Читать книгу Кентерберийское кольцо: загадка проклятого круга - Елена Марчан - Страница 3

С самого утра следующего дня стало очевидно: надежды Эрика на то, что все неприятности останутся в ушедшем дне, с треском провалились. Он был на большом стадионе, где только что его команда выиграла Студенческий кубок по регби. Он, как капитан, стоял на пьедестале и получал награду из рук очаровательной черлидерши, а школьный оркестр внизу торжественно бил в барабаны. Руководила оркестром, конечно же, Рейчел. Она ослепительно улыбалась ему, и Эрик вдруг испытал невероятное желание сообщить всему миру, что посвящает эту победу ей. Он стал кричать, пытаясь заставить свой голос звучать громче барабанов. Но барабаны так просто сдаваться были не намерены и тоже наращивали диапазон. Их монотонный гул становился все громче и громче, и в какой-то момент стал просто невыносим. Эрик хотел убежать от них, но на него внизу пристально смотрела Рейчел, и он не мог сдвинуться. А потом вдруг понял, что в прямом смысле не может сдвинуться – тело стало деревянным, руки и ноги будто бы приросли к туловищу. Он стоял и слушал барабаны, ненавистный гул которых неожиданно начал складываться в слова. «Колл… Колли… Коллинз…» – надрывно закричали барабаны. И вдруг поле для регби, приз, Рейчел и черлидерша исчезли. Барабаны тоже исчезли, что не могло не радовать. Эрик открыл глаза и обнаружил, что лежит в своей кровати. А в дверь кто-то изо всех сил стучит, выкрикивая его фамилию.

– Мистер Коллинз, откройте сейчас же дверь! – в который раз повторил голос, в котором он узнал миссис Беррингтон, куратора курса.

Сон как рукой сняло. Миссис Беррингтон в «Кентербери» была как черная кошка посреди улицы. Встреча с ней никогда не сулила ничего приятного. За долю секунды он влез в джинсы и, накинув сверху джемпер от школьной формы, распахнул дверь.

Куратор оглядела его с головы до ног из-под своих очков-половинок, дольше всего задержав взгляд на босых ступнях в тапочках. И произнесла чуть потеплевшим тоном:

– Вы что, заболели? Поэтому Вас не было на построении?

– Не было на построении? Но ведь оно… – начал было Эрик удивленно объяснять очевидную вещь. Как его могло не быть на построении, если самого построения еще быть не могло. Оно ведь в восемь утра, а сейчас точно еще не восемь утра. До восьми утра у него должно было сработать три будильника. А пока не сработал ни один. Он ведь проснулся не от саундтрека Брайана Тайлера, как обычно, а от стука в дверь. – Еще ведь рано…

И параллельно с тем, как миссис Беррингтон приподнимала бровь (жест, не просто предвещающий, а уже гарантирующий неприятности), Эрик кинул взгляд на настенные часы. Лазерные стрелки показывали восемь часов тридцать минут. «Черт!» – выругался он про себя. К счастью, в экстренных ситуациях он умел быстро ориентироваться.

– Еще ведь рано идти в лазарет! Я себя очень плохо чувствую, Вы правы. Просто у врача еще не был.

Подозрительность во взгляде миссис Беррингтон немного спала.

– Но ведь есть же дежурная медсестра. Вы правы, врач приходит к девяти. Но она вполне способна поставить Вам предварительный диагноз.

– Да, но знаете, здоровье – это не кочерыжка капусты. С ним не шутят. Мне хочется знать наверняка, я не могу довериться медсестре в этом вопросе, – ляпнул Эрик первое, что пришло в голову. «Боже, ну и чушь, наверное, я несу», – подумал про себя он.

– И какие у Вас симптомы? Температура есть?

– Горло болит и, знаете, температуру не мерил, но по всем ощущениям…

Миссис Беррингтон приблизилась на полшага и приложила к его лбу морщинистую руку.

– Да так вроде холодный, – пробормотала она. – Ладно, собирайтесь и бегом к врачу! Он уже должен был подойти. Потом зайдете ко мне и скажете, если Вам выпишут больничный.

Как только за ней закрылась дверь, Эрик с облегчением выдохнул. Экстренная ситуация миновала и теперь можно было разобраться с ее предпосылками. Телефон он обнаружил за кроватью. С выключенным звуком и отключенными всеми будильниками. Кто-то сильно постарался, чтобы он проспал утреннее построение. А в школе «Кентербери» к его посещению относились очень ревностно. Совместное исполнение гимна и пробежка учеников – это ведь традиция. А традиции находились под личным контролем господина Стейнера.

Прошедшая было волна злости на брата начала вновь подниматься в глубинах души. Она пенилась и нарастала, пока он быстро одевался и брился, кидал в сумку учебники и доглаживал пиджак. К тому моменту, как Эрик захлопнул дверь спальни и вышел в коридор (при виде которого после событий прошедшей ночи его передернуло), волна достигла уже внушительных размеров, однако в разрушительное цунами так и не переросла. И причина, сдерживавшая его, заключалась в червячке сомнения, который старательно подгрызал все доводы у Эрика в голове.

Привычным маршрутом он прошел во вторую часть левого крыла, где располагались классы. На завтрак Эрик, конечно же, не успевал, ведь до урока по информатике оставалось всего пять минут. На пересечении с коридором, соединяющим левое крыло с центральной частью здания, он слился с толпой учеников, направляющейся из столовой. Пробежавшись завистливым взглядом по их сытым лицам, младший Коллинз повернул в свой класс. Есть ему особо не хотелось, а вот за чашку кофе он бы сейчас отдал все на свете.

Дверь с надписью «Информационные и коммуникационные технологии» была распахнута настежь. Было видно, что почти весь класс уже в сборе. Эрик поздоровался с однокурсниками и занял свое место около окна. Спустя несколько минут, едва он успел разложить учебники и включить компьютер, перед его носом возник большой бумажный стакан из кафетерия, источающий восхитительные кофейные ароматы.

– Пожалуйста! – сказал Джек, проследив за его взглядом. Он только что кинул сумку на соседний стул. – Предполагаю, что Эрик Коллинз сегодня впервые в жизни проспал построение? Все уже побывали на твоем месте, приятель, и знают, каково это – начать день без утреннего кофе.

– Спасибо… – Эрик отхлебнул обжигающий напиток. – Ты мой спаситель. Сейчас на твоих глазах зарождается новая жизнь.

Джек ухмыльнулся.

– Всегда пожалуйста! Боюсь только, ненадолго. Ты же помнишь, информатика – одно сплошное занудство. Весь эффект от кофе моментально убьет!

– Зачем же ты тогда ее выбрал? – спросил Эрик. Он любил этот предмет и почувствовал себя оскорбленным.

– Затем, что не все такие умные, как ты! Я хорошо разбираюсь только в литературе и английском. А все остальное пришлось выбирать по принципу исключения. Физику, химию и иже с ними у меня точно нет шансов сдать на высокий балл. Поэтому я выбрал то, что не так строго спрашивают. И что хотя бы в теории возможно понять. К тому же экзамен GCSE по информатике – практическое задание. Нужно написать программу. А с этим мне есть кому помочь.

– Дай угадаю, и кому же это… – хмыкнул Эрик.

– Ох уж эта твоя проницательность! – Джек хлопнул его по плечу. – Ты ведь не бросишь друга в беде?

