Читать книгу Запрет на прошлое - Елена Магинская - Страница 6

Уже десять дней, как мы находимся в прошлом, и продолжаем исследовать территорию научного центра. Сегодняшнее утро ничем особо не отличалось от вчерашнего, за исключением воздуха, который подозрительно дрожал от монотонного непрерывного гула, идущего из-под земли. К счастью, шум вскоре прекратился и, наконец, наступила долгожданная тишина. Мало того, что в дневное время здесь очень жарко, и это вызывало определенный дискомфорт, так еще и непонятные звуки, которые с каждым новым днем только усиливались и действовали мне на нервы. Последние вызывали не только научный интерес, но и беспокойство. Позавтракав, мы направились к главному зданию тейррийцев. Дан о чем-то спорил с Виленом и Мирой, а я шла за Никитой, сосредоточенно глядя себе под ноги и, рассуждая о природе подземных толчков. Внезапно, что называется «в тему», раздается оглушительный грохот, похожий на мощный взрыв, и резко затихает. Я останавливаюсь и, недоуменно наблюдаю, как оседает на землю взметнувшаяся от грохота дорожная пыль. Едва успеваю сделать успокаивающий вдох, как под моими ногами разверзлась земля. «Землетрясение?» – молниеносная мысль проносится в моей голове, и в следующее мгновение я лечу в образовавшийся глубокий провал. Никита несется за мной и успевает подхватить меня. Мы зависаем в воздухе. Я слышу испуганный крик Дана и быстрый топот ребят, бросившихся к нам на помощь.

– Ариадна, держись крепче, сейчас взлетим на поверхность.

Я послушно обхватываю парня за талию. Он прижимает меня к себе, но в этот момент снова раздается треск, грохот и мощный удар. Огромный пласт горной породы неожиданно вздыбливается и закрывает дыру в земле. На нас сверху летит земля, гористые обломки и камни. Никите, который старается своим телом защитить меня от камнепада, приходится то и дело уворачиваться от летящих камней. Когда все заканчивается, нам не остается ничего другого, как опустится на дно глубокой пещеры.

– Никита, ты что-нибудь видишь? Куда мы с тобой попали? Мы в пещере? – я закидываю его вопросами и пытаюсь воспроизвести огненный шар, чтобы подсветить в кромешной темноте.

– Ариадна, остановись, – Никита предостерегающе берет меня за руку, – мы с тобой действительно находимся в пещере, поэтому будет лучше, если ты на время забудешь о своих способностях.

– Почему?

– Ты же слышала взрыв, в тупиковых ответвлениях могут скапливаться газы: метан и углекислый газ. Один твой огненный шарик, и мы взлетим на воздух.

– А нам туда и нужно попасть. На поверхность, – я улыбаюсь, не подозревая, что мы с Никитой попали в серьезную переделку.

– Нужно, вот только хотелось бы в неразобранном виде.

– Ты прав, шутка не к месту и не вовремя. Кстати, если нельзя применить огненный шар, можно открыть портал. Пещера какая-то неприветливая, холодная и мрачная, не хотелось бы задерживаться здесь.

– Это неплохая мысль, – соглашается со мной Никита.

– Хм, не получается, – растерянно произношу я, после нескольких неудачных попыток.

– Дай взглянуть.

Я поспешно протягиваю ему свою руку.

– Хм, с ним что-то не так. Во-первых, «лунный камень» помутнел, во-вторых, я чувствую его регулярную пульсацию, но она существенно ослабла, то же самое происходит и с алмазом.

– Что? Не может быть, – удивленно бормочу я, хмуря брови в напряженном размышлении.

– По всей вероятности, что-то воздействует на «лунный камень» и ослабляет его действие. Ты не расстраивайся, как только твои глаза привыкнуть к темноте, начнем искать выход на поверхность, а там и камень засияет.

– Ты думаешь, отсюда есть выход?

