров. Проверить, не было ли таких смертей в более ранние годы, чем две тысячи восьмой, но не двадцатого, а двадцать первого марта!

– Вы их найдете, я уверен! – Павел холодно улыбнулся.

– Если вы их найдете, мы сможем уменьшить список стран, в которых убийца еще не отметился! – подхватила я. – И, возможно, тогда нам все-таки удастся вычислить роковое место этого года!

– Сегодня уже семнадцатое, – Мишель зачем-то посмотрела на наручные часы и решительно встала, уронив с колен на пол так и не развернутую салфетку.

Материализовавшийся из воздуха официант поймал ее раньше, чем она коснулась пола.

– Прошу меня извинить, времени мало, я должна срочно связаться с коллегами!

Мадам Платофф нас оставила. Мы с Павлом остались за столиком вдвоем.

– Чему это ты улыбаешься? – хмуро спросил он.

– Как хорошо иметь дело с умным человеком! Потрясающая догадка – про равноденствие! – я посмотрела на Павла с восхищением.

– Простая и гениальная, – польщенный, благосклонно согласился он.

Равноденствие – это, действительно, очень многое объясняло.