– Можно подумать, у меня есть варианты. Ты ведь уже решил, что нет. Придется соответствовать. Правда, если у меня не получится, то не обессудь. Похоронят наши хладные трупы в братской могилке. После того как наши родители нас убьют.

– Ой, да брось, Эрик, все у тебя получится. У тебя всегда все получается, ты же у нас вроде как гордость класса.

– Первый раз такое слышу. Не то чтобы я был против, но боюсь, преподаватели не разделяют этого мнения.

В класс уверенной походкой вошел мистер Фишер. Он был одним из самых молодых преподавателей в школе. Он сам не так давно закончил «Кентербери» и был достаточно лоялен к ученикам. Поговаривали, что школа для него – лишь хобби, и здесь он появлялся лишь пару раз в неделю. Ключевым местом работы для него был «Гугл», куда лучшего ученика своего класса Оливера Фишера приняли без испытательного срока сразу по окончании школы, после того как он представил им одну из своих разработок.

– Добрый день, класс! Можете садиться, – поприветствовал он учеников. – Рад вас видеть отдохнувшими и живыми после каникул. Полагаю, что вы все меня рады видеть в меньшей степени, но ничего не поделаешь… Сдавать информатику на GCSE – ваш добровольный выбор, так что придется вам меня потерпеть оставшиеся десять месяцев. Уверен, вы справитесь!

Ребята одобрительно засмеялись. Чувство юмора мистера Фишера они очень ценили и любили. А некоторая часть женской половины класса ценила и любила в мистере Фишере не только юмор. Поговаривали, что многие барышни выбрали для изучения в старших классах информатику только для того, чтобы посещать занятия этого учителя.

– Что ж, нас ждет много работы. Мы в достаточном объеме изучили теорию и основы программирования. Теперь нам предстоит научиться применять это все на практике, чтобы к концу года вы стали профессиональными хакерами. Ну, или полупрофессиональными программистами. Тут уж, кто как сам выберет. Главное для меня, чтобы вы не пропускали занятия и смогли к концу года представить мне свой экзаменационный проект.

– Выбираю хакерство! – прошипел Эрик на ухо Джеку. – Кого бы ты хакнул первым? Погоди, дай угадаю… Наверное, Джессику Робертсон?

Джессика была их однокурсницей и относилась к тем, кого принято называть первыми красавицами школы. Она была капитаном школьной команды поддержки и встречалась только с самыми крутыми парнями. Как-то раз она даже ненадолго стала девушкой Ричарда, но он быстро с ней порвал. Джек сох по Джессике с самых младших классов. Эрик в шутку называл их «Double D» и не упускал случая подколоть друга. Обычно Джек на это дулся, но сегодня его реакция была прямо противоположной.

– Раз уж ты сам начал эту тему, то в скором времени я планирую сделать с ней кое-что другое, – многозначительно ответил он.

– О, Джек, ты что, опять? Вспомни, как ты пытался пригласить ее на дискотеку в пятом классе? А эта дурацкая якобы анонимная валентинка в седьмом? А реферат, за который она обещала пойти с тобой в кино, а получив свои сто баллов, пошла с моим братом? Неужели этой коллекции тебе недостаточно? Признай уже, чувак, – это отыгранная карта.

– Ты не понимаешь, в этот раз все иначе! – воскликнул Джек и сразу осекся. Получилось громче, чем он предполагал. Однако мистер Фишер был увлечен объяснением задания Кэтти и Элисон в самом начале класса и не обратил на него никакого внимания. – В этот раз ОНА этого хочет.

– Стоит ли напоминать, что ты и в прошлые разы думал, что она этого хочет.

– Да нет, ты не понимаешь. Она мне сказала. То есть написала. Сейчас… – покопавшись в «Айфоне», он открыл переписку в Imessage. – Смотри. Сообщение вчера от нее получил. Вот же, сама пишет.

Эрик посмотрел на экран. «Привет, красавчик. Как насчет того, чтобы нарушить правила? Пошалим?» – прочитал он сообщение, которое было вполне в духе Джессики. Он бы даже не сомневался, что это она. Если бы написано оно было кому-то другому.

– И с чего ты взял, что это она? Может быть, это розыгрыш?

– Чувак, ты что, считаешь, что у меня нет ее телефона?

– А, ну да. И как я мог сомневаться.

– К тому же есть еще одно доказательство. Всего тебе читать не надо, но вот… – Джек пролистал вниз переписку и, покраснев не то от гордости, не то от смущения, открыл вложенный файл. С фотографии на фоне деревянной кроватной спинки смотрели две женские груди. – Ну, что скажешь?

– Скажу, что это примерно третий. Хотя, ты же знаешь, я не особо спец. За консультациями – это тебе к Ричарду.

– Да нет же, я не об этом. Это она мне прислала! Вот тебе еще одно доказательство.

– Ну да, конечно, Джек. Она же единственная в нашей школе, у кого есть грудь.

Джек обиженно засопел и отвернулся к своему компьютеру. Эрик тоже хотел было начать работу, как вдруг червячок сомнений, с самого утра пожирающий его изнутри и уже было притихший, завозился с невиданной ранее силой. Эрик еще раз посмотрел на телефон, который все еще лежал между ними, потом перевел взгляд на стакан с кофе.

– Скажи, Джек, а откуда ты узнал, что я сегодня проспал?

– В смысле? – Джек снова повернулся к нему, оторвавшись от экрана. – Тебя же не было на построении.

– Ну да, не было. Но я мог заболеть. Меня могли вызвать к директору. Мог уехать домой. Вариантов было масса. Но ты, принеся мне кофе, четко сказал – проспал.

– Да ты чего с ума-то сходишь, я просто предположил. Это так важно?

– А вчера ты, кажется, говорил, что твой телефон в ремонте? Однако вечером уже эсэмэсился с Джессикой?

– Так водитель вчера привез перед ужином.

– А-а-а… А позвонить ты тоже вчера просто так брал мой телефон?!

– Да к чему ты вообще, я не понимаю???

– А к тому, что бывает, когда подставляешь своими дурацкими приколами лучших друзей… – зашипел Эрик. – Это ты отключил мои будильники, да?

– Какие будильники? Почему отключил?

– О, знаешь, Джек, актер из тебя никудышный. Ладно, все понятно. Зачет, пошутил так пошутил.

Эрик отвернулся и до конца пары хранил гробовое молчание, не реагируя на попытки друга привлечь к себе внимание.

Едва прозвенел звонок, он схватил свою сумку и первым вышел из аудитории, не дожидаясь, пока за ним последует Джек. И дело было не только в будильнике, но и в том, что теперь не было уверенности, что одежду из душа вчера утащил Ричард. Они с Джеком частенько друг над другом шутили, но никогда раньше это не сулило кому-то из них серьезных неприятностей. В этот раз, по мнению Эрика, Джек перегнул палку. Конечно, он не собирался порывать общение с ним, ведь дружба строится десятилетиями не для того, чтобы рушиться из-за одного глупого поступка. Но ему нужно было время, чтобы, как говорится, «остыть».

Большой колокол гулко зазвонил, оповещая о начале обеда. Ученики со всех уголков школы потянулись в сторону кафетерия. Эрик хотел было последовать их примеру, но в конце коридора вдруг заметил миссис Беррингтон. Вспомнив утреннюю беседу, он поежился и свернул к выходу. Расспросов про поход к врачу, больничный и самочувствие совсем не хотелось.