– Не волнуйся, в пещерах, как правило, существует несколько выходов, и мы его обязательно найдем. Впрочем, сначала я попробую пробить дыру в том месте, где образовался провал, и, который, к сожалению, снова завалило землей. Если пласт небольшой толщины, то мне удастся пробить его, – произносит он и сразу же берется за дело, однако его усилия не увенчались успехом. В итоге, нам ничего другого не остается, как идти на поиски выхода.

Мы обошли этот зал кругом и установили, что от него уходят вглубь два ответвления. Выбрав одно из двух, мы осторожно двинулись вперед, и вскоре оказались в тупике. Нам пришлось вернуться обратно, оставляя на стенах пещеры стрелки, используя в качестве мела острые камни. Несмотря на то, что я была в джинсах и водолазке, в пещере было достаточно прохладно. К этому нужно добавить, что у нас не было ни фонарика, ни спичек, ни еды. Никита уже несколько раз пытался почувствовать воздушные потоки, чтобы с их помощью определить путь к поверхности, но и здесь мы потерпели неудачу.

Я чувствовала, что мы попали в ловушку, из которой невозможно найти выход, но старалась гнать прочь из головы такие мысли. Старательно напрягая зрение, я вместе с Никитой терпеливо искала спасательный выход на поверхность, не зная ни времени суток, ни отдыха. В далеких коридорах, где еще никогда не ступала нога человека, мы то и дело сворачивали, петляли, спускались и поднимались в бесконечной темноте.

– Мы заблудились? – в какой-то момент я останавливаюсь, шатаясь от усталости, голода и сильной жажды.

Никита подходит ко мне, берет меня за руку и ведет за собой.

– Тебя мучает жажда, – не спрашивает, а констатирует он. – Потерпи немного, здесь должна быть вода.

– Хорошо бы, – произношу я, стараясь не отставать от Никиты и в то же время не налететь в темноте на него.

За время нашего вынужденного путешествия по пещере, мы часто останавливались и снова продолжали путь в поисках других ответвлений. Мы находили их во мраке подземелья и тщательно исследовали каждый уголок каменного коридора, разочарованно вздыхали, и шли дальше. В почти непроницаемой тьме, мы словно тени блуждали по нескончаемым лабиринтам огромной пещеры. День у нас смешался с ночью, и, в конце концов, мы окончательно потеряли счет времени. Нам хотелось постоянно пить и есть, но мы снова возвращались к исходной точке и заново начинали поиски. В какой-то момент Никита вдруг остановился, и я все же врезалась в него, не успев затормозить.

– Ариадна, замри, – тихо произносит он, придерживая меня за талию, чтобы я не свалилась на землю от усталости, и внимательно прислушивается к тишине. – Вода, я слышу ее медленное стекание по стене пещеры. Я проверю, – он резко отпускает меня, и исчезает в глубине пещеры. Меня охватывает страх перед таинственной темнотой. Мне казалось, что Никита не сможет найти меня, и я останусь совсем одна в этом чудовищном месте. Не знаю, откуда берутся силы, но я почти бегом мчусь за парнем, но тут же с шумом спотыкаюсь и падаю, разбив колени в кровь. Быстро поднимаюсь на ноги, постанывая и чертыхаясь от боли, отряхиваю руки и джинсы от земли, после чего делаю шаг в сторону и не чувствую твердой опоры под ногами.

«Да, ладно», – удивленно шепчу я и лечу куда-то вниз.

– Никита! – тут же отчаянно кричу я, размахивая руками, словно пытаюсь схватиться за воздух. Но безуспешно. В первые секунды «полета» я была в ужасе и плохо соображала, и только спустя пару минут до моего сознания доходит, что меня ждет неминуемая гибель. Мой «полет» кажется бесконечным, потому что я все еще продолжаю стремительно падать вниз. Я чувствую, как внутри сжимается тугой комок. Сердце холодеет при мысли о том, что я больше никогда не увижу Дана. Мне больше никогда не обнять и не прижать к своей груди, моей маленькой и любимой дочки. «Я буду любить вас бесконечно», – торопливо прощаюсь с ними и чувствую, как меня обдает порывом холодного ветра. Мое падение замедляется, а еще через пару секунд я зависаю в воздухе.

