Читать книгу Алмаз - Елена Макарова - Страница 6

Доставала из шкафа вещи и аккуратно складывала их в чемодан, Аня так же методично выкидывала их оттуда, разбрасывая по комнате.

– Ну что это? – осматривала она свою новую жертву в виде теплой спортивной кофты на молнии. – В этом ты никогда не соблазнишь мужчину, – она подошла к комоду и, отодвинув ящик с нижним бельем, бесцеремонно принялась там рыться. Это было уже слишком.

– Может, хватит? – возмутилась. – Я не собираюсь никого соблазнять, я еду работать.

– Называй как хочешь, – отмахнулась от меня, как от назойливой мухи. Так и не найдя того, что хотела, в моих вещах, она обреченно вздохнула: – Ладно, подруга тебя выручит, – заговорила о себе в третьем лице, чем пугала меня.

Аня вышла из комнаты, а вернулась уже с охапкой кружев и тесемок.

– Вот! – гордо заявила она, свалив все это кучей на кровать. – Пару дней назад прикупила. Правда, не знаю зачем, мне-то они сейчас без надобности – соблазнять пока некого. А тебе – то, что надо. – Она выбрала из всего этого безобразия нечто, совершенно не подходившее под мое понимание белья. – Мужики от этого слюни пускают.

– Ты уверена, что говоришь о мужчинах, а не о собаке Павлова?

Аня скривилась.

– Ха-ха! Все тебе шуточки. Думаешь, долго Костя будет на это вестись? Мужики могут говорить и делать что угодно, но в итоге они хотят получить только одно.

– Любовь? – предположила я, пряча улыбку.

– И что он в тебе нашел? – покачала она головой и, собрав свои щедрые подарки, плюхнула их ко мне в чемодан.

– Нет уж, спасибо, – начала выгребать белье обратно, а подруга упорно впихивала его мне в руки.

– Нет уж, возьми! – настаивала.

Мы толкались и не давали друг другу дотянуться до чемодана.

– Дура! – разозлилась Аня и бросила прямо мне в лицо кружевные трусики.

– Озабоченная! – запустила в нее первым, что попалось.

– Вот это да! – мы обе обернулись на голос. В дверях стоял Олег, снимая с головы только что запущенный мной снаряд – вторую часть комплекта, который угодил прямо в парня. – Девочки, надеюсь, вы деретесь из-за меня, – осмотрел деталь женского гардероба, – и по причине того, что решаете, кто это наденет.

– Дай сюда! – Аня выхватила у него из рук свою покупку.

– Так это твое? – проводил парень ее сальным взглядом. – А я не подозревал, что ты такая горячая штучка.

– Еще какая! – у нее был такой вид, будто она гордилась этим. – Только не для тебя, – поспешила отметить.

Олег не воспринимал ее слова всерьез и продолжал посмеиваться.

– Не будешь так добра, не просветишь, для кого же?

– Для сильного, умного, уверенного, – начала перечислять она, загибая пальцы.

– Ты слишком много читаешь женских романов, – прервал ее парень, предчувствуя, что этот список достоинств может оказаться бесконечным.

Аня приготовилась отстаивать свое мнение, воинственно упершись руками в бока.

– По-твоему, сказки только в книгах? В жизни их не бывает? – Она указала на меня: – Вот наглядный пример: Принц и Золушка.

– Никакая я не Золушка! – почему-то опровергать то, что Костя – принц, не стала. Но меня все равно никто не слушал, начинался нешуточный спор.

– Только наша Золушка станцует на граблях, разбив себе лоб, и останется ни с чем, – рисовал нерадостную картину Олег.

– Как это ни с чем? – эмоции подруги начали бить через край. – Даже если это ненадолго, у них останутся приятные воспоминания.

– Или неприятные.

– Ну прям уж! – напирала Аня на Олега, и казалось, еще чуть-чуть, и они упрутся лбами, как два барана. – Может, они поженятся! Или она станет матерью его детей!