Во внутреннем дворике было прохладно и влажно: очевидно, не так давно прошел дождь. Редкие ученики расположились на лавочках. Кто-то читал учебники и конспекты, другие просто болтали, подложив эти самые учебники и конспекты в качестве сидений на мокрые скамейки. В основном тут были средние классы, у которых обеденный перерыв был на час позже. Однако Эрик заметил и двух представителей старшей школы. Более того, оба были ему знакомы слишком хорошо.

Ричард и Рейчел стояли друг напротив друга в конце дворика, прямо около дорожки к зданию А-Level. Подойдя поближе, Эрик заметил, что у обоих взбудораженные и красные лица. А еще через несколько шагов услышал их повышенные голоса.

– Это уже перешло все границы! Я последний раз предупреждаю тебя, не подходи к нему, ясно?! – почти кричала Рейчел.

– Ты даже не дала мне шанс все объяснить, ты все время только обвиняешь! Я искренне позвал его в команду, и все бы было нормально, если бы ты не вмешалась!

– Все бы было нормально, если бы ты умел держать язык за зубами! И кстати, я говорю не только про Стюарта, но и про нас!

Ричард неожиданно переменился в лице. Быстро миновав несколько метров, которые разделяли их с девушкой, он подошел вплотную и взял ее за руку.

– Действительно, Рейч. Именно об этом я и хочу поговорить с тобой с начала семестра. О нас.

Рейчел на долю секунды замешкалась, но затем резко выдернула свою ладонь из его пальцев. Развернувшись, она направилась в сторону центрального входа. И через пару шагов нос к носу столкнулась с Эриком.

– Ты все слышал, – скорее, констатировала, а не спросила она.

– Не только я. Весь двор слышал. Если разговор был конфиденциальным, к чему было так орать?

Из-за ее плеча Эрик кинул взгляд на брата. Пожалуй, в первый раз за всю их совместную жизнь Ричард выглядел смущенным. Правда, лишь несколько секунд. Затем он небрежно хмыкнул и подхватил с травы свой портфель. Эрик приготовился к традиционным колкостям или сарказму, но их не последовало. Ричард развернулся и пошел в сторону корпуса. Сделав пару шагов, он все же обернулся.

– Наш разговор не закончен, Рейч.

И, не удостоив младшего брата даже взглядом, скрылся из виду.

– Ага, размечтался, – пробормотала Рейчел. – Не дождешься. Извини, Эрик, ты прав. Не нужно было так кричать, обычно я держу себя в руках. Просто он умеет вывести меня из себя. Пойдем-ка отсюда, а то, кажется, на нас и правда теперь пялится весь школьный двор.

Она была права. Немногочисленные ученики давно отвлеклись от своих дел и наблюдали за разворачивающейся на их глазах сценой.

– Стервятники, – тихо сказала Рейчел Эрику, кивая в сторону скамеек. – Уже, небось, запустили эту свою машину сплетен. К вечеру вся школа будет болтать не пойми что про меня и Ричарда. А мне бы совсем не хотелось, чтобы про нас с ним болтали. Лучше уж пусть болтают про нас с тобой.

И она ему вновь лукаво подмигнула. И младший из Коллинзов почувствовал, что заливается румянцем.

– А вариантов, чтобы не болтать ни про кого, нет? – стараясь не показывать свое смущение, спросил он.

Рейчел печально улыбнулась.

– Ты как маленький, ей-богу. Вроде уже выпускной класс… Ты же в этой школе с детства, должен знать, что тут сплетни – это все. Такие люди, как Джессика Робертс или Алисия Бристон и их подпевалы, обеспечивают бесперебойную работу этого информационного канала. При этом им совершенно плевать, правдива ли та информация, которую они распространяют. Главное – языками почесать. Ты обедал?

В этот момент они как раз подошли ко входу в кафетерий.

– Я… Нет, я не успел еще. Как раз собирался.

– Ну вот и отлично. Перекусим вместе. Дадим им еще один повод для сплетен, а?

Эрик улыбнулся.

– С радостью составлю компанию Вам, мисс!

Они прошли через раздачу и, получив свои подносы, расположились за столиком у окна.

– Скажи, Рейчел, а что у вас случилось? – решился задать Эрик давно мучающий его вопрос. – Ну, с Ричардом. Наверное, это не мое дело, но мне кажется, что он не рад вашему расставанию.

Он думал, что она не захочет отвечать. Однако, к его удивлению, Рейчел отреагировала спокойно.

– О, знал бы ты, как часто я слышу этот вопрос с начала семестра. Но разве Ричард тебе не говорил?

– Нет, он не затрагивает со мной эту тему.

– Странно, с его-то любовью поболтать.

– Не понял. Это сарказм или как?

Рейчел немного замялась. Она покрутила в руках стакан с соком, сделала глоток и огляделась вокруг.

– Понимаешь, – тихо сказала она, – я бы никому не сказала этого, но ты все-таки его брат, и я очень надеюсь, что в отличие от Ричарда ты умеешь держать язык за зубами. Я расскажу тебе только потому, что не хочу, чтобы ты считал меня мегерой, разбившей сердце твоему брату, или поверил каким-то слухам, которые, возможно, скоро появятся от недостатка информации. Но только это все сугубо между нами, окей?

– Само собой.

– Начнем с того, знаешь ли ты, где работает моя мама?

– Не в нашей ли школе психологом?

– Да, но не только. Школа – это, скорее, акт благотворительности, несколько дней в неделю на полставки. На самом деле моя мама – клинический психолог. Ее основное место работы – госпиталь Святой Анны.

– Ничего себе… Это же лучшая клиника в округе, да?

– Да, но основной ее профиль – лечение психических расстройств. Попросту говоря, это одна из лучших психиатрических лечебниц в стране. Об этом мало кто знает, ведь они себя так не позиционируют. Но люди, столкнувшиеся с такой бедой, в курсе. Следующий вопрос знатокам: что тебе известно о шизофрении?

– К счастью, не скажу, что много. Знаю, что это болезнь, и вроде бы как связанная с раздвоением личности.

– Двойка Вам, мистер Коллинз. Хотя это распространенное заблуждение. На самом деле все намного сложнее. Раздвоение личности – это лишь один из признаков этой болезни. Который, кстати, проявляется не так уж и часто. Шизофрения – это деформация процесса мышления, замена привычных эмоциональных реакций другими. Не буду грузить тебя терминами, но суть в том, что эта болезнь многогранна. И очень часто безобидна. Ее нельзя вылечить до конца, но можно «заморозить». Человек, пройдя курс лечения, может десятилетиями жить в обществе, и никто даже не догадается, что он болен. Но есть и обратный эффект. Человек может десятилетиями прожить с болезнью, не подозревая, что она у него есть. И тогда, в какой-то момент, она может достигнуть критической фазы. И случаются страшные вещи.

– Ты меня пугаешь, Рейчел. С учетом того факта, что речь о шизофрении зашла в контексте моего брата. Я, конечно, подозреваю иногда у него проблемы с головой. Но не до такой же степени, – пошутил Эрик.

Но Рейчел даже не улыбнулась.