– Что происходит, – шепчу я, и слышу взволнованный голос Никиты.

– Ариадна, держись за меня покрепче и не отпускай! – командует он, и мы стремительно поднимаемся наверх.

– О, боже! – я дрожу всем телом, и еще крепче прижимаюсь к нему. – Я уже простилась со всеми.

– Прости меня, прости, – шепчет Никита, покрывая поцелуями мое лицо. – Я виноват, что не углядел за тобой.

– Ты прости меня за то, что я такая непутевая.

– Ты путевая, это я виноват. Жаль, веревки с собой нет. Привязал бы тебя к себе, – он улыбается, берет меня за руку и ведет за собой. – Ариадна, почему ты не видишь в темноте, как, например, Дан, Мира и Вилен? Вы же тейррийцы, значит и у тебя должны быть точно такие же способности.

– Они родились, когда меня еще и в помине не было на земле, и уже успели приобрести все способности тейррийцев, мои же только начали возвращаться ко мне.

– Понял, тогда еще один вопрос.

– Давай, – я улыбаюсь.

– Ты можешь одним движением руки соорудить огненный смертельный шар, почему у них нет такой способности?

– Если честно, то я не знаю. Это и для меня загадка.

– Понял, – снова повторяет Никита, крепко сжимая мою ладонь в своей руке.

Мы проходим несколько петляющих и мрачных коридоров, и, наконец, оказываемся в нужном зале, с трудом протиснувшись внутрь. Зал по форме напоминал каменный мешок и был намного меньше остальных залов пещеры, уже исследованных нами, но именно здесь была необходимая для нас живительная влага.

– Ариадна, не спеши, – предостерегающе произносит Никита, беря меня за руку. – Эта вода может быть совершенно непригодна для питья.

Я послушно останавливаюсь. Он отпускает мою руку, подходит к стене, принюхивается, а затем губами начинает собирать едва заметные капли жидкости.

– Пить можно, – через пару секунд произносит он, и мы в прямом смысле принимаемся облизывать стену пещеры, мизерными каплями пытаясь утолить свою жажду. Когда мы полностью осушили стену, я понимаю, что мой язык распух, а губы пересохли и потрескались. Несколько минут на отдых, и мы снова встаем, и снова продолжаем наше бесконечное движение по замкнутому кругу злополучной пещеры.

– Нам необходимо замедлиться, чтобы не было выделения пота, иначе это приведет к переохлаждению, – предупреждает Никита, а я лишь слабо киваю головой. «О чем он говорит? Я уже и так еле плетусь, с трудом передвигая ноги. Еще немного и придется ползти на четвереньках. Но мы упорно продолжаем плутать во тьме, и когда находим очередную пещеру, я просто падаю без сил на холодный пол.

– Ариадна, нельзя отдавать камню свое тепло, – Никита снова предупреждает меня об опасности.

Но мне уже все равно. У меня больше не осталось сил двигаться, шевелить руками, произносить слова и даже думать. Меня, как будто выключили. Запас моей жизненной энергии сейчас равен нулю. Впрочем, в этом нет ничего удивительного, поскольку мне необходимо питаться, чтобы подзарядить мою внутреннюю батарейку, а еды здесь нет. Вот они и сдохли, мои жизненные батарейки.

Парень наклоняется надо мной и поднимает на руки, затем садится на пол пещеры, и позволяет нам немного поспать, прижав меня к себе.