– Это ты уже загнула! – обалдела я от ее фантазий.

– Серьезно, завязывай читать любовные романы, – посоветовал Олег, решив первым прекратить этот дурацкий никому ненужный спор.

– Да ну вас! – Аня швырнула белье в чемодан и обиженно вышла из комнаты.

Олег вопросительно взглянул на меня, я пожала плечами.

– Так где будут съемки клипа? – поинтересовался он, растянувшись на моей кровати, с которой я только что убрала разбросанные вещи.

– В Нууке.

Олега слегка перекосило. Его познания в географии были не столь хороши, чтобы без труда назвать страну, где находился этот город. Как, впрочем, и мои.

– У меня была такая же реакция, – потом пояснила ломавшему голову другу: – Это в Гренландии.

– На кой ему в Гренландию?

– Ты меня спрашиваешь? – я аккуратно складывала у себя на коленях одежду, прежде чем отправить ее в чемодан. – Костя позвонил, сказал паковать больше теплых вещей, потом спросил про визу, и тут я узнала, куда именно мы отправляемся.

Вылет был назначен на вечер пятницы. Пробыть в Нууке мы должны были все выходные, а по возвращении предстояло отснять отдельные сцены в студии. Мне пришлось взять отгул у Дэна на эти дни. Признаться, я была рада отдохнуть от бесконечного мелькания подносов, тарелок и лиц. К тому же Костя обещал, что за неполные пять дней, что продлятся съемки, я получу много больше, чем за весь летний сезон работы в пиццерии. Я была настроена поработать.

– Рит? – позвал Олег, несколько минут наблюдая за мной молча. – А что ты делаешь?

Если это была шутка, то я не поняла ее, и ответила совершенно серьезно:

– Собираюсь в поездку, – застегнула молнию по периметру чемодана и довольно похлопала по нему.

– Это совсем на тебя не похоже. Раньше бы ты просто сгребла все с полки прямиком в первую попавшуюся сумку, даже не задумываясь о том, как будет выглядеть одежда после этого.

Это правда, я никогда не была аккуратисткой, но и неряхой назвать себя не могла.

– Ну и что? Люди меняются, это естественно, иначе я бы до сих пор предпочитала на завтрак карамельки и ходила увешанная фенечками из бисера.

Друг задумчиво смотрел на меня.

– Нет, тут причина в чем-то другом, или ком-то, – предположил. – Ты и правда считаешь Костю принцем, и чтобы дотянуться до него, пытаешься стать безупречной принцессой.

– У тебя паранойя, я всего лишь сложила вещи. И он не безупречный.

– Можешь не отпираться, мне и так все ясно, – Олег постучал кулаком по стене у себя над головой. – Анют, а наша Ритка по уши влюбилась!

– Я давно знаю об этом, – прилетело из-за стены. – А сама Рита в курсе?

Олег оценивающе осмотрел меня.

– Подозревает, но не уверена.

Еще один экстрасенс нашелся, их дуэту пора открывать магический салон. Даже спорить с ними не стала, им бы только глумиться надо мной. Вся эта история с Костей для них лишь повод повеселиться.

Олег поднялся с постели, сел и сделал серьезное лицо.

– Ты уже взрослая, так что настало время нам поговорить о том, что происходит между мужчиной и женщиной, когда они остаются наедине.

Так и знала, что без его грязных шуточек не обойтись.

– Почему все думают, что я обязательно должна переспать с Костей?

После стука в стену последовал громкий возглас Ани:

– Потому что он – красавчик!

***

За окном иллюминатора не было ничего интересного – непроглядная ночь, заснуть никак не получалось.

Я повернулась к сидящему рядом Косте и, положив под щеку ладони, как подушку, наблюдала за ним. Он все это время неустанно работал за ноутбуком. Не знаю, вел ли он бестолковые переписки в соцсетях или был поглощен деталями своего кинематографического творения.