– Это не поводы для шуток, Эрик. На самом деле это все очень серьезно. Но, повторюсь, если вовремя начать лечение, то в большинстве случаев – не страшно. К моей маме ходят многие ученики. И у большинства из них – типичные заморочки переходного возраста. Ну, знаешь, проблемы с противоположным полом, терки с родителями и прочая дребедень. Но есть один мальчик, Стюарт Моррисон. Он на класс младше тебя. В прошлом году ему поставили тройку на переводном экзамене, и он пытался вскрыть себе вены. К счастью, он забыл запереть дверь. И к счастью, его однокурсник очень вовремя зашел вернуть ему книгу. Парня откачали и даже, что удивительно для «Кентербери», происшествие удалось скрыть. Мистер Стейнер хотел отчислить Стюарта, но моя мама убедила директора не делать этого. Она забрала Стюарта в больницу на обследование по просьбе его родителей и диагностировала у него шизофрению.

– Ничего себе! – присвистнул Эрик. – А я ведь его знаю, он же играет в одной команде по регби с Ричардом. Нормальный с виду парень, только замкнутый слегка.

– Я же тебе уже говорила, что эта болезнь может протекать совершенно незаметно. И, да, ты прав, он занимался спортом и играл в регби. Что имеет самое прямое отношение к моей истории. В общем, мама назначила Стюарту лечение. Терапию, лекарства, другие процедуры. Болезнь удалось диагностировать на ранней стадии, она проявлялась только в замкнутости, отстраненности, периодических депрессиях. Ничего криминального. Но ему пришлось остаться в клинике почти на месяц. Ты когда-нибудь бывал в психиатрических больницах, Эрик?

– Бог миловал.

– Это правда. Миловал. Поверь мне, это не самое приятное место. Стюарту было там непросто. И очень одиноко. У него ведь даже друзей нет, его никто не навещал. Мама рассказала мне о нем, и я стала к нему приходить. Просто, чтобы поддержать, понимаешь? По-человечески.

Эрик кивнул.

– Ну вот, к концу лета он пошел на поправку. Его готовили к выписке. Помнишь, в августе наша школьная команда по регби ездила на соревнования в Виндермер? Этот чемпионат был важен для Стюарта. Он очень хотел окончательно поправиться к августу, чтобы на него поехать. Конечно, он пропустил много тренировок. И я рассказала его историю Ричарду, чтобы он, как капитан, пошел ему навстречу. Я убедила его дать Стюарту шанс, и он меня вроде как послушал. Конечно, я попросила его держать язык за зубами. И дело было не только в том, что в нашей школе лучше не афишировать такие вещи, но и в том, что моя мама ничего не сказала о диагнозе директору.

– Боже, только не говори, что он…

– Именно! Он мне поклялся молчать, допустил Стюарта к тренировкам, и вроде все шло хорошо! И представь теперь мою реакцию, когда в один «прекрасный» день на меня обрушились громы и молнии со стороны моей мамы. Честное слово, Эрик, я никогда ее не видела в таком бешенстве, как в тот вечер. Она пришла домой и начала на меня орать. Мол, она думала, что у меня есть мозги, что я взрослый человек, что она от меня такого не ожидала, что я подвожу ее «под монастырь» и все в таком духе. А еще, что к ней сегодня приходили родители Стюарта Моррисона и грозили судебным разбирательством за разглашение врачебной тайны. Оказалось, что твой прекрасный братец додумался на тренировке при всех обозвать его психом и заявить, что «проблемы с головой не дают ему преимуществ на поле». И это слышала вся команда! А потом, когда Стюарт, который очень стесняется своей болезни, с тренировки убежал, додумался еще и объяснить всем его диагноз.

Эрик смотрел на нее и не знал, что сказать. Он был уверен, что Ричард ей просто изменил. А тут целая драма…

– А ты не спросила его, почему он так поступил?

– Не спросила конечно! Просто сказала, что после этого мне неприятно его видеть. И это правда! Он предал меня и мою тайну, подставил перед мамой, навредил человеку, которому и так сложно. И пытался мне еще рассказывать, что я все преувеличиваю. Что, мол, никто и не понял, что Стюарт правда болен. Мол, все решили, что он выражается абстрактно. Как можно было так решить, если он прямым текстом заявил про лечение от шизофрении?!

– Гм… – промямлил Эрик. – А что же мистер Стейнер? Не отчислил Стюарта?

– По счастью, до мистера Стейнера эта информация не дошла. Во всяком случае пока.

– Знаешь, Рейчел, тогда, пожалуй, Ричард прав. Никто действительно не придал значения его словам. Иначе, как ты сама недавно говорила, об этом знала бы уже вся школа.

– Ты защищаешь его, потому что он твой брат! Но ты не должен этого делать, потому что он при этом еще и идиот! В общем, сегодня, когда все уже вроде как устаканилось, я увидела, что он беседует со Стюартом во дворике. Хотя я просила его к нему не приближаться! Он все равно полез к нему со своими дурацкими извинениями и пытался затащить обратно в команду!

– Он… Что?!

– Вот и я об этом же. Этому человеку любые просьбы по барабану. Чертов эгоист!

Гул колокола, прокатившийся по школе, возвестил о конце обеденного перерыва у старшеклассников. Рейчел встала и взяла свой поднос.

– Так или иначе, а это все уже не важно. Приятно было поболтать с тобой, Эрик. Надеюсь, тебе можно доверять, и эта беседа останется между нами. Мне пора, увидимся завтра на истории, – она повернулась и уже собиралась уходить, когда он, переборов внутренние противоречия, окликнул ее.

– Эй, Рейчел. Думаю, тебе стоит кое-что учесть.

– Что?

– Я знаю Ричарда семнадцать лет. И сегодня я первый раз за все эти годы услышал, что он извинился перед кем-то, кроме наших родителей.

Она ничего не ответила, но ему показалось, что ее губы тронула тень улыбки.

– Пока, Эрик! Не опаздывай!

Как только она ушла, в столовую гурьбой начали вваливаться средние классы. Эрик Коллинз подхватил свой портфель и отправился на сдвоенный урок зарубежной литературы.

Вторая часть дня пролетела незаметно. Он поймал себя на мысли, что уже совсем не злится на Джека, и даже готов был с ним поговорить. Однако по какой-то причине на последних двух уроках Харви не появился.

В семнадцать часов учебный день был закончен. Большинство однокурсников Эрика отправилось переодеваться на тренировки – наступило время спорта. Однако сам младший Коллинз не был поклонником бессмысленного, как он был абсолютно убежден, бега за мячами или чего-то в этом духе. Как и некоторые его единомышленники, он использовал спортивные часы для занятия верховой ездой. Однако традиционно в начале учебного года конюшня была расписана под младшие классы, у которых основы верховой езды были включены в программу.

В «Кентербери» нарушение расписания влекло за собой неприятные санкции. Просто проигнорировать спортивное время Эрик не мог, поэтому сходил поплавать в бассейн. Получив в личной карточке свою галочку о посещении тренировки, он планировал поужинать и идти в библиотеку. Учебный год набирал обороты, и первым, на что это влияло, было количество домашнего задания.

Вернувшись в свою спальню, он ощутил непонятное чувство беспокойства. На первый взгляд ничего не давало поводов для тревоги: кровать была заправлена так же, как он это впопыхах сделал с утра – небрежно, на столе валялись книги, чемодан, так до конца и не разобранный, сиротливо тосковал в углу. Настольной лампы после вчерашнего инцидента больше не было, на тумбочке стояла только небольшая бронзовая статуэтка совы – награда за победу в Олимпиаде по литературе два года назад. Верхний ящик был приоткрыт. И Эрик вдруг понял, что именно этот факт его настораживает. В ящике лежала книга, и он специально следил за тем, чтобы плотно его закрывать. Предчувствуя что-то очень нехорошее, он потянул на себя ручку.