Слышу сквозь сон, как с моих губ срывается стон. Открываю глаза и медленно сжимаю руки в кулаки от боли во рту, першения в горле и мучительной жажды, которая изводит до потери сознания. «Еды здесь нет», – единственная мысль буравит мой мозг. Мы с Никитой облазили всю пещеру, заглянули в каждый закоулок, но так и не смогли найти достаточное количество воды, чтобы утолить жажду, а о съестном и речи нет. В итоге, мы медленно с Никитой умираем, но не сдаемся. Короткая передышка, и снова отправляемся в путь. Мы снова идем блуждать по темным холодным коридорам пещеры. Я не надеюсь больше на спасение, не лелею надежду на выход отсюда. Мою голову заполняют мысли о Дане и о моей маленькой дочери. Мне больно и горько осознавать, что я больше никогда не увижу их, а это неправильно и несправедливо. Но должна сказать, что нас сюда никто не звал, так что нам некого винить, кроме самих себя.

Никита крепче прижимает меня к себе, и я вновь растягиваю в улыбке свои губы. Еще совсем недавно за крепкий «дух», за умение противостоять боли, я нарекла четырехлетнего мальчика стойким оловянным солдатиком. Прошло триста лет, и сейчас этот мальчик находится рядом со мной. Он старается изо всех сил помочь, поддержать и защитить меня от холода и боли. Я думаю о мужской силе и доброте, о крепком характере и дружеском единении, о парне и девушке, которые по воле случая оказались в непростой ситуации. Никита – вампир, а рядом с ним находится та, которая могла бы накормить его своей кровью, но он наотрез отказался от моего предложения, и вскоре заметно ослаб.

– В то время, когда я буду наслаждаться твоей кровью, ты будешь медленно умирать от голода и жажды. Такого исхода я не приемлю. Только вместе. Вместе будем продолжать искать выход, вместе голодать и, если, кому-то там угодно будет, то и умирать будем вместе.

Когда мы в очередной раз падаем на пол пещеры, уставшие, совершенно обессиленные и голодные, я не выдерживаю и протягиваю ему свою руку.

– Пей! – приказываю я, едва ворочая языком.

– Нет. Я все сказал.

– Пей, – снова повторяю я, привалившись спиной к холодной стене пещеры, – иначе вместе погибнем. Никита, сейчас все идет к тому, что мы оба лишимся последних сил. Что в этом хорошего? Пусть они останутся хотя бы у одного из нас. Возможно, когда у тебя появятся силы, ты сможешь и для меня раздобыть что-нибудь съедобное, – я пытаюсь улыбнуться. Кожа на чудовищно распухших губах трескается, и я чувствую, как по подбородку стекают струйки крови.

– Найти хоть что-нибудь, – машинально повторяет Никита, но продолжает сопротивляться. Он пытается отодвинуть от себя мою руку, а я упорно возвращаю ее обратно. Из ранок на моих губах продолжают сочиться теплая кровь.

– Найти, – снова повторяет Никита, словно загипнотизированный.

Как говорится, голод – не тетка, и тут пойдешь на любые поступки, лишь бы выжить. Запах свежей крови будоражит его сознание, и уже в следующую секунду он вонзает свои клыки в мою руку. Жадно приникнув губами к «божественному» нектару, Никита начинает глубокими глотками утолять свою жажду. Немного насытившись, он отпускает мою руку, притягивает меня к себе и языком слизывает кровь с моих болезненных губ.

– Неужели тебе не противно прикасаться ко мне, я сейчас выгляжу, как… – я замолкаю, пытаясь подобрать нужное слово. – Я сейчас такая грязная, вонючая и страшная. Чего только стоят мои кровоточащие распухшие губы.

– Не говори так. Ты лучшая. Ты самая красивая и очаровательная девушка, которую я когда-либо встречал в своей долгой жизни.