– Костя? – хотела спросить об этом, но музыкант, не отрываясь от экрана, молча поднял вверх указательный палец. Я замолчала, но парень не собирался ничего объяснять, продолжая стучать по клавиатуре.

– Когда он так увлечен, его лучше не трогать, – зашептал Иван с соседнего кресла, чуть наклонившись ко мне. – С ним все равно бесполезно говорить в такие моменты, он ничего не слышит и полностью уходит в себя.

Я скользнула по Косте взглядом – он действительно не обращал на меня никакого внимания.

– И часто с ним такое? – повернулась обратно к Ване.

– Постоянно, – откинулся в кресле парень, натягивая на голову наушники.

Мне открывались новые грани в Косте. Интересно, что еще я узнаю о нем за эти выходные?

Спустя несколько часов полета я проснулась, даже не помня, как отключилась. В салоне был приглушен свет, и все пассажиры спали. Подсвечивалось место у иллюминатора в хвосте самолета. В проходе то и дело возникала рука, вращающая между пальцев карандаш или что-то на него похожее. Я посмотрела поверх спинок кресел, встав коленями на свое: Костя закинул ноги на откидной столик и смотрел в черноту иллюминатора. Что он мог там разглядеть сейчас? Одной рукой он играл с карандашом, другой держал небольшой блокнот, которым постукивал о колени какой-то ритм. Иногда он замирал и принимался что-то записывать. Долго писал, потом нещадно зачеркивал и снова возвращался к прежнему занятию. Вспомнив совет Вани, я не стала докучать музыканту вопросами и, найдя более-менее удобное положение, снова заснула.

Я потянулась в уже надоевшем кресле и из любопытства выглянула в проход. Постоянно маячившей руки больше не было, поэтому я снова забралась с ногами на кресло, но Костю все равно не видела. Прошлась до его места и застала того спящим. Ноги так и остались лежать на столике, а головой Костя привалился к иллюминатору, предварительно подложив подушку. Почему во сне все выглядят такими милыми и беззащитными?

Мое внимание привлек тот самый блокнот на коленях музыканта. Осторожно вытащила его из-под руки парня. Листая страницы, находила бесконечные нотные записи и текст, записанный в столбцы. Некоторые слова были обведены несметное количество раз, другие зачеркнуты чуть ли не до дыр. Все это сопровождалось странными пометками на полях: вопросительные знаки; крестики, так же как и слова, жирно обведенные; даже наткнулась на пару смайликов. А последняя запись заставила меня улыбнуться. Словно влюбленный школьник, Костя своим красивым почерком аккуратно вывел мое имя. И почему люди от любви глупеют?

Устроившись в свободном кресле напротив, я начала выводить тонкие линии на белоснежной бумаге, которые со временем приняли очертания спящего Кости. Он начал ворочаться, пробуждаясь, и я усердней заработала, чтобы успеть запечатлеть все детали.

– Что ты делаешь? – хриплым голосом поинтересовался музыкант, заметив меня.

– Рисую, – спокойно ответила, не отрывая взгляд от бумаги. В отличие от Кости, я могла делать несколько дел одновременно. Конечно, не Юлий Цезарь, но все же.

– Ты умеешь рисовать? – задал парень глупый вопрос, но я списала это на то, что он еще был полусонным.

– Если ты не забыл, – говорила, не отрывала ни взгляд, ни руки от блокнота, – я архитектор и должна уметь изобразить то, что планирую построить.

– Я думал, – потер глаза, – это все уже делают на компьютере.

– И на компьютере тоже, – подтвердила, – но так, – помахала в воздухе карандашом, – как-то естественней, настоящей, живее.

Костя заметно повеселел.

– Так естественней, настоящей или живее?

Я ошиблась, соображал он хорошо, раз шутил.

– А ты глуповат, недалек или скудного ума? – ответила вопросом на вопрос.

Костино лицо озарила задорная улыбка.