– Черт!

Ящик был девственно чист. Ничего, кроме шероховатого деревянного дна. Книга исчезла. Эрик кинулся к чемодану и, вышвырнув из него остатки вещей на пол, извлек со дна красную пластиковую папку. Все его распечатки с информацией, добытой такими трудами летом, были на месте. Ключ тоже был на месте, висел на цепочке на шее. И Эрик вдруг мимоходом подумал, что последние дни его совершенно не беспокоит ни он, ни ночные кошмары. Однако эти мысли он быстро задвинул в сторону. Сейчас гораздо важнее было разобраться с тем, кто и зачем стащил странную книгу.

Первым порывом было пойти к куратору и попросить посмотреть камеры видеонаблюдения, расположенные на этаже. Идея была хорошей и дала бы ответы на его вопросы. Но, отбросив эмоции, он понял, что сейчас так поступить не может.

– Так, Эрик Коллинз, давай соберись и мысли здраво! – сказал он сам себе. – Ты не можешь сейчас запросить видео с камер. Просто так тебе их никто не даст. Если признаться про воровство, то поднимется такая шумиха, что мало не покажется никому. Воровство в «Кентербери», в престижном колледже, воспитывающем будущую элиту, это же скандал глобального уровня! И потом, даже если пойти на эту шумиху, что я скажу? Что у меня украли книгу, которую я сам стащил из библиотеки, и страницы которой были чисты?

Едва он подумал об этом, как еще одна важная догадка появилась в его голове.

– А, собственно говоря, – продолжил размышлять Эрик, – зачем кому-то красть из комнаты пустую старую книгу? В этом же нет никакой логики! Если бы кто-то хотел мне насолить, взял бы что-то личное или ценное, в конце концов, в чемодане спрятано портмоне с наличкой и кредитками! Но в чемодан, судя по всему, даже не заглянули. Как и в другие места. Кто бы ни был этот воришка, он намеренно пришел за книгой. А это означает одно из двух. Либо он знал, что книга имеет для меня ценность, либо он знал, что книга имеет ценность сама по себе. А вероятней, оба факта сразу.

Он вскочил и возбужденно заходил по комнате.

– Все это значит что? Что в школе есть еще один человек, который, как и я, пытается разгадать какую-то тайну. Может быть, он в курсе ключа? Или… Ну конечно! Или у него есть второй ключ! Как там было в той странной записи? «Кто три ключа объединит, тот дух от тьмы освободит…» Ключа три! И сейчас у меня появился шанс узнать, у кого второй.

План родился в его голове так неожиданно, как будто кто-то нашептал его на ухо. Сейчас время ужина. После него мистер Стейнер собирает преподавателей и кураторов на вечернюю летучку. Ученики в это время в большинстве своем будут в читальном зале. Воспользовавшись этой ситуацией, можно проникнуть в учительскую и через расположенные там компьютеры посмотреть записи с камер наблюдения. О том, как это сделать, он был хорошо осведомлен. Пару лет назад они с Джеком уже провернули такой трюк, стерев с камер, кто на самом деле разбил окно футбольным мячом на втором этаже. Тогда они провели целое расследование и выяснили даже пароль к системе. И Эрик очень сильно надеялся, что за это время его не поменяли.

Папку с распечатками из библиотеки Лондона на всякий случай он положил в портфель. И отправился на ужин. Джек нагнал его на лестнице.

– Вот, думаю, тебе будет интересно ознакомиться, – буркнул он, сунув ему в руку какую-то бумагу.

– Чек за техническое обслуживание? Зачем это?

– Это чек из сервис-центра. Специально попросил водителя мне его привезти. Это ответ на твои дурацкие вопросы о том, был ли мой телефон действительно в ремонте и тому подобное. Тут есть дата и время, когда «Айфон» был сдан и когда получен. Можешь ознакомиться.

Эрик почувствовал себя смущенным.

– Ладно, дружище, проехали. Прости меня, я погорячился. Просто последние дни происходят какие-то непонятные вещи. И эти будильники, откровенно говоря, меня добили. Я ведь точно помню, как ставил их! Но все они не сработали. Не могли же они отключиться сами по себе? И тем не менее я не должен был тебя обвинять.

Джек улыбнулся.

– Ладно, проехали. Не бери в голову! Знаешь, с техникой ведь всякое случается. Возможно, просто произошел сбой. Если хочешь, я завтра тебя разбужу утром. Подстрахую твои будильники.

– Пожалуй, будет нелишним. А чем это пахнет? Это ты так надушился?

– Это DG, между прочим, – важно изрек Джек. – У меня сегодня свидание, забыл, что ли? Встречаемся на спортивной площадке в двадцать два часа.

– Уважуха, Харви. Наконец-то я дожил до того дня, когда хоть кто-то из вас двоих начал ходить на свидания. А то я уже начинал опасаться, что вы ходите на свидания друг с другом, – послышался сзади веселый голос. Ричард и его лучший друг Алекс подсели за их столик. – И кто же эта счастливица?

Эрик округлил глаза, пытаясь показать Джеку, что не стоит называть имя Джессики. Только не Ричарду. Но Джек, похоже, и сам это понял.

– Однокурсница. Неважно.

– Ровесниц, значит, предпочитаешь. Вот видишь, Эрик, на вкус и цвет, да?

– В смысле? Я что-то не понял… Это ты о чем?

– Это я о том, что не всем нравятся девушки постарше, как тебе.

Джек вопросительно посмотрел на друга.

– Эрик, у тебя кто-то есть? И ты молчал?

– Да нет у меня никого, – пробормотал Эрик, который начал понимать, куда клонит его брат. – Просто у Ричарда слишком богатая фантазия.

– О, дорогой братец, совсем нет. Фантазия – это по твоей части. Я исхожу исключительно из фактов. Скажи, Алекс, с кем сегодня ты видел Эрика в столовой?

Алекс оторвался от своего телефона.

– С Рейчел.

– Знаешь, что интересно, Эрик? Последние дни я тоже тебя периодически вижу с Рейчел. И меня уже начинает это бесить.

– Да неужели ты ревнуешь?

– Ревновать к тебе? Ты за кого меня принимаешь? Дело не в этом. А в том, что ты мне мешаешь. Сечешь? Сегодня у меня был с ней важный разговор. И он бы закончился удачно, если бы ты не вмешался. И не потащился потом с ней обедать. Не удивлюсь еще, если ты с ней мне кости перемывал. Перемывал ведь, да?

– Ты сильно заблуждаешься, – тихо сказал Эрик. – В обеих вещах сразу. Нет, я не обсуждал тебя с Рейчел. И нет, твой разговор не закончился бы удачно. Вернее, он уже закончился неудачно к тому моменту, как ты меня увидел. Рейчел столкнулась со мной уже тогда, когда пыталась уйти от тебя подальше.

На долю секунды повисла тишина. Алекс и Джек перестали жевать и уставились на двух братьев.