Он нежно проводит языком по моим кровоточащим губам, и это приносит облегчение. «Слюна вампира, – догадываюсь я, – точнее вещество, которое находится в слюне, и которое заживляет ранки от укусов». Никита осторожно опускает меня на пол пещеры, приподнимает мою голову и подкладывает под нее свою руку. Притягивает меня к себе, и я чувствую, как он весь напрягается, словно чему-то сопротивляется и тут до меня доходит, что он чувствует то же самое, что и я. Вампирский обряд порождает желание удовлетворить другую, сексуальную потребность организма. Впрочем, я даже думать сейчас об этом не могу, к тому же, слиться воедино я мечтаю только с одним, с моим любимым Даном. Никита другой рукой обнимает меня за плечи, затем резко разворачивает меня к себе спиной и плотнее прижимает к себе, и я чувствую его сильную эрекцию.

– Никита, – едва шевеля распухшим языком, предупреждающе произношу я.

– Молчи, Ариадна, пожалуйста, молчи, – тихо просит он. – Потерпи, прошу тебя. У меня появились силы, и через минуту я пойду на поиски пищи. Возможно, мне удастся найти хоть что-нибудь съестное и для тебя.

– Хорошо, – тихо соглашаюсь я, – только прошу тебя, не оставляй меня надолго одну, пожалуйста.

– Не волнуйся, я тебя не потеряю, – обещает он и еще сильнее прижимается ко мне, но уже через секунду поднимается на ноги.

– Я скоро, – говорит он, и растворяется в темноте.

Я то ли засыпаю, то ли теряю сознание, но проваливаюсь в беспамятство. Не знаю, сколько проходит времени, но из забытья меня выводит голос Никиты.

– Ариадна, – он садится рядом со мной, аккуратно приподнимает меня и усаживает к себе на колени.

– Мне все же удалось найти что-то похожее на молоко, возможно, эта жидкость принадлежит живородящему виду тараканов. Как правило, этим молоком питаются зародыши насекомых. Тебе не понравится, но им не отравишься.

– Мне все равно чье это молоко, – мучительный стон срывается с мох губ. – Я сейчас готова съесть самих тараканов, лишь бы хоть немного утолить мучительный голод и жажду.

Никита подносит к моим губам свою ладонь.

– Пей, Ариадна.

– Хм, приятно пахнет.

– Это молоко богато белком, в нем также есть калий, цинк и витамины, в общем, в нем содержится множество химических веществ и жидких элементов.

– Нежный, приятный вкус, но с легкой горчинкой, – произношу я, тщательно облизывая губы.

– Тараканы, наверное, были голодными, как и мы с тобой, поэтому с горчинкой.

– Вкусно, – я невольно вздыхаю, потому что мало. – Спасибо, – тихо шепчу я, – откуда ты все это знаешь?

– Я изучал пещеры, а молоко поможет тебе продержаться до прихода Дана.

– Он нас найдет?

– Ты даже не сомневайся в этом.

Никита поднимает меня и ставит на ноги, и мы снова отправляемся блуждать в поиске спасательного выхода. И так день за днем, и ночь за ночью. Когда же мы безжизненно падали без сил, я протягивала Никите свою руку. Он пил мою кровь, разворачивал меня к себе спиной, плотно прижимался к моим ягодицам, а потом уходил за питательным молоком, которое к этому времени приобрело приятный сладкий вкус и даже стало нравиться мне. Во время очередного укуса, Никита положил свою руку на мое бедро и стал медленно поглаживать его.