– Обожаю тебя, детка. – Он убрал ноги со столика и понемногу начал приходить в себя, разминая тело незамысловатыми движениями. – Можно посмотреть? – кивнул на блокнот у меня в руках.

– Это только набросок, – заранее оправдалась.

Я обладала механическими навыками рисования, а художник должен обладать, помимо всего прочего, талантом. Но я немного расслабилась, когда увидела, как один уголок губ парня чуть приподнялся, обещая улыбку.

– А подпись автора? – протянул обратно рисунок.

Очередное дурачество, но я приняла блокнот и занесла руку над бумагой, намереваясь оставить свое имя, как обычно делала со всеми институтскими работами, но в последний момент передумала и вывела совершенно другую надпись: От Марго с любовью.

Я была уверена, что Костя начнет шутить, довольно ухмыляясь, но он сказал лишь одно:

– Спасибо.

Прозвучало объявление о скорой посадке, и нам пришлось вернуться каждому на свое место. Но я еще долго не могла выкинуть из головы Костин «спасибо» и взгляд, когда он это произнес.

На трапе меня чуть не сбил с ног ледяной ветер. Несмотря на лето, погода в Нууке в это время года была по-зимнему холодной. У не презентабельного вида аэропорта нас уже ждала машина, и в течение всей поездки я разглядывала мелькающую за окном местность. Редко встречался другой транспорт, разве что с такими же туристами, как и мы, иногда велосипедисты, и все чаще люди, прогуливающиеся на своих двоих. Нуук был тихим провинциальным городком без особых достопримечательностей, отгороженный от мира с одной стороны серыми, практически лишенными растительности горами, с другой – величественным океаном, в котором у самых берегов дрейфовали белесые айсберги.

Всего двадцать минут на машине – и мы оказались в гостинице, чему я была безумно рада. Предвкушала, как немного отлежусь на мягкой кровати после многочасового перелета, но у Кости оказались свои планы. Пока музыканты и съемочная группа не разошлись по своим номерам, парень громко объявил на весь холл:

– У вас час на все про все, и мы выдвигаемся на съемки! Работаем быстро, четко и слаженно. Каждый выполняет только свои обязанности, и никто, Оля, – посмотрел он невысокую девушку с забавными кудряшками, похожими на пружинки, – не строит из себя Мать Терезу и не кидается помогать нерасторопным, что не справляются со своими, – под его строгим взглядом та затравленно кивнула.

Костя преображался на глазах. Теперь он все больше напоминал своего нервного и всем недовольного брата. Куда делся бесшабашный улыбчивый парень?

Притихнув, я не лезла на рожон и отправилась на поиски своего номера. Но долго побыть в одиночестве мне не удалось – раздался стук в дверь, и звонкий девичий голос попросил разрешения войти.

– Уже? – расстроенно осмотрела ту самую Олю, которая ввалилась ко мне в номер, держа в руках чехлы с одеждой, сундучки грима и прочие атрибуты, необходимые для создания из меня модели.

– Константин Львович не любит, когда мы выбиваемся из графика, – одним движением она разложила свой саквояж, превратив комнату в самый настоящий салон красоты, хотя в моем случае – художественную мастерскую.

Константин Львович? Меня удивило такое обращение, но, возможно, девушка просто придерживалась деловой формы общения с работодателем. Как у них, оказывается, все строго. Я-то думала, что на съемках будет царить та же непринужденная атмосфера, что в повседневной жизни музыкантов.

Следующим моим открытием стало то, что сниматься мне придется в тонком шифоновом платье. Нет, оно было приличным, но я не представляла, как продержусь в нем на улице при такой низкой температуре.

– А еще что-нибудь будет помимо этого? – с надеждой посмотрела на «кудряшку», как я окрестила Олю.

– Не бойся, – успокаивала меня девушка, видимо, за время работы с музыкантами успевшая повидать многое, – в перерывах между съемками ты сможешь отогреваться в машине с горячим чаем.