– Знаешь, Эрик, я как старший обязан давать тебе советы. Не так часто это делаю, как должен. Но сейчас воспользуюсь этим правом. Не надо вставать у меня на пути. Поверь, обычно я людей об этом не предупреждаю. Но ты мой младший брат, и потому у тебя есть льготы. Я тебе с детства твержу – не бери мое, помнишь? Помнишь все тумаки, которые ты получал, когда брал мои игрушки? Так вот, это – моя игрушка. И если я еще раз увижу тебя с ней, поверь, все тумаки, которые ты когда-либо от меня получал, покажутся тебе дуновением ветра. Пойдем, Алекс. Не будем мешать малышам трапезничать.

И, взяв свои подносы, они пересели в другую часть кафетерия.

– Ты точно не хочешь мне ничего рассказать? – спросил Джек, едва дождавшись, пока Ричард отойдет на достаточное расстояние. – Это что сейчас было?

– Да не бери ты в голову. В кои-то веки моего братца кто-то бросил. Вот у него и открылась на этой почве паранойя со всеми вытекающими для общества последствиями. Крышу сносит.

– А-а-а. Ну ты смотри, как бы тебя в следующий раз шифером не зацепило. С чего это ты вообще обедал с Рейчел? Никогда не замечал между вами большой дружбы…

– А с чего это я должен перед тобой отчитываться? – начал закипать Эрик. – Тебе, может, сразу досье дать, когда я и с кем что делаю?

– Ладно-ладно, не злись, – заметив болезненную реакцию друга, Джек поспешил поменять тему. – Ничего ты мне не должен.

Закончив ужин, они вышли из кафетерия и разошлись в разные стороны. Джек отправился готовиться к своим романтическим похождениям, а Эрик занял выжидательную позицию в спальне.

Ровно в девять вечера он выбрался в сад, присел на одну из скамеек и, спрятавшись за учебником по истории, стал наблюдать. Кабинет директора располагался в правом крыле, там же, где и большинство классов и учительская. Он был очень просторным и имел целых три окна. Преимуществом этих окон в данный момент являлось то, что все они выходили во внутренний двор школы. Сидя на своей скамейке в наступающих сумерках, Эрик не пропустил тот момент, когда началось совещание. Силуэты людей заполняли комнату и рассаживались вокруг круглого стола. Спустя пару минут, когда хаотичные движения прекратились и картинка стала статичной, Эрик встал и со спокойной душой отправился к учительской. Он знал совершенно точно – на ближайшие полчаса школа освобождена от надзора взрослых.

Проникнуть в учительскую, не попав в объективы расположенных по углам камер, можно было на четвереньках. Это он тоже изучил пару лет назад, когда решал проблему со злополучным мячом. Второй же секрет заключался в том, что камеры не распознавали картинку в темноте – в них не было инфракрасного датчика. Воровато оглянувшись по сторонам, он щелкнул выключателем на лестничной клетке. Свет тут же погас на всем этаже. Пару секунд Эрик постоял прислушиваясь. Коридор и его окрестности оставались пусты и безмолвны. Тогда он опустился на четвереньки и быстро пополз в сторону двери. К счастью, она находилась всего в нескольких метрах от места его дислокации. И вдвойне к счастью, оказалась не запертой.

Зажигать свет в комнате он не решился, опасаясь привлечь ненужное внимание. Пройдя пару шагов в кромешной темноте, врезался во что-то жесткое и больно ударился ногой.

– Ай! – вскрикнул Эрик и додумался включить фонарик на телефоне.

Вот и компьютеры выстроились в ряд на длинном столе около окна. Он присел напротив одного из них и щелкнул мышью. Экран моментально вышел из «спящего режима». Эрик нашел ярлык с надписью «For Security Watch» и дважды кликнул по нему. Система моментально запросила пароль. Коллинз открыл на своем телефоне закладки и загрузил сайт школы «Кентербери». В разделе «документы» он нашел лицензию и ввел ее пятнадцатизначный номер в поле пароля. Система моргнула, а затем на экране появился веселый человечек – эмблема охранной компании Delta, услугами которой пользовалась школа. Эрик нажал на «skip intro», отказываясь читать инструкцию пользования программой (два года назад они с Джеком уже ее прочитали), и перед ним открылось двенадцать маленьких квадратов. На каждом отображался отрезок школы, контролируемый той или иной камерой.

Под видеонаблюдение в «Кентербери» попадали все коридоры, столовая, часть спортивной площадки, некоторые классные комнаты и кабинет директора. Эрик без труда нашел нужный ему квадрат. Открыв его в расширенном окне, он получил доступ к шкале времени. Отмотав до восьми часов пятидесяти минут (когда он вышел из спальни на урок), Эрик включил режим скоростного просмотра. Туда-сюда, как муравьи, забегали люди. Убыстренный режим позволил ему просмотреть девять часов за пятнадцать минут. Ничего интересного он так и не увидел. Никто не подходил к его двери. На всякий случай скачав этот файл на флешку, он вышел из системы. В душе бушевало чувство смятения и легкого разочарования. Не могла же книга испариться сама по себе! И где теперь ее искать? Она ведь единственная зацепка к решению мучающей его головоломки. Он много лет ждал эту зацепку. И что? Она появилась, подразнила его и опять исчезла? Крайне жестоко с ее стороны!

В расстроенных чувствах Эрик на долю секунды забыл, что находится там, где быть не должен. Однако звук открывающейся двери моментально вернул его в реальность. Он в панике огляделся по сторонам и, как это часто бывает в экстренных ситуациях, решение пришло само собой. Подобно герою дешевого любовного романа, Коллинз вскочил в большой деревянный шкаф, предназначенный для верхней одежды преподавателей. Он успел закрыть скрипучую створку за долю секунды до того, как дверь в учительскую распахнулась.

– Располагайтесь, мисс Робертс. Сейчас будем оценивать Ваш проект, – произнес мужской голос, который показался Эрику сильно знакомым. Приникнув к замочной скважине, он опознал в его владельце мистера Фишера.

– Жду не дождусь, профессор… – отозвался второй, женский. Джессика Робертсон появилась настолько близко к шкафу, что Эрик невольно отодвинулся подальше от двери. – А Вы разве не должны быть сейчас у директора?

Эрик кинул взгляд на часы. Если все, что говорил Джек, правда, то она должна была уже быть с ним на свидании. Но, видимо, его сомнения изначально были не напрасны.

– Я там и был. Но отпросился, сославшись на одно важное дело.

– М-м-м, какое же?

Их манера разговаривать друг с другом показалась Эрику странной. В этой беседе не было и намека на субординацию.

– Оценить один проект.

– Какой же?

– Вот этот.

И к ужасу Эрика Коллинза его учитель притянул Джессику Робертс к себе, и они начали страстно целоваться. Он стоял в этом шкафу, как идиот, боясь даже дышать. Романы между преподавателями и учениками в школе были строго запрещены. Кроме того, Джессика училась с ним в одном классе, а значит, была несовершеннолетней.

– М-м-м… Обожаю, когда ты так делаешь. Зовешь меня обсудить… проекты…

– Я готов был бы обсуждать их с тобой круглосуточно, будь моя воля. Эх, если бы я только мог…

Джессика слегка отстранилась и посмотрела учителю прямо в глаза.

– Ты же знаешь, в марте мне стукнет восемнадцать. И нам больше не нужно будет прятаться.