– Никита, – мне снова пришлось напомнить ему, что он переходит границы дозволенного. Он тут же убрал свою руку, но еще плотнее придвинулся ко мне. Я не сильно возмущаюсь, прекрасно понимая, что происходит. Мало того, что сам обряд вызывал желание слиться воедино, так еще и молодое женское тело провоцировало мужчину на подобные действия. Когда Никита приносил мне молоко, я чуть ли не вгрызалась зубами в его руку и слизывала все до капли, впрочем, несмотря на это, все же слабела. Никита решил отказаться от моей крови, но это означало смерть обоим, а после укуса у меня появлялись хоть какие-то, но силы. Я понимала, что без живительного нектара не смогу продержаться до прихода Дана, а потому просила Никиту найти мне еще: совсем немного, хотя бы каплю драгоценной жидкости. Однако когда он пытался меня погладить или прикоснуться губами к моему телу, я решительно противилась этому. Я не знала, где он берет молоко, да и не хотела этого знать, я лишь хотела не умереть от жажды. В моем воспаленном мозгу судорожно билась одна единственная мысль, мною владело только одно желание – насытиться, совершенно не догадываясь о том, что устроила парню настоящую пытку.

Время шло, а ничего не менялось. Совершенно измотанные жаждой, с потрескавшимися губами, мы лежали в кромешной тьме каменного мешка и обнимали друг друга, даже не догадываясь о том, что уже двадцать дней находимся в ловушке. Двадцать дней и ночей непроглядной тьмы, холода, голода и жажды, и это будет продолжаться до тех пор, пока мы тут не умрем. Тихо всхлипывая, я прижалась к Никите, который утешал, целовал, высушивая мои слезы.

– Мы навсегда останемся здесь, среди острых камней, темноты и холода, – снова шепчу я, больше не веря в чудо. – Знаешь, что странно? Когда мы находились там, наверху, то из-под земли постоянно доносились какие-то звуки, но, как только мы попали сюда, звуки исчезли, землю больше не трясет. Не правда ли, какой забавный парадокс? Как будто эта странная какофония звуков предназначалась исключительно для нас с тобой. Никита, эта ловушка захлопнулась за нами. Вот только не понимаю, кто ее устроил и с какой целью?

– Ариадна, нам необязательно умирать.

– В смысле? Что ты предлагаешь?

– Я могу обратить тебя.

– Нет, – я мотаю головой. – Но не потому, что не приемлю это. Я просто знаю, что результат будет негативным.

– Почему ты так в этом уверена?

– Я знаю. Если я погибну на планете Земля, то немедленно отправлюсь на Тейрру, и уже без возврата, так что пусть все идет своим чередом. Вот такое условие мне выдвинула Офелла.

– Поэтому твой организм не принимает кровь? Поэтому тебя выворачивало наизнанку от моей крови?

– Да, – грустно произношу, а по щекам снова текут слезы.

– Тише, Ариадна, не плачь. Надежда еще есть, – и, словно услышав его слова, раздается сильный грохот. Земля дрожит, разрывается на части, и сверху прямо на нас летит огромная земляная глыба, образовав проход на поверхность. Никита, едва успевает подхватить меня на руки и унести от камнепада. Не знаю, откуда у него взялись силы, но он оттолкнулся от пола пещеры и со мной на руках взмыл на поверхность, где меня тут же подхватили сильные руки Дана. Он обнимает меня, прижимает к себе, целует мое лицо, прикасается губами к моим и… замирает. Снова делает вдох, и, в ту же секунду в его глазах сверкают искорки неподдельного негодования и отвращения.

«Понимаю его, мои израненные губы выглядят отвратительно, – молча глотая слезы, с грустью думаю я. – А еще от меня пахнет сыростью и затхлостью, короче говоря, несет, как от дохлого скунса, раз вызвала у него такую реакцию. Но я же не виновата в том что произошло. Я же не нарочно, – пытаюсь схватиться за его футболку, но рука безвольно падает вниз. Дан приносит меня в нашу комнату, укладывает на кровать и уходит, не сказав мне ни слова.

Мира снимает с меня одежду, затем приносит таз с теплой водой и начинает аккуратно обтирать мое лицо и тело. Мы обе молчим. У меня нет сил на общение, а подруга почему-то не хочет этого делать. Не спеша надевает на меня чистую сорочку, помогает присесть в кровати, подложив под спину подушки. После чего берет в руки кружку, из которой идет такой вкусный запах, что голодные боли становятся еще сильнее.