Это утешало, но что я буду делать в оставшееся время? Поспорить, что ли, с режиссером? Или это чревато? Я боялась подходить к Косте, простите, к Константину Львовичу, с претензиями.

Оля оказалась веселой и разговорчивой. После получаса общения я поняла, почему Костя сделал акцент именно на ней. За все время, что она наносила мне макияж и делала укладку, заботилась, чтобы мне было удобно, и я не ощущала дискомфорта от процесса. Не сомневалась, что Оля – добрая душа, так же отзывчиво приходила на помощь каждому сирому и обездоленному и, конечно же, своим коллегам, естественно, отодвигая на второй план собственные дела.

– Ты давно работаешь с «Адамас»? – по просьбе самой девушки, мы перешли на «ты».

– Два года, – одним движением щипцов она сделала из моего непослушного локона идеальную спираль.

– Наверное, успела всех хорошо узнать, – осторожно подбиралась к волнующему меня вопросу.

– Достаточно, – она проявляла малый интерес к беседе, поглощенная работой.

– У Кости были связи с фанатками? – спросила в лоб. – А серьезные отношения с девушками?

– Вау! – Оля была удивлена моим напором и полным отсутствием скромности. – Таких подробностей я не знаю, – уклончиво говорила она, – но при мне была одна мегера, с которой он встречался около полугода.

– Почему мегера? – резко развернулась к девушке лицом, а она так крепко держала мои волосы, что я даже вскрикнула от боли.

– Прости, – поспешила Оля извиниться, хотя я сама была виновата.

– Ничего страшного, – отмахнулась. – Так что там с мегерой, то есть девушкой Кости?

– Она вела себя со всеми так, как будто они пыль у ее ног, – маленький носик девушки поморщился, одним своим видом выражая отношение к данной особе, – считала себя лучше других.

– Не думала, что ему нравятся такие девушки, – сомневалась, верить ли Оле. Или я плохо знаю Костю?

– Ему и не нравятся, просто она хорошо притворялась.

Я даже прониклась сочувствием к парню. Значит, не так хороша и красива жизнь медийных людей, как всем думается. Разочарования, особенно в любви, опасны, они делают нас закрытыми и недоверчивыми. Несмотря на это, Костя выглядел веселым и жизнерадостным. Или это только кажется?

Больше я ни о чем не стала расспрашивать Олю, переваривая уже полученную информацию.

***

Съемки проходили на открытом пространстве, представляющем собой белоснежные поля и глыбы льда в соседстве с океаном, казавшимся на фоне всего этого черным.

Молча я терпела холод, неудобства и грубые, порой злые окрики Кости. Такое же поведение он позволял себе в отношении всех работников и даже друзей-музыкантов. Как ни странно, никто ему и слова поперек не говорил и без возражений и споров исполнял все его указания. Я уже начала подозревать Костю в самодурстве и пренебрежении к людям, но тот в очередной раз удивил меня.

Он забраковывал чуть ли не каждый дубль: то ему не нравилось, как смотрелся кадр на экране, то не устраивал ракурс, то придирался к каждому моему движению. Еще совсем немного времени, и я бы начала сомневаться в том, правильно ли дышу.

– Нет, меня не устраивает такой вариант, – повторял Костя, споря с оператором, высоким мужчиной средних лет. Несмотря на приличную разницу в возрасте, эти двое разговаривали, словно были ровесниками. – Либо делаем так, как я это вижу, – настаивал музыкант, – либо не делаем вообще!

– Не пойму, что тебе не нравится, – мужчина следил за изображением на экране и вопросительно посматривал на Костю, – картинка отличная. Поверь, лучше не будет, угол обзора не тот.

– Значит, поменяем его, – заявил парень.

– Мы уже испробовали все возможные ракурсы. Других точек для съемки просто не осталось.