– Детка, мы с тобой уже много раз это обсуждали. Нам не нужно будет прятаться, когда ты закончишь школу. А до этого наша маленькая тайна должна оставаться тайной. Но ведь так даже романтичнее, не правда ли?

– Правда, конечно, – вздохнула Джессика. – Просто я по тебе очень скучаю. Ты не представляешь, как сложно ходить по школе и делать вид, что ты мне никто. И еще видеть, как на тебя все время пытаются вешаться всякие… ученицы.

– Мне кажется, тебя это должно только веселить. Ты же знаешь, что в отличие от них ты можешь не просто пытаться вешаться.

– Вот, значит, как? – она его шутливо оттолкнула. – Значит, я на тебя вешаюсь?

– О, да. И мне это чертовски нравится.

Они снова начали целоваться. Неизвестно, сколько бы пробыл Эрик в этой деликатной неловкой ситуации, но тут, к его счастью, по школе прокатился гулкий звон колокола, оповещая о времени отбоя. Мистер Фишер и Джессика отлепились друг от друга.

– Тебе пора идти, – печально сказал учитель. – Собрание закончилось, сейчас здесь будет полно преподавателей.

Джессика кивнула, чмокнула его в губы и направилась к выходу. Уже около двери она развернулась.

– Когда мы увидимся? Нормально, я имею в виду. Я скучаю.

– В следующее воскресенье на нашем месте.

Она кивнула и, послав ему воздушный поцелуй, вышла из учительской. Мистер Фишер подошел к зеркалу и поправил съехавший галстук. «Давайте же, идите», – молился про себя Эрик. Он понимал, что еще чуть-чуть и все учителя вернутся с планерки. В шкафу рядом с ним висело два плаща, и вероятность того, что хозяева заглянут за ними, была очень высокой. А это ставило Эрика в зону большого риска.

Мистер Фишер еще немного походил, подхватил свой зонт и вышел из комнаты. Едва дождавшись, когда стихнут его шаги, Эрик выскочил из своего укрытия и ползком покинул учительскую. Он старался не думать о том, что чуть было не влип в огромные неприятности зря. Рискованная авантюра не принесла ему ничего, кроме точной уверенности, что его лучшего друга водят за нос. И раз уж он не мог никак приблизиться к поиску книги, он решил пока найти Джека.

Телефон Харви не отвечал. И Эрик направился на третий этаж, чтобы постучать в дверь его спальни. Он думал о том, что скажет Джеку, и не мог подобрать слов. Он не мог решить, будет ли правильным рассказать ему об увиденной сцене, или лучше не добивать еще больше. Миновав лестницу и поднявшись на пролет, он решил рассказать. Правда лучше неизвестности. Да, Джеку будет больно. Но, по крайней мере, он раз и навсегда закроет для себя эту тему. И, как очень сильно надеялся Эрик, не будет пытаться выяснять несуществующие отношения.

«Какова Джессика… Джек ведь показывал мне эсэмэски, получается, она просто водила его за нос? Или поспорила с кем-то? Да, вероятнее всего, поспорила… Какие же мерзкие эти девчонки из группы поддержки! Не зря я обхожу их стороной. Хорошо, что Рейчел не такая», – подумал он. И осекся. От последней мысли стало не по себе. Но проанализировать ее до конца Эрик не успел. Внезапно его пронзила жгучая боль. Жгучая – в прямом смысле этого слова. Ключ и цепочка, к которой он был прикреплен, в мгновение раскалились. На кожу как будто лили горячее масло. Едва не закричав от боли, он попытался сорвать цепочку, но она не поддалась. Она как будто стала частью его и приросла к шее. В попытках разобраться с ней, он расцарапал себе кожу, но никаких других результатов не добился. К счастью, все прекратилось так же внезапно, как и началось.

Эрик стоял посреди пустого коридора и тяжело дышал. Лоб покрыла испарина, и шея нестерпимо болела. Но ни ожогов, ни даже покраснений на ней не появилось. Чтобы преодолеть нестерпимый зуд, он решил ополоснуть шею холодной водой. Пытаясь пока не задаваться вопросами о внезапной одержимости своего ключа, зашел в расположенный напротив туалет для мальчиков. И замер как вкопанный.

Около стены напротив раковины сам по себе летал баллончик с краской. И не просто летал, а старательно выводил черным цветом на белом кафеле букву «и». Букву предваряли уже завершенные труды баллончика. «Патрик очкарик и пр…» – красовалось на стене. Дверь ближайшей туалетной кабинки была открыта. На унитазе сидел уже знакомый Эрику дымчатый темноволосый парень. Скрестив руки на груди, он внимательно наблюдал за сотворением надписи.

– Эй, Картер, поярче давай выводи! – крикнул он баллончику. – Твои каракули и не заметит никто.

Баллончик возмущенно дернулся и перестал писать.

– Ты уже третий раз мне говоришь это, Крис, – обиженным тоном возмутился он. – Я и так распыляю максимально.

– Значит, нужно будет еще раз все обвести, как закончишь.

– Прекрасная идея! – раздался третий голос, на этот раз женский. Из соседней туалетной кабинки выплыл еще один дымчатый силуэт – девушки, на вид лет четырнадцати, с длинной косой и большими карими глазами. – Вот ты, Крис, и обведешь, раз такой умный.

– О, Эмма, осторожнее на поворотах. Вдруг от твоих слов он возомнит, что ты хочешь его, а не меня.

– О, Крис. Если я чего и хочу с тобой сделать, так это убить. Жаль, что технически это уже невозможно. О… – она осеклась, заметив Эрика. – Кажется, у нас гости.

Тот, кого она назвала Крисом, кинул в сторону Коллинза равнодушный взгляд.

– Опять это недоразумение. Уже минуту стоит и пялится в стену. Не обращай внимания, все равно он нас не видит. Снова, небось, ударился в свои никчемные сопливые раздумья.

– Мои раздумья не сопливые! – оскорбился Эрик, от обиды выйдя из оцепенения.

И тут в оцепенение на долю секунды впали три его галлюцинации. Баллончик с гулким стуком упал на пол, а на его месте появился румяный, кругленький блондин. Разумеется, тоже дымчатый. Дымчатый брюнет поднялся с унитаза, зависнув в нескольких сантиметрах от земли. А дымчатая девочка Эмма пару секунд молча разглядывала Эрика, а затем изрекла:

– Кажется, он нас видит.

Крис хмыкнул.

– Тогда, кажется, он сейчас будет орать. И драться. Надеюсь, в этот раз тут нет настольных ламп?

Эрик закрыл глаза и досчитал до пяти. Протер и открыл. И когда понял, что видения никуда не делись, спокойно произнес:

– Я не буду орать. И драться тоже. Я хочу понять, кто вы такие, и почему я вас вижу.

– Хороший вопрос, который нас, кстати, тоже интересует, – сказала Эмма, повернувшись к Крису. – В смысле, кто мы такие я знаю, а вот почему он нас видит? Хранителем книги являешься ты, и с той минуты, как он ее взял в руки, между вами рухнул барьер. Это понятно. Но почему он видит нас с Картером?

– Хранителем книги? – не поверил своим ушам Эрик. – То есть той самой книги, которую у меня украли? Вы связаны с ней?

Крис кинул на Эмму недовольный взгляд.

– Браво, ты, как всегда, умеешь испортить всю интригу, дорогуша. Что ж, раз мы выяснили, что у обеих сторон есть друг к другу вопросы, предлагаю задавать их по очереди. И начнем с меня.