– Не спеши, – предупреждает Мира, и протягивает мне трубочку для питья. – Дан отыскал на продуктовом складе. Пока губы не подживут, придется тебе пользоваться трубочкой.

Я киваю головой и медленно втягиваю в себя глоток бульона.

– О, боже! – тихим, слабым голосом невольно вырывается у меня, – как же это вкусно.

Не замечая слез, текущих по моим щекам, я пытаюсь улыбнуться подруге.

Мира улыбается в ответ и гладит меня по голове.

– Я очень рада, что вы выжили.

К счастью, мой организм быстро восстановился после ужасов подземных лабиринтов. Прошла неделя, и я чувствовала себя, как и раньше, как будто ничего и не было. Дан все время где-то пропадал и практически не появлялся в комнате. Его совершенно не интересовало, как я себя чувствую, поправилась ли я, не нужно ли мне что-нибудь еще? Все это было странно, непонятно и… очень неприятно. Я не знала, в чем провинилась перед ним, но отлично понимала, что мой любимый был слишком занят, чтобы беспокоиться обо мне. В первые дни восстановления, я пыталась расспросить подругу о причинах, побудивших Дана игнорировать меня. На что Мира уклончиво пояснила, что Дан с Виленом нашли какую-то лабораторию и пытаются разобраться в записях. Я поняла, что она говорит неправду, и больше вопросов не задавала. Насильно мил не будешь. Впрочем, спасибо Мире, она была рядом, пока я не поправилась. В отличие от Дана, Вилен был не настолько загружен работой, чтобы игнорировать меня. Он забегал ко мне каждый день, интересовался, как я себя чувствую, поддерживал меня, желал скорейшего выздоровления и убегал. Никита, по всей вероятности, так же, как и я приходил в себя, поэтому не заходил ко мне. Так прошло две недели, но удивительное дело, тот, кого я так сильно любила, о ком мечтала, о ком грезила в холодной безжалостной пещере и кому шептала свои прощальные слова, странным образом охладел ко мне. Он не обнимал меня, не целовал, а о том, чтобы заняться любовью, не было ни единого намека. Я не спорю, что первое время была больше похожа на страшилу, нежели на привлекательную девушку, но прошло время и я поправилась. Я терялась в догадках и совершенно не понимала, что происходит, а он не хотел даже замечать меня. В какой-то момент я не выдержала и поделилась своими переживаниями с Мирой.

– Ты, правда, не понимаешь, что происходит? – подруга недоуменно посмотрела на меня.

– Нет, не понимаю, – честно признаюсь ей.

– Вы с Никитой провели в пещере двадцать дней, у вас же был секс? Его не спросишь, он сторонится всех и молчит.

– Что?! – мое недоумение уступает место возмущению. – В каком смысле секс?! – я подскакиваю, как ужаленная, и начинаю носиться по помещению, словно тигрица в клетке, и никак не могу успокоиться. – Вы рехнулись? Вы вообще, в своем уме?! – снова возмущаюсь я. – Фу-у! – с яростью выплевываю я. – Ты же сама видела, в каком я была состоянии. Неужели не понимаешь, что у меня не было сил думать о чем-либо, кроме глотка воды. Мы провели в холодной пещере двадцать дней и ночей без воды и пищи. Двадцать! Не понимаю, о каком сексе может идти речь? Я не понимаю, – устало опускаюсь на диван и сжимаю голову руками. – Мы все время шли, падали, вставали, но продолжали искать выход. Мне так и хочется спросить: «Вам не стыдно?» У меня появляется желание рассмеяться от оскорбления и тупого недоверия ко мне.

– Ариадна, прости, но между вами что-то было, – настаивает Мира, несмотря на мое искреннее возмущение и категорический протест.

Меня трясет от злости и обиды. Но я беру себя в руки и рассказываю подруге все по порядку, начиная с первой и до последней минуты.