Костя в очередной раз оглядел пустынную местность, взял маленькую переносную камеру, напоминающую профессиональный цифровой фотоаппарат, и направился к единственному неисследованному участку – ледяной глыбе, словно выросшей откуда-то из-под земли, вернее, изо льдов.

– Ты совсем ох***, твою мать!

– Чувак, нех** туда лезть!

Но он не слушал возражения своих коллег и друзей, тем более о том, что это опасно и необходимо специальное оборудование, и стоял на своем.

И вот, наблюдая, как музыкант возвышается над ледяным океаном, довольно глядя в камеру, не замечая ничего вокруг и пренебрегая безопасностью, улыбается, потому что нашел то, что искал – свой идеальный кадр, я поняла, что он не преувеличивал значение музыки в своей жизни. Он был одержим ей и готов пойти на все ради воплощения задуманного.

В конце рабочего дня, возвращаясь на машине в гостиницу, я куталась в пуховую куртку, но никак не могла согреться. Каждый пассажир просил водителя увеличить обогрев в салоне, но теплей все равно не становилось. Просто мы все так замерзли после нескольких часов на холоде, что превратились в ледышки со стучащими зубами, и пытались отогреться всеми возможными способами: кто-то растирал руки и дышал на ладони, кто-то обнимался с горячим стаканчиком с чаем из термоса.

– Марго, ты в порядке? – впервые за все это время Костя обратил на меня внимание и вообще вспомнил о моем существовании. – Замерзла?

– Нет, – сухо отрезала и отстранилась, когда он хотел обнять меня.

– Я понимаю, ты устала, – снова вернулся добрый и ласковый парень, которого я знала.

– Костя, ты – тиран, – откровенно заявила. Он опешил, и я, не давая ему времени прийти в себя, начала свой грозный монолог: – Нельзя так издеваться над людьми! Все мы стараемся сделать все так, чтобы ты был доволен, но Ваше Величество считает, что нет предела совершенству, а мы не люди, а марионетки.

Было похоже, будто Костя впервые все это слышит, и я единственная, кто осмелился открыть ему глаза на правду.

– И вы так думаете? – обернулся он к друзьям.

Они мялись и переглядывались, но потом неуверенно начали говорить:

– Так и есть, чувак.

– Ты придираешься к любой мелочи.

– Я всего лишь прошу, чтобы каждый ответственно подходил к своим обязанностям, – несмотря на мой упрек, парень не выглядел виноватым, и возможно и не понимал, что такого крамольного совершил, – и хорошо делал свою работу.

– Да, бывает непросто, – поддерживали и подбадривали друзья Костю, – зато какой результат. Все наши песни, все клипы на вершинах чартов. Ради такого стоит потерпеть.

Друзья не то что не злились на парня, но и с пониманием и благодарностью относились к тому, что он делает для них и себя в частности.

Теперь я чувствовала себя неловко, и всю дорогу молчала, отвернувшись к окну. Придется извиняться перед Костей. Снова.

***

Вся съемочная группа во главе с музыкантами устроила общий ужин в гостиничном ресторане. Компания болтала и обсуждала отдельные рабочие моменты, и все уже со смехом вспоминали экстремальную выходку Кости, будто не было изнурительного дня, требовательного режиссера и грубого отношения.

Потом все переместились в комнату для отдыха с большим камином, и я одной из первых заняла место у самого огня – тепло, приятно наблюдать за пламенем и слушать треск дров.

– Прошу, – Костя протянул мне кружку и сел в соседнее кресло.

– Кофе? – вдохнула исходящий от горячего напитка аромат.

– Каффемик – специфический гренландский кофе, который готовят из кофе, сахара и трех видов алкоголя со взбитыми сливками.

Звучало аппетитно, а на вкус оказалось изумительно, хотя меня и смущало наличие алкоголя.

Парни из группы расположились на диванчиках неподалеку, уткнувшись в телефоны или планшеты – каждый из них пытался связаться с родными.