– Почему это с тебя? – возмутился молчавший до этого момента Картер. Эрик обратил внимание, что вся его правая ладонь была покрыта черной краской.

– Потому что ты и Эмма относитесь к моей стороне, к сожалению. И, зная вас, вы зададите вопросы либо глупые, либо мне сейчас невыгодные. А предоставлять право первому спрашивать ему я не намерен. Я еще не забыл, что вчера он чуть было не пришиб меня лампой.

– Тоже мне, трагедия, – фыркнула Эмма. – Тебя нельзя пришибить.

– Поправочка, меня нельзя убить. Но это не повод швырять через меня различные предметы. Сама знаешь, как это неприятно. А если забыла, могу напомнить.

И он схватил рулон туалетной бумаги и запустил им в девушку. Та, взвизгнув, отлетела в сторону.

– Кретин!

– Рад, что ты вспомнила. Было бы здорово, если бы ты вспомнила еще то, что это мужской туалет! А теперь вернемся к вопросам. Итак, Эрик, я прощу тебе ту лампу, если скажешь мне, почему сейчас ты не орешь и не буянишь?

– Я думаю, что к любой ситуации в жизни можно относиться лишь двумя способами. Либо принимать ее, либо не принимать. С младших классов со мной происходили странные вещи. И я пытался найти им оправдание, не принимая их. И в прошлый раз, увидев тебя в своей спальне, я еще не был готов принять. Но, кажется, лимит непонятных вещей преодолел критическую черту. Я устал сопротивляться. Я готов принять, чем бы все это ни было.

– Красивый ответ в книжном стиле, – прищурился Крис. – Слезу бы пустил еще для правдоподобности. А я думаю, что тебе просто слишком интересно. И это не обычное любопытство, а сжирающее чувство, которое уже настолько поглотило тебя всего, что стало сильнее других человеческих эмоций. Даже страхов.

– Веришь ты мне или нет, а это мой ответ. И теперь моя очередь спрашивать.

– А ты уже и так спросил. Главное, что тебя интересовало – это кто мы. Что ж, будем знакомы. Справа от меня Эмма, наша мисс зануда. Сбоку от нее Картер – от него чуть больше толку, потому что он обладает способностью становиться невидимым. От Эммы толку ноль, потому что ее единственный талант – останавливать время. Остановить его она может всего на тридцать секунд, и это было бы очень круто для различных розыгрышей. Но Эмма у нас типа правильная, поэтому отказывается извлекать из своего единственного таланта хоть какую-то пользу. Ты, наверное, можешь спросить, какой толк от невидимости Картера, если нас и так никто не видит? Очень большой, ведь, становясь невидимым, он способен взаимодействовать с вашим миром. Только он может, скажем, нарисовать на стене ругательства. Или переставить графин с молоком. Или переставить будильники на телефоне. Или стащить из ванной одежду. Короче, только он может сделать что-то с последствиями для людей.

Эрик, который до этого нервно переминался с ноги на ногу, замер.

– Значит, будильники и одежда – ваших рук дело???

– Если вещь возьму я или Эмма, мы воздействуем лишь на тень, на энергетическую проекцию. Вот так.

И Крис подхватил с пола валяющийся баллончик. Сам ярко-красный тюбик остался лежать на плитке, а в руке у дымчатого брюнета оказалась его дымчатая копия.

– Только Картер может двигать реальные вещи. Так что сам посуди, чьих рук дело все твои неприятности, – резюмировал он.

– Э-э-э, стоп! – выпятив испачканные краской ладошки, выступил вперед круглолицый блондин. – Прежде чем кидаться в меня чем-нибудь тяжелым, Эрик, учти, что Крис не упомянул одной важной детали. Его собственного таланта. Да, он не может трогать вещи или останавливать время. Зато он может проникать в сны и внушать любым существам сделать то, что он захочет. Даже нам. И поскольку ты, как я знаю, парень неглупый, думаю, легко поймешь, кто именно заставил меня устраивать все эти дурацкие розыгрыши над тобой!

Крис кинул на него злобный взгляд.

– Стукач. С тобой потом разберусь. Главное не это, а то…

– Да нет, как раз это!!! – перебил его Эрик Коллинз. В голове неожиданно начал складываться спутанный пазл. – Главное это, потому что ты годами врывался в мои сновидения! Ты лишил меня спокойного детства и заставил разгадывать загадки, которых что, не существует? Все это время я пытался разгадать свое собственное психическое расстройство? Ради чего? Чтобы в итоге ко мне пришли галлюцинации и сообщили об этом? А раньше на пару лет вы прийти не могли?!

– Ой, он считает нас галлюцинациями. Как оригинально, – Крис зевнул и повернулся к Картеру: – Докажи ему.

Круглолицый дымчатый блондин подлетел к Эрику и с силой ущипнул его за локоть.

– Ай!!! Больно!!!

– Ты же понимаешь, что галлюцинации так сделать не могут, правда? Так же, как не могут переводить будильники, красть одежду и далее по списку. Давай уже пройдем стадию отрицания поскорее, скучно.

– Но и реальны вы тоже быть не можете!!!

– И вот мы приблизились к самой интересной части нашей беседы. Мы рассказали тебе о своих талантах, но ты еще ничего не сказал о своем. Твой черед.

Эрик уставился на Криса.

– Это ты так тему меняешь? Нет у меня никаких особых талантов, разве что хорошо разбираюсь в информатике.

– Только не надо нам лапшу на уши вешать! Он у тебя есть, иначе почему Книга выбрала именно тебя семь лет назад?! Почему ты избранный?!

– Я… что?!

– Крис! – Эмма щелкнула пальцами, и стрелки на наручных часах Коллинза замерли. Эрик застыл как статуя, даже ресницы не моргали.

– Опять эти твои штучки. Говорю же, зануда…

– Ты вывалил на него уже слишком много информации, дай ему переварить! Это очень важный разговор, не нужно вести его на эмоциях! Ты же знаешь, одно неверное слово, и нам конец.

– Эмма права, Крис, – согласился с подругой Картер. – Давай отложим до завтра. Если, конечно, завтра он продолжит нас видеть.

Крис задумчиво переводил взгляд с одного на другую. Стрелка на циферблате снова пошла вперед. Эрик дернулся и закашлял.

– Что значит избранный?! – как ни в чем не бывало воскликнул он.

– Сейчас объясню. Но сначала… – Крис подошел к нему вплотную и положил руку Эрику на голову. – Сначала ты пойдешь к себе в комнату, не думая ни о чем, и сразу же заснешь. Сейчас тебя ничего не волнует, и ты ничего не желаешь, кроме спокойного полноценного сна.

– Сейчас я ничего не желаю, кроме полноценного спокойного сна, – эхом повторил Эрик и, развернувшись, направился к выходу.

Крис посмотрел ему вслед, а затем повернулся к Картеру.

– Закончи надпись. Некрасиво.

Блондин взял в руки баллончик и перешел к букве «д».

– Ты поступил правильно, – ободряюще улыбнулась Эмма. – Даже если завтра он нас не увидит.

– Он увидит. Неужели ты еще не поняла?

– Не поняла что?

Крис посмотрел на нее как на идиотку.

– Не поняла, что в барьере появилась трещина. А это значит, что пути назад нет.