– Хм… это меняет дело, – задумчиво произносит Мира, – Дан просто обязан это понять и принять, иначе бы ты погибла.

– Понять, что?! – вновь возмущаюсь я, – то, что Никита пил мою кровь или то, что он прижимался ко мне? Я тоже к нему прижималась, чтобы не замерзнуть и не сдохнуть в том каменном мешке, – из моих глаз текут обжигающие слезы. Я зло усмехаюсь, и резким движением стираю их с лица.

– Впрочем, пусть думает, что хочет, я и без него справлюсь.

– Но ты же понимаешь, что теперь вы с Никитой связаны?

– Я пока понимаю только одно: нам нужно было остаться там навечно, и это был бы самый лучший выход, который вполне устроил бы моего дорогого Дана.

Как он мог такое подумать? Как он вообще позволил себе думать о подобном? Я впервые была зла на Дана. Его грандиозный бред не укладывался в моем сознании. Неужели было бы лучше, если бы я там умерла? Почему? Что с нами не так? Ему легче было бы пережить мою смерть, нежели то, что Никита пил мою кровь? Последний, кстати, тоже избегал встречи со мной и ни разу не навестил меня. Что вообще происходит? Дан и Мира в готовности обвинить меня в распущенности, вообще превзошли самих себя. Может быть, они думают, что мы с Никитой были на курорте и, страдая от безделья, только и делали, что сношались, как кролики? Как такое могло прийти Дану в голову? Как можно быть таким жестоким?

– Ариадна, отомри, – подруга щелкает двумя пальцами перед моим лицом.

Душа требует возмутиться, но я лишь моргаю глазами и продолжаю свою обличительную речь.

– Мы двадцать дней провели в пещере, – снова напоминаю я, делая акцент на очень длительное пребывание в ужасных условиях. – Тело трясло от холода и боли, плюс страшная усталость и такая же страшная слабость, бесцеремонно завладевшая моим телом. Но мы вставали и снова шли вперед пока не падали без сил. В такие мгновения с моих губ срывались стоны, совсем не те стоны, о которых думаете вы. Мира, ужасные стоны и проклятия. Минутная передышка, а дальше уже ползли на четвереньках, осматривая каждое мрачное ответвление в поиске возможного выхода. Ты посмотри на мои руки и на мои колени, они до сих пор не зажили от острых черных камней проклятой пещеры, – я сокрушенно вздыхаю и мотаю головой. – Когда же поняли, что нам пришел конец, мы вернулись в первый зал пещеры, откуда начали свой путь по коридорам подземного лабиринта. Совершенно обессиленные, изнывая от мучительной жажды и голода, мы лежали на холодном дне каменной тюрьмы и… просто тихо умирали. Но даже тогда, мы продолжали тешить себя надеждой, что вы спасете нас. Но нет, вы думаете о каком-то сексе. Вы поэтому нас не искали? – из моих глаз текут обжигающие слезы обиды.

Мира обнимает меня, прижимает к себе и гладит по голове, как маленькую девочку.

– Мы пытались, и все дни без отдыха разгребали землю, всего несколько минут на передышку и снова за работу, – тихо произносит подруга. – Дан даже выходил за пределы городка, решив поискать за периметром вход в подземелье, при этом ему приходилось неоднократно вступать в схватку с морвулаками.

– Прости, – шепчу я, – спасибо вам.

– В итоге, Дану с Виленом пришлось вспомнить навык подрывника, приобретенного в ходе некоторых войн. Вспомнили и взорвали к чертовой матери этот участок земли. Ариадна, все наладится, главное, что вы живы. Дан все поймет и оттает.

– Мира, я не понимаю, почему он отвернулся от меня. Мы вместе уже не один год, но впервые между нами возникает недопонимание.

– Вам нужно просто поговорить и объясниться.

– Я ни в чем не виновата перед ним.